Пелена.

Он идет домой поздно вечером тихо напевая себе под нос одну из засевших в голове песен. На улице не то зима, не то еще осень. Где то уже небольшие сугробы, где то еще виднеется поблекшая зеленоватая травка. Но уже изредка на голую макушку падали редкие снежинки. Вдохнув полной грудью и наслаждаясь своим же собственным хорошим настроением, глупо улыбался. Неужели все наладится. Может есть шанс на хорошую жизнь. Или уже поздно. Может мозги совсем просели от большого за последнее время выпитого алкоголя. На мгновение улыбка ушла с лица. А может от наркоты которую стабильно раз в неделю он пускал себе по венам. Негоже так делать, он понимал. Не хочется потом окончательно сторчаться и лежать на помойке продаваясь за дозу. Как какая то шлюха с вокзала. Он обещал что как дела все порешает, обязательно вылечиться от этого. Полежит где-нибудь, а может к гадалке какой-нибудь сходить. Он ухмыльнулся. Тут уж как карты лягут. Ноги медленно ступали, а мысли наоборот отступали. Не хотелось портить себе настроение в такой хороший вечер. Задвинув всю эту чепуху подальше в закрома своей головы, улыбка снова стремительно растянулась на лице. В одной руке тихо и медленно тлела сигарета, а в другой он нес пакет с бутылками. Обычная самогонка, да закуски. Как не как повод, столько денег получил. Работал. Да может и не своими руками, но все же.. Обмывать все равно надо. Он перестал напевать песню, а просто шел уже по выученной тропинке через площадки и арки домов. Не о чем не думая и не напрягаясь. Все на сущие проблемы он оставит на завтра. Все мысли обдумает и все достанет из своих закромов. Сегодня лишь хочется жить. *** Поднимаясь по ступенькам своего подъезда, он уже предвкушал разгульный вечер в компании собутыльников. Нет, они ему не друзья. Просто люди с которыми только пить. Ведь если пьешь в одиночку, то уже законченный алкоголик. Прекрасная шутка для человека который рассвет встречает не трезвым. Наверно вместо крови, по венам, у него течет самогон. Тихонько посмеявшись и посмотрев по сторонам, как некогда эти зеленые стены навеяли много воспоминаний. Первые травмы, первые знакомства, первая любовь. Он ухмыльнулся своим таким, ностальгическим мыслям. Вдохнув полной грудью и набрав весь спектр запахов этого шаткого и лысеющего подъезда, он приостановился, уставившись стеклянным взглядом на надписи. Они были видимо написаны черным при черным фломастером. Или чем там накалякано. Он уже и не помнит. Просто забыл. А может и не надо. Не столь важно. Просто хотелось все это стереть, а лучше уж стену снести. Чтоб наверняка. Чтобы не мозолило глаза и не напоминало о той жизни. Не хотелось каждый раз идя с бутылкой водки стыдить себя, за то какой он есть. Не мог он буквально лет 10 назад представить себе такой мысли. На губах расползлась ленивая улыбка. Чисто просто для себя. Для своих мыслей. Тогда все было по другому и во внимание было другое. Тот запах пирожков, новых бинтов и перекиси. И голос который казалось будет снится во снах необычайно долго. Он не был против. Он хотел это почувствовать. Но, судьба сука, а от судьбы не уйдешь. Уж больно страшно вспоминать чтобы ОН слезы свои проливал. Не по пацански. Хотя, смотря на его возраст... Ему бы семью, жену, чтобы своим кулаком приструнила его, как говорила его тетка. Тетку любил и дорожил. И права она была, пора было остепениться. Перестать всей этой херней заниматься. Но привыкшей к халяве, тяжело было отдаться только лишь работе на заводе. Хотя какая баба возьмет мужика без хорошей квартиры и чтоб хоть человек был. А был ли он уже человек. "Игла в яйце, а яйцо в утке." Резко помотав головой и сжав ладонь он зажмурил глаза. Ему это не надо. Уже не надо. Открыв глаза, последний раз скользнув взглядом по надписи, он все же поднялся еще на этаж выше. И еще. Пока не поднялся на свой третий этаж и не вступив перед дверью своей пятьдесят восьмой квартиры. Уже шарясь по карманам и похлопывая себя, резко вскинул голову и тихо прорычав он вспомнил что оставил ключи под ковриком. Поставив пакет рядом с пошарпанной дверью, он нагнулся и отодвинув ковер поднял свои ключи. Разогнувшись и потягиваю спину, что уже с возрастом давала о себе знать, начал вставлять ключи в дверь... Резкий хлопок со стороны нижнего этажа напугал его. Все таки какой год живя вместе с улицей на пару, он научился многим правилам. Среди которых и было правило резко пригнуться если летит пуля. Нервно усмехнувшись он покачал головой за свои привычки. И уже собираясь вставать, он снова прирос к земле... Дверь пятьдесят пятой квартиры, которая напротив, открылась. Высунувшиеся рыжая голова убила бы его. Хуже любой пули. Нет правда. Как говорится "слово пацана". Хотелось схватиться за сердце с инфарктом. Но она бы и этого не позволила. Эта прекрасная представительница рыжих волос. Она хмурившись оглядела подъезд, осмотрев каждый угол. Она будто не замечала его, обводя вокруг него контур, но сама не направляла взгляд напрямую. Как будто пустота. Его нет. Лишили жизни. Даа, такой он ее и запомнил. Без слов, и эмоций и даже не прямого контакта глаз, она уничтожала. Возможно только он так реагировал. Но значит господь сам решил. Быть ему рабом ее владений. Он будто прирос, прилип. Он хотел поднять руки вверх, просто сдаться и не мучаться. Не мучать себя, да и ее тоже. Но была ли она там? Он до сих пор не верил что она тут. После многочисленных слов и обещаний, криков и пролитых слез, она выглядывает из своей родной пятьдесят пятой и хмуриться видимо тоже услышав громкий хлопок. Он ее сразу узнал. Почувствовал, хоть она и