***
Николай уже практически час ходит по пустой квартире. Он быстро, словно куда-то опаздывает шагает по комнатам, озираясь по сторонам, как-будто кого-то видит. Иногда, он опускается на стул, и его снова окутывает волна отвратительных чувств, из-за которых становится так больно, что хоть ложись на пол и умирай в тиши. В этот раз ему даже не с кем поговорить. Все заняты, все забыли про него. Никто не пришëл поздравить его с наступающим или просто спросить как у него дела. Якима тоже не было дома, ведь он уехал по делам в Москву и вернëтся только через неделю. Но, перспектива встречать новый год одному - это ещё не самое страшное для Николая. Его до сих пор мучали мысли о произошедшем в Диканьке. Ужасные воспоминания накатывали волной, захлëстывая и поглощая всё сознание. Только от одной мысли становилось тяжело дышать, на грудь будто давили стены. Гоголь до сих пор не смирился со смертью людей, к которым так сильно привязался. Лиза была для Николая не пустым местом, она ему действительно полюбилась даже если и за такое короткое время. Это было взаимно, так ещё и Данишевская пожертвовала собой ради него, отдав свою жизнь. Это был поистине храбрый поступок, совершëнный во имя любви. Оксана тоже была замечательной девушкой, хоть и мëртвой. Сколько раз она ему помогала, и всегда это делала. Ревновала, но разве это ни о чëм не говорит? А потом ещё и вернулась ради него в мир живых, соглашаясь на вечные муки в аду за этот поступок. И всë ради Николая... На такое уж точно просто так никто не решился бы. Николай до сих пор помнил как хоронили Бинха. Это был великой души человек, который никогда бы не бросил никого в беде. Хоть и временами проглядывали негативные стороны его характера, но это всё испарилось, когда все отправляли в его в последний путь, стоя рядом со свежей могилой. А как тогда переживал Тесак... Настолько искрение чувства у человека, Николай не видел давно. Было видно, что в жизни Тесака Бинх точно занимал особое место. Хоть и служебные – но чувства были. Нет, слишком много смертей для такого промежутка времени. После всего этого Николай начал пить. Сначала немного, как бы планируя остановиться, но потом одна бутылка красного вина – стала стаканом воды. Первые глотки алкоголя всегда были через силу. Они были противными и неприятно обжигали горло. Хотелось просто выплюнуть эту огненную воду. Но, сдавленная печаль подавляла это неприятное чувство. Дальше пить было просто, в голове появлялся лëгкий туман, который с каждым глотком сгущался, давая на время забыться в спутанных мыслях и дури, что накрывала всë больше. В такие минуты всë становилось настолько неважным, что можно было смериться со всем. Но это не могло продолжаться вечно. Алкоголь не убивал боль, он лишь помогал забыть еë на некоторое время. И Гоголь решился на опасный поступок. В глубине души это его пугало, но тогда казалось, что больше нет смысла жить, слишком больно...***
Время уже было около полуночи, скоро должны были зазвонить куранты, вещающие о наступлении нового года. Николай в последний раз присел за письменный столик и на клочке бумаги написал небольшую эпитафию. Она звучала пафосно, но для свой цели - очень даже ничего. Она гласила: <<Всё может быть, И смерть всего лишь сон, И жизнь всего лишь сон. Но мы все ждëм пробуждения.>> Положив бумажку в карман пиджака, Николай со слезами на глазах пошëл в коридор. Там уже свешивалась с потолка петля с крепким узлом, но из старой верëвки. Под ней стоял хлипкий табурет. Вздохнув, в голове пролетела мысль: – Скоро всё закончится. Скоро будет не так больно. Делать этого не очень хотелось, но отступать было уже поздно. Не помня ничего, Николай стоял на табурете, вокруг шеи словно змея, красовалась петля. Юноша закрыл глаза уже опухшие от слëз и сделал неуверенный шаг в пустоту.***
Бьют куранты, для всех сейчас веселье и всех заветных желаний исполнение. Яков Петрович хотел зайти к Николаю, дабы поздравить того с наступившим. Подойдя к порогу квартиры, Гуро заметил, что дверь открыта. По необъяснимой причине сердце вдруг обхватило тревогой, что-то внутри ему подсказывало о том, что сейчас случится. Зайдя в квартиру Яков Петрович увидел Николая, отчаянно дëргавшегося в судорогах. Петля крепко обвила шею, изрезав еë жëстким ворсом верëвки уже практически до крови, что сочилась сквозь оковы самой смерти. Гуро тут же подскочил к юноше. Старая верëвка поддалась почти сразу, с треском оборвавшись. Гуро подхватил Николая и положил на пол, поддерживая руками под лопатками. Звонкая пощëчина приводит Николая в чувства. Петля ослабла, открыв доступ к воздуху. Гоголь открывает красные глаза, из которых всë ещё текут слëзы, отражаясь тонкими ручейками в свете луны. Горло горит, а место где была петля уже практически онемело от нечеловеческой боли. Грудь вздымается и Николай в рваном темпе глотает воздух как в последний раз. Изнутри всë пылает, очень больно как морально так и физически. Но тут, туманный взгляд фокусируется на Якове Петровиче, что еле сдерживает себя, дабы не залепить Гоголю ещё одну пощëчину за попытку самоубийства. Николай не в силах что либо сказать, он всё снова и снова заходится кровавым кашлем, который мешает дышать. В ушах стоит звон, словно из пушек в колокола стреляют. – Николай Васильевич, зачем вы... – но не успевает Гуро закончить вопрос, как Гоголь кидается к нему на шею, обвив еë руками и утыкаясь носом в плечо Якова. Эмоции взяли верх, нужно было уже просто выговориться хоть кому-то. Но говорить не получается, этому теперь мешают слëзы. Николай немного подрагивая всем телом сжимает в руках красное пальто Якова Петровича и плачет ему в плечо, чуть всхлипывая. Сквозь истерику он пытается что-то говорить, но с каждым своим словом и осознанием этой ситуации – хочется плакать ещё больше, то ли от стыда, то ли от безысходности и старых мыслей, которые вновь возвращаются. Гуро притягивает писателя к себе, нежно гладит его по волосам и спине. Чтобы успокоить его, он шепчет на ухо что-то на подобии: – Тише, тише... Якову действительно жалко Николая. Не может же человек от хорошей жизни в петлю полезть. Хочется успокоить его и наконец сказать, что не смотря на всë, он будет с ним.***
Уже через почти час они вместе сидят на диване и едят конфеты, что принëс Яков Петрович. Они разговаривают обо всём, рассказывая друг другу самые разные истории и ждут часа ночи, чтобы встретить новый год. Николай уже не плачет, а добродушно улыбается, смотря на Якова Петровича и слушая его рассказы. От случившегося не осталось ничего, даже след от верëвки рассосался. И пусть этот новый год начнëтся только через час после двенадцати и будет не по общему времени. Это совершенно не важно, ведь этот будет новый год для них двоих – по настоящему счастливый и волшебный. А главное тот, который они встретят вместе.