Курьерская служба доставки Детройта: детектив в подарок

Гэвин ненавидел людей. Сейчас — так точно. Под новый год они словно сходили с ума, сотворяя чудо из обычного — самого что ни на есть серого — дня. Будоража сферу услуг своими запросами, криками и вознёй. Восставая безумной армией в продуктовых. В которых буквально не протолкнуться. И не купить баночки пива в награду уставшему организму за третью ночную смену в отделении подряд. Но вишенкой на торте недовольства детектива стал какой-то самоубийца, нещадно барабанящий в дверь его дома. На случай подобного Рид ещё пару лет назад отключил звонок, но, к сожалению, никто не мог запретить идиотам стучать. Первую минуту Гэвин в полудрёме представлял полигон и то, как он отрабатывает попадания по мишеням из пистолета. Затем он окончательно проснулся и крайне расстроился, что в руке у него с собой не было глока. Чертыхая всё, на чем земля стоит, он потянулся за боксерами, нашаривая их едва ли не под кроватью. Скрыть достоинство за трусами — наивысшая услуга, которую он мог предоставить несчастному, решившему нагрянуть к полицейскому в его один из немногочисленных выходных. Большего почтения он выказывать не хотел. Устало протерев заспанное, с оставшимися следами от подушки, лицо, Рид поплёлся к входной двери. По пути он, сонно моргая на яркие появившиеся пятна в глазах, перецепился через Мальборо — огромного, но пугливого мейн-куна, который в ответ жалобно мяукнул и здрыснул в сторону кухни. Обматерив ко всему прочему и животинку, Гэвин пнул ботинки, освобождая себе место возле двери, и потянулся за ручкой. — Если я не убил президента или не выиграл миллион долларов, то идите нахуй, — из открытой двери в лицо детективу хлынул холодный воздух, так что по всему телу пробежали мурашки, а яйца едва не сделали праздничный перезвон под единственной тканью, скрывавшей от мороза. Да, снега в Детройте не было. Да, этот новый год должен был стать одним из самых худших из-за отсутствия таявших на носу снежинок, снеговиков и детей, этот самый снег (чаще всего смешанный с последствиями выгуливания собак) поедающих за милую душу. И все же холодно было. Не настолько, чтобы Гэвин доставал дублёнку и вылазил из своей любимой заношенной кожанки, но и не настолько тепло, чтобы стоять перед курьером в одних боксерах, отмораживая самое важное. — Мистер Рид? — доставщик безразлично окинул взглядом детектива. — Да, — Рид совсем не безразлично посмотрел на стоявшего перед ним паренька лет двадцати пяти, не старше. — Вот, распишитесь, пожалуйста, — тот протянул планшетку с листком и ручкой Риду и ткнул на пустую клетку. Гэвин без раздумий оставил свою подпись, совершенно не заботясь о том, что за посылка ему приехала. Первые полчаса после сна он вообще соображал туго, чем можно было с лёгкостью пользоваться. Одной из немногих, кто так делал — была Тина. Она заставляла Рида в свои выходные выгуливать её собаку, отвозить вещи при переезде и выбираться с ней на концерты. А оформляла эти свои проделки в то время, когда девяносто процентов информации не доходило до мозга, растворяясь в обещаниях, данных на полном серьёзе. Курьер взял листок, взамен вручил в руки Рида внушительного объёма и веса посылку, коротко попрощался и ушёл. Оставив детектива глупо пялиться тому в спину. Постояв так ещё с минуту, проветрив голову и отморозив всё остальное, Гэвин зашёл обратно домой. Закрыв дверь ногой, он поставил коробку на середину столика в гостиной и пошёл заваривать себе кофе. Самый горячий, который только можно сотворить в доме. Чтобы взбодрить организм. Коктейль «анафилактический шок». Отхлебнув ядрёной жижи составом «две чайные ложки молотого кофе на пятьдесят милилитров кипятка», Рид сел на диван перед столиком и вперился в стоящую на нём посылку. Кофе, способный заставить забиться мёртвое сердце и остановить живое, очень быстро разгонял тепло по телу, заставляя мозги работать. Сделав ещё один глоток и отставив чашку в сторону, полицейский притянул к себе посылку и уставился на транспортную этикетку.

США, Детройт, штат Мичиган Р.Рид Хановер авеню, 5

