Marry me on Christmas

Это одно из тех ленивых утр, когда некуда торопиться и можно поспать подольше. Намджун лежит в постели на животе, подпирая голову одной рукой, чтобы другой проматывать новостную ленту в телефоне. Чонгук, как всегда всю ночь ворочавшийся и перемещающийся по кровати, спит сейчас поперек, щекой вжавшись в его ягодицу как в подушку. Руками он обнимает его бедро. Намджун привык к этому и позволяет, потому что не находит свое положение затруднительным. Если Чонгуку его ягодицы кажутся лучше подушки — что ж, пожалуйста. — Ещё спит? Намджун оборачивается, чтобы посмотреть, как Сокджин треплет волосы полотенцем, заходя в комнату и прикрывая дверь. Его кожа порозовевшая после душа. Сокджин всегда встаёт раньше них обоих, поэтому успевает за день больше. Намджуну нравится эта его привычка — заниматься своими делами, пока все спят, чтобы после проводить время вместе, когда все проснутся. Есть в этом что-то сильно напоминающее Намджуну дом. — Как видишь. Сокджин улыбается, подходя ближе. На нем только пижамные штаны, сидящие пугающе низко. Однако это, очевидно, никак хена не беспокоит. Он упирается кулаками в кровать, чтобы наклониться и крепко и влажно поцеловать Чонгука в свободную щеку. Тот громко всхрапывает в ответ и плотнее обнимает намджуново бедро, вжимаясь носом, чтобы повернуть лицо и рефлекторно вытереть щеку от слюны. Он что-то бухтит, и Сокджин смеётся под недовольство Намджуна. — Ты всегда делаешь это. — Делаю что? Намджун вздыхает, качая головой. Он не собирается спорить о чем-либо с утра. Сокджин в ответ дразняще сжимает другую его ягодицу, щипая. Намджун вздрагивает и этим окончательно будит Чонгука. — Вы такие гадкие. — вздыхает он. — Ещё так рано. Чонгук недовольно поджимает к своей груди колени, между которых зажата нога Намджуна. Он пытается сжаться, ощущая теперь, разбуженный, опустившуюся за ночь температуру в комнате. — Пол первого, детка, ты уверен, что это рано? — Сокджин садится на край постели, чтобы теплой ладонью скользнуть по спине Чонгука, поглаживая. Тот улыбается, приоткрывая один глаз, чтобы осмотреть его. Выглядит мило. — Если я сплю, значит рано. — Что ж, в таком случае ты можешь спать и дальше, а я заберу Намджуни пообедать. Что думаешь? — Нет. — Чонгук ревниво сжимает чужое бедро в руках крепче, заставляя Намджуна охнуть и развернуться к ним, приподнявшись на локтях. Домашние квадратные очки сползают с его переносицы ниже, и ему приходится задрать голову, чтобы видеть через них что-то. Он все ещё встрепанный после сна, и Сокджин находит его очаровательным. Как и на Чонгуке, на нем нет ничего, кроме белья. Из них троих только Сокджин спит в пижамах, слишком сильно недолюбливая разницу температур утренней комнаты и теплого одеяльного кокона с двумя горячими телами с обеих сторон. — Неужели ты желаешь своему хену голодной смерти, Чонгук-а? — Сокджин насмешливо скользит пальцами по его боку, заставляя поежиться от щекотки. — Почему бы тебе не принести еду сюда, хен? — О нет, я помню, чем это кончилось в прошлый раз. — Чонгук-а, прости, но моя нога сильно затекла. — Намджун говорит с улыбкой и низко смеётся, когда Чонгук со страдальческим стоном разжимает объятия, чтобы тут же перевернуться и вцепиться в Сокджина, обнимая его за пояс и утыкаясь лицом в обнаженный живот. Он горячо выдыхает, заставляя Сокджина вздрогнуть от щекотки. — Я скажу Юнги-хену, что вы мучаете меня. — бухтит он, щекоча кожу. Сокджин хихикает, вплетая пальцы в его волосы, чтобы помассировать за ушами. Намджун садится, упираясь руками позади себя, чтобы иметь хороший вид и вместе с тем подвигать ногами, разгоняя кровь по онемевшим участкам. — Это мы мучаем тебя? — деланно удивляется Сокджин, рассматривая половину видимой ему довольной улыбки Чонгука. — Не ты ли изводишь нас по ночам, вредная детка? — Хе-он… — Чонгук хихикает, морща нос. Это отдается в Сокджине новой волной любви и желанием не то потрепать щеки, не то укусить за ближайшее мягкое местечко. Он даже не замечает, как Намджун подсаживается ближе к ним, чтобы тоже прикоснуться к Чонгуку. Его руки оказываются на бедре и талии, поглаживая. Они оба, Намджун и Чонгук, значительно темнее Сокджина, но этого незаметно, когда они касаются друг друга, а не его. Рука Намджуна, большая и крепкая, скользящая вдоль бока Чонгука от бедренной кости до верхних ребер, выглядит красиво. Уместно. Сокджин кладет свою ладонь рядом, переплетая с ним пальцы. Теперь он снова видит контраст тонов. Чонгук что-то довольно