Всполохи тьмы

Часть первая, Суон Суон был доволен, жутко доволен. Бунт, который готовился повстанцами, возомнившими себя настолько сильными, что могут противостоять императору, был безжалостно подавлен. И главное, что он совсем не ожидал увидеть среди зачинщиков совершенно живых и здоровых Хака и Иону. Принцессу-беглянку, которую все считали мертвой, захватить не удалось. Император только диву давался, где она набрала настолько сильных соратников, способных выстоять против объединенного удара имперской армии. Иону унес с поля боя на руках некий странный парень, который умел передвигаться по воздуху. Если бы не прекрасное зрение Суона, он бы подумал, что этот защитник принцессы умеет летать, но глаза его не обманывали. Неизвестный просто умел хорошо прыгать, создавая ощущение, что он парит в воздухе… Впрочем, что он все о принцессе, да о ее новых знакомых? Случалось ли вам испытывать чувство дежавю, когда вы снова будто стоите у незримой черты и не знаете, стоит ли через нее перешагивать? Молодой император не думал, что в этой жизни его все еще может заинтересовать что-то живое, настоящее. После того, как до него дошла весть о смерти Хака и Ионы, он залечивал сердечные раны, так как умел. Юные неопытные любовники, родина которых была страна Ветра, постоянно поступали в его постель. Все они были темноволосые и темноглазые, неумелые…На месте каждого из них Суон представлял Хака. Наутро же везло тем, кто сумел выйти из покоев императора живым. Все дело в том, что Суон не хотел отпускать от себя «Хака», и видел, что может удержать его с собой навсегда лишь одним способом… Убив его сам. После той злополучной ночи, когда ему доложили о гибели Хака и Ионы, он долго не мог прийти в себя, снова и снова представляя, каково это – погибнуть в объятиях друг друга. Суону не дано было познать взаимных чувств, более того, Хак в итоге выбрал ее…Свою неуклюжую принцессу, а ведь Суон мог бросить к его ногам целый мир… Сейчас, у кровати спящего Хака, рана на груди которого была перевязана и обработана Суоном лично, император не знал, как ему дождаться, когда тот проснется. Часть вторая, Хак В то, что в мире существует справедливость, Хак не верил уже давно. Если бы это было так, Иона по-прежнему улыбалась бы, живя во дворце, а не скитаясь по стране, в поисках помощи. Император Ил был бы жив. И трон не занял бы человек, с черным сердцем, и с запятнанными кровью руками… В бесконечном путешествии по стране, ежечасно защищая принцессу, Хак не мог не вспоминать последнего императора. Тот был известен, как добрый и мягкий человек, до безумия любящий свою дочь. Он не отказывал Ионе ни в чем – ни в украшениях, ни в нарядах, ни в праздниках. Воспротивился он ее желанию лишь один раз – когда девушка решила выйти замуж за Суона, своего двоюродного брата. Тогда Хак не мог понять, почему. Суон был умен, обаятелен, хорош собой, внимателен к Ионе, и, в придачу, тоже королевской крови. Страна, казалось, только бы выиграла, если бы мужем Ионы и новым королем, стал ее родственник. К тому же, это погасило бы тлеющее пламя старой вражды, развеяло все слухи, связанные со смертью отца Суона. И все же, император Ил не согласился. Часто, бессонными ночами глядя в небо, Хак думал о том, что император был куда прозорливее и умнее их, бедных детей, обманутых внешним блеском, притворными улыбками и воспоминаниями детской дружбы. Им следовало бы знать, что, когда ставкой является трон, ни любовь, ни дружба, в расчет не принимаются. Это всего лишь мелочи, недостойные внимания императора. Но, каждый раз, думая об этом, Хак ощущал пустоту в душе. Его мучил один вопрос: когда же все-таки Суон был настоящим – в детстве, когда они играли втроем, или же сейчас, став императором, и отбросив прошлую