Здесь обитают драконы

      К вечеру стало ясно, что еще одного ночного бдения Яна не выдержит — ей так чудовищно хотелось спать, что, казалось, она готова была отключиться прямо на ходу. Не было сил даже идти к Торину, хотя желание, как ни странно, имелось — ей теперь очень хотелось сказать ему пару ласковых по поводу его замечательной идеи.       В итоге, плюнув на все, она попросила Аарну поменяться дежурствами и велела найти Оина, чтобы вместо нее сегодня осмотрел и обработал раны подгорного короля, передав через глубочайшие извинения. После чего малодушно отправилась спать, решив, что даже явление еще одной армии орков не заставит ее подняться с постели до утра.       Но с этим она, определенно, погорячилась.       Ей снова снилась та роковая ночь, но на этот раз сон был куда более тревожным и пугающим. Снова «Газель» спешила на вызов, снова мигали фонари, но на этот раз мост под колесами «скорой» вдруг начал рушится… Машины, куски асфальта и обломки бетонных блоков с торчащей искореженной арматурой падали в разверзшуюся на месте реки черную бездну, бесследно исчезая в непроглядной прожорливой тьме. Виталик отчаянно матерился, вдавливая педаль газа в пол, и во сне они все-таки успели домчаться до твердой земли, только Яна тогда оглянулась и подумала, что назад они уже не вернуться… как будто в городе нет других мостов.       Разбудил ее, кажется, какой-то шум. Яна резко открыла глаза и вскочила с лежака даже раньше, чем проснулась. Но, как выяснилось, зря — прислушавшись, она поняла, что в общей палате царит обычная ночная тишина, а, значит, ничего срочного и опасного там не происходит.       Показалось?..       Раздраженно выругавшись, она снова легла, но тут странный звук повторился.       Ночью в этих местах было так тихо, что звук человеческого голоса можно было услышать чуть ли не с соседней улицы. Тем более, чьи-то шаги — торопливые, неровные, близкие. Кто-то очень быстро шел через площадку перед крыльцом, спотыкаясь от спешки. Яна все-таки снова поднялась, ожидая тревожного стука в дверь, но его не последовало. Шаги начали затихать, удаляясь, а потом и вовсе пропали — ночной прохожий свернул в нерасчищенный переулок, и снег поглотил все звуки.       Яна мотнула головой. И кого это понесло на улицу в такой час? А, главное, зачем? Ночь сегодня выдалась морозная, люди рано разбрелись по домам — еще до захода солнца. Даже эльфы, к чьим ночным патрулям все уже давно привыкли, предпочли сегодня отсидеться в своих шатрах.       Сон после этого возвращаться к медику, к сожалению, не пожелал, хотя Яна была уже согласна даже на кошмары. Она лежала на боку, вслушиваясь в ровное дыхание сопящей на соседнем лежаке Сигритт, но могла только ей по-доброму позавидовать.       Забывшись, медик сунула руку под подушку, чтобы спать было мягче, но пальцы тут же наткнулись на что-то твердое и округлое, кольнувшее неприятным холодом.       Ах, да. Чертов камень…       Днем Яна носила его в своем чемоданчике, дополнительно обернув парой мотков бинта, чтоб не сильно гремел по пластиковому дну. Она и так почти не расставалась с укладкой, а теперь и вовсе не выпускала контейнер из рук, но это, кажется, никого не удивило. Ночью, впрочем, оставлять Аркенстон там было боязно, и Яна, не мудрствуя, переложила его под подушку. Спала она чутко. Даже слишком чутко, как выяснилось.       Немного подумав, она воровато покосилась на Сигритт и извлекла сверток. Перевернувшись на спину, поднесла к лицу, осмотрев со всех сторон. Разворачивать его она изначально не собиралась, но сейчас ей вдруг стало невыносимо любопытно. Что же это за камень такой чудесный, что сам Торин, владеющий целой прорвой золота, ценит его выше прочих сокровищ?..       Упакован Аркенстон был весьма небрежно, перевязан обычным незатейливым узлом. Никто даже и не заметит, если глянуть одним глазком и замотать обратно. Отвернувшись от Сигритт и на всякий случай загородив от нее сверток собственной спиной, Яна осторожно, слой за слоем, убрала все тряпки…       И невольно ахнула, на миг забыв, как дышать.       Он действительно был прекрасен. Невыносимо, неописуемо, нереально. Прежде таких камней Яна не видела нигде и никогда, даже в своем собственном мире, и сперва не смогла понять, что за минерал сейчас держит в руках. Алмаз? Белый опал? Какой-нибудь необычайно прозрачный беломорит?..       