***
Его драматичной серии вздохов можно было позавидовать. Или нет. Вот Львиносвет себе точно не завидовал. Никто его даже слушать не стал! Теперь они втроём идут... —Так зачем ты вытащил нас на мороз, да ещё в такую рань? – Странно приглушённо буркнул Воробей. Воин не стал оборачиваться, ведь был уверен, что тот закрывает свой нос руками, силясь согреться. Он всегда был не таким морозостойким, и укрывался чем только можно. Но на этот раз ему не удалось стать лисицей в мороз, потому что Остролистая вытаскивала того, приговаривая, что пора, ему нужно торопиться, бла-бла-бла и всё в таком духе... Сам Львиносвет лениво осматривал убранство целителей. Домишко был поделён на три комнаты, и ему удалось увидеть только часть для больных, украшенную сухими листьями. Их часто приготавливали в тёплые времена года, засушивая и утрамбовывая максимально аккуратно, чтобы сохранить великолепие природы. Это было основным украшением грозовых, ведь на их территории был целый лес! Да и разнообразнее он был, в отличие от сумрачного. На этом, пожалуй, всё. Львиносвет с удивлением заметил, что здесь не было ни одного больного. Все мигом выздоровели, стоило начаться праздникам. Комнаты Воробья и Листвички были закрыты, но он помнил, что когда брат был помоложе, то любил, когда в комнатах было по-минимуму вещей. И, конечно, там наверняка тоже самое. Он закатил глаза от недовольных выкриков брата и сестры. Хорошо, что Листвичка сейчас ушла, и не слышит этого. Плохо, что она не здесь, и не заберёт этих двоих. Хотя велик шанс, что и его тоже оставят в лагере. ...Вспомнив это, он ещё раз вздохнул, и тогда уже не выдержал Воробей. —Ты издеваешься? – в его голосе можно было услышать угрозу, и воин мысленно вздрогнул, сглотнув в реальности. Но ему нельзя было показывать, что его это испугало, и ещё раз вздохнув – наверняка доведя брата до нервно подёргивающегося глаза – он лениво пояснил: —Мне нужно найти парня с рыжими волосами. —А на кой ляд я здесь замешан?! – не выжидая ни секунды после его слов, рявкнул целитель. —Не кипишуй, это может быть связано с пророчеством. – заверила сестра. —Мм, и с чего ты взял, что тебе нужно его найти? – недоверчивт протянул брат, слегка успокоившись. Он ускорился, чтобы разогнать кровь и догнать воина. Остролистая подтянулась следом, встав по правый бок от него. Он почти почувствовал, что он стал главным героем, а рядом с ним - его провожатые, верные брат с сестрой. И это смягчило его, так что Львиносвет высказал всё на духу, решив, что всё-таки поступил с ними не честно. Они тоже должны были пройти это, возможно, великое путешествие, как Белка и... Он стиснул челисти, вспомнив о лже ненастоящей матери, но постарался успокоиться. Ведь, возможно, это было тем, из-за ему приснился этот сон, а значит скоро всё закончится. —Я думаю, что он расскажет нам о том, кто наши родители. После этого ни Воробей, ни Остролистая ему не ответили. Все вспомнили тот день, когда Уголёк обманом заставил Белку сознаться в своей лжи. Этот случай подкосил всех троих. Львиносвет поправил лямки кожаного рюкзака. В нём покоялся любимый шарф бывшего наставника, когда-то подаренный его ненастоящей матерью. Раз уж ему так повезло, и он ушёл дальше положенного, воин решил отомстить тому хотя бы на немного. Это не сравнится с тем, что его пытались убить, но нельзя было не заметить маниакальность Уголька по его поводу. Что говорить, он носил его всегда с собой. Жара? Дождь? Что угодно? Да шарф всегда рядом с ним, особенно в морозы. В остальное время он оставлял его дома, всячески заботясь о ткани. Львиносвет не понимал, откуда у него такие пристрастия, но это было и не нужно. Как тогда сказал он сам, теперь и воин постоянно скандирует себе слова: «Нет смысла убивать тебя, нужно лишь уничтожить самое важное в твоей жизни, чтобы ты понял больше потери!» —А каким образом ты это узнал? Львиносвет аж остановился и собирался с яростью пояснить "каким образом?" да "откуда?", но лишь посмотрев в невидящие, но такие расстроенные глаза, не нашёлся, что и сказать. Рот открылся и мгновенно закрылся. Он нахмурился, осознав, что не должен ни на кого ругаться. Все были напряженны, и в отличие от самого Львиносвета, не понимали толком, что происходит. «Они напросились помочь, чтобы помочь. Даже не смотря на жалобы, шли за тобой! Вы вместе идёте бередить открытые раны, так как можно упрекать Воробья за такое простой вопрос?» Хоть с ними Воробей был открытым, но и этому был предел. Он с сестрой знали, что за одно откровение, скажи ты неправильные словах или реакцию, можно было схлопотать резкость, задевающую за живое. Они понимали его лучше многих, поэтому воин не дал ему сказать и слова, покорно отвечая на вопрос: —Мне приснился сон, в котором мы, придя к руинам, оказались у рыжеволосого юноши. Мы разговаривали, и своими ответами он шокировал нас. —А ты не думал, что это просто сновидение? —Ну естественно! Поэтому и решил пойти одному, чтобы всё выведать. Ничего бы не нашёл, и ладно! Но ты каким-то чудом поняла это. — уже тише ответил сестре. Иногда он поражался её находчивости. —Да у тебя на лице всё было написано, дорогой мой! – Весело рассмеялась Остролистая. Она обошла Львиносвета, сняла шапку Воробья и давай трепать того по волосам, да так, что они наверняка ужасно спутались, и расчесывать он будет их как минимум пол часа. —А даже если это не столь важно, главное, что мы вытащили нашего ворчуна на прогулку: сидел всю луну дома, почти не выходил. Ну и дурак! Целитель аж зашипел на такие махинации, и попытался отобрать свою шапку, уворачиваясь от красивых, но таких коварных рук. Львиносвет и сам улыбнулся. Что же, пожалуй, это самая лучшая компания, что он мог пожелать. Всё равно на результаты: пока они вместе, ничего другого и не нужно.***
Кто такой Сол, и откуда у него такие силы? Никто не знает. Когда-то он просто жил, не замечая ничего вокруг. Не было у него стимула. Вот и ходил под покровительством то у одной, то у другой, не получая от жизни ничего, кроме скуки. Молодость била ключом, и все его сверстники совершали глупые поступки, и иногда он потворствовал им, создавая время от времени силой мысли маленькие деревянные кораблики, которые с приятным хрустом ломались под ботинками детей. Они всегда просили ещё и ещё, но почти сразу ему стало не интересно, да и мальчишки стали сторониться. Опекунша из его детства всегда подталкивала его к ним, почти всегда со странным тоном произнося: —Давай же, поиграй с ними! Того и гляди, повеселеешь. Чуть позже он узнал, что это была жалость. Сам он никогда подобного не испытывал, да и вообще были у него трудности с распознанием чувств. Но никогда не было и потребности, поэтому в детстве ему оставалось лишь помогать по дому, вязать всякие тряпки да лежать, утыкаясь в стену. Для юного Сола это было нормой, той самой стабильностью, о которой говорила его опекунша. Тогда казалось странным, что она говорила о бедности и несчастье. А разве было счастье в отсутствие бедности? Как он понял позже – было. Однажды мальчишки, с которыми его уговаривали поиграть, обокрали их. Опекунша долго тогда плакала, пока Сол вязал. Он чувствовал себя неуютно, и, вспомнив о других детях, накрыл её тем, что успел связать. Похожим образом поступала соседняя девочка, когда её мать уснула. Старая женщина прекратила рыдая, и подняла на него взгляд. Свой он отвёл в сторону, и весь зажался, когда его обняли за плечи и снова зарыдали. Позже она отдала его другой женщине, постоянно извиняясь, и приговаривая, что вернётся за ним позже. Но она не вернулась ни через луну, ни через десять. А жилось ему хуже. Сначала всё было похожим, хоть он и стал лучше одеваться: ткань не была порванной, за ним постоянно ухаживали, да и кормили лучше. Особо-то и делать ничего не нужно было, только создавать разные вещи специальным щелчком пальца, под аплодисменты его новой опекунши. Долго ему пришлось учиться