Улица верная. Фамилия тоже, вот только ни первое, ни второе имя Гэвина не начиналось на Р. Насколько он понимал. А он понимал — благодаря эспрессо процессы в голове уже запускались. Ниже был номер. Тоже совершенно не его. Детектив поплёлся в спальню за телефоном, попутно натянул домашнюю растянутую футболку и вернулся назад. Ещё с минуту пялился на посылку: то ли надеясь, что она успеет исчезнуть, то ли боясь оказаться в плену шизофрении. Затем открыл набор и ввёл цифры. С первого раза ему не ответили. Со второго тоже. И с третьего. Рид со злости кинул телефон в противоположный угол дивана. Тот отскочил от подушки, заскользил по обшивке и шлёпнулся на пол. Экраном вниз. — Да в пизду! — полицейский закинул ноги на быльце, поудобнее устраиваясь в излюбленном положении, идеальном для плевания в потолок. Планов на новогоднюю ночь, кроме как жахнуть пива, у него не было. А сейчас в связи с тем, что добыть амброзии богов у него не вышло, планы даже как-то ушли в минус. Не успел детектив опомниться от ругательств, на повторе крутившихся в голове по отношению к доставке, курьеру, этому ёбаному Р.Риду, людям в магазинах и чёртову празднику, как снова заснул. Последние недели тяжкой, порой сверхурочной, работы дали о себе знать тяжестью во всём теле и хроническим недосыпом. Если бы не зазвенел телефон, Гэвин бы, возможно, проспал до следующего года. Теряясь в пространстве, он всё же нашарил в полумраке сотовый и, не открывая глаз, взял трубку: — Слушаю. — Добрый день. Вы мне звонили сегодня, — с динамиков раздался приятный, слегка заспанный, мужской голос. Рид разлепил веки, уставившись в потолок. У него ушло несколько секунд на осознание того, почему он кому-то вообще мог звонить. Он повернул голову, зацепил взглядом коробку и вымученно закатил глаза. У него промелькнула мысль представиться службой доставки, но он сразу же откинул эту идею. — Мистер Рид? — услышав в динамике утвердительное «да», детектив продолжил. — Мне по ошибке доставили вашу посылку. На другом конце связи повисло молчание, которое ощущалось почти физически. — А кто отправитель? — наконец ответил загадочный Р. Гэвин приподнялся на локтях, поближе пододвигая к себе коробку и разглядывая буквы в полутьме: — А.Рид, Австралия, Сидней, — детектив услышал и практически ощутил на себе недовольство в чужом выдохе. — Если вам будет не сложно, перенаправьте на Харлоу авеню, дом пять. Или, если нет, я приеду и сам заберу. Только я сегодня не смогу. — Ну, никто бы не заставил вас в разгар праздника переться в другую сторону города, — Гэвин хмыкнул, откидываясь на спинку дивана и подпирая голову рукой. На той стороне послышался лёгкий смешок, и детектив постарался представить в голове, как выглядит улыбка Р: голос казался молодым, но уж слишком уставшим — подобные нотки каждый работяга мог учуять за версту. — Дело даже не в Новом году, я не праздную. У меня дедлайн на носу, менеджер каждые несколько часов кидает новые и новые правки, а я всё больше склоняюсь к тому, что отключить телефон и отправиться спать — неплохая идея, — на фоне послышался шум работающего чайника и хлопающих дверей, скорее всего, холодильника. — Определённо хорошая идея, поддерживаю, — Рид прикрыл глаза, продолжая тянуть лыбу до самых ушей. Давно он так не болтал просто ни о чем, тем более с незнакомцем. В подавляющем большинстве случаев он либо зачитывал правило Миранды, либо материл до пятого коления какого-то долбодятла в супермаркете, либо вовсе говорил с Мальборо, сетуя на длинный рабочий день, протухший салат или проблемы с интернетом. — Последствия, правда, могут оказаться не очень приятными, — клацнула кнопка на чайнике. — Никто не запрещает сменить имя и скрыться где-нибудь на Фиджи. — Хах, и то правда, — на фоне Р помешивал ложкой в чашке. Гэвину захотелось спросить, чай это был или кофе, но он сдержался. Такие вопросы ни к чему не приведут. — Ой, извиняюсь, мне звонят по работе, — и отключился. Рид открыл глаза и невидяще уставился в потолок. Улыбку смыло, словно следы на песке. Телефон выскользнул из руки и упал куда-то под спину. А ведь он даже не узнал его имени. Досадливо цыкнув, он резко поднялся и направился в спальню. Натянул первые попавшиеся джинсы и любимую, но далеко не самую свежую толстовку. На кухне насыпал для Мальбро побольше корма, перехватил глоток кофе и несколько печенек — почти удачных последствий экспериментов Тины. Быстро чеснув зубной щеткой по зубам и ухватив коробочку Пандоры, он рванул на улицу. В глаза сразу ударило ярким светом гирлянд, развешанных на деревьях и домах. А ещё неимоверной кучей всевозможных Сант, которыми