Ужин на одного

      В дверь тихонько постучались. Иво поставил последнюю подпись на одном из квартальных отчетов и с удовлетворением закрыл папку. Обманчивое чувство облегчения быстро угасло, сменившись на недовольство, когда он перевел взгляд на еще три таких же толстенных, ожидавших его преосвещенского внимания. Досада.       Даниэль, не дождавшись ответа, открыла дверь и заглянула, сдержано улыбаясь.       — Месье Мартен, — Иво поднял голову, вскинув брови, стараясь придать себе непринужденный вид, — на сегодня все? Девятый час уже.       Черт. Не заметил как-то.       — Разумеется. Для меня ничего нет?       — Кей, если что, уже здесь. Попросил пораньше уйти завтра с вашего позволения. Лу придет к его уходу. Это все.       Кей его как-то не особо волновал. А вот Лу придется тащиться в шесть утра до самого Центра, чтобы его подменить. Как назло, в восемь совещание с Отделом разработок, которое он уже перенес из-за непредвиденного приступа недомогания.       «Удачное сочетание слов, однако», — усмехнулся он про себя, внешне оставаясь невозмутимым.       — Спасибо. На сегодня свободна. Доброй ночи.       Даниэль кивнула и захлопнула за собой дверь, оставив его наедине с тремя спутницами-папками. Конца края нет ни отчетам, ни происшествиям в последнее время. Сам виноват. Недоглядел здесь, переборщил со здоровьем там, его люди упустили потенциально опасных не только для сотрудников Корпуса, но и для всего человеческого общества преступников, а ответственность лежала на нем. То, что его два раза пытались прикончить, — волновало, если честно, мало. Незаменимых нет. Убьют — на его место придет тот, кто будет учиться на его ошибках и избежит похожего кризиса, в котором они пребывали сейчас. Невелика потеря.       Иво закинул в рот пару капсул витамина, прописанного врачом, запил стаканом холодной воды и устало уставился на галоэкран с открытым расписанием на завтра. По-хорошему, надо бы закончить отчеты сегодня, чтобы завтра с подоженной задницей не бегать по кабинетом с ором «Я ничего не успеваю». Плавал уже, знает.       И тут же снова усмехнулся, теперь уже вслух. «С подоженной задницей». Ну и выражение, как раз для Приора, второго в государстве человека. Но совсем в духе Лу, этой любительницы крепких выражений и угроз насильственной помощи и пары сломанных пальцев. Или конечностей, в зависимости от ситуации и степени опасности для нее.       Он вспомнил, как вчера она нашла его тут же, на полу у рабочего стола, разваливавшегося на части, ослабленного и побледневшего, как смерть. Помогла встать, бегала туда-сюда, взволнованная и встревоженная, заваливала раздражающими вопросами, стараясь отвлечь его от ноющей боли в голове и тошноты. А он сорвался на нее. Нехорошо получилось. Да, извинился, но на душе все равно скребли кошки.       У самой наверняка столько проблем, а она о других печется больше, чем о себе. Глупая девчонка.       — Ты как будто умнее, — отдернул себя Иво, раздраженно постукивая ручкой по столу. Надо же было вляпаться по уши в это все.       Прежде ему не приходилось иметь дело с охранниками, делящими с ним его личное пространство. Кабинет и квартира этажом выше — его убежище от мира. Годы, проведенные в их стенах, дарили чувство безопасности, особенно сейчас, когда в груди еще не зажила сквозная рана от пули, а спина вся в ссадинах от недавней перестрелки. Когда Гектор предложил попробовать проводить больше времени друг с другом, первой его мыслью было твердое «нет». Пустить незнакомца, хоть и проверенного по всем инстанциям, в единственное место, где он был в безопасности? Иво внутренне передернуло, но, с другой стороны, он понимал адекватность и необходимость такого шага. Согласился. Зря или нет — еще не понял. Понял только, что первое время его раздражало