изменилась. Он видел только небольшой участок ее лица, но ему было достаточно. Обладательница приятных черт вышла из своей каморки, и только он понял.. Она увидела его. Наконец заметила. А может и до этого сразу его увидела. Просто как всегда любила подразнить. Хотя, утверждение могло быть ложным. Непонятно что она сейчас любила. Он в мыслях ухмыльнулся. А это хороший вопрос... Она тихим шагом вышла, лишь только легкий гул ее сапожок на каблучке отдавался по всему подъезду. Тихонько и плавно она красиво развернулась к лестничной клетке и нежным легким шагом прошла. На ней были кожаные перчатки, да сапожки до щиколоток и блузка которая просвечивала лёгкий лифчик. Неплохое ожерелье, явно в хорошую цену и длинные сережки свисающие по самые плечи. Подойдя ближе, она перекинулась через перила смотря на самый первый этаж нахмурив при этом свои тонкие бровки и надув губки она качнула своей шевелюрой. Видимо не найдя ничего интересного и даже видимо при этом расстроившись она отклонилась, при этом цокнув языком. Она покачала головой и вальяжной походкой опять преодолела шаги до своей двери. Она постояв, постояв, сняла свои кожаные перчатки и оголив длинные пальчики с красными, длинными ноготками, резко развернулась всем корпусом и будто модельной походкой направилась в его сторону. Покачивая бедрами она шла и все равно смотрела куда угодно, но только не на его глаза. Преодолев небольшое расстояние она встала, выставив ножку и склонила голову облизывала свои накрашенные губы, яркой красной помадой. Прошлась взглядом по нему обводя все контуры и изгибы его тела. Взгляд перекинулся с него на пакет стоявший около двери, а также на саму дверь заострив внимание на цифре 58. Прошло несколько секунд как она резко устремила свой взгляд прямо в его глаза. Она смотрела изучала. Трудно было понять что в ее голове сейчас твориться, ведь на ее лице отражалось ноль эмоций. И даже вроде бы он, когда то умевший легко распознать ее эмоции только лишь по глазам, ничего в них не видел. Она была другая. -Ну здравствуй, Кощей. - ее губы исказила улыбка. Глаза светились непонятным блеском. А рука резко оказавшиеся около его лица протягивала свои пальчики, предлагая свою помощь. - Ну что ты, мне льстит что меня встречают на коленях в родной Казани, но все же, негоже вам царское величество так располагаться. Или же руки не хотите пачкать? Улыбнувшись еще шире своей непонятной улыбкой и изогнув бровь, она все также тянула руку, а бедный он забывался. Он протянул свою ладонь и не сильно опираясь на ее помощь, встал. Они не отрывали зрительного контакта, все также играя в "переглядки". Как тогда, в былое время. Он рассматривал ее лицо подмечая что первое впечатление и маска на ее лице обманчива. Нет. Она не изменилась. Может на ее лице и преобладала теперь новая женственность, но она все оставалась такая же прежняя. - Лилия. Надписи на стене будто ожили раскрывая новую книгу, новую историю, вписываясь: "Кощей + Лиля" *** Она прошла в свою квартиру уводя гостя с собой. Присев на табурет начала снимать свои сапожки, которые уже на порядок надоели ей. Поставив в угол прихожей она разминала ступни. Оглянулась и не заметив своего своего приятеля она высунула голову из проема и увидев что он не торопиться входить, схватила его за руку увлекая в квартиру. Он влетев в квартиру сначала опешил, все еще приходя после шока, надевал маску Кощея. Нет не того у которого игла где то прячется, а тот который людей бьет, да скорлупу обдирает. Проморгав он нахмурился и стал разуваться. Он оглядел прихожую, где стояли сумки. Видимо только приехала. Наконец сняв верхнюю одежду он прошелся вглубь квартиры зная ее как свои пять. Сколько хороших, милых и грустных моментов полегло в этой квартире. Сколько смеха, криков и слез она пережила. Детский радостный топот, тихие смешки по ночам из комнаты, а повзрослев и душевные переживания под дешевое курево. Квартира может и была обычная, стандартная которую выдают. Но сколько воспоминай она оставляет. Может сразу и незаметно, но если приглядеться. Раны остались. Просмотрев все комнаты, поочерёдно заглядывая в каждую предаваясь воспоминаниям. Улыбку невольно наделила его лицо своим присутствием и согревала его сердце. Он возвращался к прихожей, как невольно взгляд упал на приоткрытую дверцу ванны и зеркало над умывальником. Улыбка ушла так же быстро как и приходила. Он уже хотел зайти, но рука Лилии его остановила перегородив ей проем. Он перевел взгляд на нее. Она поджимала губы и морщила нос. Видимо ее привычка никуда не делась. Она хмурила свои бровки, на мгновение сбросив маску той фифы которая перед ним предстала тогда в подъезде. Она снова была Лили. Просто Лили. Рыжеволосой девочки, с длинным носом, за которуый ее дразнили. Пухлыми губами и заостренным личиком, с зелеными глазками стреляющими направо и налево. Ей сейчас сколько, 24? 25? Выглядит на все 17. Он оглядывал ее, пропустив вопрос который она ему задала. -Чай будешь? - она снова расслабила свою лицо, надув губки. - Или кофе предпочитаешь пить, однако. А может что-то покрепче. Она ухмыльнулась своим мыслям и прошла на кухню, но перед этим закрыв дверь в ванную. Будто очнувшись он прошел за ней присаживаясь на табуретку. - Да, от покрепче я бы не отказался, но все таки в гостях. Приличие должно быть - он оставлял безразличие на своем лице, проходясь по ее лицу. - Пожалуй от кофе не откажусь. - Ну вот и отлично. - она ему улыбнулась, при этом в глазах было безразличие. А после отвернулась к плите. - Ну что же, как дела твои? Как живешь? Что у нас на нашей улице нового? Хотя могу ли я теперь считать эту улицу своей? Прикрыв глаза, он слушал ее сарказм. Он не винил ее. Лишь только думал, как быть.. Закинув его вопросами она достала две чашки и поставила на стол. Разлив кофе она уселась напротив и ждала ответа. - Ну..