были утыканы клумбы и дорожки. Мысленно посчитав, сколько сотен и даже тысяч баксов люди тратили на новогодние украшения, Рид пришёл к выводу, что у мира началась коллективная шизофрения. Или он просто за десяток лет превратился из радующегося мальчишки в Эбенизера Скруджа, плюющегося на всё праздничное. До почты Гэвин едва ли не добежал. Во-первых, в праздники она закрывалась раньше, а во-вторых, какая-то неведомая сила подстрекала его, холодным зимним ветром подгоняя в спину. Оказавшись у дверей, детектив замер, скользнув взглядом по расписанию. Почта работала ещё добрых семь минут. За это время он мог хоть пять раз отправить посылку и свалить обратно домой. Снова отсыпаться. Снова пропустить новогоднее обращение президента Уоррен, звонок с поздравлениями от Тины, присланные фотки братца Элайджи и Хлои — его девушки — где-то с Мальдив. Дверца почты открылась, и из неё выглянул паренёк лет двадцати, вопросительно уставившись на полицейского: — Вы будете что-то отправлять? Потому что мы уже закрываемся. Гэвин глянул на время. Осталось две минуты. Он глянул сквозь стекло на других работников, уже пересчитывающих кассу и нервно топчущихся в ожидании конца рабочего дня, перевёл взгляд на мальчишку: на холоде его нос быстро покраснел, а плечи сгорбились, стараясь защититься от дунувшего ветра. — Нет, спасибо. Я лучше потом, — слова слетели с губ сами по себе, не контролируемые ни мозгом, ни языком. — С наступающим, — кивнув и не дождавшись ответа, он развернулся и понёс посылку обратно. Через искрящие разноцветными лампочками дома. Дорога назад заняла гораздо больше времени, хотя Рид и не заметил, осознав всё только, когда уткнулся в дверь. Кто-то из соседей уже успел пришпилить к ней новогодний венок. Видимо, чтобы дом детектива не портил атмосферы всей улицы. Приложившись пару раз лбом об дверцу, скорее для приведения мыслей в порядок, чем для саморазрушения, Гэвин потянулся за ключами. В одной связке были и от дома, и от гаража. Ещё секунда размышлений, и детектив уже сидел в машине, запуская прогрев. Харлоу авеню, да? Он успеет доехать минут за пятнадцать, если 96 магистраль не будет забитой. Не заботясь о том, что Р мог быть не дома, детектив направился исполнять роль не очень тайного Санты. Помятого, уставшего и с трёхдневной щетиной, но чертовски уверенного в том, что он делает. Вся его смелость, правда, держалась на пятиминутном разговоре, холодном кофе и, пожалуй, сказочном идиотизме вперемешку с перманентным одиночеством. Через двадцать три минуты, одну пробку и парочку ласковых в сторону водителей-идиотов Гэвин стоял у дома под номером пять и не решался позвонить в звонок. Даже не будь у него навигатора, он смог бы найти это здание очень легко — Р, как и детектив, выделялся на фоне соседей отсутствием каких-либо украшений. Хмыкнув про себя, Гэвин постучал по двери и едва сдержался, чтобы не отбить идиотским ритмом, к которому привык ещё с детства. Ответа не последовало. «Ожидаемо, — подумал Рид. А потом подумал ещё раз. — А схуя ли ожидаемо? Он точно дома, ведь говорил, что работает. Наверное, не слышит просто». Постучав ещё раз и снова не получив какого либо отклика, Гэвин вытащил телефон из кармана куртки и набрал последний неподписанный номер. Три гудка, и на той стороне взяли трубку. — Алло?.. Ах, да, точно. Я не перезвонил, извините. А почта ведь уже не работает. Если вам не сложно, отправьте посылку в любое удобное вам время или скажите адрес, я как-то подъеду, — голос в динамике был слегка напряжённым или даже, как детективу показалось, расстроенным. — Эм, я… Тут дело, в общем, — Рид начал запинаться, совершенно не понимая, когда успел струсить и засунуть язык в задницу. Прочистив горло, он продолжил. — Короче, я перед домом уже. — Перед каким? — голос Р звучал удивлённо и настороженно, словно он был недоверчивой кошкой. — Перед пятым домом на Харлоу авеню. На почту я не успел и решил заехать так. Все равно делать нечего, и как раз быстрее посылку… — он не успел договорить: входные двери стремительно открылись и в них показался молодой человек. Чертовски, мать его, привлекательный молодой человек. Абсолютно и бесповоротно во вкусе Гэвина. — С наступаю-щим, — слегка запинаясь, сказал Р, а затем через долю секунды его голос раздался в динамике телефона, который полицейский до сих пор держал у уха. Растянувшись