мурлычет, потягиваясь, чтобы их руки сдвинулись. Сокджин улыбается этой махинации, расцепляясь с Намджуном, чтобы кончиками пальцев пробежаться по чувствительному животу и заставить младшего засмеяться. Им обоим нравится Чонгук со сна. Он мягкий, теплый и податливый. Не такой как днём, когда он превращается в комок энергии, которому необходимо все вокруг исследовать и каждого достать. Не такой как ночью, когда он голоден до тел и ощущений. По утрам он ласковый, мягкий, ластящийся под руки как щенок. Сокджину так нравится держать его в своих руках и просто гладить по волосам. Нравится смотреть, как нежничает с ним Намджун, позволяя использовать себя как подушку. Нравятся эти моменты, когда они никуда не спешат. — С Рождеством, детка. — Намджун шепчет Чонгуку в ухо, склонившись над ним, чтобы найти уголок рта и поцеловать. Чонгук мычит в ответ, поворачивая голову, чтобы получилось поцеловать губы в губы. Они делают это на коленях Сокджина, и он не смог бы сказать, что против такого расклада. Он кладет освободившуюся ладонь на щеку Намджуна, чтобы отвлечь его и притянуть к себе. Намджун легко поддается, целуя теперь его. Его губы не настолько пухлые, как у самого Сокджина, и в этом плюс. Они ощущаются плотнее, тверже. Сокджину нравится втягивать их по одной в свой рот, чтобы играюче прикусить и сразу же отпустить. Намджун всегда позволяет ему это. Чонгук недовольно ноет снизу, заставляя их обоих улыбаться друг другу в губы. — Вы жестокие. — Неужели? — Говорите, что уже Рождество, но я лежу тут один и без подарков. — Чонгук разворачивается, наконец открывая глаза полностью. Он смотрит на Сокджина снизу вверх, лёжа на его коленях. Руки Намджуна на его бедрах, а сам Намджун, позволяющий Сокджину болтать, перебирается с поцелуями на его шею, целуя мягко, но настойчиво. — Какой подарок ты хотел бы, Чонгук-а? — Поцелуй, хен. — Чонгук дует губы, намекая. Он не пытается приподняться или сделать что-то сам, лежит и ждёт, позволяя себе быть капризным. Сокджину нравятся его капризы. Он и сам любит дурачиться — один или вместе с Чонгуком, но выполнять эти маленькие хотелки Чонгука нравится ему особенно сильно. Есть в этом что-то согревающее его. Он сгибается пополам, чтобы дотянуться до губ Чонгука. Это неудобно, поэтому он ладонью приподнимает чужую голову выше, удерживая за шею. Губы Чонгука теплые и чуть влажные из-за Намджуна. Он лениво открывает рот, позволяя похозяйничать внутри, мурчит что-то и немного хнычет, ерзая. Сокджин приоткрывает левый глаз, чтобы посмотреть, что делает Намджун. Намджун в свою очередь гладит Чонгуковы бедра, снова опустившись на живот и одно из них закинув себе на плечо. Все они знают, как сильно ему нравится выцеловывать партнёров с ног до головы. Даже Чонгук, всегда испытывающий тактильный голод, не любит поцелуи так сильно, как Намджун. Сокджин находит это довольно милым. То, как всегда собранный и сдержанный Намджун плавится рядом с ними, позволяя себе меньше думать и больше касаться, целовать, говорить дурашливые смущающие вещи. Губы Намджуна на внутренней стороне бедер Чонгука оказываются прямо рядом с пахом. Он действует неспешно, но с очевидным намерением. Сокджин хмыкает про себя, не удивленный. Намджун всегда легко увлекается в подобные моменты. Решает что-то и уходит в себя, методично занимаясь своей идеей. Этим двоим по утрам всегда хочется развлечься. И кто Сокджин такой, чтобы не попасться в эту ловушку вместе с ними. — Детка, чего ты хочешь сейчас? — он спрашивает, отрываясь от чужих губ, чтобы поцеловать сморщенный круглый нос, складочку между бровей и висок. Чонгук дышит чаще и обрывистее, концентрируясь на действиях Намджуна. Он переводит на него взгляд, улыбаясь. Выглядит довольным, мягким, все ещё немного сонливым. Сокджин целует его снова, не отказывая себе в этом желании. — Мне кажется, я ещё растянут с ночи, не проверишь, так ли это, хен? Сокджин смотрит на его улыбку, фыркая. Наглый ребенок. Раньше такое себе позволял только Намджун. Но Чонгук ведь так любит брать с него во всем пример — стоило ожидать, что идея вгонять старшего хена в краску покажется ему стоящей. — Ах… — О, ты уже такой возбуждённый, детка? — Намджун задумчиво трёт чужой член двумя пальцами сквозь белье, наблюдая, как чонгуковы бедра подрагивают перед его лицом. Другой рукой он сжимает мягкую нежную кожу на внутренней стороне левого бедра, оттягивает ее несколько раз и прикасается губами, чтобы втянуть в рот, оставив яркий засос. Чонгук стонет, прогибаясь в спине, съезжая с