Жизнь после

Пэйринг и персонажи: Ван Ук, Ван Джон, Чу - наследный принц, Суен старшая дочь принца Ван Джона, Чхе и Хонэ старшие дети принца Ван Ука, другие персонажи. Время действия: 15-17 год правления императора Кванджона. Ранней весной, когда с крыш запела первая капель, дядя Ук собрал своих учеников в библиотеке. Там они пробыли довольно долго. Суён и Хонэ, которых туда не пригласили, прямо таки извелись, пока двери в библиотеку открылись и Чхэ с Чу вышли наружу, чем-то озадаченные и даже встревоженные. - Отец получил письмо от дяди Джона, - сказал непривычно серьезный Чхэ. У Суён почему-то сердце падает вниз от внезапного предчувствия. - Император назначил его главой посольства в Сун. Мы с Чу тоже отправляемся туда вместе с посольством, - продолжает Чхэ. Хонэ громко ахает, но тут же прикрывает рот ладошкой. Это внезапная новость как ураган проносится по их жизни, и потрясенные, они стоят в коридоре, пока не зная что сказать. Но глаза у Чу и Чхэ горят, когда они переглядываются. Суён понимает, что завидует им. *** Подготовка к отправке в столицу начинается на следующий же день. Служанки снуют туда сюда. На кухне шум и гвалт. Хонэ, заплаканная и серьезная, с озабоченным лицом то отдает распоряжение служанкам, то сама бежит выполнять какие-то поручения родителей. Суён сбегает из этого гвалта в сад. Там холодно и сыро. Она бродит по дорожкам и влажный речной песок скрипит под подошвами ее туфелек. Чхэ и Чу отправляются в Сун. Они пересекут северные горы, увидят дальние земли, их ждут путешествие и приключения. Она вздыхает. По саду она бродит почти до самого ужина, но никто не ищет ее и не зовет вернуться в дом. Так что когда в животе начинает урчать, Суён сама решительно направляется сразу в кухню, справедливо полагая, что там перекусить получится скорее, чем дождаться когда накроют ужин для всей семьи. На кухне служанками командует тетушка Ынсан. Они проверяют и пакуют в полотняные мешочки вяленое мясо, сушеную рыбу, и молотый рис. Сама же Ынсан готовит рисовый отвар, пересчитывает бутылки со сливовым вином и перекладывает в корзинах соломой запечатанные горшки с настойкой из женьшеня. Суён, впрочем, она замечает сразу. - Проходите, барышня, - с улыбкой говорит она. - Сегодня ужин толком и не готовили, но под полотенцем в кадушке лежат паровые булочки, что с утра приготовила. А в казане что на плите свежесваренный рис. Сейчас насыплю вам. - Нет, - останавливает ее Суён. - Я сама. Не стану вас отрывать, у вас занятие поважнее. Она берет миску, накладывает себе риса. Подхватывает пару булочек и направляется к горшкам, где хранятся маринованные капуста, редька и прочие закуски. Потом водружает на стол свою добычу и усаживается сама. Переживания никак не сказываются на ее аппетите. Тетушка Ынсан, глядя как она уплетает за обе щеки, только посмеивается. - Ваша матушка, госпожа Су, тоже отменным аппетитом отличалась. Всего один раз было такое, что отказывалась от еды. Когда померла наша госпожа, первая жена господина Ука. Тут тетушка Ынсан вздыхает. - А дядя Ук сильно любит свою первую жену? - с набитым ртом спрашивает Суён. - Он очень ее уважал, и жили они ладно, - неопределенно отвечает Ынсан. Суён задумчиво кивает, и отправляет в рот еще ложку риса, закусывая ее булочкой с начинкой из красной фасоли. *** Ранним утром следующего дня, еще до восхода солнца, вся семья провожает Чхэ и Чу, которые в сопровождении прибывших вчера гвардейцев императора, отправляются в столицу. Там их уже ждет Ван Джон. И через несколько дней начнется их путешествие в другой, совершенно незнакомый им мир. Суён в раздражении хмурится. Мальчишки были занятые вчера до самой глубокой ночи, и поговорить с ними до тех пор пока ее чуть