в широкой ухмылке, он нажал на отбой. — С наступающим, — и его улыбка стала ещё шире, словно у идиота. Даже если он сейчас просто отдаст долбаную посылку и свалит в закат, то дома всё равно подрочит на светлейший образ. Благо, фантазия у него всегда была отменной. Он поудобнее перехватил коробку и потянул вперёд свободную руку для пожатия: — Гэвин. Гэвин Рид, — и оскалился, наслаждаясь расплывавшемся на лице у Р удивлении. А затем пропустил удар, когда тот сложился едва ли не пополам, заливаясь от смеха. Вытирая подступившие слезы, из-за которых глаза парня блеснули сталью, он все-таки выпрямился, протягивая руку в ответ: — Ричард Рид к вашим услугам, — и сжал протянутую ладонь детектива. В меру сильно и при этом небрежно легко, проходя пальцами по пальцам, когда они разжали руки. У Гэвина пробежалась мурашки от кончиков ногтей до загривка. — А на какой улице вы живёте? — Хановер авеню, — без задней мысли ответил Рид. Он внимательно следил за тем, как лицо Ричарда (Ричард. Рич. Риччи. Он смаковал это имя на кончике языка, перекатывая словно карамельную конфету) озаряло понимание. — Какое же всё-таки глупое недоразумение, — тот потёр переносицу, слегка покачивая головой. — То есть, ты… Ой. Можем же на ты, да? Ты знаешь, почему так произошло? — Гэвин протянул посылку, а то стоять с ней так долго уже становилось неловко. Он же пришёл просто её отдать, а не отвлекать человека разговорами потому, что самому в новогоднюю ночь было скучно и нехер делать. Это же он тут выходной, а Риччи вот работает. Можно было и самому у Фаулера выпроситься на смену, так тот почти что вытолкнул детектива с участка, сетуя на его частые переработки. Рид, но уже не Гэвин, обхватил коробку обеими руками, прижимая к себе: — Э, да, конечно. Не скажу, что это прям сто процентов, но где-то на восемьдесят я уверен в том, что виновата мама, — он надул губы, и детектив едва сдержал гулкий выдох, умиляясь. — У неё ужасный австралийский акцент, я от своего-то только года через четыре, как в Америку переехал, избавился, и то иногда проскакивает, — он вздохнул, и Гэвин замер, ожидая продолжения. — Если быть точным, то она очень жуёт слова и Харлоу для нее Халлоу, а Хановер — Халлоув. Кто-то на почте, видимо, её не так понял, а она не проверила потом накладную — считает, что никогда не ошибается и бла-бла-бла. От нехватки слов Гэвин многозначительно присвистнул. Его мать была той ещё засранкой, абсолютно не заботящейся о своих детях. А эта, хоть, походу, и была стереотипным матриархом, но вот отправила же что-то — уже забота. — Действительно акцента почти не слышу, только если прям сильно докапываться, — заполнил пустоту детектив. Свою миссию он выполнил: посылку отдал, имя узнал, лицо милашки для ночных сладострастий на сетчатке сохранил. Чего ещё вольной душе надо? Правильно ведь? — Что ж, ну раз всё, вроде, разрешилось, удачно доделать там твой проект и с наступающим. Был рад познакомиться, — Рид уже хотел было протянуть руку, но вспомнил, что тот всё ещё держит коробку, и просто кивнул. — Ох, я тоже рад, спасибо, что приехал, то есть, что привёз. То есть, что приехал и привёз, — уголки губ Рича скакали в странном дёрганом танце, то поднимаясь, то сползая вниз. — Хорошо отпраздновать. — Ну ещё бы, — Рид дёрнул губой, — насколько это возможно в одиночку, — он не хотел жаловаться или оправдываться, слова сами слетали с губ, отскакивая от языка и вырываясь наружу. Туда, где поймать их уже не получалось. — Наверное, просто завалюсь спать, да и… — Останься. Гэвин выпучил зеньки, а Ричард вторил ему, по-смешному открыв и закрыв рот: — Ну, то есть, раз ты никуда не спешишь, то можешь хотя бы кофе выпить, нужно же как-то отблагодарить тебя за то, что коробку принёс. Плюс клиент одобрил работу, и я уже поставил запекать текстуры, так что сейчас свободен. Да и думаю, часть посылки по праву принадлежит тебе. Ты же в каком-то смысле тоже Рид, — парень пожал плечами, неловко улыбнувшись. — В самом что ни на есть прямом, — детектив хмыкнул, в голове обдумывая предложение и не видя ни одного минуса, способного перекрыть жирный плюс в обличии сероглазого красавчика, с которым он мог провести ещё хоть немного времени. Для театральности взглянув на время, Гэвин утвердительно кивнул: — Пожалуй, не откажусь от кофе. Только если чертовски горячего и крепкого. Ричард кивнул