К черту лжецов, Давай выпьем за нас с тобой, За лучшее, что в нас есть. Выпьем за нас с тобой.
♫ Danger of Hell — Thomas Newman Лу с некоторой опаской, подозрением и глубоко спрятанным в груди смирением вдохнула запах приятного листового чая, держа кружку перед собой. Ей редко доводилось пить что-то подобное, что-то невероятно вкусное даже судя по запаху. Исподлобья взглянула на Кея: — В чудное место ты меня привел. Мы здесь раньше не были, — спокойствие на долю секунду сменилось напряжением в голосе девушки, но миролюбивая улыбка молодого человека разогнала подозрения, как ладонь разгоняет дым от сигарет. — Лу, это чайная, — начал Кей, обводя взглядом небольшое, уютное, но по виду и по существу своему дорогое помещение. — Созванивался на днях с Ребеккой, хотел поехать с тобой к ней на чай, но у нее внеплановая научная конференция. Она предложила сходить нам в это место и попить чай здесь, «раз мы так этого хотим», — мягкая улыбка коснулась губ парня, взгляд потеплел, а вокруг глаз собрались морщинки. Он посмотрел в кружку, делая глоток зеленого листового чая, порекомендованного бабушкой, и снова взглянул на Лу, улыбаясь уже ей. — Я подумал, прикинул. Недалеко от работы, времени много не займет. Никогда не была в таких местах? — Нет, конечно, — девушка постаралась ответить спокойным, ровным голосом, но знала, что от молодого человека не укроется ее нервозность, поэтому ее рука скользнула под столом к коленке Кея, нашла его ладонь и сжала. Парень в ответ ободряюще улыбнулся, чуть наклонив голову набок, с интересом наблюдая за реакцией компаньонки. — Мы в охране Приора, и все такое. Такие светские вечера видели, хоть глаза выкалывай, и должны были уже привыкнуть. Но это место… — Лу, точно так же как и Кей, обвела взглядом помещение, но оно не казалось ей, как Кею, таким дружелюбным. — Это так странно. Люди приходят сюда просто попить чай? Парень, помолчав с секунду, оглядел чайную комнату. В заведении царил приглушенный полумрак, несмотря на дневное время, по углам стояли крошечные диваны, в стены были вмонтированы стеллажи книг. — Да, — нарочито серьезно кивнул он, — возможно, еще читают, чтобы не рисковать репутацией пафосного сноба. От Лу не ускользнул его сарказм, но ей было несмешно и неловко. Она поерзала на стуле: — В следующий раз обедать в бургерную пойдем. Но чай нормальный. — Нормальный? — Кей игриво выгнул бровь, вспоминая про себя, как сложно нынче с чайными плантациями. — Ну ладно, неплохой, — девушка сделала глоток, но напиток оказался настолько горячим, что обжег язык. Лу подавила подступающее раздражение и взглянула на Кея, — могла бы сказать, что даже хороший — перестань ты на меня так смотреть. Девушка заговорщицки улыбнулась, пряча взгляд в кружке с чайными листьями, но Кей не позволил ей этого сделать. Он сжал ее ладонь под столом, нагнулся, так, что оказался в нескольких сантиметрах от ее лица. — Как? Лу не могла отвернуться от этого взгляда. Не могла избавиться от внезапного возбуждения, разрастающегося внутри тягучей карамелью. Такого же цвета были его глаза. Карамель, орех с проблесками золота, но темнеющие, почти угрожающие, когда парень…заигрывался. — Как на… — Воспоминание промелькнуло в голове девушки вспышкой, да так ярко, как будто это было вчера, — как на бифштекс. Девушка не отстранилась, а наоборот, приблизилась, улыбаясь парню в губы, заигрывая с ним, подначивая его, заставляя вспомнить их первое совместное дело. Глубоко за полночь. Служебную машину, едущую из Ле-Лож в город останавливают на блокпосту. Пси-блокатор и первая встреча с Мартеном. Первый раз, когда Лу оказывается у Кея дома, и вместе они переживают последствия мерзостной жидкости, которую им вкололи. А потом Кей варит ей кофе, а она смотрит на него…так, как он смотрит на нее сейчас. По округленным глазам Кея она поняла, что ей удалось пробудить в нем это воспоминание. Затем его удивленное выражение лица сменилось на растерянное, парень отстранился, улыбнувшись и взъерошив каштановые волосы, пряча неловкость. С приоткрытых в мгновении возбуждения губ сорвался тихий смешок. — Нам пора, — тихо сказал он, проводя большим пальцем по запястью девушки, отпуская ее руку. Лу, довольная своей мимолетной выходкой, встала, поправляя платье и, уходя вперед, бросила вслед: — Кто еще с кем играет, месье Стоун?***
