я здесь

— загадывай желание! в воздухе стоит запах только что сваренного утреннего кофе, на круглом столе — праздничный торт с воткнутыми в него свечами. отовсюду доносятся родные голоса, виднеются силуэты и очертания, но ни одного из говорящих не удается определить. только он — с непривычно счастливым выражением лица, с уже сформировавшимися морщинами в уголках глаз и на лбу — ярко встает перед глазами парня. его голос твердый и еще более родной, такой нужный и любимый. кавех тянется к отцу, будто бы впервые ощущает тепло чужого тела, и вокруг все затихает. парень обнимает трепетно, крепко, боясь ослабить хватку даже на мгновение, и чувствует в ответ те же искренние прикосновения, слишком неизвестные ему. над ухом раздается голос, казалось бы, давно забытый, но именно такой, как у него. вместо поздравлений и пожеланий он вдруг начинает извиняться, извиняться беспрерывно и отчаянно. голос отца, всегда сурового и сдержанного, дрожит невозможно сильно. каждое слово и каждый вздох его наполнены невыносимой болью, пронзающей сердце с быстротой стрелы. кавех не понимает абсолютно, он только прижимается сильнее, чуть ли не до хруста своих собственных ребер, из его глаз рекой льются слезы, сжигая кожу, и он чувствует, знает, что отец тоже плачет. «я люблю тебя» — эхом проносится в ушах парня, он широко распахивает глаза, и.. темнота. блондин не видит перед собой ничего, кроме кромешной тьмы, его взгляд пустой и стеклянный, направлен в несуществующую точку. он все так же там, с папой, но в реальность его выдергивает знакомый приглушенный голос и легкое, но такое давящее, словно камень, прикосновение к плечу. — эй.. ты в порядке? кавех медленно поворачивает голову в сторону прежде, чем успевает осознать, что обнимает самого себя так сильно, что руки будто бы выворачивает в другую сторону, а щеки горят от слез. его заплывший взгляд фокусируется на фигуре своего соседа, что сейчас возвышается над ним и пристально смотрит, изучая каждый вздох и движение. блондин не может разглядеть выражение лица аль-хайтама, и он уверен, что тот смотрит с немым презрением, вероятно недовольный тем, что его разбудили. но архитектор ошибается — сероволосый парень старается сохранять внешнее спокойствие и невозмутимость, но его обеспокоенность и волнение выдают крепко стиснутая челюсть, глаза, бегающие по лицу кавеха и старающиеся зацепиться за каждую эмоцию, выражающие глубокую печаль и сочувствие, и наконец рука, которую сосед так и не убрал с чужого плеча, хотя для него, в особенности, не было в порядке вещей прикасаться к кому-либо. — а.. я тебя разбудил? извини, — блондин трясет головой из стороны в сторону, вытирая предплечьем свои слезы. — нет, послушай.. — аль-хайтам наконец убирает, скорее одергивает, руку от своего соседа. он сомневается, имеет ли вообще право говорить с ним об этом, хмурясь собственным мыслям. а то, как кавех сразу же начинает извиняться абсолютно ни за что, злит парня. — разберись уже со своими кошмарами, из-за тебя я уже который день просыпаюсь среди ночи. сероволосый отрезает это слишком грубо и холодно и вообще говорит не то, что изначально хотел. решив, что так будет лучше, что он уже сделал решение, разворачивается и направляется к двери. — да что ты знаешь.. — кавех чувствует, как к его глазам вновь подступают слезы. он держит руку на своем сердце так, будто пытаясь защитить его от тех слов, которые готовится услышать от своего соседа. — что ты вообще понимаешь в человеческих чувствах? аль-хайтам, находясь на пороге двери из спальни, оборачивается и смотрит на блондина — его глаза красные и опухшие, он может разглядеть это даже в таком полумраке, на его губах вновь кровоточат небольшие ранки, рука на сердце из последних сил сжимает ткань одежды. во взгляде кавеха парень видит отчаяние, неизмеримую боль и надежду на то, что его поймут, утешат, что его чувства наконец