Дружище!

Трава щекотала босую ногу, проходясь по ней своими кончиками и заставляя съёживаться, менять позу. Кровь медленно стекала с раны, оставляя под собой каплю за каплей, впитывающиеся в землю. Было тяжело сосредоточиться на одном после тяжелого ранения в ногу, тяжело было поднять взгляд на друга, сидящего напротив с глупой ухмылкой и оскалом зубов. "Я случайно, дружище!" - сказал он, но это была чересчур странная случайность. - Ваш ход! - Рейх издал усмешку, наблюдая за слегка подрагивающей рукой товарища, слегка сжимая спинку старого потрепанного жизнью стула. Союз отвернул на пару секунд голову, тяжело кашляя, практически задыхаясь, а после, как ни в чем не бывало, сделав ход пешкой. Третий, зевнув, подвинул свою пешку вперед. - У меня нога болит, - холодно озвучив это, мужчина поджал ногу, коснувшись окровавленной раны пыльной рукой и повернув голову чуть в бок. Такая пасмурность. Серые тучи спрятали за собой солнце, не было ни единого его светлого лучика. Где-то вдалеке гремел гром, а ветер шаловливо ласкал пряди волос, сдувал с головы Союза фуражку, которую тот успевал ловить, прижимая к своей голове плотнее и некоторое время придерживая. - Заживет, дружище! - улыбнувшись чуть шире, более нездорово, Рейх кивнул головой вперед, а-ля плевать, что там у тебя болит, делай свой ход. Союз со вздохом шагнул ещё одной пешкой, но так неохотно, с таким тяжелым вздохом. Минут пятнадцать назад, а то и двадцать, Союз и не мог предположить, что, прогуливаясь по любимой степи, случится подобное. Тучи в то время ещё не успели заслонить собой солнце, а ветер не сдувал собой фуражку с головы мужчины, лишь слегка развивал светлые кудрявые волосы. Такая далекая степь, такая свобода чувствовалась здесь! Так бы и лег он на траву рядышком с муравейником, любуясь, как работают трудяги-муравьи. Так бы и уснул в покое и тишине. Он неторопливо делал шаг за шагом, раздвигая губы в легкой умиротворенной улыбке. Но стоит сделать один неверный шаг вперед, и тут же ногу пронизывает пуля, впиваясь глубоко, в самую кость. Союз кусает губы. Немой крик. Равновесие тут же теряется, больно стоять на ногах, появляется непонятная слабость, а боль вынуждает в глазах скопиться хрусталики слез, которые тот старательно сдерживал, тяжело дыша и хрипя. - Дружище! - низенький тонкий мужчина подбежал к нему, усевшись на корточки и положив пистолет неподалеку от его головы, которая нервно терлась о землю, а руки крепко сжимали траву, выдергивая её вместе с землей и крепко сжимая в руках. Союз прекрасно видел этот уже незаряженный пистолет и не столько яростно взглянул в глаза друга, сколько с непониманием и досадой. В его вечно хмурых от такой натуры очах читался немой вопрос: "Зачем?". Но нисколько не страх. Доверие, что не убьет? Скорее, не боязнь смерти! - да разве я специально? Ну, не смотри ты на меня так! Не было странностью увидеть на его лице улыбку. "Почему ты улыбаешься? Я говорю, что дочери плохо!" - спросил однажды СССР, когда бежал в Германию за препаратами для умирающей от тяжелой болезни дочери. "Не сердись, дружище! Это у меня нервное!" - вот и весь ответ. Улыбка могла означать и радость, и злость, и грусть, и все возможные эмоции, которые только даны человеку, чтобы испытывать их в тех или иных ситуациях. - Помоги встать, - Союз не стал задаваться вопросом "Почему?", не стал допрашивать его, не стал интересоваться, что как это могло выйти случайно. Лишь увидел он невдалеке место, где немец пристроился с тремя офицерами, не сводящих с них глаз, немного замявшихся, непонимающих, что делать: подбежать и помочь или остаться стоять и ждать приказа? - Конечно, дружище! Хотя выдержать бы ещё такую шпалу, ха-ха! - Тройка улыбнулся ещё шире, помогая другу сначала усесться, хотя даже это было весьма проблематично: Союз постоянно кряхтел, а после и вовсе, дернувшись, слегка свалился вниз, задыхаясь в приступе тяжелого кашля, - при каждой нашей новой встрече ты