Smooth Operator

      Приглушённые огни бара «Black Rose» завлекают новых посетителей, погружают в кальянную дымку уже расположившихся на кожаных диванах гостей.        На сцене микрофон, живая музыка и невообразимая в своей роскоши певица. Её томный голос растекается патокой по пьяным умам, облегающее коктейльное платье своим вырезом привлекает внимание к бедру, обтянутому тонким кружевом чулок.       Губы, накрашенные тёмной помадой, размыкаются с влажным звуком; начинается новая песня:  «He's laughing with another girl And playing with another heart Placing high stakes, making hearts ache He's loved in seven languages Diamond nights and ruby lights High in the sky Heaven help him when he falls»       Она смотрит хищным взглядом, заострённым чёрной подводкой, на одного конкретного мужчину. На его устах слабая улыбка, в руках бокал виски, а взор из-под очков заострён на женщине.  «Diamond life, lover boy He move in space with minimum waste and maximum joy City lights and business nights When you require streetcar desire for higher heights»       Придыхание, глубокий тембр, соблазнительные движения не уходят бесследно от внимания мужчины. Он закидывает ногу на ногу и принимается дальше слушать исполнение Е Лань. Он всем телом чувствует, насколько неземная дева перед ним предаётся своему делу, как каждый слог и звук даруют ему, уникальным звучанием расписывая как автограф.  «No need to ask He’s a smooth operator Smooth operator, smooth operator Smooth operator»       Тягуче, плавно, нежно. Точно так же, как их приватные встречи в гримёрке. Этот раз не исключение.        Ричард поднимается с кресла, незаметно, с вежливым извинением перед своей компанией. Сейчас ему нужна разгорячённая муза, властная богиня.        Е Лань сходит со сцены, каблуками простукивая элегантно под авации. Перед её взором — букет розовых лилий. Женщина снисходительно улыбается.  — Ричи, никогда не скажешь прямо, да?  — Тебе же нравятся мои намёки. — Нравятся, и я готова их принять.        Молния платья на лопатках расходится, мужчина покорно опускается, ведомый шпилькой туфли и подминающим под себя взором мутных зрачков.