Аркенстон не был огранен, разве что слегка отполирован. Форма его не была идеальной или даже правильной — гномы, когда-то отыскавшие у горы Сердце, не стали изменять его природных очертаний. Казалось, что он излучал слабое жемчужное свечение, рождаемое белыми искрами в его чуть мутноватой глубине, которая переливалась красивыми голубыми и лиловыми разводами словно сама по себе, независимо от угла, под которым падал свет.       Но он был холодным, как кусок льда. Не нагрелся даже от живого тепла Яниных ладоней, словно впитывая его, вытягивая через кожу. Медик поставила его перед собой и, положив подбородок на скрещенные на свернутой куртке руки, завороженно наблюдала, как разноцветные огоньки от экрана ее часов заставляют Аркенстон таинственно мерцать в темноте…       Так, стоп.       Яна медленно, не в силах поверить, опустила взгляд на лежак, где валялся давно позабытый браслет — должно быть, выпал из кармана куртки. Часы работали. Показывали полночь — четыре нуля.       Твою ж!       Торопливо схватив браслет, Яна потыкала в начавший было затухать экран, и он послушно вспыхнул снова. Время, конечно, сбилось, без контакта датчика с кожей показатели пульса безмолвствовали, индикатор заряда показывал полную батарею. Корпус был слегка теплым.       Она перевела осовелый взгляд на Аркенстон. Потом — снова на часы. И в голове у нее неожиданно щелкнуло, да так, что пришлось зажать себе рот ладонью, чтобы не выругаться в слух. Или не закричать.       В ночь перед битвой камень в Дейл принес Бильбо. Как раз тогда Яна, умудрившись не разглядеть хоббита в темноте, налетела на него и сбила с ног. Часы тогда тоже включились, но быстро умерли снова, только вот теперь Яна поняла, отчего произошло и то, и другое.       Камень. Это все камень. Он, видимо, был не совсем обычным минералом. Точнее, совсем необычным. Магическим. Да, звучит как бред, но она же внутри этой чертовой сказки. Здесь обитают драконы. Здесь есть эльфы, гномы и маги. Почему бы не быть и волшебным камням?       В ту ночь сила, заключенная в Сердце Горы, как-то напитала браслет, воскресив разрядившийся аккумулятор. Но, вероятно, задержаться в нем не смогла, и, по мере того, как Аркенстон вместе с Бильбо удалялся, умирала и батарейка… Но тогда, это значит что…       Яна вздрогнула. Что там говорил Палландо? Магическая катастрофа, выброс колдовской силы? Ха! Электричество — та же магия… а если магия — тоже сродни электричеству? Этакое неведомое пока электромагнитное поле, или как там это объясняют физики?..       Во входную дверь кто-то постучал. Громко и требовательно.       В зале раздались негромкие шаги — Аарна пошла открывать. Сигритт беспокойно заворочалась, что-то пробормотав во сне. Все-таки выругавшись, Яна торопливо замотала Аркенстон в те же тряпки и поглубже засунула под лежак, после чего тоже встала и поспешила в холл.       В дверях стоял Бард. Выглядел он сонным и довольно-таки встревоженным. Впустившая его знахарка удивленно качала головой, негромко объясняя что-то.       — Что случилось? — с середины холла спросила Яна, зябко запахнув полы форменной куртки, в которой спала. Дверь была все еще открыта, и с улицы ощутимо тянуло холодом.       Бард поднял глаза, и, увидев ее, облегченно перевел дух.       — Господа Йанна? У вас все в порядке? — спросил он, несмотря на то, что Аарна, очевидно, только что ответила ему на тот же вопрос.       — Да, — с изумлением отозвалась медик. — А что происходит?..       Бард, спохватившись, закрыл, наконец, дверь и многозначительно покосился на знахарку. Яна понятливо кивнула.       — Спасибо, Аарна, — сказала она, коснувшись плеча знахарки. — Ступай, я сама тут разберусь. Полагаю, ничего серьезного.       Бард проводил женщину настороженным взглядом, и, только когда она скрылась в полумраке каминного зала, негромко заговорил:       — Кто-то чужой проник в ратушу.       — Что? — Яна невольно ахнула. — Как?.. Ты уверен?       — Да, — так же тихо ответил Бард. — Караульные и даже эльфийские патрули не заметили его, но собаки подняли лай. Его видело несколько человек, но он как-то умудрился сбежать прямо у нас из-под носа.       — Я слышала чьи-то шаги, — вспомнила Яна, поежившись, но теперь уже не от холода. — Совсем недавно. Кто-то прошел мимо крыльца.       