Что-то беспокойное поселилось внутри псионички. Что-то странное, игнорированное до сих пор, но большое и неуютное. Я так и не рассказала ему, что увидела за Периметром. Может, в этом дело? Но говорить не хотелось. Каждый раз, когда Лу закрывала глаза — видела перед собой железо-бетонные подвалы, укрытые мраком ночи, сырости и смерти, видела эти огромные колбы с непонятной желто-зеленой жидкостью, в которых плавали полуразложившиеся трупы. Страх пронизывал ее до кончиков пальцев, заставлял волосы на голове шевелиться, поселял в голове оглушающую тишину. В приемной Приора она ерзала на большом кожаном диване, несколько раз проверяла телефон без причины. Из кабинета выглянул Кей: — Месье Мартен зовет, — кивнул он в сторону двери и вышел. Когда Лу проходила мимо, молодой человек, наплевав на камеры, но едва заметно, будто это был их небольшой секрет, провел двумя пальцами по оголенной тыльной стороне предплечья девушки, и по ее коже стали стремительно расходиться мурашки. Лу обернулась на него, судорожно вздыхая от такого интимного жеста, поймала его взгляд, его улыбку, и что-то в ней самой как будто на мгновение утихло. Она коротко кивнула Кею и вошла в кабинет начальника. — Даниэль составила подробный отчет, — начал Приор, сидя в излюбленном кресле, отрывая взгляд от экрана. Мужчина протянул девушке стопку бумаг. — Почитай, посмотри, все ли написано. Может, сама что-то вспомнишь. Лу села в кресло для посетителей напротив, взяла бумаги. — Вы говорили, фиксировать ничего не будем, — Лу с опаской пролистывала отчет, а в груди разрастался ком из беспокойства и подступающей тошноты. — Да, — кивнул Мартен, — я подумал, сейчас по приезде все записать на бумаге, не на электронном носителе, чтобы никто ничего не забыл, а потом уничтожить. Девушка хотела кивнуть в ответ, но не смогла. Вместо этого закрыла глаза и увидела лабораторию. Снова. Мыслями она вернулась к Кею. К его бесхитростной ободряющей улыбке. К глазам с проблесками золота. Лу судорожно вдохнула воздух. Кей, ты мне очень нужен… Девушка, на долю секунду набравшись решительности, открыла глаза и внимательно вчиталась в отчет. — Про столы для вивисекции не все, — преодолевая хрип, Лу прокашлялась, но продолжила, — месье Жонсьер сказал, что в них были вмонтированы сканеры, передающие всю информацию на экраны… — она осеклась, боясь, не хватит воздуха. Подняла взгляд на Мартена, в глазах которого на мгновение промелькнуло сочувствие, — ученых. А так, вроде все есть. Про кровати с ремешками тоже. И про…контейнеры с телами. Иво отвлекся от изучения документов на компьютере, оценивающе скользнул взглядом по девушке. — Поезжай домой, Лу. Отдохни. Мне хватит одного Стоуна, — голос строгий, нетерпящий возражений. Прячется за непроницаемой маской начальника. Девушка закрыла глаза, мысленно считая. Надоело. Псионичка встала, кивнула на прощание Мартену и вышла из кабинета. В приемной ее поймал за руку Кей, но девушка постаралась невозмутимо и мягко отстраниться. Ей почему-то совершенно не хотелось, чтобы эмпатик прочитал ее чувства сейчас. — Приедешь сегодня? — тихо спросил он, ища ее взгляд, но Лу смотрела в сторону. — Нет, к себе поеду. Надо кое с чем разобраться. Она хотела бы, чтобы молодой человек по обыкновению своему коснулся руки девушки, пощекотал ладонь, приободряюще, стиснул в крепких, самых надежных объятиях. Она хотела бы, чтобы он прочитал это в ее глазах, не касаясь. А потом бы она сама прижалась щекой к его щеке, почувствовав кожей забытую в порыве утренней страсти щетину, услышала бы телом ровный ритм его сердца, но Кея окликнула Даниэль. Лу заметила, что Кей хотел только сделать шаг, и ей стоило больших усилий не закрыться от молодого человека, отступая. Нет, сначала я должна понять все сама. Поездка на мотоцикле не принесла предвкушаемого умиротворения. Проносясь мимо стеклянных высоток, останавливаясь на редких светофорах, петляя по развилкам и съездам высокоскоростных трасс, девушка думала все об одном. Это одно сменялось другим, еще раз, и еще, и еще, и так по кругу. Девушка чувствовала, как соскальзывала в хаос собственных мыслей, но на очередном повороте запретила думать себе об этом, пока не доберется до дома. Уже в блоке она рухнула на кровать, раскинула руки в стороны, долго и бесцельно глядела в потолок. Закрыть глаза сейчас — все равно что съездить за Периметр еще раз. Мысли закольцевались вокруг лаборатории и Кея, образовывая восьмерку. Нервными импульсами петляли по этому странному сочетанию, по знаку бесконечности, изредка били вспышками, отдавая электричеством. Лу снова вспоминала их первое дело с Кеем, ее двусмысленно брошенный взгляд на тело мужчины, обтянутое белой, пахнущей настоящим хлопком, футболкой. «Не играй со мной, Лу, хорошо?» — пронеслось в голове ровным голосом молодого человека, спрятавшего руки в карманах, спиной опирающегося на столешницу. И тут же сегодняшнее воспоминание вторило первому: «Кто еще с кем играет, месье Стоун?». Игривая, ни к чему не обязывающая, случайно брошенная фраза в порыве дерзости сейчас казалась неуместной, глупой и лицемерной, особенно по сравнению с тем, как Лу провела последние дни. А поездка в лабораторию походила на доштормовую аркаду в захолустном баре. Путь за Периметр казался таким необычным, таким чужеродным и оторванным от реальности, но сама эта реальность не жалела случайных встречных. Сама эта реальность втянула в себя всю грязь и мерзость, всю аморальность старого и нового миров, заворачивая