молчаливое безучастие Кея и тихое, почти незаметное внимание Лу к его персоне. Привык быстро и из необходимости, и из любопытства к девчонке. Непростая была, хотя бы потому, что в юном возрасте обладала уже четвертой ступенью и, по словам Стоуна, отлично справлялась со своей работой. Умная, находчивая, никогда не вставит лишнего слова, пока сто раз не подумает. Издержки суровой жизни, и все же…       Когда ему в последний раз было приятно делить с кем-то свое личное пространство? Помимо неболтливого Гектора, конечно, от него попросту никуда не деться, даже если очень хочется. На ум ничего не приходило. Общество он терпел, если этим словом можно было описать сдержанные улыбки и заученные назубок фразы для каждого члена Инквизиции, Церкви и Совета. Скучные люди, похожие друг на друга внешне и словами. Те же сплетни, те же маски и темы для светских бесед из раза в раз, из приема в прием.       Иво считали безэмоциональным ублюдком, и он не спешил опровергать громкие, но сказанные шепотом заявления в его спину. Он им был, с первого дня назначения и по сей день, и пока никто не решился сказать это ему в лицо.       Потому его и зацепила девчонка Рид. Она на всех смотрела с вызовом, при этом всегда готовая к яростной защите даже от тех, кто априори не мог представлять для нее угрозу. Мартен был не из таких, и все же она смотрела так же дерзко, как если бы он был простым человеком, без званий и рук, по локоть в чужой крови.       Знала кто он, опасалась, но то был лишь условный рефлекс, выработанный годами обычного для псиоников страха перед Инквизицией, и все же Лу была другой. В ситуациях, когда другой молил бы о пощаде, она могла начать махать кулаками, и Иво в глубине души не мог дождаться увидеть ее в деле.       Накаркал. Увидел. На приеме у Советника, хотя лучше бы Рид продемонстрировала свои способности в иной ситуации, где было бы меньше ее крови и боли, изначально предназначенных Приору.       И хотя его защита — ее оплачиваемая работа, Иво с тех пор мучила совесть, и никакие закрытые двери и толстые стены не могли спасти его от гнетущего чувства вины перед ней.       Он раздраженно затряс головой. Хорош забивать мысли сентиментальщиной, и без того проблем столько, что полжизни не хватит на то, чтобы разгрести все, что произошло за последнее время. Убийства, нападения, облавы, поиски, казни. А у него в голове только русоволосая девушка с хитрой улыбкой и горящими глазами.       — Лу-Рид, — пробормотал он, глядя куда-то в пустоту перед собой. — Лу… Рид…       Усмехнулся, покачал головой. Коротко и четко, имя вполне определяло ее характер.       Иво подхватил с подставки экран с клавиатурой и три несчастные папки, засунул ручку за ухо и, не замечая, как напевает подхваченный где-то музыкальный мотив, направился к двери, ведущей на второй этаж, в апартаменты.       — Красивое имя, — произнес он, не зная, вслух или про себя.       Чувствуя раздражение в желудке, идентифицированное как голод, он направился на кухню, предварительно бросив на кофейный столик предстоящую работу. Видеть уже их не может, но дело сделает, когда поест. Порылся в холодильнике, записал себе в заметках пополнить и без того скудные запасы провизии, чтобы создать видимость, что хоть иногда в этом доме кто-то да появляется. Достал фермерские овощи — брокколи и очищенную морковь, чтобы сварить пару штук, ибо ничего готового — не испорченного — в холодильнике не оказалось.       Взгляд невольно зацепился за кофемашину, мозг тут же услужливо подкинул воспоминание, как Лу готовила им напиток прошлым вечером, ориентируясь в доме, как в своем собственном. Старалась не показывать, что габариты и дороговизна поражают ее, хотя глаза так и бегали туда-сюда, цепляясь за книги, стенды, картины.       