Мужчина качнул головой.       — Его ищут. Волшебник тоже с нами, — он склонился чуть ниже, тревожно глянув на двери в каминный зал. — Сигритт и Баин в порядке?       — Спят.       — А Аркенстон? Он на месте?       — Да, я только что… Ох! Погоди, — Яна нервно оглянулась и тоже перешла на шепот. — Ты думаешь, его хотели украсть?       — Вряд ли. Просто хочу удостовериться, — успокоил его Бард. — Мы не знаем, кто это был. Кто-то говорит, что разглядел в темноте орка. Может, это и так — на своих псы бы не лаяли. Недобитые солдаты Азога все еще могут бродить в округе, но мы не думали, что у них хватит смелости сунутся в город. Тем более, что не все эльфы пока вернулись в свой лес, а их эти твари не любят.       Яна задумалась. Орков она видела только издалека, но многого о них наслушалась. Говорили, что они вообще не любят ходить поодиночке, ибо, несмотря на всю свою свирепость, крайне трусливы. Азог был, пожалуй, редким исключением — о нем рассказывали такое, что даже у не впечатлительной Яны кровь стыла в жилах. Но Азога убил Торин. Это точно — Бард сам как-то обмолвился, что тело Осквернителя нашли и сбросили в пропасть между скал. Так что история с одинокой бродячей тварью казалась не слишком правдоподобной. С другой стороны, чужих людей сейчас в городе нет, за исключением того торговца, а своим просто незачем тайком пробираться в ратушу и, тем более, оттуда сбегать — двери и так никогда не запирают, любой человек, гном или эльф в любое время может найти там приют.       Но все же, несмотря на это, в доме, окруженном безмолвной зимней тьмой, резко стало как-то неуютно.       — И что теперь? — спросила Яна.       — Ничего, — развел руками Бард. — Попробуем отыскать этого пришельца — на снегу почти наверняка остались следы. Эльфы вызвались нам помочь. Но, скорее всего, он уже сбежал.       — А если вернется?       — Удвоим дозоры, — ответил Бард. — Я и вам сюда пару человек пришлю — просто на всякий случай. И дверь на ночь лучше теперь запирать.       Они обменялись еще парой слов, и Бард ушел. Яна вернулась на свой лежак и первым делом проверила, на месте ли Аркенстон. Камень она нащупала не сразу, и в какой-то миг ее сердце едва не остановилось от ужаса, но камень все-таки был там.       — Что там такое? — сонно спросила Сигритт, с трудом оторвав голову от подушки. — Госпожа?.. все в порядке?..       — Да, — соврала Яна, торопливо запихивая гномью реликвию обратно под матрас. — Просто какой-то шум. Спи спокойно…       Тревожить девушку сейчас она не видела смысла. Пусть хоть кто-то из них сегодня выспится… ***       Естественно, на следующее утро уже весь город знал о ночном происшествии. Уже к полудню эта история обросла такими подробностями, что впору было не только запирать дверь, но и заколачивать. В народной версии таинственный ночной гость оказался, естественно, орком. В Дейл его якобы пригнал голод, а в ратушу он сунулся, чтобы украсть какое-нибудь недостаточно осмотрительное дитя — ведь орки больше всего любят невинную плоть. Около дюжины человек заявляло, что лично видело черную тварь, а один, особо нахальный даже утверждал, что почти одолел ее в честной схватке и гордо указывал на цветущий под глазом синяк (который, как Яна знала, получил, поскользнувшись у колодца — вчера она уже осматривала эту «боевую рану»).       К обеду один орк превратился в трех, к вечеру их была уже дюжина. Иногда говорили о горном тролле или даже призраке. Множились версии. Строились гипотезы.       Самого пришельца, кстати, не нашли. Бард, заглянув на обед, поведал Яне и остальным, что следов он толком не оставил, а те, что были, затоптали еще во время погони. Это породило тревожную мысль, что чужак может все еще оставаться в городе, прячась среди пустующих развалин, но бОльшую их часть уже обыскали. Да и меньшая вряд ли теперь послужила бы хорошим укрытием: подостыв, эта новость уже почти никого не пугала, и даже малые дети теперь отважно обшаривали таинственные углы, не страшась ни орков, ни троллей, ни призраков.       В этот день Яна снова не дошла до Торина, но на этот раз по куда более уважительной причине: у Хельги, жены рыбака, которая уже неделю как должна была родить, наконец начались схватки. Роды длились не меньше восьми часов, прошли легко, и благополучно завершились рождением первой гражданки возрожденного Дейла. Но Яна, несмотря на помощь более опытной в акушерских делах Аарны, все равно перенервничала и совершенно вымоталась.       