Кхм.. - он откашлялся. - Дела идут полегонечку, работаю на заводе. В квартире живу все в той же и при делах тоже, все тех же. Что на улице творится? Да все как всегда, что и 7 лет назад, беспредел. Не зная какую эмоцию выдать, улыбаться или плакать он лишь сделал глоток кофе, принимая горечь в заместо слез. Лили лишь только наморщила нос, снимая свою маску. Покачала головой, затуманила взгляд и уставилась в окно. Сидеть тут не хотелось и слышать все этого. Они только тихо попивали кофе, исчерпав слова и вопросы. Тут не подберёшь нужные слова. Прошло наверно минут 5, пока Кощей не решился задать ей ответный вопрос. - А ты как, как Москва? - он привлек ее внимание задавая вопрос. - Бурлит столица? - Москва неплохо, работаю заведующим врачом, квартиру купили. - она разгладила лицо, выпрямилась и гордо посмотрела. - Доход неплохой, уживаемся. Детей планируем. Она напряженно сидела, отведя взгляд. Рассеянно смотрела в одну точку проговаривая все это. Она очнулась только тогда когда услышала громкий звук удара чашки об блюдце. Она переместила взгляд и увидела непонимающего Кощея. - КупиЛИ? УживаемСЯ? Дети? - он сидел и смотрел ей в глаза, забывая сколько лет прошло. Она похлопала глазами, резко встав из за стола. Взяла чашки со стола и отправила их в раковину, откладывая на потом. Посмотрев на Кощея, повернулась к нему спиной упирая руки об столешницу, направляя взгляд перед собой, думая только об одном. Не слишком ли ему грязно. А он только сидел и смотрел на ее напряженную спину не находя сил и слов. И выхода от нее он тоже не мог найти. Хотелось загнаться в угол и кричать чтобы уезжала. Казань портит ее. Он портит ее. С мужем ей будет проще. Нарожает ему детей, да будет счастлива. Зачем ей эти группировки, да улица. Зачем ей та боль что была здесь с ней. Зачем ей все это? - А что тебя так удивило? - развернувшись она чуть прикрыв свои глаза, устремила свой взгляд на него, смотря с вверху, вниз. - Приходит время, да. Строить семью. Или думаешь я должна была пойти да скинуться. С крыши там, балкона. - Я тебе и словом не обмолвился, а ты мне предъявляешь. - он уже извивался, будто шило в одном месте. Они повышали голоса, разрезая ту нелепую и фальшивую обстановку идиллии. - А тебе напомнить слова. - она начала подходить ближе, сжимая кисти в рукавах. Лицо ее исказилось от злости. Губы поджаты, а брови сложились домиком на лице. - Все те, что ты проговаривал мне тогда на платформе. Я ехала тогда и думала что реально выпрыгну. Но нет, я дала себе слово что хоть сукой буду, но жить останусь. Она зачем то замахнулась ладонью, но он опередив ее резко встал хватая ее за руку и вперевал в нее свои глаза, злился. - Я замужем, Кость. - имя его, из ее уст резануло. Давно так не называли его. Но что больше его резануло? Имя или кольцо на ее пальце которое как оказалось она хотела ему показать. Которое он до этого не замечал. Красивое такое, дорогое. Он сжал кулаки и неосознанно потряс головой. Она наблюдала за его реакцией и все больше узнавала его. Того Костю. Который только вступал в отряд группировки. Тот который свет хотел объехать и ее с собой в подмышку. И убежать хотели, да не суждено. Он как ошпаренный отпустил ее руку. Хорошо поговорили, что сказать. Пять минут прошло, а уже волосы дыбом, да информация что аж в гроб ложись, да сверху заколачивай. - Тебе тетя Света не сказала. Я поняла. Ну что же, знай теперь. Живи. А хочешь не живи. Главное меня не трогай. Не пачкайся. - Лиля потирая кисть руки отошла обратно к столешнице, прижимаясь к ней спиной. Она смотрела перед собой, снова натягивая маску. - Я приглашения отправляла кстати. И тебе тоже.. Последние слова она неосознанно прошептала. Он уставился на нее. Нет, он теперь понял. Она изменилась. И характером и внешностью и узлом на шее под название замужеством. Может из нее и проглядывалась старая Лили, но теперь она равноправная Лилия Васильева.. Она дала ему понять, что встреча эта была лишь формальность. И что видеть она его не хотела. А слова "не пачкайся" отдавались эхом в голове. Сколько боли причинил. Но уже ничего не вернуть. Он медленно встал, отряхнув костюм, пошел по направлению двери. Но вопрос все такие его один тяготил. Обернувшись и заметив что она также стоит, смиряя взглядом стенку напротив, окликнул ее. Она же, переводя свой холодный взгляд на него, складывая руки на груди, махнула ему головой, как бы задавая вопрос "что тебе еще надо?" - А фамилия какая у тебя теперь? - он смотрел ей прямо в глаза. - Ханышева О как. Лилия Васильева Ханышева. Он развернулся и ступая ногами к двери, присел на табуретку. Надевая на себя обувь, он лишь только думал о том пакете который он оставил в своей квартире. И как бы опустошить его хорошенько. Вставая и смотря на свое отражение в зеркале напротив, он повернул ручку двери которая хорошо поддалась и вышел в подъезд. На кухне издался хруст тарелки и громкие матерные слова. Поговорили. *** Он сидел в своей квартире вместе с собутыльниками и гонял свой самогон. Между рюмками он успевал выкуривать по сигарете и пихать в рот закуски. Они о чем то говорили. Темы сменялись быстро. Политика, их группировки, детство, семьи, бизнесы. Он иногда вникал добавляя что то свое, но в основном лишь только сидел, чередуя круг выпивки и сигар. Он хотел бы сейчас, как те самые алкоголики-одиночки. Вдвоем с