***
Лучи весеннего солнца надоедливо лезли в лицо, стараясь разбудить девушку. Гневно прорычав, Анабела попыталась зарыться в подушку от света. Это получилось, однако сон, как рукой сняло, и желание оставаться в кровати пропало полностью. Усталости и боли в теле тоже не осталось. Откинув подушку, Туркина быстрым движением встала с кровати и потянулась, поворачиваясь в сторону часов. Глаза распахнулись от удивления. Уже было 10 утра. Сменила постельное белье называется. Темноволосая побежала в сторону кухни, где оставила всю свою готовку несколько часов назад. В комнате за столом сидел Суворов в спортивных штанах, объедаясь блинами, которые стояли перед ним. — О, проснулась! — воскликнул парень, заметя вошедшую сестру друга. Девушка еле разобрала, что произнес Вова из-за того, что его рот был полностью забит пищей. — Проснулась, — вздохнула Анабела, подходя к столешнице, где до этого оставила все продукты. Однако там она не нашла ни единого намека на грязную посуду или тесто, которое девушка сделала до этого. — А где все?.. — резко развернувшись, удивлено спросила Туркина, в упор смотря на Адидаса. — Я доготовил за тобой, а потом помыл всю посуду и убрал, пока ты спала, — делая глоток чая, спокойно сказал Суворов, словно это ничего такого. Всего-то простоял около плиты и раковины не пойми сколько, пока женщина спала без задних ног на своей кровати. — Господи… Прости, что тебе пришлось так заморочиться из-за меня… — поднеся руку ко рту, прошептала Анабела. Стало стыдно, что Суворов, находясь в болезненном состоянии, как она считала, вместо нее готовил и убирался в ее же квартире, а она валялась в кровати. Где это было видано, чтобы в семье СССР такое происходило. С детства мама ей дала понять какую роль женщины значат для мужчин — для некоторых просто расходный материал, для некоторых просто женщина, воспитавшая детей и наводящая порядок и уют в доме. Не всегда случалось такое, что мужчина бесповоротно любил свою супругу и помогал ей. Наоборот. Частыми случаями были избиение женщин от рук своих мужей или отцов. Туркина даже видела, как ее любимый папа, который никогда не позволял себе повысить голос на свою единственную дочь, поднимал руку на ее маму. Становилось невыносимо больно от такой картины, но она ничего не могла с этим поделать. Также как и ее мама. Бездействие. Оно душило ее с самого детства, не позволяя нормально жить. Как бы она не старалась доказать всем вокруг, что женщины чего-то стоят в этом мире, что они могут изменить многое — все парни вокруг смеялись над ней и все. — Да мне не трудно, красотка. Всю ночь со мной проторчала. Должен же я тебя как-то отблагодарить, — весело подмигнув, сказал Владимир, полностью переводя взгляд на девушку, которая села рядом с ним за стол. Не заливаться краской… Не заливаться краской… Не заливаться краской… Словно заклинание про себя повторяла девушка, смотря на Суворова. Она еле сдерживалась до этого, чтобы не покрыться румянцем, когда она только зашла на кухню. Вова сидел без верхней одежды. Она видела в каком состоянии была его кофта и понимала, что надеть ее он вновь не может. Она пыталась себя мысленно подготовить к этому, но в тот момент когда она все же увидела его — голова осталась без мыслей. Валера упоминал, что его автор был на войне в Афгане два года. Это было заметно по его форме. Анабела точно не знала занимается парень спортом и по сей день или просто так хорошо сохранился, но накаченные мышцы и спортивное телосложение весьма впечатляли ее, хоть и признавать это было безумно стыдно. Туркина заметила и небольшие раны, которые видимо остались после драки. — Надо обрабатывать? — настороженно спросила девушка, взглядом показывая на порезы. Каждая рана невыносимо болела. Дотрагиваться до нее — сущий ад, но признать такое перед девушкой — которая итак не спала всю ночь из-за него — Вове не хотелось. — Да нет… Не надо… — заторможено ответил парень. И снова она смотрит ему прямо в глаза. И снова он тонет в этом синем блеске. И снова он не может с этим ничего поделать, да и не