А утром следующего дня в город пришел первый груженый гномьим золотом обоз. Везли золото почему-то в бочках, в которых прежде хранили какую-то смолу, которая за долгие годы так качественно пропитала дерево, что время утратило над ним власть. Бард, увидев первую партию, нервно рассмеялся, в ответ на непонимающий взгляд пояснив, что до всей этой истории с драконом занимался в основном тем, что вылавливал сплавляемую по реке пустую тару. Вероятно, Торин выбрал такой способ не зря, решив не то специфически пошутить, не то напомнить нынешнему правителю Дейла, кем он был прежде. С другой стороны, чуть позже Яна узнала, что и у самого гномьего короля с бочками были какие-то особые отношения, так что, возможно, была в этом и некоторая доля самоиронии.       Эта новость мгновенно вытеснила все прочие: забыли и о ночном пришельце, и о вчерашних страхах. Сокровища перенесли на хранение в ратушу, и Бард, опрометчиво пообещавший, что лично проследит за тем, чтобы каждый получил свою долю Эреборских щедрот, оказался надолго потерян для общества. Деньги, как известно, любят счет, а расходы — учет. И того, и другого теперь было несколько больше, чем мог вынести неподготовленный человек, в прошлом — простой лодочник.       Впрочем, в госпитале хватало и своих хлопот. К счастью, в основном приятных.       В тот день Яна впервые выписала пациента.       Традиционно эта процедура была довольно рутинной, даже незаметной, но в текущих условиях ввиду новизны ощущений невольно превратилась в торжественное мероприятие. Поскольку ни медицинских карт, ни больничных листов или справок, не говоря уж об ЕМИАСе, здесь не существовало, Яне пришлось ограничиться короткой напутственной речью, произнесенной в холле перед самим счастливцем, его родичами и собравшимся персоналом. Состояла она в основном из перечисления рекомендаций, необходимых для полного выздоровления, которым зрители чутко внимали, но не факт, что запомнили. Выслушав ответные благодарности, медик искренне пожелала бывшему подопечному беречь себя и жить долго и счастливо. На том и расстались.       Вторым радостным событием стало полное и успешное восстановление водопровода.       Где гномы взяли новую трубу, так и осталось загадкой, но она была установлена, закреплена и введена в эксплуатацию. Подвал к этому времени удалось худо-бедно просушить и проветрить, так что после генеральной уборки прачечная переехала на прежнее место. Рабочих кранов, правда, оказалось всего два — собственно внизу и в операционной, но это все равно значительно упростило жизнь, избавив от необходимости целый день бегать к фонтану и обратно. Балин потом сказал, что при желании трубы можно проложить хоть в каждую комнату, но это Яна решила отложить на потом. Если получится.       Торин был, разумеется, не слишком доволен двухдневным отсутствием медика, но злился недолго и как будто несерьезно, только для галочки. За это время он окреп настолько, что мог теперь уже сам встать с кровати и пытался ходить по комнате.       Правда, из-за больной ноги это почти не получалось — хоть рана и затянулась, рассеченная кость едва начала восстанавливаться. Пришлось в срочном порядке сооружать для него этакий эрзац гипсового сапога, намертво зафиксировавшего стопу. Пока гном только лежал или сидел, хватало и плотной повязки, но теперь без этого уже не обойтись: если кости сместятся и срастутся неправильно, Торин может так и остаться хромым.       Про Аркенстон он тактично не спрашивал, и Яна тоже решила пока не поднимать этой темы, хотя после истории с ночным гостем отчаянно желала избавиться от гномьей реликвии. Уж если кто его и сопрет, то пусть уж сделает это, когда Сердце Горы перейдет к законному владельцу.       