Сокджиновых колен ближе к краю кровати. — Давай-ка переложим тебя. А то ещё упадешь. — Намджун отстраняется, подтягивая Чонгука на себя за лодыжки. Тот стонет ещё раз, громче, наслаждающийся незначительными проявлениями контроля. Сокджин улыбается, вставая, чтобы сбросить с себя штаны и присоединиться к ним на кровати. Чонгуку не нравится доминирование как таковое. Он не сабмиссивен большую часть времени, не нуждается в том, чтобы подчиняться. Ему скорее нравится, что его партнёры такие же сильные, как он сам. Ему нравится мысль, что Намджун или Сокджин могут поднять его или вот так протащить по постели, не сильно напрягаясь. При этом он сам может сделать ровно то же самое, и Сокджин до сих пор помнит, как громко кричал, когда Чонгуку взбрело в голову посреди дня поднять его с дивана и пробежать по коридору, удерживая под задницу. Побег был довольно коротким и с последствиями. Чонгук получил полотенцем уже по своей заднице, а Сокджин ещё час недовольно бормотал о пробелах в воспитании. Помнится, тем вечером они с Намджуном трахнули нарвавшегося младшего на весу, заласкивая со всех сторон, пока он не начал плакать. Сейчас атмосфера другая. Чонгук не пытается нарываться. Ему не нужна страсть. Он послушный и открытый — делай что хочешь. Сокджин наклоняется, чтобы поцеловать его в солнечное сплетение. Кожа под его губами немного подрагивает, движется на вдохах и выдохах, она у Чонгука тут всегда нежная и чувствительная. Он отрицает, но все они знают, как ему нравится мазать себя огромным разнообразием всяческих масел и кремов. Ему нравятся текстуры и запахи, нравится примерять их на себя и ощущать на других. Сокджин поэтому позволяет ему руководить стиркой их вещей. Намджун поэтому носит те кофты, которые кажутся Чонгуку достаточно мягкими при объятиях. Сокджину нравятся эти детали их отношений. Они незаметные для других, что несомненно важно, когда ваша связь не должна быть обнародована, однако важные и имеющие смысл, позволяющие ощущать больше комфорта, больше привязанности. Это ценно — постоянно чувствовать принадлежность и собственную важность таким образом, не имея возможности узнавать об этом вербально. Они могут быть самими собой здесь — в квартире Намджуна, ставшей для них общей, у Чонгука или Сокджина, в гостях у мемберов. Но это все такие маленькие замкнутые пространства, защищающие их от общества. И тем не менее это хорошо — иметь свой дом, где безопасно и просто. Где можно ловить чонгуковы стоны губами, пока Намджун лезет пальцами под его белье, собирая его складками, чтобы стащить вниз по ногам. Где они оба смотрят на Сокджина, ожидая его согласия. Где он может улыбаться им, наваливаясь на обоих сразу, чтобы рассмеяться, когда Чонгук с недовольным возгласом поймает его, крепко прижимая к себе. Это ощущается правильным. Домашним. — Ты тяжелый, хен. — Чонгук сопит его под ребро, обхватив руками поперек корпуса вверх ногами. Сокджин лежит с ним валетом, своим носом упираясь ему куда-то в колено, где совсем близко лежит и Намджун. Ямочки на его щеках видны так сильно, что Сокджин не может отказать себе в том, чтобы не ткнуть в одну из них указательным пальцем. Он тянется сделать это, когда Намджун вдруг приподнимает голову и ловит его палец губами, прикусывая за кончик ногтя. Сокджин вздыхает, прикрывая глаза и смиряясь с тем, что никто не хочет подурачиться с ним сейчас. Он проталкивает свой палец дальше, нажимая Намджуну на язык. Тот плотнее смыкает губы и стреляет взглядом так, что Сокджина прошивает от холки и до копчика. Они с Чонгуком никогда ничего не могли противопоставить этим глазам. Сокджин подозревает, что Намджун просто на самом деле гипнотизирует их каждый раз, чтобы они соглашались на все его предложения. Сокджин чувствует, как Чонгук присасывается к косточке, выступающей над резинкой его пижамных штанов. Его руки гладят его по спине, проминая вдоль позвоночника. Из-за давления Сокджину тяжело удерживать свое положение статичным и он все же полностью опускается вниз, смещаясь так, чтобы член Чонгука оказался прямо перед лицом. — Хен.? У Сокджина узкое горло, так что минеты никогда не были в числе его хобби. Однако у него довольно цепкие пальцы и ловкий язык, так что он способен компенсировать это иначе, пусть и делает это не так часто. Но сегодня ведь Рождество. — Ты ведь не думал, что хены действительно оставят тебя без подарков в Рождество, Чонгук-а? — голос Намджуна насмешливый. Он любит дразнить Чонгука, потому что тот всегда ведется на все его уловки. Сам