этому звуку, но другое её не устраивало. Это продолжалось не долго, в силу сменившейся доброты на немилость, но он не расстраивался. Ему было всё равно, он ждал. Ждал слишком долго, ведь в один из дней ему пришлось покинуть дом. Он отправился туда же, где и жил, и постоянно встречал глаза живших когда-то пососедству с ним людей. Но никто не подходил, а лишь уступали дорогу. Ему показалось это странным, и он хмурился всю дорогу. Подойдя к дому, ему-таки сообщили. Один из тех мальчишек, неловко переминаясь с ноги на ногу, сказал, что та мертва, и теперь в этом доме живёт другая семья. Тогда что-то ёкнуло в его груди, и он, ничего не сказав, убежал. Не было проблем, чтобы создать себе пищу, воду или вещи для ночлега, но частое использование забирало много сил. Словно жизненная энергия утекала из его рук, словно песок, и он часто думал, что не доживёт и до сорока, но было откровенно плевать. Он бродил по лесу, неприкаянный, пока не набрёл на жилище к одной женщине, так напоминающей его прошлую опекуншу. Никаких чувств не было, лишь то, что он устал. И так его приютила милая старушка, изгоревавшаяся по его мёртвому сыну. И Сол заменил ей его. Никто не был против, лишь соседи с точно такой же жалостью смотрели на него. Ему хотелось тошнить от этого мерзкого чувства. Раньше подобного не было, как и злости. Да, она пробудилась ото сна лишь через время. Он стал чаще огрызаться на глупые просьбы покровительницы сделать то, сделать сё... И если дела по дому он выполнял молча, то вставать в различные позы, и вести себя как маленький ребёнок, держась за её юбку, он не хотел. Это задевало его гордость. Но даже спустя годы она не перестала просить его, и пришлось свыкнуться. Он стал реже бывать у неё дома, связавшись с агрессивной компанией парней. Он стал их посредников, часто обкрыдавыя других, благодаря своим силам. Все смотрели на него с восхищением и страхом, а потому позже, заняв высокое место, он стал в разы увереннее в себе, наращивая свою силу и могущество банды. Но в один из дней его просто предали, нажаловавшись на местную стражу. Юноша был в ярости. Только убив крысу, он подуспокоился, и в тот же день и ушёл прочь из деревни, даже не зайдя на последок к той женщине. Но иногда он думал о ней, хоть почти сразу переключался на что-то более хорошее. Как она? Что чувствует, когда её сын снова пропал? Был ли он для неё чем-то больше, чем грёзы о мёртвом сыне? Всё это не имело значения, ведь юноша никогда бы не вернулся обратно. Он снова скитался, и на этот раз повстречал больше людей. Торговцы пользовались его силой создания за то, чтобы он мог поспать и поесть. Нет, он мог создать себе хоть дворцев с пиром, но постоянство одиночества его пугало, и амбициозный, такой гордый Сол был для многих лишь целью заработать. А он и не был против. Выросший, ему уже не хотелось жить на одном месте, и всё же... Наслушавшись воркования одного торговца, он закрыл глаза на странное поведение и заискивания. Это могло быть и тем, что его стали больше уважать, и такое чувство разливалось в груди, заставляя поднять голову выше и охотно отвечать. Он не впервы выпивал алкоголь, и не впервые был похищен. Горькая жидкость текла по гортани к желудку, словно мёд, и он хотел её создрать в приступе раздражения. Многие не знали, что Сол, стоит ему выпить, мог творить страшные вещи. Удушье, убирание воздуха из лёгких, классическое убийство ножом - выбирай, не хочу! Та банда научила его многому, что Сол не использовал в обычное время. И ему снова пришлось уйти, потому что оставаться не давали ему жители, увидев насилие от такого спокойного, с виду, парня. Сколько времени он уже так скитается, не счесть. Было плевать на всё: алкоголь, первое место, как лучше поесть и поспать, с кем контактировать. И вот, сейчас он сидит на мягких подушках, искренне недоумевая, какого чёрта его потревожили. Припёрлись, называется. И сейчас он добрые десять минут великодушно слушал, как