бутылкой, да где-нибудь на лавочке сидеть, и песни орать до потери голоса. В голове лишь вопрос: Что его останавливает? А там наверно встречный вопрос: Зачем она приехала? Ей хорошо же там в Москве. Видно что хорошо. Эти сережки, сапожки, глаза горящие. И кольцо на пальце о своем говорит. Дети планируются. А Кощей не дурак. Все видит и понимает. Да только одного не понимает. Зачем дура приехала. Зачем опять в эту грязь решила окунуться. Мало ей что ли было 17 лет в этой грязи плавать. Только выбралась, жить начала, улицу да бандитские группировки с себя смыла, дак опять говном облилась. Дура - одним словом. - Слыш, Кощей - подала голос девка, круговая, Светунчик Назарова. - Не слыхал, на вашем районе группировка возобновляется. Я тут краем ухом услышала, напели, что собираются смотровое собрание устроить. Шобы посмотрели на них. Вот, решила доложить. Э-к, вдруг не знал. Она опрокинула очередную стопку себе в горло, зажмурившись и потрясывая головой. Он не следил за ней, но судя по ее внешнему виду, вряд ли стопка была даже десятая. Она лишь только сжав кулачок прижимала его к носу, а другой рукой брала сельдь и клала ее в рот. А после поправляя декольте, она заерзала на стуле. Обрамляя свою ножку на другую она оголяла почти уж бедро. Своим затуманенным взглядом улыбалась ему, похабно. Кощея фокусом голой ноги не подцепить. Слишком дешево и неинтересно. Ему грубо говоря "легкодоступная дырка" не была нужна, кое ей она и являлась. Спору нет, она была красива. Можно даже сказать сексуальна. И грудь пышная да и ноги красивые. Да и Светик была интересна, своими выходками на субботниках. Но он помнит к чему все это приводит. Чистота. Ему давно не 16, чтобы вестись на бабу с большой задницей. Но ему уже скоро 30, чтобы ждать ту самую. - Да что ты говоришь, Светик. - он перекрестил руки, опираясь локтями об колени. В правой руке он держал сигарету. - И что же из себя представляет, эта наша новая группировка? Она помотала головой из стороны в сторону, думая что делает это соблазнительно. Помахав пальчиком она надула губы, и распрямила их в улыбке. - А вот ну что я тебе, сразу да все и выкладывай - она максимально близко приблизилась к нему и шёпотом начала. - Тут нужно заслужить. Он посмотрел на нее распрямляясь, ставя руки на стол. Улыбался ей самой раздевающей, из всех своих улыбок. Докурив он потушил сигарету в пепельнице, взяв в руки, руки Светы. Пропуская мимо ушей улюлюканья своих компонентов, он поцеловал ее руку, при этом не отрывая взгляд. А дальше показал ей пальцем, чтобы нагнулась вперед. Он прошептал ей столько неприличного, что она вся раскрасневшись, начала тяжело дышать и томно смотреть на него из под своих ресниц. Сжимая его в руки в своих, она улыбалась ерзая по стулу. - Женская группировка говорят. Сколько не знаю, но возрастов достаточно. Мне так, информации немного принесли. - она улыбалась ему, одной рукой сжимая его руку, а другой поглаживала его ногу. - Говорят брошенные там будут, не чистые. Она продолжала ему томно улыбаться и секс-глаза пускать, не забывая ногу поглаживать. Собутыльники распивали самогон, то подкалывая Кощея, то говоря на свои темы. А он только лыбился и снова курил сигарету. А после увел девушку в свою спальню, под бурные эмоции остальных присутствующих. Он долго ее трахал, вдалбливал все что накопилось. Винил за все что она сказала. А она лишь только стонала, источая похоть. *** Она сидела за столом и покуривала тонкую сигарету. Она тоненько дымилась делая завитки и пируэты. Лилия думала о жизни прошлой и настоящей. Нет, это не сравнится. Глубокий вдох полной грудью и погружение в воду. То что она ощущала в Казани и с мужем в Москве. Она аккуратно поднесла руку и стерла слезу. Было так больно, хотелось рыдать на взрыв. Но она лишь только сжимала левый кулачок и морщила лицо пытаясь остановить потоп. В правой руке благополучно тлела сигарета. На столе уже стоял приготовленный суп, вещи были практически все разобраны, да и сама Лилия Васильева Ханышева была готова. Была одета в красивое, открытое черное платье. Накрасила лицо, улучшив его цвет, насколько это было возможно. И привела душу в порядок. Чтобы он не злился, что у нее опять нет настроения. После того как Костя ушел, осталась только черное пятно. Осталось опять столько всего недоговоренного и разбитого. В том числе и тарелка, фамильная. Которая теперь покоилась рядом с фотографией мамы на тумбочке. Совесть не позволила выкинуть осколки. Она понимала. Он раскаялся. В глазах было видно, что он не хотел. Что он хотел обнять ее и утешить. Но ей было этого не нужно. В его глазах не было прощения. Он не хотел извинится. Будто не чувствуя вины. Семь лет прошло, а жизнь не научила. Да, дай бог еще столько же пройдет, все равно жизнь будет бессильна в роли учителя. В ней была дыра которую не залатать. Если бы жизнь снова ее с ним свела, она бы не выдержала. Она не сможет забыть. Она не сможет простить. Она снова протерла руками под глазами стараясь не смазать тушь. Она слишком раскисла. Не тому ее Москва учила. За день подкосили так, что было сложно поверить что это новая она. Раздался звонок. Она лишь тихо встала, быстро выбросив кучу пепла из чашки, которую она использовала как пепельницу, вместе с сигаретой в форточку. Руками разгоняла дым от сигареты. Все равно учует. Подув своими руками на лицо и расправляя свое платье она побежала в прихожую, одновременно рассматривая квартиру на наличие каких то изъянов. Ничего не заметив она подошла к зеркалу, делая несколько недолгих, но глубоких вдохов. Потирая пальцем разменную тушь и помаду и в целом оценивающе смотрела на свое лицо, захотелось плакать еще больше. Лилия лишь только тихо распрямилась и повернулась чтобы открыть дверь. Открыв замок она ее распахнула и увидев его она слабо улыбнулась. - Здравствуй, Вадим. - она протянула руки чтобы его обнять. Он хмуро посмотрел на ее лицо подмечая все то что произошло за закрытыми дверями. Но все таки раскрыв руки, обнял ее. ***