Чонгук считает доверчивым Чимина, однако Сокджин и Намджун знают страшную тайну наивного младшего. Не так давно он взял с них клятву, что они ни за что не расскажут Чимину, как легко водить его за нос, когда он не разбирается в чем-то достаточно хорошо. Чонгук хлопает глазами, нервно втягивая воздух носом, когда Сокджин опускается губами к головке его члена, чтобы широко лизнуть и взять в рот, согревая. Ладонь он оборачивает вокруг ствола, легко сжимая в ритм пальцы, но не двигая рукой. — Такой хороший, детка, не так ли? — Намджун наверняка обращается к Чонгуку, однако его пальцы оказываются в волосах Сокджина, поглаживая и едва-едва надавливая на макушку, заставляя его брать немного глубже в рот. Не больше, чем он может. Намджун коротко смеется, прежде чем перебраться на другую сторону и расположиться рядом с Сокджином. — Ты говорил, что еще растянут, Чонгук-а? — Чонгук в ответ пищит смущенно, заставляя Сокджина улыбаться с его членом во рту. Однако и его уши краснеют тоже. То, как легко даются Намджуну подобные фразы, возбуждает их обоих слишком сильно, чтобы играть в равнодушие. Намджун теснит его, заставляя перелечь по-другому. Теперь они оба расположены симметрично относительно Чонгука, глядя друг другу в лицо. Намджун улыбается, кивая головой, и Сокджин фыркает, принимая правила очередной затеи. Он стягивает с себя штаны, не собираясь заморачиваться с этим позже, и возвращается к Намджуну. Они встречаются губами на чонгуковом члене, заставляя того задрожать, простонав. Он обеими руками хватается за их ближайшие к нему плечи, чтобы хоть немного заземлиться. — Что вы… ох! Намджун фыркает через нос, опускаясь ниже. Его все определенно забавляет, и Сокджин находит действительно немного смешным то, в каких различных настроениях они пребывают. Он оборачивается на Чонгука, продолжая периодически сжимать ладонь вокруг его члена, ощущая, как губы Намджуна задевают кожу на его костяшках и большом пальце, когда он берет глубже. Лицо Чонгука раскрасневшееся. Он кусает губы и дышит поверхностно. Его большие светлые глаза влажно блестят, пока он наблюдает за действиями Намджуна внизу. Он такой красивый, что Сокджин не может не думать о том, что он ведь, на самом деле, всегда был таким. С самого начала, когда Сокджин впервые встретил его, придя в общежитие после подписания договора, Чонгук уже был красивым. Угловатым, как все подростки, но с очаровательным милым лицом и такой яркой улыбкой, что никто не мог не улыбаться ему в ответ. Сокджин всегда будет благодарен Намджуну за то, что именно из-за него у них есть Чонгук. Не только в группе, но и у них. — Хен? — Сокджин отвлекается от мыслей, чтобы сместиться и поцеловать приоткрытые мокрые губы. Чонгук выдыхает облегченно, цепляясь рукой за его шею. И он, и Намджун крупнее него. Он выигрывает у них только лишь по размаху плеч, но в остальном он тоньше и меньше. Он не так умен, как Намджун, не имеет большого спектра увлечений, не так уж активен и не чувствует себя взрослым. Однако оба его партнера считают его главным в этих отношениях. На какой бы почве между Намджуном и Чонгуком не возникал спор, они всегда оставляют решение за Сокджином, принимая его, даже если оно не нравится одному или им обоим. Сокджин считал раньше, что дело в старшинстве. Что они оба, несмотря на их отношения, воспринимают его в первую очередь как хена, а не как парня. Но потом Юнги сказал ему как-то невзначай, что Намджун считает его мнение самым объективным и справедливым. А чуть позже Хосок, хихикая, растрепал, как Чонгук по секрету говорил ему, что Сокджин один из самых честных людей, которых он встречал. Дело было не в том, что Сокджин старший, что он знает, как лучше. Он знает, как лучше, потому что он их парень. Потому что он знает их и то, чего они хотят, что любят и что думают. И именно поэтому они доверяют ему принимать решения за троих. Поняв это, делать выбор стало гораздо легче. — Хочешь посидеть на коленях, детка? — Чонгук машет головой, громко мыча, когда Намджун крепко сжимает горло, тут же снимаясь, чтобы вытереть распухшие губы от слюны и ухмыльнуться. Он наклоняется, целуя Чонгука в губы и подхватывая его под подмышки, чтобы приподнять и усадить Сокджину на колени. Чонгук разваливается, взмокшей спиной прикасаясь к Сокджиновой груди. Он ерзает, притираясь задницей к вставшему члену. — Будь терпеливым, Чонгук-а, — Сокджин целует его под челюстью, удерживая обеими руками за талию. Чонгук ластится к нему, запрокидывая голову на плечо и вытягивая