в ответ, ногой пихая входную дверь и заходя спиной в дом. Он придержал плечом край, приглашая полицейского внутрь: — Легко могу организовать. Только такой у меня, кажется, и получается. Я два дня не спал из-за проекта, так что состою из кофе процентов на девяносто, — Гэвин в ответ одобрительно фыркнул, проходя в коридор. — Ой, только снимешь обувь? Я зимой себе ковров понастелил, а убираться мне обычно лень, так что лучше просто не пачкать. И правда, от входа витиеватой дорожкой лежали небольшие коврики: вязанные, войлочные, плетённые, плюшевые и тканные. Они были хаотично разбросаны, в абсолютно нечитаемом порядке. Рид послушно снял кроссовки, отставляя к полке, на которую ему указали, и удовлетворённо кивнул сам себе: носки целые. Слава тебе Есусе. Он поплёлся за Ричардом, пошаркивая по мягкой поверхности ковра. Давно он не был в такой уютной квартире. Хоть она, как и у Гэвина, не была обставлена по-новогоднему, всё равно отдавала любовью хозяина к комфорту. Тёплые тона, множество безделушек на полках, картины и вазочки с засушенными цветами. Детектив потянул за собачку, расстегивая куртку и пристраивая её на быльце дивана. Ричард оставил коробку на стеклянном столике, заваленном бумажками с чертежами и набросками, и, вернувшись в коридор, принялся рыться в нижних ящиках шкафа. Через пару секунд выудив оттуда плюшевые тапки с заячьими ушками, протянул Гэвину: — У меня только такие есть, но лучше так, чем ноги морозить. — Я не думаю, что тут можно замёрзнуть даже голышом, — и всё же послушно натянул тапки, рассматривая со всех сторон. Нужно будет обязательно скинуть Тине, пусть поржёт. — До сих пор не привык к тому, что в Новый год не лето, — на поднятую бровь детектива он только добавил. — Я же из Австралии, а у нас там всё с ног на голову. В этот раз из-за проекта не смог поехать праздновать с семьёй, вот мама и решила что-то отправить. — А-а, — многозначительно протянул Гэвин, направляясь за Ричардом в кухню-студию. Тот принялся измельчать зёрна в кофемолке. — Вообще, если любишь кофе, то когда-то попробуй «Ass Kicker». Он у нас в одной кафешке продается, там кофеина в разы больше. И даже предупреждают, что он может быть вредным для здоровья, — взгляд полицейского едва поспевал за чужими руками, порхающими над туркой. — Я когда-то во время экзаменов выпил, так действительно не спал несколько суток. Потом, конечно, голова болела жутко, но я успел всё доделать. — Я, когда по заброшкам целыми днями лажу, такое ощущение, что только такой и пью, — Рид принял протянутую чашку и вдохнул ароматный запах, осевший теплом на лёгких. — Ты диггер типа? — Ричард отхлебнул кофе и удивлённо наклонил голову. — Лучше. Детектив, — Гэвин расплылся в улыбке и потянулся за значком, висевшим под худи на брюках. — Верный слуга народа, защитник обиженных и доставщик посылок по выходным. — Ухты, так мне ещё повезло, что незнакомец, которого я впустил в дом — страж порядка, — Ричард закопошился в кухонных ящичках. — Не, ну, на это не ровняйся. Мало ли какие ублюдки… Эй-эй, я же пошутил, — полицейский выставил вперёд руки, когда хозяин дома достал из шухлядки канцелярский нож. — Очень хорошо играешь, как для копа. Никогда не хотел в театральный? — Ричард лучезарно улыбнулся и уселся в кресло возле посылки, принимаясь аккуратно разрезать скотч. — В полиции хватает своего цирка, — детектив взял свою чашку и привалился к барной стойке, опираясь на неё локтями. Наблюдая за потугами открыть посылку, он сделал ещё глоток. — Лучше всего мне удаются роли плохого полицейского. — А кто играет хорошего? — Ричард открыл коробку и принялся вытаскивать содержимое из пупырки. — Да никто. Я обычно сам работаю, — Гэвин отставил пустую чашку в раковину и сел в кресло напротив. — Тебе что, ветки привезли? Типа у нас в Детройте пустыня? — Ну, по сравнению с зазеленённым Сиднеем, да, — хмыкнул, вытягивая растение. — Это метросидерос, или его ещё называют похутукава. Он у нас вместо ёлки. Его даже украшать не обязательно — видишь, какой он пёстрый, — и покрутил в руках веточку, усыпанную игольчатыми пурпурными цветами. — Похую-кто? Это вы на серьёзке вокруг неё там хороводы водите, детей на фоне фоткаете? Реально всё наизнанку, — детектив взял другую веточку, прошёлся пальцами по листкам и легко коснулся кончиков цветов. Несмотря на обманчивую форму, они оказались