внутри тайфун и выплевывая наружу в том виде, что был. И Лу в компании совершенно разных, оторванных от настоящего мира и от миров друг друга, людей узрела самые скрытые, самые паршивые, грубо и рвано сшитые друг с другом кусочки этой реальности. Она никогда не забудет ту тишину лесов и заброшенных строений погибшей цивилизации. Она никогда не забудет ту тишину, с которой компания исследователей возвращалась домой. Ускользал, не складывался какой-то фрагмент пазла, упущенный в самом начале…всего. Очередные нервные импульсы прошлись под кожей девушки, и она поняла — Лу теряла контроль. Над ситуацией. Над собственной жизнью. До этого момента она даже не подозревала, каким этот контроль был иллюзорным, призрачным, и именно его можно было развеять, как сигаретный дым. Сколько времени пролежала девушка — она не знала, но казалось, что оно тянулось, минуты превращая в часы, а часы — в бесконечность. Лу резко вскочила, отчего в глазах потемнело, начала лихорадочно переставлять вещи в квартире с места на место, про себя называя это действие уборкой. Она взобралась наверх по винтовой лестнице на платформу, где обычно хранила какие-то старые, ненужные вещи. Взгляд случайно зацепился за спортивную сумку в углу. Девушка вспомнила, что с этой сумкой она и ездила на свое первое дело в родной Ле-Лож. Еще тогда, по-видимому, закинула ее наверх, забыв разобрать вещи, а потом и вовсе. Лу спустилась, кидая находку на кровать. Почувствовала, как от этой сумки веяло чем-то страшным, как будто бы тайной, но не собственной. За спиной раздался едва различимый шорох, и девушка резко обернулась. Это упал бумажный листик, который Лу наспех приклеила над столешницами кухонного блока. Что-то внутри нее опустилось, сжалось до размеров точки, готовой вот-вот разверзнуться черной бездной. На ватных ногах, медленно и как будто в тумане, Лу подошла к кухонным тумбам. Пальцы предательски задрожали, поднимая листик. Рисунок. Это был детский рисунок, найденный ею в камере лаборатории. Зеленая трава. Красный цветок с желтой сердцевиной на тонком стебле с двумя листками. В углу — желтое солнце с расходящимися лучами, облака. Что-то защемило внутри. Что-то сломалось. Треснуло и прогнулось под натиском и давлением реальности. Видел ли этот ребенок когда-нибудь это солнце? Или этот цветок? А плывущие по небу облака? Лу прижала старый лист бумаги к груди. Не хватало воздуха, чтобы дышать. Сволочи. Не прощу. Никто не простит. Девушка почувствовала, как лицо становится мокрым от слез, а в горле застрял тошнотворный ком. Как можно было так сделать? Человеческая ферма… Как вообще можно скрывать то, что так важно? Лу вспомнила бесчисленные и уже, казалось, пустые постулаты Церкви Единства. Вспомнила клятву, которую приносила, стоя на трибуне в светлом зале. Вспомнила лицо Кея, пришедшего на церемонию, перевела затуманенный и заплаканный взгляд на сумку, с которой они ездили на первое дело в Ле-Лож. Аколит и посвященная. Профессиональный телохранитель и неопытный стажер. Как их вообще поставили рядом? Сомнения и подозрения острыми когтями заскребли внутри. — Как то, что построено на лжи — может быть правдой? — еле слышно прошептала девушка, обращаясь к невидимому собеседнику. Рисунок был мокрым от слез, а взгляд — прикован к сумке.***
— Зачастили вы ко мне с личными вопросами, Рид, — пробурчал Нарсис Уэйн, оставляя перед псионичкой личное дело месье Кея Стоуна. — Я не могу выразить благодарность, месье. То, что вы делаете — очень важно, — Лу оставила мужчину, усевшегося напротив нее за компьютер, думать о том, что он приносит неизмеримую пользу человечеству и Церкви. Промолчала о том, что важно это был лишь для нее. Отвращение к самой себе отозвалось липкими щупальцами, лизнувшими внутренности, когда она открыла папку. Первая страница — все очевидно, фотография, персональные данные, начиная от ступени пси, заканчивая ростом, весом и размером обуви. Следующая страница — заслуги, еще одна — список зарегистрированного оружия, которым когда-либо пользовался Кей. Нарсис не вмешивался, пока кончики пальцев девушки скользили по страницам, а внимательный взгляд — по тексту. Что же ты натворил, Кей, о чем не сказал ни тогда, у тебя на кухне, ни сейчас, после…всего? И она нашла.***