В подвале была тишина. Из радио тихо играла музыка, а люди собравшиеся вокруг ждали указа. Кощей лишь сидел потирая лицо ладонью и хмурился своим мыслям. Место было что то вроде качалки. Было собрано большое количество тренажеров и амуниции. Располагался ринг и груши. Помещение было довольно большое и просторное, так что 50+ людей могли спокойно собраться. Посередине стояло кресло, а у стенки были 2 дивана. Где то в уголке была небольшая комнатка, которой владел Кощей. Народу было много от мала до велика. В основном контингент от 14-30. Некоторые были одеты в лёгкую одежду для спорта. Некоторые в одних лишь штанах, ну а кто-то был одет в уличную одежду, явно только прибежавший на собрание, и не успевший раздеться. Было сложно понять зачем им это все. Как и малым ребятам, которым лишь мяч погонять да шалостей понаделать, как и взрослым которым на завод работать да семью найти. Но они были и так уже семьей. Улицей. - Я собрал вас всех для того чтобы объявить одну важную новость. - он сглотнул и убрав руку от лица, резко оттолкнулся руками от кресла и встал. Обведя всех присутствующих своим надменным взглядом, он улыбнулся. Взяв из кармана пачку сигарет он взяв одну, поджог припадая губами к ней. Сделав одну затяжку он расплылся в улыбке отгоняя все ненужные и непрошенные мысли. - У нас на районе образуется новая группировка. Ну как группировка, пока не понятно что. Он ухмыльнулся и снова обошел всех своим взглядом. Лица же напротив были в недоумении: "Какая группировка? На их районе? Что за бред" Да он и сам не понимал. Тоже думал: "Что за бред?". Трахая там ту бабу, он не понимал. Все это совпадение, али как. Все эти приезды, группировки новые. Ведь ему все это нахрен не сдалось. Но вот вообще не как. Сейчас просто смотря на все эти лица, он чувствовал что устал. Хотелось свесить всю ответственность, на какого-нибудь старшего, да и все. - То есть на нашей территории расположились какие уебаны. - в толпе выделился кудрявый паренек с синей олимпийкой при себе. Засунув руки в карман, он хмурился смотря на Кощея. - А не проще просто предъявить им за это, да надрать по самое не балуй. Не вы меня поправьте, если я что то не так говорю. Он озарился по сторонам, поглядывая на остальных которые поддакивали и поддерживая его. Кощей уже хотел рот открыть, как сбоку ринга появился лысый пацан в черной куртке, который шел вперед, выкидывая руки вперед. - Да хорош Турбо. - он картавил и смешно шел на парня по кличке Турбо. Тот только лишь закатывал глаза. - Опять не разберемся, и побьем кого не надо. - Блять, не напоминай. - он замахал на него руками, а тот уже переводя в шутку дул на него руками, размахивая. Со стороны выглядели как супруги. Все покатились со смеху. - Мой милый Турбочка, не волнуйся. У тебя сердце, слышишь. - он сменил голос повысив его и начав дуть на парня, бегал за ним. Все смеялись, даже Кощей поднял немного губы, посмеиваясь внутри. Но все же решив прекратить этот балаган вышел вперед размахивая руки как дирижер. Услышав что все успокоились, свел руки на груди и шуточно поклонился. Он обвел всех глазами, снова встал перед ними, кладя руки в карманы. - Я понимаю что все шутки у вас в голове. - он повысил голос чтобы все услышали. - Но шутки закончились. Тема серьезная. Он улыбался. Внутри он думал, как подлезть, раньше времени все это узнать. Светка же проговорилась что собрание будет вечером. Надо же как то было все узнать, чтобы подготовиться. - А можно разъясниться, пожалуйста - вышел вперед паренек в синей куртейке и шапкой ушанкой в руках. Лицо его было разукрашено ссадинами и кровоподтеками. На вид ему лет 16. Кощей перевёл свой взгляд на него, обрадовался. О как раз, тот кто нужен. Делая затяг, он бросает сигарету в сторону приминая ботинком. - Конечно Маратик, мальчик ты наш славный. - подойдя к пареньку, Кощей потрепал его по голове и приобнял. - Кстати, как братец то твой поживает? Скоро навестит нас со своей войны. И в миг дверь открылась, предоставляя на только что зашедшего мужчину. Был он в куртке, да штанах теплых. На ногах сапоги армейские. Выглядел статно и красиво. Красив самой, да и наградами видимо. На голове была замерзшая от погоды шевелюра, а под носом усы. Зайдя, он хлопнул дверью потирая руки. Осмотрев помещение он протянул каждому руку. Те отреагировали обыденно. Видимо уже здоровавшись. Значит пришел еще утром. Пройдя чуть вперед он стал впереди всех собравшихся. - Скоро. - вот он, Вова Адидас. Сразу видно, война коснулась его. Может и на лицо не было видно ранений или шрамов. Но в глазах была видна пелена, которая будет напоминать о себе до конца его дней. Кощей отошел от Марата и улыбнувшись раскинул руки в стороны. Подойдя вальяжной походкой он накинул одну руку на плече мужчине. Он помахав остальным другой рукой, чтобы разошлись, все же обнял и второй рукой пришедшего. Адидас же похлопал рукой спину компонента напротив отодвинул его, давая себе путь пройти. - Вижу у вас собрание тут было, не так ли - он тихо прошёл внутрь помещения, попутно снимая верхнюю одежду, оставаясь в одном лишь свитере. Бросив куртку на диван, он рядом с ней же вальяжно растягивая руку вдоль сиденья, присел. Он обвел