руки вперед, чтобы подозвать Намджуна ближе к ним. — Иначе лишишь себя других приятных подарков. — Слушай хена, детка. — Намджун встает перед ними на колени, возвышаясь на целую голову. Он гладит Чонгука по груди, целуя его в горячий лоб и в кончик носа, заставляя смешно его сморщить, как будто он собирается чихнуть. Чонгук имеет очаровательное лицо. Из них троих именно он является по настоящему милым. Не красивым и не харизматичным, а милым. Ему не нравится, когда люди говорят об этом, когда фанаты так называют его, однако он всегда так искренне и радостно улыбается на намджуново «милашка», что сердце Сокджина переполняется чувствами. Намджун гладит его по бёдрам, мнет их пальцами, разводя широко, потому что Чонгук может это сделать. Их позиция не слишком удобная. Сокджин сидит, вытянув ноги. Чонгук сидит на нем спиной. Намджун стоит перед ними. Тем не менее, они не меняют своего положения, пока никто не жалуется. Чонгук выгибается, чтобы выставить себя напоказ. Ему нравится, когда все внимание на нем. По этой причине он чаще них обоих оказывается в принимающей позиции. Поэтому любит баловаться и отвлекать. Для него важно ощущать, что о нем помнят, что его любят. Ему недостаточно просто знать, как тому же Сокджину. Чонгук часто не уверен во многих вещах, касающихся их отношений. Ему требуется чье-то мнение, совет, объятия и поддержка. Только через тактильный контакт он понимает, что все в порядке. Ни Сокджин, ни Намджун никогда не обделяют его этим нарочно. Чонгука вообще грех обделять чем-то. О нем только заботиться и тискать целыми днями. Дайте Сокджину волю, он именно этим бы и занимался дни напролет. Именно по этой причине он спит обычно посередине — чтобы его горячие тактильные бойфренды имели возможность всю ночь быть для него большими ложечками в их маленьком сервизе на троих. Сейчас это он большая ложечка для Чонгука. И это абсолютно комфортно для них обоих. Чонгук, будучи самым младшим, не ощущает себя с ними ребенком, тем, о ком должны заботиться просто из-за возраста. Они позволяют ему заботиться о них, брать ответственность, принимать решения, влияющие на всех троих. Наверное, именно благодаря этому Чонгук с ними на равных. Он не обделен, но и не пресыщен. Сокджин снова проваливается в свои размышления, пропуская, как пальцы Намджуна оказываются внутри Чонгука. Он может чувствовать чужие костяшки своими бедрами. То, как Намджун выгибает руку, стараясь двигаться осторожно, но сильно. Чонгуку нравится быть растянутым. Он не большой любитель глубокого проникновения, но ему очень нравится чувство предельной растянутости. Из них всех только он позволяет трахать себя вдвоем и действительно получает от этого удовольствие. Намджун наверняка начал сразу с двух пальцев. Для Чонгука это нормальное начало. Он удивительно податливый и легко расслабляется. Его растяжка никогда не занимает много времени, если только они не хотят довести его до финала одними руками. Сейчас Намджун настроен явно не на это. Это видно по его выражению лица, по отрывистым действиям. Он отвлекается от чонгуковой шеи, переставая ее помечать, и подхватывает его под колени. — Хён, подержи. — Сокджин улыбается, перенимая ношу. Он тянет чужие ноги сильнее на себя, раскрывая больше. Чонгук стонет, чувствуя растяжение мышц и прохладу в тех местах, где до этого его жарко касался Намджун. Намджун же стягивает с себя белье, несколько раз проводит по своему члену ладонью, а после выдавливает в свою ладонь много смазки, нанося по всей длине. Ему нравятся звуки во время секса. Сокджин не совсем понимает, почему именно, но Намджун всегда старается сделать все максимально шумным, и все, что им остаётся, это удовлетворить его маленькое пристрастие, ничем при этом не жертвуя. В конце концов, у каждого свои кинки, на то они и в отношениях, чтобы помогать друг другу воплощать их. Намджун подбирается к Чонгуку вплотную, плавно приседает на пятки, пристраиваясь. Сокджин продолжает держать для него Чонгука раскрытым, попутно целуя его в заднюю часть шеи и в щеки. Он понимает, что Намджун вошёл в него, когда Чонгук расслабляется, повисая в его руках всем весом, откидывает голову и высоко стонет прямо в ухо. Тонко и плаксиво. Он всегда делает так, когда падает глубоко в свои ощущения. Раздразненный ожиданием, он так чувствителен, распахнут перед ними. Такой драгоценный, такой трогательный. Сокджину кажется, что он умирает из-за чувств к нему, к ним обоим. Особенно когда Намджун, двигающий бедрами так мучительно медленно, цепляет