личину, как ненужную маску. «Нужно совсем не иметь сердца и совести, чтобы столько времени, и так виртуозно притворяться…» Он никогда не признался бы, но, с той самой ночи, ему хотелось еще раз заглянуть в глаза Суона, чтобы понять, кто перед ним, — расчетливый негодяй, или в конец, запутавшийся человек, всем пожертвовавший ради мести. Чтобы потом, когда придет время скрестить с ним клинки, его рука не дрогнула. …Но кто бы мог подумать, что его желание исполнится так скоро. Первым, что увидел Хак, придя в себя, были светлые, как у волка, глаза бывшего друга… Часть третья. Суон — Приятно видеть, что тебе лучше, — Суон не смог отказать в себе в желании усмехнуться. Надо же, его любовь приложила столько сил, чтобы быть как можно дальше от него, а вот судьба распорядилась так, что они снова встретились при весьма удобных для императора обстоятельствах. Между делом император подумал, что хорошо все-таки он сделал, когда приказал заковать Хака в стальные кандалы и перевязать их за спиной — ничто бы не удержало его сейчас от желания раскроить старому знакомому череп. -Знаешь, я не вижу смысла состязаться с тобой в боевых техниках, ты же всегда меня побеждал…Думаю, что сейчас ты стал еще сильнее. Мне хотелось бы увидеть, каким ты стал – при одной мысли об этом меня пронзает дрожь желания…Запретного желания. Заметив непонимание в черных глазах, Суон задумчиво пропустил свои светло-серебристые ухоженные волосы через собственные пальцы. -Ты, конечно, не понимаешь, о чем я говорю сейчас. Никогда не понимал. А помнишь, Хак, что ты обещал мне? Ты станешь моим и только моим, если я однажды стану Императором? Скажи, Хак, а малышка Иона все также сохнет по мне, а ты ее утешаешь? Все же, я немного не прав, когда говорю, что тебе совсем непонятны мои чувства. Давай утешим друг друга, Хак, как в детстве? Будешь послушным, и, может быть, я не убью принцессу при нашей следующей встрече. – Ледяные пальцы Суона мягко исследовали изящные линии лица темноволосого юноши вплоть до трогательной ямочки у щеки. «Так долго не касаться тебя, чувствовать лишь одну пустоту и боль…Ты же больше не покинешь меня, верно?» Часть четвертая, Хак — Ты ненормальный, — Хак вывернулся из-под руки императора, попытавшись укусить длинные пальцы, но те в последний момент ускользнули. – А что касается моего обещания… Мне известна только одна законная наследница этой страны – принцесса Иона. А ты – всего лишь ублюдок, захвативший власть, и запятнавший трон кровью предшественника. Я не считаю тебя своим императором, Суон… Последние слова Хак буквально выплюнул, словно они жгли ему губы. По лицу императора скользнула тень. Не то чтобы он надеялся на радостную улыбку и теплые чувства, но настолько явная ненависть со стороны старого друга причиняла боль, даже его закаленному, в испытаниях, сердцу… — Забавно, — неприятно усмехнулся Суон, — некоторые вещи не меняются. Как и раньше, о чем бы мы ни говорили, ты сводишь разговор к принцессе Ионе. Чем же, хотел бы я знать, тебя так привлекает эта девчонка? Не своим телом, правда? Уверен, что у вас с ней до сих пор ничего не было… Проигнорировав угрожающее рычание пленника, Суон опустился на дальний край кровати, но так, чтобы видеть лицо Хака. — А ведь ты мужчина, Хак. Сдерживать свои желания нелегко, верно? Я мог бы тебе помочь… Глаза темноволосого парня расширились. «О чем он вообще говорит? Не может же он, быть заинтересованным во мне, в этом смысле? Лучше бы мне вообще не просыпаться…» Хак уже имел несчастье встречаться с такими странными личностями. Некоторые из парней были весьма настойчивыми, и только хороший рубящий удар мог им втолковать ошибочность их поведения. Но сейчас он был в плену, и его руки были связаны. И все же, Хак решил не сдаваться