Сама она то и дело возвращалась мыслями к своему неожиданному открытию. Опыт с часами и камнем был несколько раз повторен, и неизменно показывал одинаковый результат. Яне отчаянно хотелось рассказать об этом Палландо. Теперь, кажется, она и сама начала догадываться, что могло произойти той роковой ночью. Волшебник говорил, что для того, чтобы проделать брешь между мирами, нужна грубая сила — но не обязательно магическая! Магия, как оказалось, имеет сродство к электрическому полю, а, значит, ткань реальности теоретически могла быть прорезана и безо всякого колдовства. Ведь столичную сеть питает огромное количество энергии. А в ту ночь был крупный сбой, обесточивший весь город…       Для дальнейших рассуждений Яне не хватало знаний, так что развитие теории оборвалось на неопределенном «и тогда что-то произошло», но между мигающими фонарями и падением в озеро наверняка имел место ряд каких-то промежуточных событий. Впрочем, она не сомневалась, что Палландо сможет в этом разобраться, как минимум подтвердить или опровергнуть. Надо только все ему рассказать…       Вот только данное Барду слово — беречь Аркенстон в полной тайне ото всех — связывало Яне руки. В принципе, она не была обязана играть по местным правилам и могла сделать для волшебника исключение — вряд ли он растреплет половине города о том, где сейчас находится Государев Камень. Но что-то ее все-таки останавливало. Словно обещание скрепили неведомые чары, буквально заткнувшие рот.       А Бард, между прочим, свои обязательства выполнил. Госпиталь получил финансирование. Весь годовой бюджет уместился в одну-единственную бочку, правда, набитую золотом доверху.       Яна готова была визжать от радости и прыгать до потолка — секунд пять. Пока вдруг поняла, что имеет весьма смутное представление о том, что с этим делать дальше…       Деньги она велела отнести в ту самую маленькую комнатку на втором этаже, за неимением лучшего варианта — какого-то специального помещения для хранения несметных богатств ни в госпитале, ни в доме изначально предусмотрено не было. Возможно, оставлять такую сумму почти без присмотра просто за закрытой дверью было несколько опрометчиво, но ничего лучше она придумать не смогла.       Она думала, что, получив деньги, первым делом выплатит жалование всему персоналу, но потом поняла, что не знает, сколько платить. Сигритт при виде горсти золотых монет едва не упала в обморок, Аарна начала ругаться, а Мелл объяснил, что на эти деньги можно купить дом. И они, конечно, не сомневались с щедрости своей госпожи, но оной следует все-таки быть чуть менее расточительной…       — Что ж, — Яна взвесила деньги в ладони и с досадой закинула обратно в бочку. Монетки насмешливо звякнули. — Выходит, Мелл, тебе не только читать меня придется учить, но и считать…       — Лучше вам нанять приказчика, — покачал головой эльф. — Я, к своему позору, тоже не сведущ в денежных делах.       — Приказчика? — нахмурилась Яна. У нее и самой уже возникали подобные мысли, особенно после того, как она увидела, на какие страдания обрек себя Бард, взявшись рассчитывать расходы.       — А то, — подхватила Аарна. — Да даже бургомистр наш, помнится, только монетки и перебирал, а всеми делами у него Алфрид ведал. Он, хоть и скользкий, как дохлый угорь, а образованный.       — Алфрид? Хм, — Яна задумчиво уставилась на золото, тускло мерцающее в свете лампы. — Хм… ***       На следующий день, поздно вечером когда Яна готовилась заступить на ночное дежурство, к ней подошел Мелл и с мрачным лицом сообщил, что в холле ее ждет посетитель. Медик, даже не дослушав, выругалась и заторопилась к дверям, решив, что уж теперь-то точно случилось что-то скверное и срочное, но эльф выставил руку, преградив ей путь и покачал головой.       — Нет-нет, торопиться ни к чему, — проговорил он со странной улыбкой. — Ничего страшного не произошло. Хотя Саэль в этот раз удивительно настойчив…       Яна так сильно удивилась, услышав это имя, что в один миг окончательно проснулась.       — Саэль?.. — переспросила она, недоуменно посмотрев на своего фельдшера. — Ему-то что надо?       — Завтра на рассвете Трандуил с остатками своей армии возвращается в Лихолесье, — объяснил Мелл.       — Кто-то рискнул ему помешать и надо зашивать бедолагу обратно? — мрачно пошутила Яна, с нажимом массируя онемевшее после сна лицо и все еще пытаясь понять, причем тут, собственно, она.       — Нет. Но он хочет попрощаться, — объяснил Мелл. — Бард уже там, велено позвать и вас.       Тяжело вздохнув, медик с трудом подавила желание лечь обратно на лежак и натянуть одеяло до макушки. Она понятия не имела, зачем там нужна, да и прощаться с владыкой Лихолесья не имела ни малейшего желания (разве что помахать вслед рукой, дабы убедиться, что он действительно уехал), но подозревала, что в очередной раз пала жертвой местных правил этикета.       