кашляешь всё сильнее и сильнее, - усмехнувшись, Третий провел пальцем по коротеньким усам, а после началась вторая попытка поднять Союза на ноги, которому в основном приходилось подниматься, сдерживая больные крики где-то внутри, самому, а немец просто как моральная поддержка, держался рукой, вроде упирался ею, вроде где-то помогал, а вроде всё худо. Встав, Совет лишь облокотился на плечо Рейха, стараясь как-то прыгать вперед на одной ноге. - Что ты тут забыл? - Совет взглянул на товарища, который даже не смотрел в его сторону, смотрел куда-то вперед, на просторную степь, думая о чём-то своем, - о чём думаешь? Скажи, что ты тут забыл? - щелкнув его по уху, Союз улыбнулся краешком губ, увидев, как Рейх встрепенулся и с каким удовольствием посмотрел на друга. - Отдыхаю, дружище! Просторное поле, наше любимое! Столько воспоминаний, грех не остановиться здесь, - но точно ли это была настоящая причина? Точно ли это было сотворено не специально? Столько сомнений кралось в голове мужчины, потянувшегося за пачкой сигар в кармане пальто, достав одну и зажав между зубами. - Есть, чем поджечь? - не найдя в кармане спички, Союз со вздохом посмотрел в сторону карманов длинного пальтишки Тройки. "Наверное, вывалились, пока там ёрзал" - подумал Союз, ещё пару раз похлопав ладонью по карманам, но всё, что в них ощущалось, так это ключи и что-то деревянное, также тихий звон монет. - Есть, дружище! Да только не с собой. Жди, пока не дойдем, - ну что ж, деваться некуда, терпеть так терпеть. Долгими и медленными шагами, постоянным кряхтениями Союза и порой остановками, во время которых тот медленно приподнимал ногу и щупал штанину рукой, чувствуя её влажность от крови, но те дошли до разбитого маленького подобия лагеря немцев, где Рейх стукнул одного из офицеров по груди, указав пальцем на своего товарища с зажатой и уже обмокшей в слюне сигарой во рту. - Дай моему дорогому другу спички, - Рейх усадил мужчину на старый деревянный стул, тихо скрипнувшего под его тяжелым весом. На стуле Союз даже кое-как уместился, частично вылезая за его пределы, упершись локтями в такой же старый поношенный столик, слегка наклоняя его к себе от примененной силы. Офицер недовольно прыснул, сплюнул в бок, и, какое-то время покопавшись в карманах, дал гостю коробок спичек, да так неохотно и с такой предосторожностью, будто сейчас положит рядом с ним на стол этот несчастный коробок, а тот как схватит его за руку и ломанет. Да, было дело однажды, вот и страх офицерский от таких слушков! Слишком уж громадный мужчина, а по слухам "неуравновешенный и злой, прям псих!". - Благодарю, - Союз вздохнул, сняв с головы фуражку и положив её на край стола, сглотнув слюну. Дрожащими руками было тяжело поджечь сигару, малюсенькая спичка и коробок тряслись в его руках и вываливались, что лишь раздражало офицеров, стоящих рядом и наблюдающих за столь нелепой картиной, аж страх весь ушел под землю разом. - Что смотрите, глупые? Вот ты, помоги ему! - Рейх ткнул пальцем в грудь уже другого офицера, который слегка поёжился. Третий отошел, выискивая что-то, пока немец неохотно взял коробок и спичку, помогая поджечь сигару. - Ну раз помогаете, то и сапог помогите снять, рану посмотреть хочу, - СССР улыбнулся краешком губ, приподняв больную ногу, с которой с ужасным нежеланием и будто отвращением офицер снял этот несчастный сапог. Мог бы гулять сейчас с женой и детьми по парку, а в итоге взяли офицером и он даже вместо службы сидит и снимает сапоги с какого-то мужика и поджигает ему вонючую сигару, вот так жизнь завела не туда! После затяжки Союз повернулся слегка в бок, скрипя стулом, задрав штанину и без особого удивления всмотревшись в рану, сочащуюся кровью. Мерзкий вид вынудил офицеров, поджав губы, отвернуться, о чём-то шепчась, пока Союз усмехнулся себе под нос, выдохнув клубок дыма и затушив сигару, прижав её кончик к колену. - Не хило ты так стрельнул.. Спасибо, что не в башку! - выкинув