♫ Slipping into Chaos — Power-Haus, Joni Fuller Лу шла быстро, накидывая капюшон толстовки, скрываясь от свидетельниц-звезд и прочих, даже случайно брошенных взглядов на и так пустой улице. Трясло. Мутило. Руки подрагивали, онемевшие пальцы, кое-как проворачивающие ключ зажигания мотоцикла, почти не слушались. Девушка надела шлем. Поняла, что начинает задыхаться в нем, сняла. Мотор байка уже ревел, готовый отправиться в путь, забирая хозяйку с собой, развевая ее беды. Дыши. Дыши. Это-то, сука, хотя бы легко? С этим ты справишься? Злость холодными пальцами обнимала сердце псионички, сжимала, стискивала до боли. Она грубо выругалась вслух, стряхнула капли напряжения и напросившихся жгучих слез, сделала пару глубоких вдохов и нацепила шлем, затягивая ремешок крепче, чем следовало бы. Выкрутила газ сразу почти на максимум, не желая тратить много времени на разгон. Лу выехала на трассу, под осуждающие взгляды блестящих в софитах монументальных зданий Центра. Свет встречных фар машин, как пощечины, ослеплял. Цифры, мерцающие голографическим неоном, росли на спидометре. Слезы застилали глаза, препятствуя зрению, но девушке и не хотелось на что-либо смотреть. Ведь все, что она видела — ложь, построенная на костях. А все, что чувствовала — ложь, ослепленная доверием и надеждой в одного человека, и даже не в себя. Двигатель ревел под водительницей, ветер грубо рвал распущенные волосы так, что они хлестали по плечам и спине. Лу маневрировала на поворотах, каждый подъем сжигал в ней остатки чего-то человеческого, каждый спуск — дарил мгновение свободы от мыслей, скорости, но все повторялось, вновь и вновь. Высокотехнологичный и кристально чистый пейзаж Центра сменился на рваный и пятнистый спальных районов трущоб — на стекле шлема вспышками заблестел разноцветный свет Термитника. Лу чувствовала, как тело сливалось с мотоциклом под ней, превращая ее саму в мощную, разрывающую и сметающую все на своем пути огненную комету, кипящую злобой и отчаянием. Но даже несмотря на это, мысли не оставляли ее. Они расширяли в ней пробоину, мелкими зудящими насекомыми прогрызали остатки разума. Что такое? В чем твоя проблема? Почему это его убийство отличается от всех тех, что уже были после? Вы же не на пасеке или ферме работаете! Под шлемом раздался дикий смех, похожий больше на крик. Потому что он не сказал? Или потому что ты доверилась человеку, о котором почти ничего не знаешь? Все слова, что были сказаны. Взгляды. Действия. Шаги, на которые ни один из вас не был способен пойти поодиночке. Одно убийство, отличающееся от остальных. Оно делает его плохим человеком? Слезы покатились из раскрасневшихся и неприятно зудящих глаз. Очередной поворот на пустых улицах Термитника. Если это была работа, то…нет, это уже не было ее частью. Это было просто убийство. «Лучик» — промелькнуло в голове болезненным уколом — голосом, который принадлежал Кею. Перед лицом промелькнуло что-то черное. На мотоцикл, а потом уже на Лу пришелся тяжелый удар. Руки оторвались от руля, ее саму выбросило назад, пока мотоцикл проехал еще какое-то расстояние. Девушку еще переворачивало по инерции, стирая ткань джинсов и байкерской куртки. Страшная, красная, обжигающая боль сковала ребра, ломая их и кромсая в труху. Шлем хоть и смягчил удар об асфальт, но голова псионички затрещала, завибрировала внутри тесноты. Конечности непрерывно саднило. Трясущимися руками, которые едва-едва слушались, она стянула с липких мокрых волос шлем, приподняла ноющую шею, заозиралась по сторонам. В глазах сверкали белые вспышки, как от фотоаппаратов камер репортеров на общественных мероприятиях. Пальцы нащупали что-то вязкое, стекающее со лба по волосам и лицу. Неясным взглядом Лу рассмотрела кровь. А вокруг — еще больше крови. Наверное всему виной был адреналин, но девушка почувствовала резкий прилив сил, вскочила, прошла несколько шагов в сторону отлетевшего человека в черном худи, но тут же упала. — Эй! — позвала она его, но голос не приобрел никакой силы, и из горла вырвалось лишь сдавленное сипение. — Живой? Никаких движений на оклик не последовало, даже намеков на таковые. Боль струилась по венам девушки, когда-то ее место занимала кровь. Глаза возвращали способность видеть, хоть и расплывчато. Она снова попыталась встать, но безуспешно. На стертых руках Лу поползла к незнакомцу, превозмогая все то, что осталось внутри от человека. — Ты слышишь? Эй, — уже громче позвала она, но в ответ последовала тишина, — эй… — окликнула она еще раз, оказываясь рядом с телом. Колоссальных усилий стоило поднять руку, коснуться незнакомца, перевернуть его — все отдавалось внутри ломотой и резью. И она увидела лицо. Или то, что от него осталось — красное, горячее, почти кипящее месиво, размазанное по одежде и асфальту. С губ слетел сдавленный хрип, а после вырвалась наружу вся непереваренная еда. Не хватало воздуха, одежда душила. Лу рухнула рядом с трупом, распластавшись на собственных испражнениях.***