хочет. Вечность готов просидеть на этой кухне, если только она будет смотреть на него. Анабела рассматривала лицо Суворова, стараясь понять насколько положение улучшилось. Только в глаза вместо царапин и синяков бросалось совершено другое. Карие глаза, которые смотрели на нее со всей теплотой, заинтересованностью или любопытством. Плотно сжатые губы, отдающие розовым оттенком. Милые, как показалось, девушке усы. Растрепанные русые волосы, в которые хотелось зарыться рукой, как она это делала ночью. Все, кроме того, что требовалось девушке. Бесстыдно рассматривая тайком Суворова, темноволосая поймала себя на мысли, что он довольно красив. Правда такие думы были быстро откинуты в сторону, и Анабела решила вернуться к делу. — Уверен? — твердо уточнила Туркина, намереваясь услышать правдивый ответ от него. В то, что не надо дезинфицировать раны — ей мало верилось. Часто слышала такое от Валеры, а потом всю ночь прикладывала ватку к ранам, отчитывая его. Ответом послужил нерешительный кивок со стороны Адидаса. Увидев это, девушка протянула руку к одной из ран автора, надавливая и проводя пальцем по ней. Плотно сжав зубы, Адидас старался не закричать от нарастающей боли. Однако от девушки скрыть не получилось, что данное действие доставляло дискомфорт ему. — Сиди, герой недоделанный… — недовольно цокнув, Анабела быстро вышла из кухни и направилась быстрым шагом в свою комнату, чтобы взять аптечку. Через минуту Туркина уже тщательно обрабатывала каждый порез на руке парня. Тот правда пытался не шипеть от боли, только одного проницательного взгляда синих глаз на него хватило, чтобы он признался. Теперь Анабела мягко дула на раны, как только убирала ватку от них, и старалась не причинять лишний боли Суворову.***
Уже около трех часов Вова бездумно валялся на кровати девушки, пока та сидела за столом, проверяя тетради.***
Сегодня был понедельник. Анабела ненавидела его всей душой. Вставать после выходных рано утром — то еще испытание, даже для учителя. Девушка стояла перед зеркалом, внимательно рассматривая себя. Свои кучерявые непослушные волосы она решила оставить распущенными, поэтому просто расчесала их. Макияжа на лице много не было, Туркина не сильно любила краситься — она была весьма довольна своим лицом. Из одежды на ней были черные классические штаны, которые ей подарил Валера. Ей и думать не хотелось, что он сделал, для того чтобы порадовать единственную сестру. Ей было просто приятно от одной мысли о том, что на нее не все равно хоть кому-то. Еще Туркина надела темно-синюю блузку. Резко выдохнув, будто спортсмен перед важным стартом, Анабела направилась на выход из квартиры. Накинув легкое пальто на себя и захватив сумку и пакет со своими вещами и тетрадями классов, она вышла из дома.***
Шел уже четвертый урок по счету, а Туркина уже устала сидеть в школе. Хотелось сбежать куда-нибудь. К счастью, пока 10 класс на ее уроке писал контрольную, она могла позволить себе расслабить и подумать о своем. Только мысли «о своем» плавно перетекли в мысли под названием «Вова». Образ старшего Суворова вспоминался во всех мелочах. Русые волосы, милые усы, заразительная улыбка, крепкие руки, холодные пальцы, карие глаза. Но особо она помнила все те моменты, когда он говорил ей «красотка». Такое простое прозвище заставляло покрываться румянцем, заставляло душу трепетать и заставляло просыпаться непонятному чувству, которое подкатывало к горло и не давало спокойно даже дышать. Сейчас, сидя на преподавательском стуле и смотря в окно, девушка не понимала, как обычное с виду слово за день смогло стать ее зависимостью. Ей хотелось слышать «красотка» постоянно. Хотелось слышать от него. Из потока мыслей ее вырвал скрип двери, которая открылась без стука. В кабинет, как бушующая фурия, влетела учительница по математики — Анна Федоровна. Достаточно пожилая женщина, которая была уверена, что математика сможет свернуть все на своем пути, чтобы то не было. Она пыталась привить эту мысль всем находящимся в этой школе, а особенно Марату Суворову, который стоял сейчас