***
Четко поставленные шаги прерывают своеобразную идиллию, настигающую Луз своим мраком и непонятливостью. Шорохи ковра и шелест одежды — это то, чего при прошлой жизни не заметила бы она. Ей было всё равно. Это её не касалось. Тогда не было угрозы в виде младшей дочери Блайтов, которая только из-за «не такого» настроения могла придушить пленницу. Потому что она во всём виновата! Поворот ключа в замке не предвещал ничего хорошего. Скрип несмазанных петель сказал о последних секундах спокойной жизни Луз. Сравнительно спокойной. Лицо хозяйки когда она стала называть её таковой? вновь ничего не показывало. Лишь несравненное равнодушие и наплевательство на всё. Поджатые губы, слегка нахмуренные брови и пустые глаза — обыденность для лица ледяной сучки Эмити. Сейчас она показалась лишь на секунду и тем же мигом отвернулась для прикрытия двери. Тонкая белая рубашка колыхнулась вместе с девушкой, повернувшейся обратно. В издевательской ухмылке растянулись губы, когда она сделала шаг к жертве. Но сейчас с ней что-то не то. Она какая-то… Потрёпанная? — Луз, — хриплый, хотя обыденно звонкий голос девушки выдавал её с потрохами. Что-то не то. — Да? — С кивком Носеда развернулась к хозяйке. — Что-то случилось, Миттенс?.. — девушка осеклась, прикусывая себе язык. Зачем? Идиотка! И вновь совсем неожиданная для Блайт реакция — игнорирование. Она просто проигнорировала неучтивое обращение к себе. Что-то не то.***
— Луз. — Эмити замолчала. С каждым тиканьем настенных часов страх в груди Носеда рос, оставляя всех позади. — Смотри что я нашла. — Рука мучительницы выскользнула из кармана вместе с мышью, испуганно верещащей и барахтающейся в конвульсиях. — Бедное, бедное создание. Как она мучается. Как она вопит. — Хозяйка резко втянула воздух через ноздри. Запах, терзающий ноздри, вызывал тошноту и вопил о том, что что-то выбивается из картины идеальной жизни в квартире Блайт. Что-то не то. Что-то настораживает в поведении Эмити. Как сказала бы Луз прежде — жопой чую, что-то не так. Может это грязные рубашка и спортивные штаны? Почему рубашка расстегнута? Волосы, стоящие шухером на её голове? А может кровь на лице? «Господи…» — вот единственное что смогла прошептать Носеда, чуть отрывая локти от поверхности задранного матраса. В глаза бросился крупный разрез на щеке девушки. Кровь, похоже, не собиралась сворачиваться, потому капала на край рубашки. Нет. Что-то ещё не то. Эта мысль успела засесть в сознании за несколько секунд, но глаз упорно не желал видеть объекта, выбивающегося из общей картины. Она очень похожа на Энни Уилкс. Эта мысль скользнула в голове, как альпинист, пытающийся добраться до вершины Эвереста, видящий множество трупов, которых уже никто не спасёт. Но продолжающий лезть. Знающий что он может остаться здесь, как и они. И всë же, Энни Уилкс пугала. Та же тупость в лице. Уверенная тупость. Скорее, самонадеянная. Та же отстранённость и забытость. Как же она не желала увидеть объект кошмаров в реальной действительности. Но нет, наяву стоит перед ней хозяйка и желает что-то сказать. — Луз, ты… — она вновь запнулась, а Носеда начинала раздражаться. Пальцы впились в одеяло, сминая его до побеления костяшек. Нервы подводили девушку, но она пыталась скрыть хоть какие-то свои эмоции. — Скажи честно, ты готова сбежать? Думала об этом? — Эмити поправила штанину и присела возле пленной. Та тихо зашипела, чувствуя пронзающую боль в ногах.***
— Луз, это ты виновата. Только ты. Ты знаешь, что я не виновата. — Лезвие топора сверкнуло под тусклым светом настольной лампы. Бутылка водки, стоящая на столе, сейчас оказалась в руке Эмити, что уверено держала сосуд и топор. Увидев орудие для операции, Носеда захотела завопить, но губы подвели, не желая размыкаться. Изначально, в голове была мысль, что их сшили, но стакан и таблетки в руках Блайт говорили об обратном. Как тут безо рта? У неё есть много работы. После выпитых препаратов на сознание накатила дымка. Густая, что поднять ног с постели не получалось. Хотя топор прояснил все мысли быстро. Громкий вскрик «ЭМИТИ, Я БУДУ ХОРОШЕЙ ДЕВОЧКОЙ!» вырвался из горла девушки. С какого это чёрта я лежу и страдаю здесь? Наконец-то вспомнились события, произошедшие некоторое время назад, которые Луз стремительно отрицала и отвергала.***
— Чёртова сучка Блайт! — Носеда с некоторой агрессивностью поставила поднос на стол, сама плюхаясь на стул и оглядывая друзей. — Что случилось? — Уиллоу побледнела после этих слов, смотря за спину Луз. — Да эта мразота…! — Не успела она договорить, как на голове оказалась лежащей холодная ладонь, заставляющая Носеду повернуть голову и посмотреть на её обладательницу. — Об этом мы с тобой ещё позже поговорим. — «Сучка Блайт» улыбнулась повернувшейся девушке, которая застыла в оцепенении от шока. Эмити потрепала её по волосам, наклоняясь и обжигая навострённое ушко жарким дыханием. — Это не пройдёт бесследно, не переживай. — Она приподняла голову и спокойно пожелала ребятам приятного аппетита. Гордой походкой удаляющаяся из столовой дочь Блайтов не видела покрасневшего то-ли от смущения, то-ли от злобы лица Носеды.***
— Эмити, это была твоя главная ошибка. — Луз смотрит на разбитую бутылку шампанского, коей Блайт хотела отпраздновать выигранный матч по волейболу. Хрупкое стекло побитой бутылки впивается в чувствительную кожу стоп доминиканки, а душу переполняет радостное ликование и блаженное упокоение. Подле неё лежит бледное тело Эмити, не подававшей признаки жизни. И всё же, я не должен бояться. Страх убивает разум. Страх — это малая смерть, грозящая полной гибелью. Я встречу свой страх лицом к лицу. Я дам ему дорогу — надо мной и во мне. А когда он пройдёт, внутренним оком я разгляжу его след. Где прошёл страх, там ничего не будет. Останусь только я.