♫ Hell to the Liars — London Grammar Девушку выпустили из больницы буквально на следующий день после аварии. Хилер, найденный Йонасом с одобрения Приора — Лу не позволила рисковать другу жизнью во спасение своей — быстро потянул на себя многочисленные ушибы телохранительцы, раны, перелом двух ребер, внутреннее кровотечение и сотрясение мозга. Псионичка по началу упиралась, противилась, не давала к себе прикоснуться — она понимала, что от таких повреждений люди долго не живут, а если живут, то вряд ли полноценно и счастливо. Но вызванный хилер обладал высокой ступенью пси, а после ее уже не спрашивали, поскольку ввели под наркоз. Время, проведенное в больнице отражалось каплями дождя, бьющими по стеклу, бьющими в голове девушки. Остаток дня после операции она пролежала, закрыв глаза, размышляя. Дверь палаты тихо приоткрылась, и Лу узнала вошедшего по шагам. Шорох подсказывал, что он расположился у окна, выбрав молчаливую позицию наблюдателя. — Не съеживайся так, — прохрипела Лу, выныривая из слабой дремоты. Когда парень смущался, не зная, как правильнее выразить свои эмоции и чувства, он сжимался, надеясь спрятаться в панцире, и Лу знала эту его особенность. Повернула голову к хилеру, разминая шею. Постепенно становилось легче. Гораздо легче. — Скажи мне правду, как есть, как думаешь. Рука Йонаса скользнула к карману халата в поиске сигарет, но тут же остановилась, как только взгляд хилера встретился глазами Лу. — Черт, — прошипел он, снова отворачиваясь к окну. — Не стесняйся, — губы девушки дернулись в слабой усмешке. Она привстала на подушках, поправляя больничную сорочку. — Кури. — Ты после операции. В палатах курить запрещено, — голос друга, глухой, раздавшийся эхом в пустой палате, резанул сталью. — Кури, — повторила Лу тверже и спокойнее. Йонас, не глядя на девушку, выудил из кармана пачку, зажигалку, вытащил сигарету и подкурил. Сделал глубокую затяжку, а затем, закрыв глаза, выдохнул. Лу отметила его нервные, немного резкие движения, но продолжила молчать, призывая тем самым к разговору. — Ты сбила человека, — Йонас судорожно вздохнул и закурил еще. — Но меня, как врача, совсем не волнует его смерть. Меня волнует то, что ты чуть не умерла сама. Взгляд тучно-серых глаз резко пронзил девушку, она вздрогнула всем телом, ощущая незримую угрозу. — Одно меня радует. Ты больше не сядешь за руль этой проклятой штуки. Лу выдержала взгляд друга, выдержала его выпад. Лишь сощурилась, а почувствовав резь в глазах — снова расслабилась. Что стало с ее мотоциклом, она не знала, и вряд ли уже когда-нибудь узнает. — Если окончу свои дни в шахтах — да. — Не окончишь, — прорычал Йонас. Сигарета между его пальцев истлела, и он сжимал и разжимал бычок с плохо контролируемой злостью. — Ты не виновата, что смертник бросился под колеса. В ответ на это Лу закрыла глаза, отворачиваясь. Она никак не могла избавиться от картинок, режущих, ломающих воображение. Это было вчера, а, кажется, прошла вечность. На тумбочке рядом завибрировал телефон от нового уведомления. Девушка даже не пошевелилась. Йонас бросил злобный взгляд в сторону устройства, экран которого разбился в аварии. Раздался еще один раздражающий звук. — Почему не отвечаешь? Рука болит? — Йонас тут же оторвался и сделал шаг к Лу с целью в который раз осмотреть ее. Девушка его опередила, развернувшись, пронизывая остротой темно-карих глаз. — Не хочу. Хилер нахмурился. Один миг — и он схватил телефон. Лу, вздохнув, подавила раздражение, уступая место смирению и серому равнодушию. — Парень твой пишет. Тридцать девять сообщений оставил, семнадцать звонков, — Йонас пробежался взглядом по экрану, пролистал шторку уведомлений, покачав головой. Лу промычала что-то неразборчивое, зарываясь носом в одеяло. Только при друге она могла позволить себе показаться слабой. При друге и при… нем. — Пишет, что Приор не отпускает тебя навестить, — продолжал Йонас нарочито безразлично, — и что начальник к себе вызывает. — Равнодушие сменилось злобой на лице хилера, — он что, смеется? — Йонас грязно выругался, вываливая все эпитеты и существительные о том, что думает о начальстве девушки, — сейчас? — Поеду, — Лу встала. Тело почти безболезненно ныло, словно она спала не на мягких перинах больницы, а на заднем сидении машины несколько часов. Парень смерил ее долгим, колючим взглядом, но, хвала Единому, промолчал. За девушкой прислали машину. Лу вошла в приемную Приора в новой, непонятно кем присланной одежде, еле слышно здороваясь и избегая смотреть кому бы то ни было в глаза. — Лу! — Кей, нервными шагами меривший комнату, бросился к девушке, но на мгновение остановился, застыл, осматривая ее. — Лучик, — прошептал он, протягивая руку, касаясь ее щеки. Бережно провел холодными пальцами по скуле, приподнял подбородок, заглядывая в глаза. Девушка избегала этой встречи. Не хотела. Боялась, что если увидит что-то, то все поймет. Липкое отвращение к себе, к ее грязному секрету пробрало ее, и она отстранилась. Пальцы эмпатика пробежались по предплечью девушки и запястью, Лу мельком посмотрела ему в глаза, подавляя желание прижаться в объятиях. Кей в ответ на странное, несвойственное девушке поведение лишь вымученно улыбнулся. На мгновение ей показалось, что в его сухих покрасневших глазах застыли слезы, и она тут же отвела собственный стыдливый взгляд. Молодой человек отступил, пропуская молчаливую псионичку вперед. Он почувствовал, что дело не в аварии. Почувствовал что-то чужое, запретное, но не знает, что именно. Лу закусила щеку изнутри, перешагивая порог кабинета начальника. Наверное, он был прав. Я играю с ним.***