без боя… — Только попробуй меня тронуть, — прошипел Хак, снова дергая скованными руками. – Будешь умирать медленно, Суон. Очень медленно… Часть пятая, Суон Суон напустил на себя привычный милый вид, который обманывал его друзей столь долгое время. Ему на какое-то мгновение стало грустно, что нельзя вернуть былые дни. Когда он стал императором, то осознал, какие опасности таит в себе этот высокий титул. Да, он загонял страхи о смерти как можно дальше, но время от времени они снова просыпались. Со всех сторон ему чудились заговоры и предательства, и при дворе уже немало чиновников пострадало с его легкой руки. Безжалостно расправляясь с неугодными и теми, кто осмелится сказать против него хотя бы слово, Суон приобретал в народе плохую славу. Его называли «стальная рука». Но, если бы Хак согласился охранять его, то молодой император забыл бы все то, что произошло между ними. Даже его бегство с Ионой. — Ты хочешь разрезать меня на кусочки, Хак? Ты совсем меня не любишь… А раньше мы неплохо ладили. Помнишь, поездки на охоту? Сейчас ты кажешься мне моложе, несмотря на то, что мы одного возраста. – Суон сорвал с него одеяло и провел гладкой ладонью по напряженной груди, забираясь тонкими пальцами под повязку и нажимая на шов, который сам ему сделал. Ему доставляло странное удовольствие видеть, как Хак пытается сохранить лицо, и не реагировать на его прикосновения. – Больно, да? Ты всегда такой холодный… Знаешь, если бы ты был моим телохранителем с самого начала, возможно, сейчас бы все так не обернулось. Но ты выбрал ее, я же был совсем один. Вы хотели оставить меня позади! – Светлые глаза злобно полыхнули. В голову вдруг пришла светлая идея. Ведь Хак не знает, что Иону так и не поймали… — Что ты скажешь, любовь моя, если я скажу, что у тебя есть определенный выбор. – Император убрал ладонь с груди Хака, с каким-то жестоким наслаждением слизывая с нее чужую кровь. Затем потянул за узел повязки, наложенной на грудь пленника: — Ты можешь сопротивляться до последнего, или принцесса сегодня заменит тебя в моей постели. Вчера мы поймали ее, но не думаю, что мне есть смысл защищать ее жизнь, если ты так неуступчив. С другой стороны, я могу сегодня неплохо развлечься. – Сказав это, Суон резко убрал руку и сделал вид, что встает с кровати. Часть шестая, Хак Хак резко выдохнул, пытаясь сдержать дрожь. Грудь саднило, там, где прикоснулись пальцы Суона, повязка пропиталась кровью. «Как же это символично… Все, к чему ты прикасаешься, разрушается, истекая кровью…» Но, гораздо хуже физических мучений, были душевные терзания. Сердце словно сдавила свинцовая тяжесть. Иона в плену? Нет, этого не может быть. Он пристально всмотрелся в лицо императора, но не прочел на нем ничего, кроме холодной усмешки и какого-то сладострастного предвкушения. Словно, ему доставляло удовольствие издеваться над пленником. — Меня тошнит от тебя, — выплюнул он. Суон только иронично приподнял брови: — Жаль, что мы не сходимся во мнении, любовь моя. Но, возможно, после нашей ночи ты посмотришь на меня по-другому? И захочешь повторения? Мои любовники ни разу не жаловались… — Ну, разумеется, — хмыкнул Хак, — ведь мертвые не говорят. Но ты зря считаешь, что спрятал все концы в воду, Суон. Однажды родственники тех, кого ты убил, придут и потребуют от тебя ответа. Сильные пальцы сжали его горло, не давая вздохнуть: — А кто в этом виноват, а, Хак? Кто сбежал с девчонкой, бросив своего друга? Если бы ты был рядом, мне не потребовалась бы никакая замена. Но ты предал меня, Хак… Ты был далеко. И что же мне оставалось делать? Заглянув в затуманившиеся от боли глаза пленника, император убрал руку. — Но я пришел сюда, не затем, чтобы вспоминать прошлое. Спрашиваю последний раз – станешь моим