взглядом всех в помещении, что уже успели заняться своими делами, достал сигареты из кармана. Достал одну, закуривая. Затягиваясь он размахал рукой дым и посмотрел на Кощея чуть прищуривая глаза. - Ну так.. - продолжил он, снова затягиваясь. - по какому поводу собрание? - Так у нас на районе новая недо-группировка собирается? - он прошел к нему, присев рядом на диван. Он закинул ногу на ногу, доставая новую сигарету. Этот вопрос со всеми, они попозже обговорят. Для начала пусть это сделают старшие. - На слышен уже? - На слышен. - он утвердительно покачал головой. Делая затяг он посмотрел все помещение. - Твои же ребята и донесли. Откуда информация кстати? Они сидели там как в старые добрые. Когда не было всех этих забот, когда они просто были Вован и Костян. Когда сигареты, это было то, что они могли видеть только если старшие купили. Будто не прошло много лет и они не выросли. Им уже по двадцать семь лет, они ерундой балуются. Но группировку сложно назвать, ерундой. - Да так, одна голубка под названием Светка Назарова, прилетела сегодня, да напела. - они посмеялись тихонько, да продолжали обдумывать, не забывая покуривать сигары. - Что думаешь на этот счет? Вова на лишь пожал плечами да выкинув сигарету в пепельницу встал, отряхивая одежду. Он глубоко вдохнул втягивая запах этой комнаты и распрямляя мысли. - Ты у нас кстати решил усы отращивать - Кощей смотря на Вову указывал своим пальцем себе под нос. Он посмеивался над ним, будто и не было ничего. Не было тех ссор и обид. Вроде два года прошло, должно было забыться. Но они были злопамятны. Вова закатил глаза, пиная рукой собеседника в плечо. Сам же он все равно смеялся. Да усы может и не слишком хорошая затея, но зато мода, все девчонки его. Хотя уже должен быть приоритет, Владимир. Жена. Он резко обернулся подхватив куртку и накидывая ее, направился в сторону выхода из помещения, не забывая при этом пожать руку каждому кто есть у него на пути. Практически дойдя до двери он услышал как его окликают.. Обернувшись он увидел Кощея, который перит в одной точку на полу, уже сжимая в руках сигарету с такой силы, что в руке их уже было две. Не понимая такой быстрой сменой настроение компонента, он стоял в непонятках, зная что окликал его, точно он. Может роль сыграл алкоголь, а может еще что похуже. Понять было сложно. А нужно? Приподнявшись он большими шагами преодолел расстояние от дивана до двери. Оказавшись рядом с Адидасом он вцепился в тому в руку и посмотрел серьезными глазами. Он долго и выжидающе смотрел, вертя на языке слова, с которыми он хотел поделиться уже с кем то. Не мог он все это держать. Да человека который бы все понял и послушал, не было. А теперь вот. Вовка стоит перед ним, да внимательно слушает. - Она приехала. - затаив дыхание он следил за реакцией Вовы. Тот сначала нахмурился, видимо не поняв про кого речь. Все еще не понимая что от него хочет Козей. А может просто о уже отвык от него. Еще раз попытавшись высвободиться и несколько раз повторив: "Что то я нихуя не понимаю", Вова остановился. Но что то в его голове явно щелкнуло. Остановив свои попытки выбраться, он остановился и расширил свои глаза, вперив их в соседние. Поджав губы он недоверчиво смотрел и думал как быть. Это могло означать лишь одно. - Сегодня с утра у нее был, в той же квартире живет. Я не знал что и сказать. Вова сильно сжал глаза, вспоминая последние события и ее уход. Если бы мог, он бы расплакался. Да, не по пацански, но какая к черту разница. Если больно, держать нельзя. Все таки догадки были верны и приехала она. Хотя он слезно умолял ее уезжать, чуть ли не на коленях стоял, но умолял. Она послушно головкой покивала, да как всегда все по своему сделала. Дура. - Вов она там.. - Кощей второй рукой также сжал плечо Адидаса. Он перешел зачем то на шепот и буквально вдалбливал ему слова, чтобы понимал. Потеряв свою напыщенность и свойственное ему величие, он опускался. Он хотел чтобы Адидас понял. - Замужем, детей планирует. Совсем другая. Мы с ней говорили. Она поменялась. Вова же также стоял сжимая глаза, чтобы эта слёзная колка убралась. Он глубоко вдыхал и выдыхал сжимая челюсть до скрежета зубов. Чтобы вся эмаль стерлась. В ушах все было эхом, а мозг перестал производить нужные мысли. Ноги у него стали ватные. Ему было неприятно услышать то что ему говорил Кощей. Он хотел закрыться, спрятать где-нибудь под землей. Чтобы не достали. Чтобы не понимать что с тем камнем какой он носил много лет, придется вскрыть. Посмотреть на него снова, изучить. Принять то что пытался забыть. А после взять еще много камней и втолкнуть в него обратно. Открыв глаза, он возражал свое самообладание. Уши будто пробило, а глаза прозрели. Он видел перед собой человека который каялся и молил. Будто в храме перед священником на исповеди. Глаза у того были расширены и был в них страх. Он сжимал плечи Вовы и говорил ему самые худшие кошмары. - Я в глаза ее смотрел. Ты помнишь ее глаза? - спрашивал он через зубы, повышая голос. Но он не дождался своего ответа. Вова только резко и импульсивно оттолкнул Кощея, делая необдуманный поступок, о котором потом будет жалеть. Он припечатал того к стенке и пока не передумал рванул к двери, чуть не сшибая проем. Он бежал вверх по лестнице, сжимая и разжимая глаза. Дыхание перехватило, будто опустили на дно моря. Он скользил по примерзшим дорожкам спотыкаясь и больно ударяясь. Но он не замечал. Он просто отключил свой мозг, боясь передумать. Кощей же все еще стоя у стены потирал голову. В глазах у него играли икры, а по теле разносилась боль. Он вдыхал запах