Машина, на которой Лу везли домой, ничем не отличалась от предыдущей: такой же дорогой, обитый белой кожей салон, запах полироли и затемненные стекла всех окон. Ничем не отличалась. Разве что рядом на пассажирском сидел Кей. Девушка, избегая касаний и взглядов, хотела было поерзать на сидении, но помнила, что ехала не просто с эмпатиком, а с человеком, который знал Лу лучше нее самой, поэтому постаралась расслабиться, отключиться. Но не получалось. Стыд все еще мокрым, липким языком выводил в ее почерневшей душе узоры. Она бросила беглый взгляд в сторону попутчика, как чуть не попавшаяся на списывании ученица в интернате. Мужчина сидел неестественно ровно, смотрел в одну точку перед собой. Брови то и дело опускались к переносице, хмурясь, на гладком лбу прорезывались морщинки. Лу отметила, что пухлые губы Кея были искусаны до мелких трещин и слегка подрагивали. Видимо, мужчина чувствовал ее взгляд, брошенный даже мельком, и осторожно, еле слышно, даже несмотря на перегородку между пассажирами и водителем, прошептал: — Могу я взять тебя за руку? Фраза, сказанная так нежно, робко и мягко, заставила сердце девушки защемиться, и новая волна стыда, страха окатила ее ледяной водой. — Если я… — Лу запнулась, прочистила горло, тщательно подобрала слова, прежде, чем продолжила. — Если я позволю, ты прочитаешь меня и все поймешь. Не глупый ведь. Лу не видела выражения лица Стоуна, лишь почувствовала, как воздуха в салоне стало меньше. — Тебе есть, что скрывать от меня? — так же тихо спросил Кей, медленно, будто шагая по тонкому весеннему льду. А тебе? Тебе — да. — пронеслось в голове обвиняюще, но девушка отогнала эти мысли, как надоедливую муху. Это ты влезла в его личное дело, в грязное белье. Это себя ты должна обвинять. Ненавижу. Это громкое чувство окутало девушку холодным приливом. Кей расценил молчание по-своему и, взглянув в окно, сказал уже громче: — Приехали. Провожу тебя. С этими словами он вышел, обошел машину и открыл перед Лу дверь, по привычке подавая руку, но Лу, смерив ее пустым взглядом, выбралась из салона самостоятельно. Путь до квартиры они проделали в тишине, лишь изредка девушка еле слышно стонала от ноющей по всему телу боли. Кей провел по магниту собственной карточкой, и дверь в жилой блок девушки отворилась. Она прошла вперед, он — вслед за ней, и дверь также тихо, пряча обоих от лишних глаз и свидетелей, закрылась за ними. Секунды молчания тянулись, превращались в минуты, тягучие и напряженные. Наконец Кей выдохнул, взъерошив волосы, прикрыл глаза. — Прошу, Лу… Лучик. Скажи мне, что случилось. Как ты… — голос эмпатика дрогнул, словно в его горле застыл ком от подступающих слез. Лу боялась оборачиваться, боялась, что если сделает это — расплачется тоже. Но Кей неумолимо продолжил: — Как ты попала в аварию? Что случилось там, на дороге, как так вышло, что ты сбила человека? Откуда ты ехала и зачем? И почему не говоришь мне? Почему молчишь? Кулаки девушки сжимались и разжимались от бессилия, боли и отчаяния. Она подняла голову к потолку, сдерживая непрошеные слезы, но они, как назло потекли, оставляя на щеках девушки мокрые дорожки. — Я… — все внутри сжималось от напряжения, и спустя долгие секунды Лу выдохнула, произнося исповедь, — я знаю, почему тебя отстранили на два месяца. Знаю, почему ты, аколит, был поставлен вместе со стажером на никому ненужное дело, — девушка старалась избегать этого слова, но оно само срывалось с губ невольно и быстро, как всхлипы, рыдания и рвота, — как так вышло, Кей, — Лу, сама того не замечая, отзеркалила вопрос мужчины, — что ты убил человека? Она обернулась и тысячу и один раз пожалела о том, что сделала то, что сделала. На Кее не было лица, лишь застывшая восковая маска ужаса и неверия. Спустя время он проморгался, тяжело вздыхая, растер руками уставшее лицо. Осмотрелся по сторонам: — Тебе нельзя долго стоять, пойдем, — он медленным, пошатывающимся шагом прошел к девушке, взял ее за руку, стиснув ладонь, и повел к кровати, усаживая ее и садясь сам. От прикосновения теплой руки молодого человека по всей коже разошлось тепло, и Лу уповала на то, чтобы это не было применением пси-эмпатии. Она надеялась, что ей самой по себе комфортно с ним. Хватаясь за эту мысль, она поспешно заговорила, стирая свободной рукой слезы со щек: — Я не должна была. Это некрасиво, бесчестно и мерзко, — тело заныло, не то от боли, не то от вырывающейся наружу правды. — Прости меня. Но после той поездки за Периметр я стала подозрительной и глупой, ведь все то, что я увидела там — это… Не передать словами, не написать на бумаге в плешивом отчете для Приора. Все, что ты видишь сейчас — девушка обвела рукой квартиру, пока Кей продолжал слушать, не перебивая, — все построено на костях. На лжи. Что-то мучило меня в наших