Ему нравилось, как она выглядела на фоне его квартиры. Органично. Подходяще. Какое слово еще можно подобрать, он не знал, понимая только, что хотелось бы чаще видеть ее в своем пространстве.       От настороженности от идеи сближения с сотрудниками он каким-то образом оказался на уровне «хочу больше» и совершенно не знал, что делать с осознанием этого. Стыдно Приору разбираться в серьезных делах безопасности города и общества и блуждать в лабиринтах собственных чувств, плутая все больше и больше с каждым днем, с каждой новой встречей.       А может, и не стыдно. Главное, ему это нравилось. Будоражило, заставляло давно спящее сердце вновь оживать и биться уже не ради перекачивания крови, а чтобы гулко трещать от одного его ее вида. Хорошо, что Лу не обладает способностями, связанными с острым слухом или эмпатией, иначе его прикрытие быстро разоблачили.       Иво стало любопытно, как она сейчас. Для девушки, прежде не имевшей дело с издержками работы в Корпусе, последние дни наверняка выдались уж очень насыщенными. Новые знакомства, места, еще больше правил, опасность в первую же неделю работы, ранение, его вчерашний конфуз. Большая нагрузка для любого человека, а Лу Рид, как бы отчаянно она не пыталась храбриться, оставалась внутри напуганным ребенком, гонимым толпой только по одному признаку — пси. Суетилась, волновалась, как никто другой на ее месте, но внешне оставалась спокойной, чтобы он сам не впадал в панику, и сейчас, стоя босиком на полу кухонного блока, Иво пытался представить себе ее образ. Иной раз это помогало.       С тех пор, как увидел ее в здании оперы, в этом алом платье — словно двойник самой себя, он часто этим грешил. Лу производила впечатление человека, которого интернатовское воспитание превратило в достигатора, ставящего идеальный результат превыше всего, в первую очередь, превыше себя самой. Приор убедился в этом за неделю их знакомства. Она часто видела лишь недостатки в своей работе, внешности, даже в походке на каблуках, и Иво искренне желал, чтобы она видела себя так, какой ее видел он. Прекрасной в делах и помыслах.       Самой прекрасной из всех женщин, которых только встречал, а он встречал их немало и помнил практическую каждую по имени, должности и степени полезности для Церкви. Лу Рид была особенной, но что в ней цепляло — он так и не понял. Видел лишь ее улыбку и разочарование, кровавые слезы и боль от огнестрельной раны — и все было настоящим. Реальным, какой была она сама. Ни капли фальши кроме той, что, как и ему, приходилось демонстрировать обществу на приемах.       Иво вздрогнул, когда в голову пришла очередная мысль. Да еще и такая абсурдная.       — Нет, — покачал он головой, наконец вспомнив, что на плите кипела вода, а овощи он так и держал в руке. — Не-а. Ты не какой-то там сталкер. Не смей.       Он поджал губы сделал шаг в сторону раковины, но ноги сами по себе остановились, а приказывать им идти дальше он даже не думал. Что будет, если он сделает это один раз? И клятвенно пообещает себе удалить приложение для отслеживания установленных камер с ноутбука?       — Это уже ни в какие рамки не лезет, Мартен. Ты Инквизитор или кто?       Говорить с самим собой — явно плохой знак.       Приор закрыл глаза, отложив свой несостоявшийся ужин, прислонился к столешнице, стискивая сильными руками края, и стукнулся лбом о верхний шкафчик. Вот тебе и безэмоциональный ублюдок.       Он и без того позволил себе столько лишнего, так зачем искушать судьбу еще раз? Почему так сложно выбросить из головы такую мелочь, как девушка? Никогда не приходилось страдать от дефицита женского внимания или секса как простой физиологической потребности, и все же сейчас каждая его мысль была обращена в сторону Термитника и сосредоточиться на чем-то ином стоило титанических усилий.       — К черту все это, — проворчал Мартен и, дав себе время отдышаться, направился к барному столику вместо нормального обеденного стола, на котором оставил ноутбук. Дал себе обещание сделать это один-единственный раз и покаяться в содеянном в ближайшей исповедальне. Нажал пару раз на подсвеченный голубым экран, и приложение открыло ему изображение квартиры-гаража с разных ракурсов.       Мысленно попросив прощения у Единого, он сел на высокий стул и спрятал половину лица в ладонях, чувствуя, как пульс бьется где-то в горле.       Планировка квартиры была очень простой, подстать неприхотливой хозяйке. Кровать у дальней стены, маленький телевизор, колонки, стол с парой похожих барных стульев, как у него, но более изношенных. Дверь в ванную, выходная, секция для тренировок и одежды. Лу была на кухне.       Он увеличил изображение, и у него перехватило дыхание.       Вау. Просто… вау. Мартен знал, что Лу в хорошей форме, но не думал, что настолько. В смысле… Он потерял нить рассуждения и даже не пытался ее удержать.       Девушка расхаживала от шкафа к шкафу в велосипедках и топе на бретельках. Босиком по холодному полу. Как бы не замерзла, наверняка отопление в Термитнике не самое хорошее; он проверит и проследит, чтобы разобрались. Найдя, что искала — пакетик со специями — она вернулась к тарелке, над которой до этого пыхтела. Картошка, кажется? Насыпала немного, посолила, поднесла к носу, несколько раз принюхалась, прежде чем слегка улыбнуться и довольно кивнуть.       Он не знал, что она готовит. От этого вида желудок снова дал о себе знать, и Иво, вскочив так быстро, как только позволяло пошатнувшееся здоровье, чуть убавил мощности на электрической плите, и, иногда поглядывая на экран, вымыл овощи. Поставил дощечку рядом с ноутбуком, быстро нарезал крупными кусочками. Лу копошилась в своем холодильнике, тоже почти пустом, и мужчина не знал, что чувствовать и думать, глядя, как мышцы ее спины натягиваются и расслабляются по мере того, как она лезет в каждый из отсеков.       «В конце концов, что ты как подросток?» — отдернул он себя и в который раз укоризненно покачал головой. Сердце так и продолжало биться в груди, как если бы он бежал сейчас марафон.       Мартен посолил воду, добавил овощи, наскоро разогрел остатки прошлого ужина и, на всякий случай — вдруг поможет, — засунул голову в холодильник на пару минут.       Не помогло.       Сам Единый бы ему не помог, не говоря о холоде, который должен был остудить его, привести в чувства.       — Дерьмо… — раздался тихий голос Лу, и Иво, захлопнув дверцу, взглянул на экран. Девушка приложила большой палец в губам, морщась от боли. Порезалась ножом.       Он усмехнулся. При нем она так ругаться не смела, но во время перестрелки он стал невольным слушателем ее матерного словарного запаса. Ему понравилось.       — Что за гадость получается? — пробормотала Лу, снова скептически принюхавшись к содержимому тарелки. — Ладно, траванусь — подлечат. Не сдохну от картофана.       — «Картофан», хах, — усмехнулся Иво, уголки губ сами собой растянулись в широкую улыбку. Красиво звучит.       Он не был брюзгой, твердящим, что женщина должна оставаться женщиной, нежным цветком и так далее по идиотскому списку. Лу даже ругалась искренне, и кто он такой, чтобы указывать ей, что говорить и делать. Мартен только такую речь и готов был слушать, если это означало бы проводить с ней больше времени.       Микроволновка пискнула и автоматически открылась. Иво взял вилку, тарелку с дымящимся рисом и сел перед экраном. Лу в это время поставила свою порцию жареной картошки на круглый стол, налила себе воды и включила музыку. Как ни странно, он узнал трек. Ghost — Square Hammer. Пластинки этой группы он слушал еще в университете, мало задумываясь, что собирается поступать в семинарию, пока в ушах звучала поп-музыка и дэт-метал о поклонении дьяволу, Святой Марии на кресте, роли хаоса в борьбе добра и зла.       