ли не силком, как маленькую, не отправили спать, не вышло. И потом она напрасно старалась не заснуть до самой первой зари. Никто так и не прокрался ни к ее двери, ни к ее окну. Они просто завалились спать и все. Прощание официальное, церемонное, так что и сейчас поговорить не получится. Чхе и Чу раскланиваются с дядей Уком, опускаясь на колени и касаясь лбом досок крыльца. Мать Чхэ и Хонэ плачет, не скрывая слез. Когда мальчишки встают на ноги, дядя Ук обнимает их по очереди, а его жена по очереди целует в лоб. Потом они раскланиваются с Хонэ и Суён. Когда оба поднимаются в седла, небольшая процессия выезжает из ворот поместья на дорогу, ведущую в столицу. Суён разворачивается и уходит в свою комнату, еще до того как всадники скрываются с глаз. *** Пока она бежит к себе по коридору, из ее глаз срываются злые слезы. Они просто забыли о ней! Слишком занятые собой и своим дурацким путешествием. Ну и пусть! Пусть проваливают в свой Сунь и никогда больше не возвращаются. Она прекрасно обойдется и без них! Суён рывком распахивает двери и валится на кровать, вся в слезах. В отчаяни лупит руками подушки и даже пинает ногами матрас. Через несколько минут, вдоволь нарыдавшись она поднимается с кровати, чтобы выпить воды. Подходит к столику, на котором стоит кувшин и замирает. Под кувшином лежит большой цветной конверт с изображением дикого гуся на нем. Безусловно, нарисован рукой Чу. Каллиграфия ему дается не просто, но в рисовании он преуспел больше всех. Она поспешно хватает конверт и раскрывает. Внутри письмо. Почерк Чхэ. «Дорогая сестрица Суён, как ни жаль, но пришлось нам расстаться. Приказ императора нам дальнюю дорогу открыл. Мы были бы рады разделить ее с тобой, но видимо такова наша судьба - лететь дикими гусями на север, пока ты орешь козодоем “вернитесь назад! вернитесь назад!”...» Тут Суён не выдерживает и смеется, мысленно представляя как пинает Чхэ по ноге. Он хватается за ногу, охает и ахает, но глаза у него лучатся озорством. «Тоскуй и жди нас. И мы вернемся. Жди новых диких гусей.» Шмыгая носом, Суён несколько раз перечитала письмо. На душе сразу стало легко и тепло. В ее жизни тоже начиналась новая страница. *** Письма от Чхэ и Чу приходили не часто, но видно было, что они старались отправить их с каждой возможностью. В них они описывали сначала то, что видели в пути, и что происходило с ними. Суён ждала этих писем с нетерпением. Читай их она как будто сама пересекала реки на паромах, переходила вброд ручьи, поднималась на горные перевалы и спускалась в цветущие весенние долины. Она понимала, что письма приходят с опозданием, и пока она читает прибывшие письмо, Чхэ и Чу уже переживают новое приключение. Но самыми важными в письмах были строчки, предназначенные только для ее глаз Чхэ в самом первом своем послании оставил ей намек, обидно сравнив с козлодоем. Но когда Суён в четвертый или пятый раз читала второе письмо, ее глаза зацепились за строки: «Мы достигли первого перевела, который нам предстоит преодолеть. Ветер дует южный, гонит тучи из дома. Кто же в тучах мне пришлет письмо?» Эти шутливые строки что-то смутно напомнили ей. Несколько дней снова и снова разворачивая письмо, она ощущала в дальнем уголке сознания какое-то беспокойство. Пока решительно не направилась в библиотеку. Там она взяла с полки любимый стихотворный сборник Чхэ и внимательно принялась его изучать. Не сразу, но нужные ей строки обнаружились. В поэтическом послании супруги к покинувшему ее супругу, что отправился исполнять свой долг перед императором. Когда смысл фразы полностью ей раскрылся, Суён залилась краской с головы до пят. - Я его прибью. Честное слово, прибью, - счастливо повторяла она, кружась по библиотеке с