сигару и отпустив штанину, Союз уселся поудобнее, слегка облокотившись спиной на спинку стула, не убирая несколько насмешливой улыбки с лица, которую прикрывали максимум густые усы. - А я и не собирался в тебя стрелять, дружище! Я так, от злости на этих идиотов стрельнул туда, а там ты шёл, вот так неудача, ай-ай, - Рейх достал из какого-то старого дырявого мешка шахматную доску, сдув с неё тонкий слой пыли и немного резко бросив её на стол, на что Союз только повел бровью. Он не решился также озвучить своей мысли насчёт его весьма странной траектории стрельбы. - С ними вот поиграть хотел посидеть, да ты поумнее их и играть как знаешь, я-то тебя знаю! А эти и могут только глазами щелкать, да спиваться в подворотнях, балбесы одним словом! - цыкнув, Рейх уселся напротив Союза, сдвинув его фуражку к нему. Советы надел фуражку на голову, смотря на то, как Рейх раскладывает шахматные фигуры, и на то, с каким раздражением в сторону лидера смотрят офицеры, так и намериваясь задать вопрос: "А какого чёрта?!", да только смелости, увы, не хватит. - Тебе виднее, да только давно я их в руки не брал, может разучился уже давно играть, - поправив криво стоящий столик, Союз повертел пару секунд в руке своего белоснежного короля, с которого немного посыпалась краска. - А вот и проверим! - Шах и Мат, Рейх, - Союз вздохнул, смотря без какого-либо интереса и удовольствия на его короля в засаде, потянувшись за ботинком, осторожно надевая его на больную ногу. - Ох, дружище, я так рад за тебя и твою победу! - Рейх улыбнулся ярче и тихо засмеялся, но его улыбка пусть и сияла ярче всех, но веяло ли от неё какой-то искренностью? - но в следующий раз обязательно выиграю я. Ты главное почаще в гости приезжай, Германия по тебе соскучился, всё спрашивает, когда дядя Союз навестит нас, а ты всё сидишь у себя, да маешься ерундой! А у меня и чай дома есть вкусный, и твои любимые конфеты с ириской. Ну, что скажешь? Союз какое-то время молчал, осторожно поднявшись и уперевшись рукой о стул. Ветер подул сильный, пришлось придержать фуражку, но что самое ужасное, так это очередной приступ кашля. Наверное, минуту он стоял, сгибаясь от тяжелого кашля, а ветер, дующий в лицо, лишь усугублял положение. Казалось даже, что дождь наконец дал намек о том, что скоро пойдет и он. Лишь капля упала на грубую костлявую ладонь Союза и тот, сделав глубокий вздох после того, как откашлялся, задернул голову, всматриваясь в тьму над ним. - Я подумаю. Передай Германии, что я обязательно вас навещу, но пока мне нужно домой, у меня дела. Благодарю за приятную компанию, товарищи, - Союз, слегка пошатнувшись, начал неспеша уходить, хотя, скорее прыгать на одной ноге, сглатывая слюни. Рейх, помешкавшись, подбежал к нему, схватив за локоть. - Дайте же ему хоть трость какую-нибудь, а то как он домой попрыгает? А не дай Боже упадет! - Рейх кивнул одному из офицеров, который мигом ринулся копаться в мешках. - Упаду так упаду, Бог тут не в помощь, - Союз с благодарностью принял трость, которую вручил ему один из офицеров, в лице которого недовольство читалось отчетливее всего, продолжая неторопливо идти вперед. Да и то, чтобы упираться в эту трость, которая немного погружалась в землю, приходилось низко наклоняться, но лучше так, чем никак. - Как дойдешь хоть весточку пришли, ждать буду! И помни, в гости я тебя буду ждать, дружище! - в ответ лишь молчание, Союз даже не обернулся, даже не повел бровью. Погрузился в мысли, наблюдая за тросточкой, которая сминала траву, проделывала в земле дыры. Такая странность ощущалась внутри, такая спутанность была в голове. Так непонятно и столь абсурдно! А Рейх продолжил смотреть ему вслед с той же улыбкой. Кончики его губ слегка подрагивали, как и концы его пальцев, на которых красовались заостренные выращенные ногти, которые тот не стриг с самого детства. Проигрыш в шахматах где-то внутри сдавил его самооценку, но можно проиграть сто раз, единожды выиграв.