бархатистыми. — Похутукава. Но это слово из марийского происхождения, так что обычно для туристов упрощаем до «Новозеландского Рождественского дерева». — Да уж, звучит очень лаконично. — Вообще странно… — Ричард остановился и полицейский приободряюще гмыкнул, сообщая, что желает услышать, что там такого «странного». Тот достал из коробки баночку, на которой было написано веджимайт, а затем ещё одну. Наполнение их слегка отличалось оттенком. А потом Гэвин уже заметил — и консистенцией. Легко открутив одну крышку, хозяин дома аккуратно понюхал содержимое одной из банок и удивлённо поднял взгляд на детектива: — Ты же меня не посадишь, если я скажу, что мне доставили нелицензионный алкоголь, провоз которого в принципе запрещён в США? Гэвин коротко хохотнул, протягивая руку и аккуратно придерживая полную баночку. Внутри плескалась тёпло-красная жидкость. По всем дедуктивным выводам выходило одно: — Вино? — Гэвин покрутил склянку в руках, от неё слабыми волнами распространялся по воздуху аромат пряностей и фруктов. Ричард притянул к себе колени и закрыл лицо ладонями, жалобно промычал. — Она, что ли, издевается? — Та чего ты. Не сдам я тебя. Я сегодня вообще самый посредственный обыватель. И даже значок у меня лейтенантский, а я ведь только детектив. Но это пока, конечно, — Гэвин перегнулся через столик, успокоительно хлопая по чужой коленке и доверительным тоном продолжил. — Вот когда сдам экзамен на сержанта, тогда можешь начинать бояться. — Обязательно запомню, — Ричард убрал руки от лица, слегка покрасневшего от того, что его тёрли. — Я сейчас принесу бокалы, попробуешь. Это мамин домашний Шираз. Для меня слишком крепкий, но она всем нашим родственникам на каждый праздник дарит. Это её хобби или типа того. Ой, — бокалы уже стояли на столе. Разные: один выше и тоньше, другой шире и полнее. — Ты же за рулём, я что-то совсем не подумал. Гэвин мысленно оценил риски: увеличенное количество патрулей в праздничный вечер, лимит на 0,8 промилле в алкотестере и высочайшие цены на такси. Решив, что в себя, как в водителя, он верит, к тому же, больше одного бокала он точно себе не позволит, положил веточку на стол: — Думаю, хотя бы попробовать я обязан. Иначе это неуважение к чужому труду, —добавил Рид для большей уверенности. — Если что, то просто возьму такси или драйвера. — Что ж, тогда с меня снимается какая-либо ответственность за происходящее, — и Ричард уверенно перелил часть вина из банки в более округлый стакан. Часть, значительно превышающую дозволенную для поездки за рулём. — Ой, нет, я не буду, — он замотал головой на удивлённое восклицание Гэвина. — Очень плохо переношу алкоголь. — И заставишь меня пить в праздник одному? Да лучше не пить тогда вовсе, — Рид цокнул ножкой о стол. — Давай, не ссы. Сам же сказал, что не несёшь ответственности. Вся вина на мне. Тем более, подарок от матери. Представь, как её сердце обливается кровью от несправедливости, что родной… — Всё, хватит-хватит. Иначе я полезу драться, — второй бокал так же стремительно заполнился, переливаясь в ярком свету оттенками красного. — С вероятностью в девяносто девять процентов тебе не победить. Либо я не знаю про твои золотые медали по борьбе, — Рид принялся легко покручивать бокал в руке, как это делали сомелье. Особого смысла он в этом не видел, так как всё вино ему было почти что на один вкус, но не выглядеть же ему деревенщиной. — Если мои медали за фигурное катание помогут, то я влезу в тот один процент, — Ричард сделал глоток. — Блин, слишком холодное. Ой, там же вторая банка. Ты когда-то пробовал веджимайт? — Если скажу, что впервые слышу, это будет ответом? — Рид тоже сёрбнул из бокала, подмечая оттенок лесных ягод и, почему-то, чёрного перца. — На самом деле когда-то видел пару раз, но я обычно шёл за арахисовой пастой. — Тогда настало время попробовать. Обычно про веджимайт говорят либо очень хорошо, либо очень плохо. Среднего не дано, — очень быстро на столике оказалась досточка и несколько ломтиков хлеба. — А если я не захочу отвечать? — Гэвин потянулся за протянутым тостом. — Всё просто: ты умрёшь. Все, кто не отвечают, сгорают в адском пламени недовольства миллионов австралийцев, — добродушный, а главное — честный, хозяин дома уже намазал второй тост и уже уминал за обе щёки. На вкус веджимайт оказался очень солёным и слегка горьковатым. С