рядом с ней и понимал математику также как учитель литературы физику. Всю эту процессию замыкал… человек, захвативший недавние мысли Анабелы — Вова. Девушка всего на секунду встретилась с карими глазами Суворова, а дыхание уже пропало. Владимир, замер, как только увидел синие глаза. Сбросив секундное наваждение, Вова быстро подмигнул Туркиной и быстро отвернулся в сторону брата и учителя математики. — Анабела Дмитриевна! — вскрикнул писклявый голос женщины, возвращая девушку в реальный мир. — Я бы хотела поговорить с вами об успеваемости Марата по математике! — Прямо сейчас? — холодно бросила девушка, вставая из-за стола и облокачиваясь об деревянную столешницу. — Да! Это крайне важно! Вы в ответе за своего ученика и обязаны повлиять на него… — Я не могу повлиять на другого человека, как бы сильно вы этого не хотели. Даже если этот человек — мой ученик! Тем более, если ученик не понимает материал, то вопросы должны возникнуть к преподавателю предмета, а не к классному руководителю, который учит детей другой науке или языку, — перебив женщину и выделяя «вы» и свои последние слова, воскликнула Анабела, сложив руки на груди и в упор смотря на разъяренную бестию. Не любила она таких гордых и самовлюбленных людей, которые ставили свои интересы выше других. Особенно, если сами они ничего не делали. Девушка один раз была на уроке математики, который вела Анна Федоровна. Крики, контрольная, истерики, никакого материала — все из чего состоял урок. — Вы посмотрите! Какая бестактность! Вы… — всплеснув руками, вскрикнула учительница математики, повернувшись к старшему Суворову. Видимо пыталась найти поддержку в сторону своих слов хоть у кого-то. Не получилось. Вова в этот момент был обворожен стоящей перед ним учительницей Английского. Кажется, в этот момент она выглядела лучше, чем когда-либо. Или ему так просто казалось. — Извините, Анна Федоровна, но не могли бы вы пропустить свою тираду о том, какое сейчас поколение и покинуть кабинет? Класс сейчас пишет контрольную и, к сожалению, из-за вашего крика не может сосредоточиться, — боковым зрением девушка видела, как ученики закатывали глаза и отвлекались от своих работ. В школе никто особо не любил Анну Федоровну. Даже директор уже думал несколько раз, как можно уволить без скандалов учителя математики. Под громкие возмущения учителя Суворовы все же смогли увести Анну Федоровну из кабинета, позволяя ученикам написать контрольную без посторонних истерик. Громко выдохнув, Анабела упала на свой стул и повернулась к окну. Теперь она точно не сможет до конца спокойно отработать, после того как снова увидела его.***
Туркина наконец-то смогла спокойно выдохнуть. Она закончила последний урок у своего класса. Без разговора с Маратом не обошлось — все-таки каждый раз Анабела не может ругаться с Анной Федоровной. У нее нервов не хватит до конца года с такими спорами. Из класса уже выходили постепенно ученики, как к учительнице Английского подошел младший Суворов. — Что такое, Марат? Опять что-то случилось? — вымучено спросила девушка, убирая какие-то бумаги себе в стол. — Нет… А, то есть да! Вам Вова просил передать, — из кармана штанов, парень вытащил помятую бумажку и протянул учительнице. — Хорошо, спасибо… — удивлено произнесла Туркина, аккуратно забирая бумажку из рук Суворова. — Все? — вскинув брови, спросила Анабела, смотря на парня, который видимо не собирался уходить. — Будете читать? — При тебе? — Да. — Марат! — Все ухожу, до свидания! — заметя злой взгляд учителя, Суворов поспешил скрыться. Что было написано в записке узнать хотелось, но жизнь дороже. Записка еще около часа лежала одиноко на столе. Туркина яро боролась со своим детским любопытством, что-то подсказывало, что связываться с группировщиком — дело гиблое. Однако через пару минут девушка сдалась и подумала, что ничего плохого не случится, если она прочитает ее. Вдруг там просто слова благодарности за то, что она помогла ему. На Вову это могло быть похожим, он показался ей довольной воспитанным, культурным и благородным… Взяв в руки