добровольно? Обещаю не быть слишком грубым, ведь для тебя это — впервые… Хак тяжело дышал. Слова Суона доносились до него, словно сквозь вату. Наконец, собравшись с силами, он хриплым голосом произнес: — Сначала ты покажешь мне Иону. Хочу быть уверен, что ей не причинили вреда. Часть седьмая, Суон Император внезапно закрыл ладонью лицо и расхохотался: — Узнаю тебя, Хак. Ты всегда был слишком проницательным. Правда, в отношении меня ты все-таки ошибся. Что ж, я больше не буду хитрить, мне надоело. Принцесса Иона жива и здорова, мы так и не схватили ее. Наверное, твои новые соратники, эти глупцы еще даже надеются спасти тебя. Но отсюда тебе не сбежать, и не мечтай. Покорись судьбе и стань моим. И прежде чем Хак успел что-то возразить, Суон позвонил в колокольчик. Две прекрасные девушки в красивых алых кимоно подошли к нему с разных сторон, и помогли снять наскучившую одежду королевской персоны, унося ее с собой. Затем вернулись и замерли, ожидая дальнейших указаний. Оставшись обнаженным, Суон нисколечко не смутился под злобным взглядом темных глаз. Император снова ослепительно улыбнулся: — Переверните его на живот. И девушки беспрекословно выполнили приказ. -Убирайтесь. Поклонившись, служанки поспешили удалиться. Суон сел на краешек кровати и проворковал: — Ну, посмотри же на меня, Хак. Мы так давно не виделись. Я хочу запомнить наш самый первый раз, а ты? Ответом было презрительное молчание, и глаза императора сузились: — Ты никогда не хотел подчиняться мне. Но сегодня я научу тебя, как нужно ублажать того, у кого украл сердце. – С этими словами он подхватил с тумбочки у кровати зажженную свечу и очень нехорошо ухмыльнулся. – Будет немного больно, но зато ты запомнишь этот день. Чуть прикусив губу, Суон прошелся пальцами по повязке, которая проходила по спине, и слегка сдвинул ее вниз, обнажая изящные лопатки. Затем чуть наклонил в руке пылающую свечу, и возбужденно смотрел, как капля за каплей воск падает на обнаженное тело, создавая замысловатый узор и вырывая стоны. Через какое-то время ему надоело, и он задул свечу, после чего он наклонился к уху темноволосого юноши и прошептал: — Твои волосы отрасли с нашей последней встречи… Суон собрал темные волосы в кулак, обнажая красивую шею, и провел по ней языком. Затем больно потянул на себя зубами, оставляя темный засос. Часть восьмая, Хак «Она жива. Она в безопасности!» — эта мысль, точно птица, билась в его голове. Значит, все было не напрасно. Теперь, даже если придется умереть, он не будет жаловаться на судьбу. Ведь он смог защитить Иону. И, рано или поздно, наступит тот день, когда она станет королевой… Он был уверен, что стойко перенесет любые пытки. Но, к сожалению, у императора на его счет были совсем другие планы. И даже капли горячего воска, упавшие на его кожу, были всего лишь прелюдией к чему-то гораздо худшему. Он понял это, когда горячее тело прижалось к нему со спины, и губы императора впились в обнаженную шею, оставляя на ней саднящий след… «Чертов изращенец», — Хак дернулся, пытаясь разорвать полу-укус, полу-поцелуй. Бесполезно. Чужие сильные ладони только крепче удерживали его на месте. Суон даже не заметил, что стальные кандалы впились в кожу пленника, и из-под них тоненькой струйкой побежала кровь. — Это знак, что ты принадлежишь мне, — буквально промурлыкал император, на миг от него отстраняясь. – Все равно, что оставить на тебе свое имя. Теперь ты мой, Хак. — Я бы предпочел последнего нищего на рынке, – Хак попытался лягнуть его. – У них хотя бы есть совесть. Не отвечая, Суон дразняще провел кончиками пальцев по его телу, специально задерживаясь на тех местах, где были ожоги от воска. Хак не сдержал болезненного стона. «Если бы у меня был меч…» — мелькнула тоскливая мысль. И тут же