отношениях, что-то не давало покоя. Дурацкий пазл не складывался. Ты пойми меня, прошу, — Лу накрыла сжимающую ее ладонь Кея второй своей, — ты знаешь же, у меня никогда такого не было. Никогда. Ты так мне дорог, так близок, как никто не был, и мне было невыносимо от того, что ты скрыл от меня что-то важное. Еще хуже мне стало, когда я узнала. Не должна была лезть. Прости, прости меня, Кей, — она нагнулась, касаясь лбом переплетенных ладоней пары, моля о прощении. — Ты такой замечательный, такой идеальный, такого тебя просто не может быть, — глухо произносила девушка, утопая в слезах, чувствах и боли. Она перевернула их сцепленные руки, робко поцеловала костяшки пальцев Кея, — ты не плохой человек из-за случившегося, ты мог сказать, мог довериться мне. Но теперь, я пойму, если ты больше никогда так не сделаешь. Слова и мысли закончились, ссохшиеся губы предательски задрожали. Молодой человек молча убрал прилипшие к лицу Лу пряди волос ей за ухо, бережно провел пальцами по щеке, приподнимая подбородок. — Я не виню тебя в том, что ты захотела узнать, надо было сказать мне, и я бы тебе рассказал, — тихо сказал Кей, придвигаясь ближе, подогнув под себя ногу. — Выслушай мою версию событий, пожалуйста. Лу тяжело вздохнула, чувствуя, как тоска разрывает сердце, закручивая пружины. — Я был телохранителем у кардинала Валуа, может ты слышала о таком, в телеке мелькал иногда. Как с Мартеном сейчас, я сопровождал его на мероприятиях. Работал один. Жалование было приличным, смог себе позволить квартиру в Центре. Тот уровень жизни, о котором мечтает любой псионик. Поздно вечером мы возвращались с приема, выходили через черный ход ресторана. Кардинал уже собирался сесть в присланную машину, как вдруг раздался выстрел. Пулю всадили прямо ему в лоб. Стрелок прятался за мусорным баком напротив, а я его не увидел. И не почувствовал, — лицо Кея покосилось от неприятных воспоминаний. Он хмурился, поджимал губы. Правда, как и Лу, давалась ему нелегко. Девушка подумала, как бы ей хотелось обладать пси-эмпатией, чтобы успокоить, помочь ему, — я был в шоке. В оцепенении. Началась какая-то суматоха, не описать. Я сразу пальнул в сторону мусорного бака, попал куда-то, в кого-то, не понимал вообще ничего. Побежал туда. А там пацан. Валяется. Из плеча кровь хлещет. Не знаю, что на меня тогда нашло. Ничего не помню, ничего не видел. Только с силой наступил этому парню на рану, надавил. Кричал что-то. И тут я почувствовал его эмоции. Он был в ярости и в то же время его охватила эйфория. Это передалось и мне. Я направил пистолет ему прямо в лицо и стрелял, пока не кончились патроны. Лу поджала губы, убирая упавшие на глаза Кея прядки. Ей показалось, что на его лбу проступил пот. — Потом меня отстранили на долгое время, понизили, но казнить или как-то строго наказывать не стали. Я ликвидировал людей до этого, согласно протоколу, но ведь это убийство было другим. Это убивало и меня. Меня мучило то, что я не получил заслуженного наказания. Лишь несколько косых взглядов людей, которые были в курсе. Когда начались закономерные убийства псиоников, я буквально выпросил у Нарсиса это дело. Хотел реабилитироваться. Хотел работать. Сбежать от мыслей. Не видеть изуродованного мною лица того парня по ночам. А потом появилась ты в баре, в полиции, в Корпусе. Ну а дальше ты знаешь. Девушка не заметила, как непроизвольно открыла рот, глубоко дыша, впитывая каждое слово, пропуская через себя, представляя все как наяву. На языке вертелось только одно. — Ты не виноват, — произнесла она, глядя эмпатику в глаза. Она сплела их пальцы, позволяя чувствовать себя и чувствовать ту правду, ту искренность собственных слов, смысл которых, словно солнечные лучи, переливался где-то в черноте внутри, — Ты хороший человек, который совершил нечто плохое. — Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой, — выдохнул Кей, закрывая глаза и прижимаясь лбом к девушке. Вдохнул запах ее влажных волос, погрузился в тишину ненадолго. Лу поглаживала его пальцы. — Теперь ты, — вскоре прошептал он, не отрываясь от нее. Девушка позволила мужчине положить его голову ей на плечо, пока сама рассказывала то, что приключилось с ней за Периметром, у Нарсиса и по дороге домой. Кей слушал, глубоко дыша, но тело его уже не дрожало от напряжения. — Ты не плохой человек из-за случившегося, — вторил Кей девушке, когда она закончила сложное, пропитанное болью и страхом, повествование, — Я люблю тебя, Лу. И ничто не изменит этого. — Я убила человека, — выдохнула она в ответ, подняв голову к потолку, чтобы не заплакать. — Это сухой факт. Не проигнорировать, не выжечь, не забыть… — И ничто не изменит этого, — повторил Кей тверже и серьезнее. Такие трепетные, нежные, важные и нужные слова раздались глухо, в плечо девушке. Впервые за очень долгое время Лу почувствовала легкость. Словно весь воздух из нее выкачали, и наполнили чем-то новым, чем-то