My dear, faithful death

Она бежит не останавливаясь. Сколько времени он преследует её, загоняя всё глубже в непроглядный лес неизвестно, но босые ступни уже прилично стёртые в кровь тянут тупой болью. Только это не останавливает её, наоборот: заставляет продолжать бежать быстрее. Легкие горят, сердце стучит настолько громко, что его пульсация неприятно ощущается в горле. Какофония резких, свистящих звуков, непонятно откуда взявшихся, сливаются в оглушающий шум, что набатом бьёт по ушам, так больно будто сейчас разорвёт барабанные перепонки. Лицо, руки, укушенная нога, всё расцарапано колючими ветками корявых деревьев, что мешают двигаться. Но самым ужасным было то, что она начала спотыкаться. Многочисленные падения на сырую мокрую землю сильно замедляли, выталкивали кислород из грудной клетки, которую и так раздирало бешено клокочущие сердце и настоящий животный страх. Перед глазами летают искры, конечности стремительно холодеют, но в голове бьётся лишь одна мысль, которая заглушает все остальные чувства: ей нужно бежать, если она остановиться - умрёт. Бежать, бежать, бежать, бежать как можно дальше, как можно дольше. Где-то на периферии сознания мелькала мысль, что всё это бесполезно, и она лишь оттягивает неизбежное. Однако, инстинкты внутри истошно вопят: продолжать бежать во что бы то ни стало. Страх перед смертью не позволяет останавливаться, наоборот организм вырабатывает так много адреналина, чтобы мозг отключился от всего и сосредоточился только на беге. Все её мышцы сейчас работали на пределе, все чувства и инстинкты были включены на максимум. Ноги не хотели слушаться, но она отчаянно не сбавляла скорость, словно дикий зверь в погоне за добычей. Уж лучше она упадёт замертво от остановки сердца, чем добровольно станет его жертвой. Когда за тобой гонится одичалый хищник, твой единственный шанс на спасение стать таким же одичалым хищником как он. Истошный вопль позади оглушительно громко проносится по тёмной чаще. Со всех сторон гулко отражается его отголосок вперемешку с нечеловеческими, мерзкими завываниями других лесных тварей. А ещё этот нескончаемый шёпот прямо в голове, который уговаривает, заставляет, требует остановиться. Красная дымка тумана начинает стремительно окутывать всё пространство вокруг: болезненно-изогнутые стволы деревьев, их узловатые корни, утопающие в толстом слое мха, гнилые ветви кустов, извилистую тропу и мерцание красных огней глаз в густых тенях, куда не добирается свет луны. Луны... Животный вой всё ближе, топот лап гремит об землю, шёпот в голове перерастает в пронзительный визг... Страх от осознания превращается в агонию настоящего ужаса заставляя её быстро затормозить. Вмиг окоченевшие ноги не позволяют остаться стоять ровно, она просто валится на колени разбивая те в кровь, проезжаясь на них ещё несколько метров по скользкому мху и гнилым листьям, оставляя за собой кровавый след. Её лицо превращается в жуткую гримасу: крылья ноздрей широко раздвинуты, губы конвульсивно двигаются, словно она выброшенная на берег рыба, из горла доносятся невнятные хрипы, сам рот перекашивается в немом крике. А почти не покрытые веками глаза устремлены на Луну в небе. На полную Луну. — Полнолуние, кроваво-красная Луна — неразборчивое, на грани слышимости бормотание сорвалось с её губ, но сама она даже не поняла, что произнесла это вслух. Это конец, её конец. Это последняя чёткая мысль, которая успевает промелькнуть в её голове. Сзади слышится шорох, что заглушает все остальные звуки. Он уже здесь. За спиной раздаются неторопливые, тяжёлые шаги. Они определённо принадлежат (не)человеку. Он аккурат останавливается прямо у неё за спиной и все остальные звуки резко стихают. Невыносимый трупный запах окружает её сверху донизу. Живот скручивается болезненным спазмом заставляя согнуться, но она чувствует, что не может пошевелить даже кончиком пальца. Её глаза всё также устремлены на полную Луну, она не в силах отвести от неё взгляд. Внезапно её подбородок обхватывают двумя пальцами, если их можно так назвать: гнилая плоть почти без кожи, что крепко, но не причиняя лишнюю боль плавно переместилась на челюсть, задирая её голову выше. Он наклоняется совсем-совсем близко так что, его шумное, горячее дыхание ощущается на коже. Запах разложения невыносимо впивается в ноздри. Теперь вместо кровавой Луны перед глазами горят два кроваво-красных огня. Сдавленный вскрик вырывается из рта, но не помогает осознать томящийся внутри неё ужас в полной мере. Эти глаза, его глаза! Глаза Питера Хейла. — Вот мы и встретились Лидия, стоило ли так упорно бегать от меня?

----1----