это важно, и что он может помочь им найти настоящего отца. Девушка то и дело вставляла слова между слов брата. Другой молчал, да наблюдал то за самим одиночкой, то за этими двумя. —Знаю я, кто он, но с чего вдруг я должен вам помогать? – с зевком иронично протянул Сол. — Предлагай, что взамен отдашь. – Хитро хмыкнул. Далее ему поведали, что для него могли сделать, рассказывали, как это важно в их племени, а потом про Новый Год, про которого он ничего не знал, лишь слышал. Слушая этих оборванцев, он мог лишь вспомнить крики толпы, подчинённых его хозяевам. Этот шум всегда мешал ему уснуть, и это всегда приходилось на полночь. После этих гулянок его каждый раз сопровождала бессоница, которую он, к счастью, перебарывал через недолгое время. Но он не злился так сильно из-за... —...дарим подарки друг другу, читаем сти... Пальцы Сола дёрнулись на этих словах. —Подарки? – Львиносвет словно просветлел на его небрежный вопрос, почувствовав лёгкую заинтересованность. Но тут за него продолжила девушка, пытаясь играть своим голосом, чтобы заинтересовать его. Впрочем, он этого не заметил, иначе бы завуалированно макнул её лицом в говно. Воробей как можно незаметнее сглотнул. Он отлично видел энергетику, а потому мог предположить, что тот опасен. Это было бы дерзостью для этого незнакомца. Целитель полностью осознавал, на что тот способен, и меньшее, чем он бы наказал Остролистую – словесное унижение. Он не хотел представлять, что было бы худшим, и сохранял маску холодной невозмутимости, смешанным с дружелюбными вербальными жестами. Научился благодаря работе с больными и их матерями. Нужно быть осторожным, чтобы не оскорбить и не навлечь на себя гнев паникующей Королевы, сохраняя и её и своё спокойствие. Конечно, так он делал не всегда, это был особый случай. Достаточно было открытых глаз, расслабленной позе и склоненой на бок головы, словно интересуясь. —Да! Это новогодняя традиция: все дарят друг другу подарки в полночь. —Хм-м? – подстрекал Сол. А после сел в турецкую позу, положил голову на ладонь и хитро-хитро протянул вальяжное: —Давайте так, вы мне – подарки, а я подумаю, помогать или нет. На секунду воцарилась тишина. Общительный человек, недолго думая, положил кожаный рюкзак и достал оттуда серо-коричневый шарф. Его подруга сняла с себя пояс, но Сол брезгливо отдёрнулся назад. Она переглянулась с теми двумя, а самый тихий пожал плечами. —У нас нет ничего стоющего. Цыкнув, одиночка выхватил шарф и, едва накинув его, застыл. Глаза на секунду расширились и он вдохнул этот запах, выдыхая облачко дыма, который почти сразу растворялся на морозе. Аромат хвои и мускат какого-то дерева заполнил лёгкие, и он скрыл улыбку за шерстью. —А это разве не шарф Уголька? Тот, с которым он не расстаётся? – неуверенно прошептала девушка другу, хоть Сол и прекрасно её услышал. Он подтвердил это, но добавил, что теперь больше не его. —Что же, слышал, что существуют новогодние забавы... Развлеките меня завтра по максимуму, ребята, и тогда я утолю ваше любопытство.***
Воробей резко завернул за снежную стену под хохот рыжего незнакомца. Если сейчас он попадётся, то его отправят в нокаут одним ударом в голову. —Снежки! —Лисий помёт, да я не успеваю! – в панике рявкнул Львиносвет. Все были в шоке от происходящего, и брат еле-еле успевал лепить мягкий и влажный снег. Спросите, откуда в декабре подходящий для лепки снежков снег и откуда у них появились снежные крепости, с его ростом? А Звёздное Племя его знает! Каким-то чудом Сол смог сделать им более мягкий климат на ограниченной территории и создал себе и троице ограду. Сначала все радовались, но через несколько секунд в Львиносвета попали громандным снежком такой силы, что ему сейчас оставалось только лепить драное орудие против незнакомца! Суть игры была такова, что нужно было хотя бы раз задеть Сола. Он так и сказал, с издевательской ухмылкой. И всё бы ничего, но со слепотой Воробья ничего нельзя сделать! Остролистой пришлось перенять вниание на себя, и сейчас она мастерски уворачивалась, ведь была лучшей в этой игре. Воробей в рекордные сроки смог придумать, что им сделать – просто выжидать, пока он не устанет. И вот он переодически помогал сестре, да каждую секунду молился Звёздному Племени, чтобы ему не прилетело по лицу, иначе это будет не слепой, а безглавый целитель. Но и тут ему пришла идея. Ох, как он возрадовался, что додумался взять их.***