крови, которая по всей видимости кровоточила из его головы. Подняв руку к лицу он увидел немного крови на пальцах. Видимо небольшая рана, но в сознании оставила след. Он раскачался в зад перед приводясь в чувства. - Что же за блядская жизнь. - он сам себе задал риторический вопрос, снова принимая свой облик Кощея. Снова надевая маску. Он глубоко вдохнул, а затем подорвался за убежавшим уже Вовой. Выбежав на улицу он увидел отбежавшего неподалеку мужчину. Тот стоял и смотрел перед собой. Будто заново формируясь. Он сжимал и разжимал кулаки, о чем свидетельствовала активная деятельность в его голове. Подняв свою голову и вдыхая запах улицы он развел руки в сторону. Покрутившись вокруг себя он обернулся к стоящему у входа в подвал, Кощея. Тот лишь смотрел своими глазами наблюдая. Стоял совсем босиком, расставив ноги. Он шатался, может по причине выпитого алкоголя. Или по причине переизбытка чувств. - Она там сидит. - он размахивал руками и смотрел яростными глазами на собеседника. Он кричал надрываясь своим хриплым голосом. Он потерял свой расхаянный вид, будто обвиняя собеседника во всем произошедшем. - Гордая но счастливая, с мужем. А ты помнишь, Во-ва, как она плакала там на балконе смотря вниз. Я ванну ее видел. У меня сука дрожь шла. Ты же помнишь Во-во-чка. Как будто пробило насквозь, как будто голову прострелило. Или сердце. Да что уж там. Его раздробило в мясорубке. "Вовочка". Он поморгал, поморгал, а в глазах все слепило. В ушах был свист, а ноги подкосило, толи от боли, То ли от того что вовсе перестал чувствовать. Он опять потерял свою ориентацию. Снова прошибло. По щеке скатилась одинокая, но чувственная слеза. Он приложил руки к ушам, хотя для начала нужно было понять где руки, и закрывал их дабы не слышать писк и треск и что говорил Кощей на фоне. Разобрать было сложно, но отдаленно что то прилетало. По типу "ИМей ты сука человечность" или "Вот нахрен она приехала, все же хорошо было". Но хорошо не было и вспоминать не хотелось что такое хорошо. Потому что в памяти были только резкие и тупые звуки. Да стоны, но совсем не удовольствия. А в глаза лишь картинка пробитой головы человека перед собой. Как пуля насквозь летит а из за рта кровь течет. А где то на фоне смех, истерический и больной. Он стоял на коленях и тупо смотрел перед собой. Когда отпустило он встал и зашагал вперёд не различая силуэты. Кощей что то пытался ему сказать вдогонку, уже срывая голос во всю, не беспокоясь что скажет скорлупа. Он уже порывался побежать за ним, да только босиком и уставший он это делать не хотел. Он просто пустил все на самотек. Было уже поздно что то исправить. Он только уперся на косяк двери, зажмурив глаза потирая лоб ладонью. А как же прикольно все начиналось. *** - Здравствуй, Вадим. - она протянула руки чтобы его обнять. Он только устало улыбнулся и тоже протянул руки для объятий. Они стояли в проходе обнимаясь будто та самая сладкая парочка, вспоминая чувства в первые годы знакомства. Может и было приятно почувствовать тепло чужого тела. Но оно было- чужое. Она первая отпуская его отошла в сторону пропуская его, чтобы он вошел. Он лишь вздохнув прошел во внутрь, принявшись снимать верхнюю одежду. Лилия тихо стояла наблюдая за мужем. Все его небольшие морщинки, угловатости, уже отросшую щетину. Его ямочки, да припухлости. А его светлые волосы, да выбритые виски отражались в ее глазах. Он был красив и высок, фигура стройная, а походка прямая. В нем все говорило что он мечта каждой. И Лилия себе признавала что чувствует себя с этим мужчиной. Что для нее он тоже эталон красоты. Но не здесь и не сейчас. Все прошло уже давно. Она не дожидаясь его тихо прошла на кухню. Став посередине комнаты она тихонько похлопывала себя по щекам приводя в чувства. Закрывая лицо руками она выполняла дыхательные упражнения чтобы не разбиться, как какая-нибудь хрупкая посуда. Он не должен ее видеть разбитой. Ему это не понравиться. Убирая руки с лица она тихонько потрясла головой приводя мысли. Подойдя к плите она поставила кипяток, продолжая смотреть на огонь. Он так красиво играл на ее лице и волосах что она просто сливалась с ним. Глаза стеклянные как зеркало вбирала в себя всю эту энергию. Положив руки на столешницу она сжимала и разжимала кулаки, приводя себя в чувства. Она должна играть роль. Как актриса в театре. Только видимо у нее будет ее сольный спектакль под название "Примерная жена". Войдя в помещение он прошелся взглядом по ее спине, подмечая ее напряженность. Тихо обводя силуэты он промолчал, лишь аккуратно подошел к столу и сел на табуретку. Проходясь взглядом по комнате он подмечал новые занавески, чистоту на мебели, цветы в горшках. На столе уже была скатерть и выставленная вазочка с фруктами. На плите уже стоял чайник и небольшая кастрюля с супом. Он отметил что она подготовилась к его приходу. Но видимо не до конца.. В раковине две чашки с блюдцами. - А налей ка мне женушка, чего-нибудь уж покрепче. - он хищно подзывая ее к себе. Обернувшись натягивая улыбку посмотрела на него. Он только улыбался, да показывал пальцем на уже разложенную посуду. Там покоились именные рюмки, которые она ему подарила на юбилей. Пройдясь по ним взглядом, послушно подошла к стеллажу с рюмкам и достала одну. Взяв тряпку она ее протерла и поставила перед ним на стол. Открыв холодильник и достав от туда самогонку, которую гонит дед Вадима. Также прихватила заранее нарезанную селедку. Она уже была готова к этому. Лилия выучила все его привычки повадки и знала что после работы он прольет одну-две рюмки. К сожалению она не могла ему перечить. Потому