Нет, не стыдно. До сих пор любил слушать их. Бессмертная классика.       Лу запела, и Иво едва не выронил вилку из руки. Не знал, что она пела, да так красиво, что неугомонное сердце, наконец, притихло где-то там внутри него. Качала в такт головой, щелкала пальцами свободной руки, улыбалась, с удовольствием пережевывая еду.       Стало… приятно. Тепло. Словно усталость покинула тело и разум, а его самого окутал какой-то пузырь, отделявший от жестокости внешнего мира с его бесконечными проблемами, сваленными на его плечи.       — Готов ли ты поклясться прямо здесь, прямо сейчас… — пела она, — перед дьяволом… Боже, какое богохульство. — Лу засмеялась, спрятав лицо в ладони. — Видел бы меня сейчас месье Приор — мигом отправил бы на исповедь.       Мартен усмехнулся. И понял, что, кажется, влюбился.       — Пора прекратить болтать вслух, — покачала Лу головой, но долго оставаться серьезной не получилось. — О-ох, вот я вляпалась.       — Вот я вляпался, — тихо повторил он за ней, и смущенная улыбка превратилась в грустную. Он не знал, на что идет, когда послал ей платье, пришел в тот же театр, на то же балетное выступление, сидел на следующем ряду, чуть дальше, чтобы иметь возможность смотреть на нее, и не заметил, как с головой погрузился в странное, незнакомое ему прежде чувство, цепляющее сердце, превращающее жесткого Инквизитора в мальца. Не знал, во что превратятся их переглядки и короткие усмешки, и что «Мадмуазель Рид» совсем скоро станет просто «Лу», приятно ласкавшее слух.       Иво дал себе две минуты. Забыл об ужине, сидел с вилкой в руках, неподвижно слушая, как Лу на другом конце города поет песню, наслаждаясь вкусной едой. Без стеснения, без капли фальши.       А когда время истекло, закрыл программу и удалил ее с ноутбука. Пусть Гектор занимается этим, а он больше не позволит себе вторгаться в ее личное пространство. И без того поступил сегодня бесчестно по отношению к ней и, по-хорошему, стоило бы как-нибудь рассказать об этом, попросить прощения.       Но Мартен был рад видеть, что она в порядке. Этого было достаточно.       Следующим утром Лу, как штык, сидела на диване в приемной в шесть утра, немного помятая и сонная, запивая недосып и усталость третьей чашкой кофе. Мартен застыл, стоило ей поднять взгляд и слегка улыбнуться ему, обронив хриплое «Доброе утро, Иво». Непривычно было слышать, как она произносит его имя. Робко, словно считала неправильным обращаться ко второму человеку Церкви Единства столь неформально.       Ему нравилось.       Лу проводила его на совещание, сказав, что не против прогулки, чтобы размять кости. Два часа спустя, стоило только выйти со встречи, Иво попросил Даниэль перенести предстоящие встречи на вечер и идет на перерыв. Уставившись в телефон, Рид ждала его в коридоре.       — Закончил?       — Я иду в супермаркет. Пойдешь со мной? — спросил он нейтральным тоном.       Лу сначала призадумалась, но уже шагала рядом.       — Вот уж не думала, что продукты Инквизитор покупает себе сам, — хмыкнула она. — Пойду, конечно.       Мартен тихо выдохнул. Пусть возьмет себе нормальных продуктов, а не рыщет в холодильнике в поисках несуществующей еды.       — Я тоже человек, Лу, — пожал он плечами и заметно расслабился. — Ем, живу, хожу в спортзал.       — На свидание тоже сами ходите?       — Даниэль отправляет за меня цветы, каюсь.       Лу от души рассмеялась, а Мартен улыбнулся, глядя, как утреннее солнце освещает ее счастливое лицо. Может, он вчера и совершил ошибку, но этот ужин на одного в ее компании, вероятно, лучшее, что случалось с ним. Как за это извиняться?