исчезла, потому что Хак почувствовал, как в бедро ему упирается что-то горячее и твердое. «Нет. Этого не может быть. Я не могу этого допустить…» Часть девятая (конец истории) Суон -А знаешь, ведь я все-таки очень хочу быть нежным с тобой, поэтому и не капнул воском на твою грудь. А мне так хотелось увидеть, как исказится твое лицо, когда к твоим нежным соскам прикоснется горячее и вместе с тем болезненное удовольствие. Но, для первого раза, мне достаточно и твоей красивой спины. Слышишь, Хак…Значит, последний нищий на рынке для тебя предпочтительнее? Но, спешу тебя разочаровать, с этого момента у тебя буду только я! – С этими словами Суон стянул с него белье, оголяя аппетитные полушария. Затем потянулся за подушкой-валиком, подкладывая ее под живот Хаку: -Уж, извини, будет немного неудобно. Но ты сам не захотел по-хорошему. Мне придется тебя проучить… Император на секунду отстранился и заколол светлые волосы двумя булавками с драгоценностями, чтобы не лезли в глаза. Его взгляд не отрывался от заманчивой плотно сжатой дырочки. В голове проплывали образы тех, кого он оставлял на этой кровати, с вытекающей из растерзанного отверстия спермой. Он хотел, он сейчас ужасно хотел Хака. Но нельзя было торопиться, следовало хоть немного растянуть этого упрямца. Достав из тумбочки ароматное вишневое масло, он щедро смочил им пальцы, а затем полил сверху, увлажнив заблестевшую дырочку. Затем погрузил один палец на фалангу внутрь, вырвав из Хака стон. - Ты не будешь просить меня остановиться? Ты - такой бесстыдник. Хотя я понимаю, что это все твоя глупая гордость. Хотя, знаешь, я все равно бы не смог остановиться, если бы даже захотел. Ты сводишь меня с ума. То, что я безумен – все это по твоей вине. – К одному пальцу добавились два, растягивая изнутри и до боли разводя нежные стеночки ануса изнутри. - Неет, - тихо вскрикнул Хак, чувствуя, что не выдержит этого унижения. Его насиловал человек, которого он когда-то считал лучшим другом. Почему все случилось именно так? - Не отдам тебя ей, - шептал Суон, насаживая его на свои пальцы все сильнее и яростнее, и не обращая внимания, что по ним стекает кровь. – Никогда не отдам. Ты – только мой. С этого момента. Но как же растянуть тебя сильнее? Ты такой узкий. Аа…знаю… - Взгляд блондина упал на свечу, которую он оставил без дела. Теперь ей нашлось применение. Суон вставил свечу в отверстие, заставляя растянуться его еще сильнее. Хак начал биться и вырываться, но все было бесполезно. Император навис над ним, разводя его ноги еще сильнее, и вклинивая между ними свою ногу, чтобы не было возможности лягнуть его. - Ты сейчас спрашиваешь себя, почему я делаю тебе больно? Все потому, что хочу обладать тобой полностью, без остатка, Хак, - блондин одновременно проталкивал внутрь свечу, и водил ладонью вверх-вниз по члену Хака, который, против воли пленника, был возбужден. В какой-то момент император понял, что дальше ждать не сможет, и резко вынул свечу, глядя, как быстро сокращаются колечки мышц покрасневшей дырочки. – Мы будем едины, Хак, с этого момента. Ты - мой, а я – твой. – И вошел разом, во всю длину, содрогнувшись от первого наслаждения. Это несравнимое ни с чем блаженство, когда тебя переполняет удовольствие от ощущения, что тело, что бьется с тобой – только твое. - Внутри тебя так узко и жарко, Хак. Мне следовало сделать тебя своим еще тогда, во дворце… - Твердил он охрипшим голосом, вбиваясь в лишенное возможности увернуться тело. Рука творила что-то невообразимое с членом Хака, до боли сжимая его головку. Суон очнулся лишь тогда, когда почувствовал полную разрядку, излившись в желанное тело. Его пленник кончил минутой позднее, после чего лишился сознания. О, они действительно оба запомнили этот день навсегда.