письмом в руках. И с того момента, все домочадцы в поместье Ван Ука с огромным изумлением стали наблюдать за новым увлечением Суён - классические стихотворения и проза. Она читала и перечитывала все, что могла найти в библиотеке дяди Ука. При посещении столицы первым делом спешила в книжные ряды и заводила дружеские знакомства со всеми, чьи библиотеки превозносили за наличие в них редких и ценных текстов. С удвоенными усилиями она занялась каллиграфией и даже сама стала сочинять шутливые четверостишья, которые с удовольствием зачитывала домашним. На все похвалы в ее адрес за столь похвальное увлечение для юной девицы, дядя Ук только сдержанно улыбался и неопределенно качал головой. *** Так пролетели два года. Суён за это время необычайно сблизилась с Хонэ, открывая в подруге детства все больше восхитительных качеств, на которые, к своему стыду, раньше не обращала внимания. Они вместе с упоением перечитывали письма, что получала Суён, и с нетерпением ждали новых. Хонэ с ее нежной и чуткой душой, нисколько не обижалась и не ревновала подругу к этим письмам, сама не получая их. Чхэ, однако, не забывал справляться о ней от своего имени и от имени Чу. Всегда передавал ласковый привет. Но Суён понимала, что не этого ждала Хонэ. К вящему изумлению Суён, Хонэ очень скоро сообразила, что Чхэ ведет с Суён скрытый диалог. Хотя, поразмыслив, Суён отругала себя за то, что и здесь недооценила Хонэ. Та любила книги с самого детства, переняв страсть к ним от отца. И было бы странно, если бы ни о чем не догадалась, слушая как Суён читает ей послания брата. Хонэ не только поняла скрытый смысл посланий, но и сразу же сказала об этом Суён и даже предложила скрывать от нее содержание будущих писем, поскольку может узнать нечто такое, что Суён, возможно, желала бы скрыть. В ответ Суён только крепко обняла ее и прошептала, что для нее радость и утешением делить ожидание вместе с сестрицей Хонэ, которую она любит как родную. *** Однажды, не по осеннему жарким деньком, когда Суён помогала нанизывать на тонкие бечевки сушеную хурму, на задний двор вбежала взволнованная Хонэ. - Сестрица Суён! Из столицы прибыл верховой! - еле переведя дух, проговорила она. Суён тут же бросила в корзину незаконченную работу и, подобрав юбки, бросилась в дом. Слыша, как за ней легко стучат по земле туфельки Хонэ. Еще издали они увидели, что у двери в кабинет дяди Ука туда-сюда беспокойно ходит его жена. Заметив девушек, она замахала в их сторону рукой, делая строгое лицо. И они выскочили из дома. - Думаешь, новости о Чхэ? - Суён сразу же повернулась к Хонэ. - Скорее всего. Иначе с чего бы матушке так беспокоится, - согласилась та. - И если так… Я просто поверить не могу. На глазах у Хонэ заблестели слезы. Суён сама готовая разрыдаться, ухватила ее за руку и сжала изо всех сил. Так они стояли на пороге, пока из дома не вышел высокий военный, в запыленной одежде, и не прошел мимо них в гостевое крыло. За ним вышел дядя Ук. Лицо его было серьезным, но глаза светились радостью. Заметив девушек, он не стал их томить. - В столицу прибыла весть, что посольство благополучно до начала зимы перебралось через перевалы и скоро прибудет. Чхэ будет дома как только император позволит ему отбыть. Суён ощутила, как у нее загорелись щеки и подумала, что сейчас, поди, похлеще красного пиона. Но, возможно, впервые в жизни, ей было все равно, что все вокруг это видят. *** Шли дни и по подсчетам дяди Ука посольство давно должно было прибыть в столицу. А вестей от Чхэ все не было. На женской половине это обсуждали каждый день и волновалась все больше. Как-то занимаясь вышиванием с Хонэ, Суён укололась и раздраженно выпалила: - Это все из-за Ее Величества императрицы! Хонэ испуганно