Просто друг

      Фиби прекрасно понимала, что Майкрофту было неловко. Они не виделись с прошлого лета, с тех самых пор, когда закончились каникулы и начался новый учебный год в этой его дурацкой частной школе, где он понабрался снобизма и мелочного самолюбования. Теперь ему хватало нескольких минут, чтобы суметь вывести её из состояния равновесия, хотя раньше, как бы он ни старался, все его слова вызывали лишь улыбку.       Холмс заметно вытянулся за то время, пока Фиби могла общаться с ним только по телефону. Ещё год назад они часами спорили о том, что те несчастные два сантиметра, на которые его рост превышал её, были лишь погрешностью. Сейчас, когда Фиби приходилось задирать голову, чтобы видеть его растерянные глаза, можно было точно говорить о том, что Майкрофт вырос. Ушла детская полнота, проявились скулы, нос стал острее, а взгляд серьёзнее. Но веснушки, россыпью лежащие на щеках и каждую весну горящие абрикосовым пламенем, никуда не делись.       — Этого быть не может, — наконец заговорил он, заставив Фиби обиженно засопеть.       — Нет, ну нормально? Я ему в любви признаюсь, а он меня убеждает, что я его не люблю.       — Ты сама не знаешь, что несёшь. Это всё гормоны, я читал статью об их влиянии…       — Ну и пусть гормоны, Майк!       — Майкрофт, — привычно поправил Холмс и в один миг стал казаться раздраженным.       А потом и оскорбленным, когда получил лёгкий удар в плечо. И ещё один, после чего был вынужден перехватить руки Фиби, чтобы избежать дальнейшего насилия.       — А ну пусти меня! Пусти, кому говорю!       — Если ты прекратишь меня избивать.       — Если я прекращу, кто выбьет дурь из твоей головы, Холмс? — она дёрнулась всем телом, и он был вынужден разжать ладони, из-за чего Фиби немного покачнулась, но устояла на ногах, заметив, что Майкрофт был готов ловить её в любой момент. — Что ты о себе возомнил, м?       — Я тебя не понимаю.       — Кто тебе сказал, что ты настолько особенный, что тебя нельзя любить?       — Фиби, — простонал он и закрыл глаза рукой, — что за вздор?       А она нахмурилась и, кажется, поняла его слова совсем не так, как он ожидал. Потому что вместо очередного возмущенного «это ты несешь какую-то околесицу» Холмс получил в ответ только грустный взгляд.       — Может, ты думаешь, что нам лучше оставаться просто друзьями?       — Мне не нужны «просто друзья».       — Конечно, — взорвалась Фиби, — все твои друзья за гранью этого «просто». Я уверена, что в будущем ты станешь очень успешным юристом, политиком или кем там тебе хочется быть. И друзья у тебя будут соответствующие. Но если ты думаешь, что они всегда будут с тобой, я должна тебя разочаровать, Майкрофт, это совсем не так. Тебя мало кто выдержит, потому что ты, — она задохнулась на миг и перевела дыхание, тихо закончив, — полный придурок.       — Придурок?!       — Ты только это услышал?       — Черт возьми, Фиби! Мне не нужны никакие друзья, кроме тебя. Ни простые, ни сложные, ни даже невидимые. Возьми свои слова назад, снова стань моим другом и пошли пить чай.       Он хрипло выдохнул и быстрым шагом отошёл подальше, достав из кармана мятую пачку сигарет и закурив. Привычка, которую Фиби не одобряла, но ничего не могла поделать. Не жаловаться же его родителям, право слово. Да и в тайне ей нравилось смотреть, как тоненькие нити дыма оплетали пальцы Холмса и растворялись в воздухе. Но курил он только когда сильно нервничал, а значит…       — Ты боишься, — Фиби произнесла это до того, как осознала. А потом испуганно прикрыла рот ладонью. — Ты боишься, Майк!       Плечи Майкрофта дрогнули и опустились.       — Ты же сама прекрасно знаешь, что мне небезразлична.       — Просто небезразлична?       — Что ты хочешь, чтобы я сказал?       — Что ты меня любишь.       — Любовь — странное понятие. Тем более в нашем возрасте.       — Но ты любишь?       Он опять вздохнул, видимо, готовясь произнести тираду о том, как его раздражала необходимость разжёвывать каждое слово, но Фиби поспешно подошла к нему и обхватила руками, чувствуя, как сильно колотилось его сердце.       Сердце Майкрофта Холмса трепетало в её руках, словно лист на ветру, а Фиби была так счастлива, что не собиралась давать ему и шанса испортить этот момент очередными вздорными заявлениями.       — Ладно, молчи, ничего не говори. Я всё поняла, Майк.       Его ладони приятно обожгли своим теплом её спину, а губы едва ощутимо коснулись лба.       — Майкрофт.       — Ты невыносим!