Декабрь

Макс держал на прицеле человека с таким же лицом, как у него самого. Морщины у глаз и усталое выражение лица выдавали внушительный возраст незнакомца и общую заебанность от жизни, но Макс не мог отпустить свою подозрительность лишь потому, что другой человек не наставил на него пистолет в ответ. — Кто ты такой? — спросил Макс немного более резко, чем следовало бы. — Грязный коп? Мафиози? Федерал? Незнакомец вздохнул как-то особенно тяжело и поднял руки, показывая, что безоружен и совершенно безобиден. — Алекс Кейси, агент ФБР. Возможно, бывший. Кейси не уточнил последнюю фразу, а Макс не собирался спрашивать, однако что-то в чужой интонации показалось ему таким знакомым, полным разочарования и одиночества, что на мгновение в нем загорелась искра эмпатии. Макс затолкнул эти чувства как можно глубже и крепче сжал любимую беретту. Они оба застряли в пустоте посреди какого-то проклятого нигде и никак, а вокруг них была только тьма, медленно падающий снег и пустые улицы, напоминающие улицы Нью-Йорка. Макс знал, что у него нет ни одной причины для того, чтобы злиться на совершенно незнакомого человека, однако ничего не мог с собой поделать. — Это ты меня сюда затащил? — спросил он на всякий случай. Интуиция подсказывала ему, что причина лежит намного глубже, однако иногда свалить на другого человека все беды казалось намного проще, чем разбираться в них самому. Но он справится. Он всегда справлялся. — Не знаю, — ответ Кейси не внушал доверия. — Я понимаю в этой ситуации не больше, чем ты. Он врет, вдруг осознал Макс. Кейси слишком спокойный для человека, которого беспричинно заперли в пустоте и бросили прозябать в одиночестве. Слишком уверенный для человека, которого взяли на прицел. Или он просто не боится смерти? Нет. Дело не в этом. Макс чувствовал, что должен нажать на курок. Кейси безоружен, но всё равно представлял угрозу. Если это сон, с ними обоими ничего не случится. Если это реальность, хотя бы один сможет выжить. — Как давно ты здесь? — Макс притворился, будто ослабил бдительность, и опустил пистолет, однако оппонент не знал, что ему с лихвой хватит и трех секунд на фатальный выстрел. Время всегда играло в его пользу. Кейси ухмыльнулся. — Я здесь уже, м-м, — он сделал паузу, словно пытался что-то подсчитать в уме, — верно, я здесь с 2023 года. — Что? — Макс не мог поверить своим ушам. Какой, к черту, двадцать третий год, когда тысячелетие едва-едва переступило рубеж? А затем Макс вдруг понял, что по глупости растерялся и упустил момент. Кейси уже рывком ушел в сторону, чтобы покинуть линию прицела, и вот-вот собирался толкнуть противника в левое плечо, прижимая к стене. Макс наблюдал за ним, как будто в замедленном кино, но на правильную реакцию и выстрел уже не хватало расстояния. Кейси словно прочел его насквозь, филигранно предугадывая движения. Опыт? Сверхреакция, как у Макса? Или, может, неоднократное повторение одних и тех же ошибок, пока последовательность действий не будет изучена на собственной шкуре. Время вернулось к привычной скорости. Макс больно ударился спиной о стену и зашипел. Пистолет выбили у него из руки мощным ударом, отобрали спрятанный в рукаве нож, локтем прижали горло и торсом придавили торс. Дышать было тяжело, но, к счастью, его пока не пытались убить. — Дерьмо, — выругался Макс, глядя в лицо Кейси. Это был полный провал. После такого обычно умирали в пытках, выдавая врагу всё, что знали. — Ага, — произнес Кейси, словно отвечая на мысли Макса. — Ты довольно дерзкий для человека, который еще хочет жить. — Пошел ты. Макс замолчал. В ситуации, когда жизнь находилась на грани, ему всегда шли на ум какие-нибудь остроты, однако сейчас, в этой черной заснеженной пустоте, он мог только бессильно ругать себя, отсчитывая секунды. Как дурак проебался, проиграл собственному злому двойнику. Глупейший на свете кейс. Чемодан, блядь, без ручек. — А говоришь, нечем сострить в ответ, — Кейси надавил локтем сильнее, и Макс понял, что, похоже, весь поток сознания вслух вывалил на собеседника. Сдавленное горло нещадно болело. Потом будут синяки? Хотя какая, впрочем, разница. Кейси немного отстранился и вытащил второй рукой пистолет, обрывая сумбурные размышления Макса. Времени на глупые игры и двусмысленные подначивания больше не осталось. — Спокойной ночи, парень, — бросил он в качестве прощания. Макс широко раскрыл глаза, пытаясь подготовиться к резкой вспышке боли. Он видел и чувствовал так много сразу, и время, казалось, на мгновение остановилось. Горечь пороха, брызги крови, застывшие в воздухе снежинки, тьма, волной накрывающая переулок, и лицо — так близко к его собственному. Макс проснулся в своей постели, и звук голоса, скрытый за шумом выстрела, еще долго эхом отдавался у него в ушах.