своими пальцами сокджинов подбородок, чтобы поцеловать его прямо у Чонгука над плечом, плотно зажав его тело между ними. — Будет тебе. Пожалей его, он же так старается, Намджун-а, — Сокджин ухмыляется, кусая Намджуна за губу, прежде чем позволить ему отстраниться. — Сегодня же Рождество. Намджун фыркает, не впечатленный, однако действительно ускоряется. Одной рукой он придерживает Чонгука, другой опирается позади себя, чтобы получалось двигаться под нужным углом. Он смотрит на них обоих жадно, но вместе с тем мягко. Уверенно. Это правильный взгляд, думает Сокджин. Уверенность важна для них. Намджун должен знать, что ему не нужно ничего доказывать, никого завоевывать. Они с ним, потому что он нравится им. Не из-за таланта, не из-за каких-то его заслуг, не из-за лидерских качеств. Они с ним, потому что он не умеет заправлять одеяло в пододеяльник, потому что обожает наряжать елку, совершенно не соблюдая цветовое разнообразие шаров, потому что рядом с ним всегда безопасно и тепло. Намджун доводит Чонгука ожидаемо быстро. Чонгуку никогда не нужно много, однако он всегда хочет больше. Гиперчувствительность заставляет его плакать, теряться в ощущениях, которые переполняют его настолько, что он не может даже понять, кто перед ним, а кто позади, чьи губы на его губах, чьи руки на его талии. Он растворяется, позволяя залюбливать себя настолько, насколько Сокджину и Намджуну нужно это сделать с ним. Сейчас все происходят по привычному сценарию. Чонгук судорожно поверхностно дышит, пялясь в потолок, всем телом опираясь на Сокджина, пока Намджун мелко и быстро двигается в нем, преследуя и свой оргазм тоже. Живот Чонгука липкий от его спермы, он дрожит под пальцами Намджуна, упирающегося в него. — Отлично справляешься, Чонгук-а. Ты так хорош для хенов, детка, — голос Намджуна низкий, слова звучат отрывисто. Сокджин знает — это означает, что Намджун в нескольких мгновениях от того, чтобы кончить. Он так же знает, что сразу после этого сменит его, наверняка доведя этим Чонгука до жалобных скулящих рыданий. — Ох, детка, такой идеальный. Чонгук втягивает воздух носом, сжимаясь. Намджун громко стонет, кончая в него. Он упирается лбом Чонгуку в плечо, и Сокджин опускает одну из его ног, чтобы погладить Намджуна по загривку. Этот маленький жест похвалы важен для Намджуна, как и любое другое признание его трудов, одобрение его поступков. Сокджину нравится хвалить его. В этом Чонгук и Намджун невероятно схожи — им обоим нужно знать, что они делают все верно. — Чонгук-а, ты еще здесь? — Сокджин шепчет ему в ухо, следя за тем, как Намджун медленно восстанавливает дыхание. — Позволишь хену или слишком устал? Ты должен сказать мне, я не буду заставлять. — Чонгук мычит, поворачивая голову, чтобы ткнуться губами Сокджину в шею, лизнуть его под ухом, щекоча и буркнуть что-то согласное. — Намджун-а, а ну подвинься, давай. — Намджун отфыркивается, недовольный тем, что приходится отодвинуться от Чонгука, однако сразу же находит себе занятие, помогая Сокджину заменить свой член на его внутри Чонгука, не позволяя ему почувствовать себя пустым. Он довольно урчит что-то, разнеженный и удовлетворенный, принимается за то, чтобы довести до той же кондиции и своих партнеров. Целует Сокджина, подхватывая Чонгука за талию и помогая приподнимать его, чтобы Сокджину было легче толкаться в него снизу вверх. Положение не слишком удобное, чтобы двигаться, но Сокджину и не требуется этого. Чонгук податливый, горячий и мокрый. Он едва слышно хнычет ему в ухо, подаваясь Намджуну в руки и не напрягаясь никакой частью своего тела. Сокджину сердце крошит от всего этого, от этих двоих рядом с ним, и этого более чем достаточно, чтобы после долгого ожидания он кончил почти постыдно быстро. Из-за Чонгука на нем ему судорогой сводит бедра, когда мышцы сокращаются от оргазма. Это больно, и он морщится, выдыхая сквозь зубы. Намджун хмурится, улавливая его выражение лица и тянется ссадить Чонгука. Тот не выказывает никаких протестов, с облегченным стоном отлепляясь от Сокджина и обхватывая Намджуна руками и ногами, повисая на нем как коала на эвкалипте. После секса он всегда такой — маленький и ведомый. Поначалу Сокджину казалось, что у Чонгука раздвоение личности или вроде того, но сейчас он знает, что это просто короткий этап перезагрузки, и уже через пол часа Чонгук, заряженный чужой энергией, будет донимать их с пугающей активностью. Сокджин обычно спихивает это на Намджуна, тот восстанавливается гораздо быстрее него, в то