небольшой листок бумаги, Анабела тонкими пальцами быстро развернула записку и пробежалась взглядом по строкам, выведеным аккуратным почерком. «Красотка, клянусь, что если не смогу поговорить с тобой и встретиться сегодня, то просто сойду с ума и тебе придется снова меня лечить. Ведь вылечить мои глубокие душевные раны, полученные от разлуки с тобой, смогут только твои прекрасные и волшебные руки и твоя обворожительная улыбка. Я зайду за тобой в школу в 20:00. Дождись меня. Вова.» Синие глаза то и дело снова и снова бегали, перечитывая каждое слово на листке. На лице появилась глупая улыбка, которая никак не хотела пропадать, а лишь становилась шире. Сердце забилось чаще. То ли от ожидания встречи, то ли от смущения, которое накатилось с новой волной на девушку после этого.***
Анабела уже закончила всю свою работу и убиралась но своем столе, стремясь поддержать порядок хоть на школьном столе. Спустя десять минут девушка удовлетворено осмотрела свою работу и, метнув взгляд на часы, разочарованно вздохнула. 19:23. Не получится встретиться с ним… Девушка несколько часов ждала этой встречи. Ей хотелось снова увидеть Вову, снова с ним поговорить, снова посмотреть в его карие глаза… Но поделать она видимо ничего не могла. Желание добраться домой пересилило ее и она, надев пальто и взяв свою сумку, поплелась на выход из школы. Попрощавшись со старым охранником, Туркина вышла на крыльцо здания и начала медленно спускаться по каменным ступенькам. На улице уже стало достаточно темно. Сумерки еще не успели опуститься на город, но солнца уже не было видно. Идти в такое время суток одной довольно опасно и страшно. Девушка, вжав голову в плечи и нащупав в кармане пальто ключи, ускорила шаг, стремясь попасть домой, как можно быстрее. Вспоминая ситуацию с Вовой, которая произошла недавно, Анабеле становилось все хуже и хуже. А если она наткнется на такого человека? С ней никто не будет церемонится — она же девушка. Затащат в машину, удовлетворят свои потребности и дело с концом. А потом к ней даже Валера не будет подходить на пушечный выстрел. Рядом послышался звук открывающейся машины. Девушка не отдала должного внимания данному действию со стороны незнакомца, лишь ускоряя шаг. Однако совсем скоро кто-то грубо схватил ее за плечи, обнимая. От неожиданности Туркина встала, как вкопанная. Анабела не могла быстро соображать в данной ситуации. Она не была готова. Поэтому единственное, что она вспомнила из уроков самообороны от Валеры — простой удар в живот. Пнув со всей силы незнакомца в живот, Туркина быстро отлетела от него на пару шагов. Повернувшись лицом к человеку, она отметила, что это был мужчина достаточно крепкого телосложения. Он держался рукой за живот, кряхтя и бормоча что-то непонятное себе под нос. — Че ты размахалась? Я ж познакомиться только хотел! — сквозь зубы процедил парень, стараясь выдавить улыбку. Получалось отвратительно. По лицу было понятно, что он хочет сказать: «Че ты размахалась? Я ж тебя только изнасиловать хотел, а потом бросить или убить на какой-нибудь улице!». — Сомневаюсь, кто вы? — дрожащим голосом спросила девушка, пытаясь совладать с эмоциями. — Судьба твоя, красотка, — с ухмылкой сказал он, выпрямившись. Красотка. Из его уст звучало, как что-то пошлое. Хотелось уши выдернуть, чтобы не слышать снова это слово из его уст, а ему рот с мылом вымыть, да так чтобы больше говорить не мог. — Я с универсамовскими! — резко воскликнула девушка, припоминая, чему учил брат. Нападают — говори, что с Универсамом. — Да ты что! — не веря, присвистнул незнакомец, похотливо разглядывая тело Туркиной. От такого взгляда девушка невольно стушевалась. — И с кем же ходит такая красотка? — Анабела невольно отступила на шаг назад и уперлась во что-то. Захотелось закричать от беспомощности. А что если это его дружки?.. — Со мной она ходит, — раздался стальной, знакомый голос над ухом. Девушка заметно выдохнула от облегчения. Захотелось вцепиться в его куртку и не отпускать. Без него было страшно. — А ты бы валил подальше, Серый! А то и без ног