непривычки вкусовые рецепторы отторгали такое лакомство, но закалённый за годы работы в полицейском участке желудок радостно воспринял что-то большее, чем парочку сомнительных печенек и кофе с алкоголем на голодный желудок. Рид принялся наминать угощение следом. — Умирать не очень хочется, так что скажу, что в принципе нормально. И, наверно, я его когда-то всё-таки пробовал. В детстве, — Гэвин закинул ногу на ногу и начал слегка покачивать одной. — Кажется, мне тогда не понравилось, и с того момента в доме у нас такой штуки больше не было. — Какие заботливые родители. Моя мать бы скорее заставила меня есть то, что я не люблю, чем отказалась бы от своих вкусов. — Я бы сказал: нет матери — нет подобных проблем. А бабушка всегда потакала мне и брату, — Рид сделал ещё глоток, наслаждаясь лёгкой тяжестью в животе. Он взял и начал намазывать ещё один кусочек хлеба. Не объедательство, а налог на доставку. — Она умерла? Ой, то есть, я не хотел… — детектив поднял взгляд, допивая из своего бокала. У его однофамильца уже раскраснелись щёки, а только что весёлый настрой сменился чуть ли не страдальческим. — Да вроде жива была. Лет пять назад так точно. Когда приходила просить у меня деньги. Эй, да не парься ты, Риччи, — впервые произнесённое обращение приятно осело где-то в солнечном сплетении. — Ты чего, ну. Чего ты рыдать-то начал. Бля, бля, бля. Гэвин был не настолько пьян, чтобы начинать лезть к едва знакомому парню, и одновременно недостаточно сдержанным, чтобы не повестись на милое заплаканное личико. — Да я всё… Это всё вино, — Ричард растирал по щекам слёзы, всхлипывая и по-смешному гнусавя. — Я же го-говорил, что не… Ну и вот я же, — Гэвин перебрался на быльце соседнего кресла, опуская ладонь на чужие вздрагивающие плечи. — Угх, блин. И теперь я как идиот. Бе-есит. Рид соскользнул с края, неудобно устраиваясь на узеньком пустом месте, бедром касаясь бедра Рича. Он одной рукой приобнял того за спину, второй проходясь подушечками пальцев по заплаканному лицу, утирая слёзы. «Не оттолкнул». — Эй, эй, всё в порядке. Никто не считает тебя идиотом. И уж тем более я, — в чужих глазах блеснуло грозовым небом, когда детектив спустился касанием по морщинке возле губ. — Мне вот даже нравится. Когда человек плачет, его глаза всегда становятся выразительными, словно в них можно прочесть все мысли. Все их желания. «Не оттолкнул!» Детектив отчаянно думал. О том, что совершенно не знает этого человека. О том, что обычно его это никогда не волновало. Обычно, но не сейчас. — У-ужас, — чужие подрагивающие губы слегка задели пальцы Рида, едва заметным касанием срывая с цепей остатки самообладания. — Риччи, — Гэвин уткнулся носом в шею, тяжело дыша. — Это уже слишком. Он накрыл рукой чужой рот, слегка надавливая и прижимая голову Ричарда к спинке дивана. Удивлённое сопение и низкое мычание мурашками осело где-то внизу живота, и Рид сильнее сдавил пальцы, сминая губы и щёки. — Нельзя же так, — он кончиком носа поднялся к скуле, оказываясь у уха и едва не касаясь. — Это подло. Вот так абсолютно бессовестно и беззастенчиво дразнить. Чужие руки принялись хаотично гладить его предплечья, цепляясь ногтями и царапая. Словно двигались отдельно от воли хозяина, во всю теревшегося бедром о бедро полицейского. Под пальцами у Гэвина стало влажно. Ричард сбивчиво дышал ртом, проходясь горячим языком по своим губам и коже Гэвина. И слабо-слабо поскуливал, будто сам стыдился этих звуков. Звуков, лишающих остатков трезвых мыслей. — Какая услада для ушей, — Рид едва коснулся мочки и сразу же почувствовал, как вздрогнуло тело в его руках. — Такие милые стоны, — растягивая слова, он другой рукой повёл ниже по чужой спине, охватывая за талию. Кончиками пальцев прошёлся по гладкой коже над бедром, показавшейся из-под края футболку, удерживая очередной тихий всхлип под другой ладонью. — Может оно и к лучшему. Откуда нам знать, вдруг ты любишь этим ртом говорить всякие пошлости. Рид ухватился за тазовую кость и потянул, удобнее устраиваясь на кресле и перетягивая Ричарда на себя. Так, что теперь детектив лучше видел раскрасневшийся профиль, рвано вздымающуюся грудь и явно недвусмысленно натянутые домашние штаны. По руке, всё ещё сжимающей чужой рот, стекла тонкая струйка слюны, прокладывая дорожку до запястья и дальше по предплечью. Пальцы были уже неприлично влажными