глянула на нее и прижала палец к губам, призывая говорить потише. - А что, разве нет? - воинственно продолжила Суён, облизывая капельку крови с пальца. - Она держит при себе Чу, с которым не виделась так долго, а тот не пускает домой Чхэ. Отец уже давно отбыл в наше поместье, мне матушка об этом написала. - Но разве ты не хочешь увидеть Чу, - осторожно и неуверенно спросила Хонэ. - Почему не хочу? Хочу, - пожала плечами Суён, и глянув искоса на опустившиеся уголки губ Хонэ добавила. - Но только, чтобы потом тебя дразнить за то, как ты по нему сохнешь и обмираешь. Увидев как на лицо сестры возвращается улыбка, Суён продолжила. - Я тебе сколько раз говорила, что замуж не хочу, и еще больше не хочу во дворец. Если из кого и получится настоящая принцесса, так это из тебя. И это даже императрица знает. - Кто тебе сказал? - Хонэ пришла в заметное волнение. - Да никто. Но она же не глупая, в отличие от Чу, - уверенно заявила Суён. Дальнейший их разговор, впрочем, был прерван заглянувшей в двери служанкой, которая глупо хихикая доложила: - Мальчики, отправленные караулить на перекресток, прибежали. Говорят, вдали на дороге ведущей в столицу, показались всадники. *** К тому моменту как верховые въехали во двор поместья, все его жители уже собрались на крыльце дома и на дворе перед ним. Всадников было пятеро. Три воина в одеждах императорской гвардии. И два юных господина в дорожной одежде. Когда они соскочили с коней, стало видно, что один из юношей почти одного роста с гвардейцами. Другой немного ниже, но корренастее. Суён глядела во все глаза и не могла оторвать взгляда от них. Мальчишки больше не были мальчишками. По ступенькам на крыльцо поднимались юноши. Ладные, красивые, и такие разные. Дядя Ук, казалось, еле-еле дождался окончания формального приветствия и кинулся обнимать сразу обоих. В уголках глаз Суён предательски защипало. Она вонзила ногти себя в ладони, чтобы так по-дурацки не разреветься. В поднявшейся суете, парней увлекли в дом, под радостные и одобрительные выкрики. Эти людским потокому унесло и Хонэ. А Суён осталась стоять на крыльце, чтобы перевести дух и прийти в себя. Она сотни раз, нет, тысячи, представляла себе эту встречу, но реальность происходящего ошеломила ее. Целый шквал противоречивых эмоций обрушился на нее. Радость, неуверенность, восторг, опасения, воодушевление, беспокойство… Суён будто взлетала вверх на невидимых качелях и тут же неслась вниз. Когда и дальше продолжать избегать общества родных стало уже практически неприличным, Суён глубоко вздохнула и вошла в дом. *** Этот день был бесконечно долгим и пронесся как один миг. Так думала Суён, лежа в своей кровати и глядя на огонек лампы, что зажгла служанка, помогавшая подготовиться к ночному отдыху. За праздничным столом, слушая и не слыша рассказов Чхэ и Чу о путешествии, она практически не поднимала на них глаз. От направленного на нее в упор, будто желающего пригвоздить ее на месте взгляда Чу, ей было не по себе. Хотелось вскочить и убежать прочь. Но не меньше ей хотелось убежать и из под совсем нечастых взглядов Чхэ, хоть и по совсем иной причине. Такой градус эмоций был для нее непривычен и пугал ее. И это не нравилось ей и раздражало ее. Под конец затянувшегося ужина она так вымоталась, что одной из первых выскользнула из-за стола и чуть ли не бегом направилась в свою спальню, сразу же велев служанке готовить ее ко сну. Мысли проносились в ее голове ураганом. Ее то бросало в жар, то холодная испарина выступала на висках. Только к утру она забылась тревожным сном. А перед завтраком, бледная и с темными кругами под глазами, поспешила попросить дозволения у дяди Ука отправиться домой, к отцу, которого там долго не видела.