время как самому Сокджину требуется больше времени, чтобы осознать себя и все остальное вокруг. Но сегодня Рождество. И у них с Намджуном есть серьезный план, для осуществления которого им обоим требуется здраво мыслить, так что Сокджин, растирая зудящее бедро, поднимается с постели и отправляется обратно в душ, чтобы поскорее привести себя в порядок и заодно проверить, все ли готово в гостиной. Уходя, он подмигивает Намджуну, показывая пальцами готовность в двадцать минут. Намджун кивает ему, продолжая обнимать Чонгука и легко покачиваться с ним на руках, прижимаясь губами к кончику уха. Стоя под душем, Сокджин еще раз осмысляет то, что они собираются сделать. Когда они придумывали все, это казалось таким естественным. Таким логичным и своевременным. Сейчас приходит мандраж. У них уже меньше пятнадцати минут до того момента, как их отношения дадут новый виток. Они оба представляют примерную реакцию Чонгука на подарок, но не могут быть уверены, что он будет столь предсказуем. Не в этом случае. Сокджин останавливается в гостиной, оглядывая ее так, будто бы не он все утро занимался ее украшением, пока все спали. Фонарики на окнах, сетки гирлянд, светящихся тусклым желтым светом, маленькие фигурки оленей и Санта Клаусов между вазами и странными фарфоровыми фигурами чего-то, о значении чего знает только Намджун. Посередине, перед диваном, стоит елка. На ней не только игрушки, но и много фотографий, на прищепки закрепленные на гирлянде, спиралью опоясывающей всю елку. На этих фото они втроем, они с мемберами, в веселые и грустные моменты, они на первом свидании и во время тура. Там так же много фотографий, где Чонгук просто машет в камеру, корча рожи. Где Намджун спит за столом в своей студии, а Сокджин показушно осуждающе смотрит на него, стоя за спиной. Это хорошие фотографии, они наполнены энергией тех моментов, в которые были сняты, и за это Сокджин очень их ценит. Под елкой стоит несколько коробок, обернутых в подарочную бумагу. Там в том числе есть подарки и от Чонгука им двоим, потому что он упаковал все заранее и служил в общую кучу подарков в шкафу. Сокджин не знает, что Чонгук собирается дарить им. Он, на самом деле, не знает даже, что Намджун собирается дарить ему и Чонгуку отдельно от их общего подарка. Точно как и сам Намджун не знает, что припас для него Сокджин. Но это не так важно прямо сейчас. Подарки — это знаки внимания, но их общий подарок для Чонгука — это нечто более волнующее. Это, пожалуй, станет подарком для всех них, не только для младшего. Сокджин устраивается на диване, разглядывая елку и ожидая, когда Намджун выведет Чонгука. Тот не заставляет ждать себя слишком долго. Сокджин хихикает, глядя на то, как Чонгук осторожно и боязно ступает вперед, пока Намджун идет позади и надежно закрывает ему глаза и все остальное лицо заодно своими ладонями. Ему приходится подталкивать ноги Чонгука своими и убеждать его, что дорога впереди чистая и без всяких порожков. Он доводит его как раз до середины комнаты. Когда Чонгук ступает голыми ногами на ковер, Намджун отпускает его, разрешая посмотреть. Чонгук распахивает глаза, замирая на месте и оглядываясь. Он рассматривает украшения и елку, сияя ярче нее. Наверное, поэтому и Намджун, и Сокджин предпочитают смотреть на него, а не на украшения вокруг. Чонгук чудеснее любых украшений. — Здесь так красиво. Хен, когда ты успел? — Чонгук подходит к нему, чтобы обнять. Сокджин с радостью раскрывает руки, чтобы прижать его к себе и поцеловать. — Знаешь, Чонгук-а, кто рано встает… — Хен! — Чонгук смеется, толкая его в бок. — Ты здорово постарался. Выглядит волшебно, правда. — Рад, что тебе нравится. — Тут действительно замечательно, — Намджун подходит к ним, все еще рассматривая елку. Наверняка он смотрит на фотографии, выбранные Сокджином по случаю. — Извини, что не помог тебе, но я был в западне все утро. — Эй! Чонгук морщит нос, поджимая губы. Всем своим видом он старается выражать обиду и недовольство, выглядя при этом как пыхтящий от негодования еж. Намджун смеется с него, принимаясь громко и влажно зацеловывать все его лицо, пока он продолжает вырываться и ворочаться, отказываясь примиряться с тем, как нагло его выставляют злодеем в этой ситуации. — Что на счет того, чтобы начать с наших подарков? Ты не против, Чонгук-а? — Сокджин подходит к елке, поднимая маленькую белую коробочку с красным атласным бантиком. Чонгук, сумевший развернуться в руках Намджуна и теперь получающий щекотные поцелуи в голые плечи и заднюю часть