так можно остаться, — Суворов приблизился к парню, который начал заметно отступать. — Да че ты, Адидас… Я ж просто это… — запинаясь начал Серый. — Знаю, что ты просто. Бегом отсюда, пока ноги с руками не выдернул, — Туркина слегка поежилась от настолько холодного голоса, которым говорил Вова. В голове всплыло, как отец также кричал на маму, когда она что-то делала не так. Девушку начало быть мелкой дрожью то ли от подступившего ветра, то ли от непонятно откуда взявшегося страха. Задумавшись, Анабела не заметила, как убежал тот парень и быстро уехал на своей машине. Из мыслей ее выдернул тот же родной голос. Только теперь он говорил с такой нежностью, что хотелось утонуть в ней. — Хей, красотка… Ну ты чего? Не трясись, я тебя никому обидеть не дам… — заметя, как трясется девушку, Суворов крепко прижал ее к своей груди, одной рукой обнимая. Другая зарылась в мягкие волосы, поглаживая и успокаивая за считанные секунды. Девушка уже кажется забыла, что было пару секунд назад. Все ее мысли теперь занимал он. То как он аккуратно сейчас гладил ее по кучерявым волосам, то как он нежно ее обнимал, то как он успокаивающе шептал что-то тихо ей на ухо. А она даже не слышала. — Прости, что ушла, не дождавшись… — пробурчала куда-то в свитер парня девушка. Две одинокие слезы прокатились по щекам, когда она поняла какую ошибку она сделала, решив, что в состоянии дойти до дома одна. — Ну ты чего? — усмехнулся Вова, когда почувствовал, как слегка намок его свитер. — Не делай так больше только, хорошо, красотка?.. — прошептал Суворов, заглянув в покрасневшее лицо девушки. Красотка. Почему, когда он говорит это — румянец покрывает щеки? Почему именно он заставляет ее краснеть? Девушка не знала. Она вновь замерла, увидев эти карие глаза. Они смотрели на нее с такой нежностью, с такой***
Спустя час Вова с Анабелой уже подходили к ее подъезду. Всю дорогу Суворов не переставал шутить, веселя девушку. Может шутки и не были особо смешными или веселыми, но почему-то Туркиной казалось, что смешнее этого она ничего и никогда не слышала. Становилось уже плохо от того, как часто она улыбалась, но перестать она не могла. Улыбка рядом с ним не сходила с ее лица. Остановившись около подъезда, Вова дождался пока Анабела откроет его. — Пока, красотка? — улыбнулся парень, окидывая взглядом счастливую девушку, которая сияла сейчас, как дорогой алмаз. Девушка неуверенно улыбнулась ему в ответ и, поразмышляв всего секунду, встала аккуратно на носочки, чтобы дотянуться до парня. Анабела быстро поцеловала парня щеку, обняв его за плечи, благодаря его так за один счастливый час ее вчера. Благодаря его без слов. — Пока… — быстро шепнула Туркина и, отстранившись от парня, влетела в свой подъезд, оставляя его на улице одного. Сколько Суворов простоял еще около подъезда, смотря в одну точку — он не знал. На улицу уже давно опустилась ночь, а он только отошел от подъезда младшей сестры Турбо. Глупая улыбка уже сводила лицо, но не пропадала. Счастье переполняло его. Хотелось бегать, танцевать, прыгать. Только бы не стоять на месте. С такой же глупой улыбкой и веселым до кончиков пальцев, Адидас зашел в подвал к пацанам. Пройдя мимо всех — даже Турбо и Зимы — автор быстро скрылся в дальней комнате, напевая что-то себе под нос. — Он же сеструху мою провожал?.. — спросил удивлено Валера, смотря в след уходящему другу и припоминая, что тот хотел «отблагодарить» Анабелу за помощь. — Да… — протянул Вахит, сидя рядом с другом и думая о том же о чем и он. Переглянувшись, двое пацанов, не сговариваясь, кинулись к единственному телефону в их подвале, обгоняя друг друга и крича, чтоб другой торопился. Турбо быстро набрал знакомый ему номер сестры. Когда на конце послышался родной женский голос, парни наперебой начали расспрашивать, что девушка такого сделала с их автором. Да только добиться от нее ничего не получилось. Туркина или пропадала через раз или даже не слушала, что говорит брат и школьный друг. Повесив трубку телефона, Валера и Вахит серьезно задумались. И что происходит с этими двумя?