таким, что заменяло кислород и вообще потребность дышать. — И я тебя люблю, Кей. Прости меня. За все. Кей отстранился на мгновение, взглянул Лу в глаза. — Ты — моя жизнь, Лу Рид. Тебе не за что извиняться. Робкое приближение. Трепетное касание мужской ладони скул девушки. Большой палец мужчины слегка приоткрыл ей рот. Лу сама не поняла, что долгое время смотрела на его губы. Словно в замедленной съемке она подалась навстречу, поцеловала Кея, осторожно проводя языком по прокусанным трещинам, нежно, мягко, словно боялась закрыть приоткрывшуюся дверь их единения и доверия. Кей легко ответил на поцелуй, вовлекаясь в правила их странной, но невообразимо нужной и правильной игры. Мужчина провел похолодевшими пальцами по плечам девушки, отчего ее оголенная кожа покрылась мурашками, а сердце начало биться быстрее, теряясь в пространстве и бушующих чувствах. Пальцы Лу потянулись к его рубашке, но мужчина аккуратно перехватил ее ладонь своей, останавливая. — Ты уверена, что ты хочешь? Может, тебе не надо сейчас… — Кей запнулся, оглядывая лицо и тело девушки. — Пожалуйста, Кей, не отворачивайся от меня. Будь со мной, — прошептала Лу ему в губы, боясь, чтобы слова не походили на молитву и не звучали слишком пошло. Кей вернулся к их робкому поцелую, делая его более настойчивым, позволил пальцам девушки расстегнуть пуговицы на рубашке. Девушка коснулась ладонью гладкой груди мужчины, чувствуя холодной кожей обжигающее тепло. Оторвалась, изучая его торс. Приблизилась к груди, вдыхая аромат тела мужчины, дивясь про себя, как ей этого не хватало. Лу легко коснулась плеча парня, вынуждая его лечь и сама устроилась рядом. Медленно, одновременно дразня и оттягивая момент, провела кончиками пальцев по груди мужчины, ненароком касаясь пряжки ремня джинсов и ниже. Услышав мимолетный выдох, слетевший с губ парня, расстегнула ремень, забираясь под надоевшую, стертую ткань. Почувствовав горячую кожу под нижним бельем парня, выдохнула сама, сдерживая дрожь от накатившего волной возбуждения. Она не верила в произошедшее и происходящее. Это просто не может быть правдой. Мы оба лжецы. Мы врем себе и всему миру, но открываемся друг перед другом. Мы дышим одним воздухом, наполняя им легкие друг друга. Кей потянул наверх майку Лу, пока девушка снимала его джинсы. Вскоре вся их одежда полетела на пол, мужчина навис над ней, и горячее дыхание обожгло ее шею, как жар от огня. Кей опустил руку ниже живота, касаясь влажной точки. С губ девушки сорвался непроизвольный стон. Она удивленно открыла глаза и увидела, как слабая улыбка заиграла на лице Кея. Ей было так страшно и беспокойно до этого, а сейчас она хотела взорваться от переполняющих ее эмоций, но вместо этого лишь сдержанно усмехнулась. В ответ на это улыбка мужчины стала шире, и на щеках появились такие привычные и такие любимые ямочки. Не выдержав, Лу потянулась вперед, целуя их. Кей, выдохнув, опустил пальцы ниже. Глубже, отчего девушка невольно подалась навстречу. Мужчина навис над ней уже всем телом, проводя ладонью по бедрам и икрам, коснулся губами ее груди, целуя, как показалось то место, где меньше суток назад боль пульсировала в сломанных ребрах. Сейчас же этот участок кожи обжигало расцветающее внутри чувство, которому было только одно название. — Я люблю тебя, — прошептал Кей, целуя тыльную сторону ладони девушки, взял ее руки в одну свою и свел их над головой Лу, переплетая пальцы. От чувства предвкушения, от нежности, щемящей в груди, тело трепетало. Требовало. Кей, уже не сдерживаясь, вошел в нее, и девушка со стоном выгнулась навстречу. Мир разрушался вокруг, но они оба не были тому причиной. Все, что они хотели сейчас, у них было. Только они могли понять друг друга, услышать, почувствовать. Кей не давал привыкнуть к плавному, медленному темпу, менял ритм, заставляя дыхание девушки учащаться и сбиваться вовсе. Тепло, жар, разрастающиеся внутри, полыхающие пламенем чувства не давали думать ни о чем другом, заставляли забыться им обоим друг в друге. Толчки становились сильнее, стремительнее, и Лу почувствовала, как спусковой крючок внутри нее был нажат. Не выдержав натиска, девушка извилась пружиной, испытывая оргазм, в то время как парень продолжал движения. Несколько мгновений, и Кей сжался внутри нее, заканчивая с глубоким стоном. Он опустился, ловя ртом ее губы, увлекая, заполняя собой. Настойчиво. Требовательно. По-настоящему. Кей рухнул рядом с девушкой на кровать, пытаясь отдышаться. Нашел ее ладонь, запутавшуюся в скомканной простыни, переплел их пальцы, поглаживая. — Люблю, — вторил он, едва слышно, будто разговаривал сам с собой. Лу приподнялась, и увидела, как веки мужчины тяжелеют, и он вот-вот погрузится в сон. Девушка положила голову ему на грудь, убирая от его лица свои волосы, вслушиваясь в успокаивающееся биение сердца, укрыла их обоих одеялом. — Ты — моя жизнь, Кей Стоун. И ничто не изменит этого.