что прошлый раз это закончилось плохо.. Лиля налила ему и поставила рядом закуски. Присев рядом она смотрела как он взяв рюмку опрокинул ее в себя, морщась и мотая головой. Он подхватив закуску вынюхивал ее, а после закидывал ее себе в рот. Он прижав руку к лицу растирал свои глаза. Ну а затем опуская руки он поднял свой взгляд на нее. Зажмурившись от вкуса, но прилившейся к голове крови, он подзывает ее к себе. Лиля лишь молясь про себя тихо встала на тяжелые ноги. Подойдя к нему и вставая недалеко от него, она завела руки за спину скрещивая пальцы. Надеется. Вадим тем временем беря и наливая новую стопку, снова выпил эту губительную жижу. Повторяя свои цикличные действия и чувствуя как кровь бурлит, а разум уплывает, посмотрел на свою жену , рассматривая, обдумывая свои действия. Резко подорвавшись, да так что стол начал раскачиваться, а бутылка чуть не шлёпнулась, хватает за талию Лилю и немного покачиваясь прижимается головой к ее груди. Они стояли так долго. Вадим только проходился руками по ее талии, спине все также прижимаясь к грудной клетке жены. Она оценила такой прилив нежности, даже нежно погладив его по голове. И тихо смотря перед собой она думала что вручила бы себе награду за лучшую роль. Но обстановка резко изменилась. Он отстранился от нее, чуть не уводя ее с собой назад из за резко потерянной ориентации. Справившись с управлением тела он снова подравнялся, опуская голову и вглядываясь ей в глаза, пытаясь сфокусироваться. Вадим посмотрел в ее глаза думая, "Могла бы она ему изменить?". Он видел в ней свой авторитет, свое достоинство, свой статус в кругах. Могла бы такая яркая и красивая женщина променять его. Могла бы разделять их общую кровать с каким то проходимцем. Делить свое тело и душу, которое принадлежало лишь мужу. Жить тайно с этим человеком и сбегать с ним по ночам пока сам Вадим на работе. Пить вместе с ним кофе, пока его нет дома. Он схватил ее руку, нажимая на ее кисть и медленно ступая из кухни по квартире в зал, уводил ее с собой. Нет. Он мужчина в доме. Он ее муж, только он него она могла получить постельные утехи, поцелуи и ласку. Только он мог к ней прикасаться. Любить, а если надо наказывать. Оставив девушку стоять посередине в комнаты, он подошел к радио, которое стояло на столе в их зале. Он начал крутить и настраивать его. Наконец найдя нужную волну он вернулся к своей спутнице, уводя ее в пьяный танец.

Я хочу быть с тобой - Nautilus Pompilius

Беря за руки, он обвивает ее руками свои плечи. Прижимая ее маленькое и хрупкое тельце к себе, он поглаживал ее, покачивая ее и себя в сторону. Положив свою голову на нее он улыбался, иногда сжимая ее талию. В этом может и нет похабщины, но мерзость так и сквозила отталкивая Лили от него. Вроде муж и жена, но так ли себя они должны вести? На публике чуть ли пример, не подражание той стойкости в такие нелегкие времена. Что все таки есть надежда на любовь в такое время. Что люди, "не отчаивайтесь". И все спрашивали ее, где ж такого взяла? Ты должна соответствовать, не плакать и не хмуриться. Но где то внутри нее, пока она сама улыбалась, сидела маленькая девочка которая плакала и резала себя от ненависти к себе самой же. Может его она и не винила его поступки, но себя она ненавидела. Он просто как то раз пришел к ней домой держа цветы в руках и коробку конфет. Весь статный такой из себя, но главным подарком.. Он главврач. Она, Лилия, так мечтала быть врачом. Ох как мечтала.. Думала сейчас поиграется с ним, возвысит он ее по карьерной лестнице. Да только стерпелось, слюбилось, что сыграло плохую и злую шутку. Вроде он и приличный, да кулаки тяжелые. Лиля лишь тихо прижимала свою голову к его груди и обхватывала его руками, волоча ноги за его действиями. Кружась по комнате она пыталась забыться и хоть чуточку, да вспомнить те чувства. Повернув голову на полку, увидела фотографии. Вот они, на свадьбе. А вот это на даче его родителей. Ах, а вот это они на дискотеке. Что же пошло не так?. Прижимаясь она чувствовала его сердцебиение. Оно отбивало ритм песни. По ее лицу стекала скупая слеза. Лучи преломляли это все так что ее слезы и сапфиры на шее и ушах преломляясь, так что сложно было понять. Почему она грустит? Рядом с ней стоит привлекательный молодой человек, с которым у нее все. Все что она пожелает, он сделает. Но какой ценой? "я хочу быть с тобой" - нашёптывал он ей на ухо, еще раз сжав ее талию, растягивая улыбку еще больше. Он все кружил ее и кружил. Уже оторвавшись и отняв ее от себя, он взглянул в ее глаза да заметив под глазами соленный блеск, а в глазах печаль, нахмурился и притянув снова сжал ее в объятиях с такой силы, что было ощущение капкана. Он кружил ее и сжимал шепча на ухо песню и стороной какие то приятности. Может все таки он не такой. Может все будет хорошо, все образумится. Она только слушала как он ласкал ее своими словами и прикрывала глаза. Она знала. Все к не добру. Она была в ловушке зверя, который некогда был прекрасным принцем. Может она и хотела выбраться, но узел уже был морским, и самой было не справиться. Весь этот танец оборвался закончившейся песней и звонком в дверь. Он резко отстранился, нахмурился, сближая брови на переносице. Посмотрев на нее он увидел в глазах.. Ничего. Резко замахнувшись он ударил ее по щеке. Хлопок стоял на всю комнату, отражаясь от мебели и радио на котором уже сменилась песня. Щека горела и пульсировала, билась и звенела. Она пропускала через себя тонкую соленую струйку, впитывая и принимая. Прикладывая свою руку она понимала, что она могла бы разбиться. Да только биться было нечем.