и горячими от чужого дыхания. Гэвин легко царапнул ногтем кожу живота, с удовлетворением отмечая, как выгнулась спина Ричарда, а его голова безвольно откинулась на плечо детектива. — Или лучше позволить тебе говорить? — два пальца детектива скользнули внутрь, ловя юркий язык и поглаживая его, указательным пальцем проходясь вдоль срединной бороздки. Ещё один тихий стон ударил по сознанию, не оставляя места здравому смыслу. Уступая дорогу только бессвязному «больше», «сильнее», «развязнее». — Позволить тебе использовать свой язычок по назначению? М? Или заставить его делать другие приятные вещи? — Ричард вздрогнул, прогнувшись, и его зубы сжались, прикусывая пальцы. Больно, но терпимо — как раз так, как нужно. Рид лишь аккуратно надавил на скулы, заставляя челюсти разомкнутся, и медленно вытянул пальцы, кончиками оттягивая нижнюю губу. Он убрал руку, разрывая тонкую ниточку тянущейся слюны. Гэвин хотел было сказать ещё что-то, но заметил, как расслабилось тело в его руках и начала мерно вздыматься грудь. Он удручённо фыркнул, поняв, что Ричард спит: кажется, тот упоминал, что мало спал в последние дни. Разочарованно уткнувшись носом в чужое плечо, детектив заметил небольшое пятно на чужих штанах: — Сам-то кончил, а что прикажешь делать мне? — он аккуратно выбрался из-под Ричарда, выпрямляясь и оглядывая того: спящего, словно младенец, по-смешному уронив голову на плечо. Взгляд детектива прошёлся по столу, по едва надпитому высокому бокалу. Хмыкнув, он в пару глотков осушил его, с цоканьем отставляя обратно. Что ж, домой он сегодня точно не поедет. На часах было восемь вечера, за окном — светло из-за триблядских гирлянд, а на душе, даже несмотря на неудовлетворённый стояк, уже теряющий всё своё возбуждение, очень легко. Опознав в одной из комнат ванную, детектив вымыл руки, смочил лежащее в одной из тумбочек небольшое полотенце, и вернулся обтереть Ричарда. Аккуратно, чтобы не разбудить, вытер тому лицо, довольно осматривая всё ещё оставшиеся красные пятна там, где сжимали пальцы. Поразмыслив, что оставлять его спать в кресле не по-джентльменски, отправился искать спальню. Благо — это оказалось легко. Если одна дверь была ванной, то оставалась вторая. Аккуратно подняв Ричарда на руки с тихим «тяжёлый, сука», Рид поплёлся укладывать своего… А кого? Кто для него сейчас этот едва знакомый человек? Любовник на ночь? Уж после тех милых стонов Гэвин точно не был готов оставить всё как есть после одного недораза. Решив, что подумает об этом утром на трезвую голову и выспавшийся, он локтём надавил на ручку двери, затем толкнув ту бедром. Внутри было темно, и только свет от монитора бросал тени на заваленный бумажками стол, книжные стеллажи, распахнутые дверцы шкафа с неаккуратно закинутыми внутрь вещами и наконец — на незаправленную кровать. Конечная остановка. Бережно положив соню на ворох одеял, Рид мысленно посетовал на то, что двум взрослым мужикам едва ли получится удобно уместиться на полуторке. Его совершенно не заботило, что дома он вообще всегда спал на одноместной: сейчас надо было выразить своё фи. Ричард привычно раскинул руки в стороны, так, что одна свисала с кровати. Детектив хмыкнул, осознавая, что с каждой последующей мелочью ещё больше привязывался к своему однофамильцу и точно не собирался заканчивать на одном очень сумбурном вечере. Взвесив все за и против, Гэвин таки решил стянуть с того штаны. По своему опыту знав, что просыпаться со спермой на одежде не очень приятно, он решил сделать доброе дело. Ну, и конечно же оценить обстановку. Критически осмотрев уже расслабленный член, короткие тёмные волосы на паху и подтянутый плоский живот под задравшейся футболкой, Рид твёрдо решил, что в следующий раз тому отсосёт. Конечно же, если ему позволят. А детектив в свою очередь сделает всё, чтобы так и случилось. Накинув на Ричарда одеяло, он и сам завалился рядом. Сморенный насыщенным вечером, он быстро заснул под тихое мерное сопение рядом. Он не капельки не жалел, что проспит Новый год, показной отсчёт до двенадцати, идиотские концерты по ТВ и бесчисленные видео, где люди весело катались на коньках, зажигали фейерверки, наедались до отвала и плясали с алкоголем в руках возле большой ёлки в центре города. Даже если его пропустить, Новый Год всё равно наступит. И, как кажется Гэвину, обещает быть куда более интересным.