шеи, согласно кивает, улыбаясь и хихикая. Намджун крепко держит его в объятиях, не прекращая целовать, даже когда Сокджин откашливается, чтобы начать говорить. — Прежде чем получить свой подарок, ты должен знать, что это ни к чему тебя не обязывает. И если ты не захочешь вложить в него тот же смысл, что и мы, то все в порядке. У нас в любом случае есть для тебя другие более практичные вещи. Чонгук хмурится, явно прикидывая, о чем может идти речь. Он слушает внимательно и стоит неподвижно. Намджун за ним замер тоже, он все еще обнимает его за талию, но теперь его подбородок лежит у Чонгука на плече, он так же слушает Сокджина, хотя и знает, что он скажет дальше. — Мы любим тебя очень сильно, Чонгук-а… — Очень. — И мы действительно много говорили об этом с Намджуном, прежде чем решить сказать тебе. — Сокджин кивает Намджуну, подсказывая, что пришла его очередь в их отрепетированной речи. — Наши отношения не те, которые могут быть легко поняты и приняты. Мы во многом ограничены. — Сокджин подходит к ним, развязывая бантик на коробочке. Он вкладывает ее в ладонь Намджуна так, чтобы Чонгук мог видеть ее, пока еще закрытую. — Есть много вещей, которые мы не можем сделать. В том числе мы не можем выйти за тебя замуж по-настоящему. — Намджун снимает крышечку, и Сокджин достает классическую бархатную коробочку. Чонгук замирает, кажется, не дыша. — Но мы хотим, чтобы ты знал, что если бы мы могли, мы бы оба вышли за тебя, не раздумывая. — Именно поэтому сегодня мы хотим узнать у тебя, выйдешь ли ты за нас? Сокджин открывает коробочку, и теперь Чонгуку видны три одинаковых кольца, находящиеся в ней. Они не обручальные, это просто кольца, такие, чтобы они могли иметь возможность носить их постоянно, не вызывая подозрений и лишних вопросов. Чонгук смотрит на кольца, ничего не говоря. Сокджин взволнованно поднимает глаза на его лицо, чтобы понять, чего ожидать. Намджун позади тоже терпеливо ожидает, продолжая держать коробочку с кольцами на своей ладони. Тишина давит, но они продолжают ждать, не нарушая ее. В конце концов, это они долгое время обсуждали все детали. Чонгук, возможно, никогда даже не задумывался о том, чтобы выйти за них. Они стоят так еще немного, и Сокджин уже тянется неловким жестом потереть затылок, выдав какую-нибудь расслабляющую атмосферу шутку, когда Чонгук издает внезапный звук, вновь привлекая к себе все внимание. — Ох, детка, почему ты плачешь? Эй, иди сюда. — Намджун плотнее прижимает его спину к своей груди, выдыхая в затылок и прикрывая глаза. — Ну же, все хорошо. Прости, если расстроили тебя. — Ты не должен отвечать прямо сейчас, Чонгук-а, — Сокджин гладит его по щеке, стирая слезы. — Мы не хотели давить на тебя. — Нет… вы не давите. — он всхлипывает, немного заикаясь. — Я просто… я не ожидал, ладно? Я просто так удивлен. И я… я правда очень счастлив. — он улыбается, но его губы дрожат. У него глаза на мокром месте и нос немного покрасневший, и все это делает с Сокджином и его сердцем страшные вещи. — Ты перепугал нас. — Я хочу выйти за вас. — Чонгук встречается с ним взглядом. Он выглядит решительным. Несмотря на то, что он стоит посреди гостиной, босой и в одних сокджиновых штанах, плачущий, он все равно такой смелый. — Я согласен. Я хочу носить кольцо от вас. Я хочу жить с вами, хочу рассказать всем, кому можно, об этом. Я собираюсь быть вашим мужем. Он тараторит, мечась взглядом от Сокджина к Намджуну, которые оба замерли с открытыми ртами, удивленные. Намджун отмирает первым — он берет одно из колец и подносит его к руке Чонгука. Тот приподнимает свою ладонь, расставив пальцы. Кольцо крепко садится на его безымянный палец. И именно это приводит в чувства Сокджина. То, каким реальным все становится в это мгновение. Чонгук забирает остальные кольца, самостоятельно надевая их на руки Намджуна и Сокджина. Он смотрит на их руки, сплетенные вместе, на отблески гирлянд на поверхности колец. Улыбка сияет на его лице. — Я хотел встать перед тобой на колено, но Намджун отговорил меня. — шепчет Сокджин, боясь разрушить это волшебное мгновение. — Ты всегда успеешь сделать это, хен, разве нет? Сокджин давится от неожиданности, закашливаясь, пока Чонгук смешливо улыбается ему, заставляя Намджуна засмеяться. Они снова узнают своего Чонгука — того, которому в прошлое Рождество предложили встречаться. Того, которому в этот раз, спустя год, сделали предложение. Чонгук не ждал подарка лучше, чем в прошлом году. Но, наверное, у Рождества всегда найдется для него немного чудес.