Уже через двадцать минут она снова оказалась в шатре лесного короля, отчаянно зевая и вполуха слушая, как эльф беседует с Бардом. Говорили они тихо, половины слов было не разобрать, но, кажется, их взаимодействие сводилось к высказыванию взаимных благодарностей и заверений в дружбе и благих намерениях.       Наконец, прощание закончилось, Бард отступил в сторону, а эльф поманил рукой успевшую снова задремать Яну.       — Ведьма. Так ведь тебя называют гномы?.. — промолвил он, с любопытством разглядывая медика сверху вниз, словно видел впервые. Тон его был доброжелательным, хоть и несколько ироничным. — Забавно, ведь в тебе нет ни капли волшебства.       Яна озадачилась этой фразой, не в силах решить, оскорбление это или комплимент. Пожалуй, все-таки простая констатация факта, высказанная с некоторым едва уловимым изумлением.       — Так и есть, — на всякий случай подтвердила она, осторожно кивнув. Ей до сих пор казалось, что она ступает на очень тонкий лед каждый раз, когда заговаривает с Трандуилом — уж больно сильным и устойчивым оказалось впечатление от их первой беседы.       — В любом случае мне следует воздать тебе должные почести, — проговорил он, почтительно склонив голову.       Яна нервно рассмеялась.       — Лучше не надо, — искренне ответила она, ибо уже успела убедиться, что порой от «почестей» и «благодарностей» могут исходить куда бОльшие хлопоты, чем от их отсутствия. — Мне хватает и тех, что у меня уже есть.       — А тщеславия у тебя еще больше, чем у Дубощита, — с улыбкой заметил Трандуил. И это, пожалуй, прозвучало комплиментом. — Но я не так часто выражаю признательность смертным, так что глупо тебе от нее отказываться. Если я могу что-то сделать для тебя — говори.       Медик снова задумалась, но ненадолго — ответ пришел сам собой, как будто она знала его задолго до того, как пришла сюда.       — Вы можете простить Мелла… Мелледана? — попросила она. — Ну, как-то отменить его изгнание?.. Он ведь не желал зла, ни вам, ни кому-либо еще.       Трандуил поджал губы, некоторое время сохраняя молчание. Лицо его вновь стало недвижимым и холодным, улыбка исчезла.       — Прощение даровать ему я могу. Но принять его обратно — невозможно, как невозможно обратить вспять течение реки, — выдержав долгую паузу, медленно проговорил эльф, и Яна невольно напряглась, чувствуя, как внутри нее вскипает возмущение. Но, как выяснилось, напрасно. — Мелледан сам не желает возвращаться. Странную участь он избрал для себя, но не мне его судить. Проси иного.       Яна нахмурилась. Вот, значит, как?.. Но, впрочем, она вспомнила, что Мелл и сам теперь стал относиться к прежнему сюзерену куда спокойнее, хотя раньше оба эльфа настолько рьяно игнорировали друг друга, что их взаимная неприязнь была прямо-таки очевидна. Сегодня же Трандуил даже приветствовал бывшего подданного, хотя в шатер и не пригласил.       — Тогда мне нужны медикаменты, — поразмыслив, сказала Яна, уже совсем иным, твердым и деловым тоном. — Та мазь, что вы передали перед битвой, оказалась весьма эффективна, но она заканчивается. Еще несколько банок очень бы нас выручили.       Эльф как-то странно улыбнулся.       — Ты просишь кувшин воды, владея источником, — ответил он. — Эту мазь готовил Мелледан. Он лучший из моих травников.       Медик мрачно усмехнулась. Да, Мелледан упоминал, что умеет готовить зелья, но сетовал, что великая битва случилась буквально на грани зимы, когда набрать целебных трав, мягко говоря, затруднительно. Аарна даже готова была поделиться с ним своими запасами, которые с великим трудом смогла уберечь при гибели Эсгарота, но эльф все забраковал — мол, не то, нужны совсем другие ингредиенты…       — От этого довольно мало толку, если нет сырья, — сказала Яна, вздохнув.       — У него были запасы, — кивнул Трандуил. — Я распоряжусь, чтобы его имущество доставили сюда.       — Спасибо.       Эльф отвесил ей микроскопический поклон.       — Что ж. Выходит, ничего из того, что ты хочешь, я тебе дать не могу, — заключил он. — Но и быть в долгу я не люблю. Так что если в твою дверь постучится нужда…       — Ну… вообще-то…       Трандуил заинтересованно наклонил голову, выгнул левую бровь и Яна, чувствуя себя исключительно глупо, все-таки поделилась с ним своей нуждой. ***       — Он ждал тебя, госпожа ведьма, — сообщил Глоин, как показалось Яне, с некоторым укором, словно она не задержалась на утреннем обходе на четверть часа, а оставила Его Величество в полном одиночестве как минимум на неделю. Медик лишь небрежно кивнула в ответ, бочком протискиваясь в палату мимо широкоплечего гнома. Она и сама догадывалась, что сегодня Торин будет особенно нетерпелив. На свой счет она, впрочем, не обольщалась — ждал он не ее.       Все обязательства теперь выполнены. Все, кроме одного.       Надо сказать, что в последние дни гномий король был на удивление любезен, хотя Яну не покидало неприятное чувство, что за проклюнувшимися в нем изящными (без шуток — при желании Торин умел быть очень галантным) манерами кроется какой-то подвох. Что странно, ведь ему не было нужды лукавить или притворяться, пытаясь завоевать расположение посредницы, ибо от нее более не зависело ничего. Вопрос с возвращением Аркенстона был давно решен, и оставалось лишь, собственно, его вернуть.       Сегодня Торин снова что-то писал — на одеяле лежал ворох пергаментных листов, покрытых аккуратными рядами угловатых рун. Один из них гном держал в руке, что-то черкая кончиком пера, но, стоило Яне войти, отвлекся от этого занятия и отложил бумаги в сторону, небрежно кивнув Глоину. Тот почтительно поклонился своему королю и оставил их с медиком наедине.       — Рад, что ты явилась, ведьма, — произнес Торин, наблюдая, как Яна пересекает комнату. Под его взглядом, от которого, казалось, не могло укрыться ни единое движение, она едва не споткнулась.       — У меня не было иных вариантов, — вздохнув, она заняла свое привычное место, но чемоданчик открывать не спешила. — Как ваше самочувствие?       — Прекрасно, — ответил Торин. — Полагаю, что вскоре уже покину это место.       Яна сдержанно улыбнулась. Этот прогноз вряд ли сильно ошибался: гном, как оказалось, восстанавливался куда быстрее, чем она могла предположить. Человека такие ранения уложили бы в койку как минимум на месяц, а Торин уже через две недели был практически здоров.       — Возможно, через несколько дней, — не рискуя, впрочем, делать скоропалительных выводов, проговорила медик. — И при условии, что вы будете соблюдать мои рекомендации.       — Оин за этим проследит, — отмахнулся Торин, криво ухмыльнувшись. — Да ты и сама сможешь убедиться. В Эреборе ты всегда будешь желанной гостьей.       В голосе его не было ни капли иронии, и это отчего-то настораживало. Яна вообще довольно скептически отнеслась к этой идее — Эребор ей заранее не нравился. Подгорное королевство представлялось ей мрачным, сырым и холодным подземельем, что, мягко говоря, не внушало желания его посетить. А ведь еще говорили, что гномьи чертоги тянуться на мили вглубь горы. Кто вообще в здравом уме решится по доброй воле оказаться там, где над головой висят десятки тонн горной породы?.. Бррр…       — Как-нибудь загляну, — вяло пробормотала она, искренне надеясь, что уговаривать ее Торин не станет. Лучше, наверное, вообще сменить тему. — Итак?..       Она взяла с кресла чемоданчик и выжидающе посмотрела на Торина. Взгляд гнома скользнул по контейнеру и вновь обратился к ее лицу. Улыбка его померкла.       — Итак. Я, как видишь, свое слово сдержал. — кивнув, проговорил гномий король. — Глоин доложил, что сегодня на рассвете в Дейл прибыл последний обоз с золотом. Мы можем, наконец, покончить с этим.       Яна не ожидала подобной лобовой атаки, и несколько растерялась.       — Вы хотите получить свой Аркенстон прямо сейчас? — уточнила она, чувствуя, как задрожали пальцы на замке контейнера. Камень все еще был там. Как и вчера, и позавчера. Возможно, Торин даже об этом догадывался, хотя внутрь и не заглядывал.       — Не вижу смысла тянуть, — ответил гном, глядя ей в глаза.       Яне это не очень понравилось — она не собиралась возвращать Аркенстон без ведома Барда. Это казалось ей правильным: правитель Дейла должен был, как минимум, быть в курсе, иначе может получиться очень… неловко. Но, с другой стороны, Торин формально прав. Золото в казне Дейла, эльфы уехали, конфликт разрешен…       — Разве вы не желаете обставить все… с подобающим размахом? — как можно более спокойно спросила она, излишне аккуратно отщелкнув замок на крышке.       — Зачем? — фыркнул Торин. — Камень и так принадлежит мне по праву рождения. Устраивать церемонию вокруг возвращения украденной собственности было бы несколько лицемерно, не считаешь?       Медик пожала плечами.       — Пожалуй. С другой стороны, официальное торжество могло бы стать своеобразным… хм… политическим заявлением, — заметила она, открывая чемоданчик. — Весь Север узнал бы, что Король Под Горой вновь вступил в свои права.       Торин поджал губы, задумавшись на миг, но потом мотнул головой.       — Север и так узнает об этом. Пышные протокольные празднества — это не более, чем пускание пыли в глаза. Сейчас, госпожа ведьма, не время для торжеств, — он отвел взгляд, горько усмехнувшись. — Даже коронация моя будет скромной. Разве что свадьба…       Яна несколько удивилась последнему заявлению — у Торина, насколько она знала, дамы сердца не имелось (хотя… кому-то же он отправлял то письмо?..), так что прозвучало это довольно неожиданно. Лишь пару мгновений спустя она сообразила, что это не столько планы на будущее, сколько техническая неизбежность: раз он стал королем, то жениться ему, пожалуй, рано или поздно придется. Н-да, вот ведь не повезет кому-то…       — Что ж. Ваше право, — проговорила она, пожав плечами. И зачем-то отвела взгляд.       Ну что за глупости теперь крутятся в голове? И к чему вообще об этом переживать?.. Да и… собственно, о чем?.. Разве что о том, что шансы устроить собственную личную жизнь не то что равны, а уже намного ниже ноля?.. Бррр, что за ерунда…       — Верни мне Аркенстон, — мягко проговорил Торин, и Яна, вынырнув из омута болезненных переживаний, невольно вздрогнула.       Да, точно. Аркенстон.       Все еще колеблясь, Яна достала из укладки неаккуратный сверток, и, уложив его себе на колени, медленно, слой за слоем, развернула тряпицы. Последний лоскуток уже сам соскользнул с гладкой поверхности — наверное, узел разболтался, но впечатление было такое, что Сердцу Горы самому не терпелось явиться на свет и лечь, наконец, в ладонь своего истинного владельца.       Торин судорожно вздохнул. Яна подняла на него глаза, и невольно поежилась. Взгляд гномьего короля был прикован к камню, словно заключенные в камне силы притягивали его, как магнит. У железных опилок нет возможности сопротивляться…       Странный это был взгляд. Противоречивый. Было в нем и восхищение, и жадное желание обладать; были боль и тоска, сливавшиеся в обреченную безысходность. А еще был страх, перемешанный со жгучей ненавистью…       Яна тоже опустила глаза, осторожно взяв Аркенстон в свои ладони. Она понятия не имела, что видел в нем Торин, но сама она сейчас чувствовала себя так, как, наверное, должен чувствовать себя человек, выбрасывающий ключи от собственного дома.       Камень мог быть ответом. Может быть, даже мог вернуть ее домой, но…       Она не могла его не отдать. И даже не потому, что дала это чертово обещание, просто… Столько усилий было приложено к тому, чтобы этот момент, наконец, настал. Чтобы наступил мир. Чтобы тень едва не начавшейся войны окончательно развеялась по ветру, и раздор, порожденный драконьим золотом, был, наконец, забыт. В конце концов, чтобы последствия ее собственное неосторожности не привели к беде…       А, если Торин не получит Аркенстон, все будет зря. Теперь уже гномы окажутся обмануты и кто знает, насколько жестоко они будут мстить?..       В принципе, ей должно было быть все равно. Плевать на этих королей, магов, да и на все Средиземье разом!.. Это не ее дом. Она хотела вернуться — и могла бы вернуться, оставив эту историю за спиной, забыв о ней, как о страшном сне. И будь что будет. Это не ее дело. Не ее…       Возможно, кто-то другой на ее месте так и поступил бы. Но не Яна.       Есть вещи, которые ты сделать не можешь. Просто не можешь — и все. Кто-то не может видеть некоторые цвета. Кто-то — петь, попадая в ноты. Кто-то совершенно неспособен написать слово без ошибок или досчитать до двадцати, не сбившись.       А Яна не могла предать тех, кто ей доверял. Primum non nocere… Прежде всего, не навреди.       Чертова профдеформация…       Проклиная себя, она протянула ему камень, уже предвидя, что не раз об этом пожалеет.