Когда ему подарили шарф, Сол заинтересовался владельцем из-за запаха, который каким-то образом смог зацепить его. Конечно, остальные подарки были плохими, и им просто повезло, что шарф ему понравился. Ему было смешно от стараний юнцов. Конечно, он солгал, что знал об отце, хотя это можно было легко выяснить. Но ему захотелось увидеть, что за забавы они подготовят. И он это выяснит лично, а заодно узнает, кто такой Уголёк. Он поставил средство слежения в виде листочков. Ещё одно отвратительная деталь упоминания, зло усмехается юноша и вдыхает аромат хвои. Он помнил, как его покровительница брызгалась нечто похожим, но оно было черезчур приторным и резким. Он усмехнулся. Забавно, что так много мыслей вокруг почти что неизвестного человека. Оторвав несколько волос с головы, он, словно зубной нитью, проводит ими между зубов, чувствуя привкус крови. Вынув, он покрутил их так и сяк, а увидев кусочки кроличьего мяса, выкинул всё в траву. Человеческое тело такое нежное.***
Но кто-то когда-то спрашивал самого Уголька, что ему будет лучше, и что хотел бы он? Он опешил, когда в его жизнь пришёл, нет, появился из ниоткуда наглая рыжая морда, которая появлялась рядом с ним в любой момент в любом месте. Сначала он хотел заорать, что к ним заявился чужак, но так и опешил от наглого жеста. Но лишь на несколько секунд. И вот, как только он приготовился всё же предупредить проходящего мимо Бурого, незнакомец словно понял, что тот собрался сделать, и начал угрожать ему, взяв за подбородок, приговаривая невесть что, от чего его уши горели от возмущения и смущения по сей день. Нет. Он никогда не станет вспоминать, что сказал этот наглый, нахальный...***
Вернувшись на своё временное место среди руин, Сол разразился диким хохотом. Слезинки выступили на мороз, слегка грея кожу остатками тепла. Он вытер их пальцами, и едва ли не мурлыкал от зрелища, которое ему довелось узреть. О, как они похожи! Горящий местью к бывшей возлюбленной, вот что он видел! Лишь один вид некой Белки заставлял Уголька сжимать кулаки и едва ли не стирать зубы в труху от бешенства. Было что-то в нём ещё, и он слабо понимать что. Но догадывался. Ведь кто такой Сол, и откуда у него такие силы? Никто не знает. Когда-то он не замечал ничего вокруг. Не было у него стимула. Вот и ходил под покровительством то у одной, то у у другой. ...Но позже его привлекло племя. Небесное. Но он всё портил, используя свои силы, пугая к тому же. Юнец не справится с мощью, которую должен был обуздать в кратчашие сроки. Для него было странно, что так много требовали, ведь раньше это поощряли и пытались заполучить всеми сила. Но он пожал плечами. Его привлекла их предводительница - то-ли он видел в ней свою первую опекуншу, терпеливую и дающую шансы именно для него. Но это было не так. Она лишь терпела его, сквозь зубы давая остаться "Неудачнику". Так он решился на отчаянный шаг - спрятать и найти её детей. Он слышал, что такими благородными делами становятся уважаемой частью племени. А Листвяная Звезда наверняка будет рада их воссоединению. Только позже он осознал всю мерзость и лицемерие предводительницы, лживо приветливо улыбающуюся ему, когда у него что-то не получалось. Раньше она возникала перед ним дымком, тогда, в то время. И он поддавался и был рад подставить под её руку голову. Чёрт его дёрнул не воспользоваться своими силами - он посчитал, что раз племени не нравится это, он перестанет ими пользоваться. Неудобно, дискомфортно, но этим можно пожертвовать. Его