признают. сероволосый вновь хмурится, отводя взгляд куда-то в сторону. сколько еще он должен вести себя так? кавеха чуть ли не каждую ночь мучают кошмары с его погибшим отцом, но на каждое следующее утро он идет на работу, где его не ставят ни во что, где пользуются его дружелюбием и необходимостью угодить всем. хайтама это раздражает, раздражает вся эта наивность и неспособность ставить в приоритет свои собственные чувства и достоинство. он вдруг хочет защитить блондина, хочет показать, как важны его переживания, как важен он сам, хочет обнять, прижать к себе и успокоить... «стоп, что?» — проносится в голове у парня за миг до того, как тот проходит вглубь комнаты своего соседа, в пару шагов оказывается у его кровати, присаживается перед ним на корточки. аль-хайтам медлит, он боится, но кладет руки на колени кавеха с непривычной для последнего трепетностью и поднимает на него глаза, выражающие искреннюю встревоженность его состоянием. — кавех.. — начинает сероволосый, — тебе.. опять снился отец? блондин реагирует мгновенно: его глаза расширяются и дышать вдруг становится труднее. тут он резко зажмуривает глаза и мотает головой из стороны в сторону, вспоминая недавний сон. тревога захлестывает с головой, становится невыносимо страшно, и вот кавех вновь подросток, узнавший о гибели своего отца. — нет, нет, это сон, ты.. ты не можешь.. это не ты, все повторяется, — архитектор хватается руками за голову и закрывает ими лицо, пытаясь проснуться. его тело начинает потряхивать — аль-хайтам чувствует мелкую дрожь под своими ладонями. блондин безумно боится потерять вновь, потерять безвозвратно. его сосед никогда не был так нежен, его прикосновения и взгляд не были такими, и легче было счесть это за сон, нежели за реальность. — кавех, это я, хайтам, слушай меня, пожалуйста, — глаза сероволосого смягчились до неузнаваемости. увидя то, как сидящий перед ним парень не может поверить в действительность, в то, что к нему могут относиться с вниманием и искренней заботой, — заставляло сердце ученого расколоться на бесчисленное количество кусочков. аль-хайтам неуверенно и слегка дрожащими руками накрывает руки кавеха и медленно, боясь сделать какое-то лишнее движение, убирает их от его лица. смотрит в глаза напротив, стараясь передать все свои чувства одним взглядом. — я здесь, слышишь? — ученый крепче хватается за кисти рук архитектора, переплетая пальцы друг друга. он смотрит более уверенно, все с той же нежностью и трепетом. — это.. точно не сон? — кавех смотрит в ответ в недоумении, его мир перевернулся. — не сон, — сероволосый говорит почти шепотом, медленно оглаживает чуть огрубевшую, но все же мягкую и такую приятную кожу своего соседа. блондин опускает голову на свои колени, соприкасаясь лбом с тыльной стороны ладони ученого. он чувствует его тепло, слышит размеренное дыхание с еле уловимыми прерывистыми выдохами, слышит как собственное сердцебиение, отдающее в ушах гулким звуком, так и сердце аль-хайтама. прошло больше трех минут, он все еще тут, все еще смотрит на него, прикасается и не желает отстраниться. все хорошо. и тут тепло разливается в груди кавеха. он шумно выдыхает, будто бы выпуская наружу удушающий газ и оставляя внутри только место для свежего, свободного и приятного воздуха. его переполняют чувства, он не понимает, какие именно, но их так много, что сейчас у него просто нет на это времени. несмотря на возникшую легкость внутри, его всего распирает от того, что аль-хайтам, именно он, сейчас находится рядом. именно он так крепко держит его за руки. — хочешь, я побуду с тобой? — сероволосый окончательно переступает через все свои рамки и границы. парень в самом деле хочет быть уверен в том, что кавеху будет спокойнее в его присутствии. — пожалуйста, — смотря на аль-хайтама своими блестящими от слез глазами, кавех встречается с самым чувственным взглядом, который он когда-либо видел.