прошлая покровительница рассказывала, что для счастья люди жертвуют чем-то. И тогда его нашли, узнали, что он попытался их украсть, и прогнали. Он посмотрел в глаза Листвяной звезды. Они светились злостью. Да. Такое выражение он видел, когда она ругала других глупых оруженосцев, которые не так хорошо или вовсе плохо выполняли свои обязанности. Позже, далеко-далеко, в тысячах киллометров от этого племени, у него пролетела мысль, что так она злилась на шалости, и он мог остаться, дай её время передумать. Но надолго она не задержалась, поглощённая слепой ненавистью кудрявого Властителя своей судьбы. Сейчас он не намерен жертвовать ничем. Подавляя самого себя, он был несчастен, а позже унижен. Эти силы - его защита. Это он сам. И он заставит всех считаться с собой. Но взор привлёк воин с пепельными волосами и спокойным взгляд. И, ох. Как же горели его глаза. Такого он не видел давно. Не поймите не правильно, это образно. Он каждый день смотрится в зеркало и приводит себя в порядок, но чтобы увидеть это у кого-то ещё... Уголёк. Этот опытный воин привлёк его внимание всецело. И Сол планировал узнать он нём получше. Утолить своё любопытство. Но, конечно, он никогда не будет рядом. Он уйдёт. Такие связи ранят, это уже аксиома. Да и всех окружающих пугает его самая грациозная часть, так мог ли отличаться Уголёк? Он смотрит на свои руки. И всё же это интересно.***
Что будет дальше с Солом? Что же... Одиночка придёт к нему лично и вальяжно поговорит с ним, усиливая желание того отомстить Белке. Тогда он подумает: «Возможно Листвянная Звезда испытывала такое же удовлетворение, когда смогла вызвать во мне ненависть. Запомните: это из-за меня он сейчас сияет. На этом история классически закончится моим уходом» Он поклонится недоумевающему Угольку, и, напоследок, потрепав объект своего творения, щёлкнет пальцами и перемещается к своему любимому гамаку. Здесь он в последние разы выпьет отвара ромашки и уйдёт далеко-далеко. Туда, где его не найдёт ни мальчишки, ни банда, ни Листвянная Звезда, ни Уголёк.***
Но а как же Троица! Ах да, как можно было о них забыть? Они сходят на то же место, но не обнаружат незнакомца. И, кстати, вам ведь не рассказали очень важную деталь... —Какого чёрта, Львиносвет?! Звёздное Племя только что сообщило мне, что то, что у тебя было – это не видение, и что нам на самом деле повезло, что мы встретили и каким-то чудом прогнали этого человека! —Что? Я... —Ты что? – Тут уже подключилась Остролистая. Её шокированное лицо можно было документировать как шутку века, передавая из поколения в поколение. Челюсть словно упало к ядру земли, и грозный – сейчас уже не совсем – брат в панике попытался сообразить: -Я и сам не знал! Это...! —Воробьишка-а, чего мордашка недовольная? – тянул гласные... Ветерок? Хах, похоже, спасли сегодня Львиносвета. Он налетел сверху на целителя, положив голову на плечо справа, а слева положил руку. Видимо, издеваясь, полностью развалился на нём, специально придавливая. Остролистая со смешком отметила, что Воробей уж очень хорошо держится. И нет, не ветряного воина. Она уверена, что сейчас тот погонит его прочь, матеря, и уж точно перебудит весь лагерь: целитель выловил её с братом рано утром, но уж точно не ожидал, что к ним заявится его то-ли друг, то-ли ещё кто. Воительница, хоть и жила Воинским Законом, вообще старалась не лезла в это болото, открестившись, что лучше просто наблюдать, а не то попадёт под горячую руку. К тому же, разве не от его присутствия брату становится лучше? —Всем привет. Никому не говорите, что я здесь. – Щёлкнул шеей Ветерок, почти что... Ладно, он обтирался об него. И пока Воробей не успел высказать своё громкое и не совсем приличное удивление, сунул тому в рот кукую-то вкусняшку. Тот лишь недовольно пробурчал, но, кажется, успокоился. Остролистая сдерживала смех, и не выдержав недовольную рожу брата, захохотала в голос. Кажется, Новый Год они будут отмечать вчетвером.