Примите мои извинения

— Сколько можно ждать? — Недовольно шепчу себе под нос и протягиваю руку к кнопке звонка около двери, снова нажимая на нее уже во второй раз. — Не слышат что ли? — Пожимаю плечами и уже прогоняю в голове сценарий того, как я сейчас поеду обратно домой, так как это была какая-то глупая шутка или развод, а не настоящий клиент. — Зашибись. — В голове проносятся матерные выражения, но я пытаюсь заставить себя еще верить в лучшее. У меня сразу были сомнения по поводу этого заказа, но деньги за него были нужны, поэтому, мне ничего не оставалось, как поехать, грея себя надеждой по пути. И кому это настолько делать нечего, что решили так подшутить, испортив мне весь день? Вздыхаю, и позвонив уже в третий раз, отворачиваюсь от двери, смотря на лифт. Только зря съездила. Потратила и время, и деньги на такси, да и нервов тоже сполна потратила, пока рисовала ровные стрелки и выбирала подходящий наряд. Вообще, я уже попадала в такую ситуацию. И если в первый раз мне просто не открыли и я поехала домой расстроенная, то во второй открыл какой-то мужчина, при этом явно злой, а услышав то, зачем я приехала и к кому, просто взбесился, чуть не накинувшись на меня с криком — шлюха! И со множеством других оскорбительных слов. После такого я даже задумалась над тем, что больше не буду брать заказы, но уже через две недели ехала на следующий вызов, понимая, что деньги нужны позарез. Только делаю шаг в сторону лифта, с намерением уйти, как тут же слышу, что в двери щелкает замок и она распахивается, от чего сердце у меня подпрыгивает, так неожиданно это было. Аккуратно заглядываю в квартиру и тут же натыкаюсь на высокую фигуру женщины, почти врезаясь в нее. Она стоит, не выходя в подъезд так, что свет на нее совсем не падает, а в самой квартире нет даже намека на электричество, поэтому я вижу только очертания, даже не имея возможности понять в каком настроении человек. — Извините, если побеспокоила зря. — Начинаю свою стандартную речь, боясь, что я просто разбудила жительницу этой квартиры. — Вы не заказывали девушку? — Говорить это все еще стыдно, хотя делаю я это не впервые. Если сейчас окажется так, что это действительно просто жительница, а не заказчик, то меня поднимут на смех, может оскорбят, но в любом случае прогонят и я останусь ни с чем, а это буквально худший расклад, который может быть. — Почему же не заказывала? — Замираю и поднимаю взгляд на лицо того, с кем говорю, снова пытаясь рассмотреть его. Из-за темноты в квартире я не могу разглядеть ничего, но этот голос. Он знаком, только я не могу вспомнить кому он принадлежит и где я его слышала. — Ты, Самойлова, как на пары мои обычно опаздываешь, так и на работу, видимо. — Сглатываю и даже отшатываюсь от двери, напуганная тем, что мне сказали. Теперь я узнала ее — Авееву Ингу Николаевну. Мою преподавательницу в университете, которую терпеть не могу, да и она меня, вроде, тоже. По крайней мере, не я начала эту войну, она как увидела меня, так видимо выбрала своей мишенью, иначе я не знаю как объяснить ее постоянные издевательства надо мной, в которые входили и выделение моей тупости перед всей группой, и позор у доски, и просто словесные унижения. Она всегда старалась меня завалить, делая это явно специально. Ее практика для меня была сущим адом, так как идя на нее, у меня действительно дрожали руки и колени, которые явно предчувствовали, что произойдет что-то нехорошее. Семинары с ней были отдельной игрой в русскую рулетку, только вот со всеми патронами в барабане. Самое странное ее действие в мою сторону произошло тогда, когда один парень из моей группы начал за мной ухаживать. После того, как она увидела нас вместе перед ее парой, обнимающимися и целующимися на подоконнике, у нее буквально случился перекос лица. Не знаю с чем связано такое отвращение, но на следующей сессии, один экзамен из которого принимала именно Авеева, она его завалила и не давала пересдавать, объясняя тем, что он ничего не знает и просит поставить просто так. Пока парень бегал за ней, наши отношения буквально сошли на нет, он не выговаривался мне, не писал перед сном, почти полностью игнорировал в университете и после пар. В конце концов, его отчислили за незакрытую сессию и проваленные три пересдачи. Хоть я и пыталась ему писать после этого, говорила и назначала встречи, но походу, его накрыла такая депрессия, что он был не в силах даже телефон в руки взять. Уехав в свой родной город, он перестал поддерживать со мной любую связь, но что более интересно, Авеева прямо светилась от счастья, когда на ее паре я, впервые за долгий период отношений с моим парнем, села не с ним, а одна. Я ненавижу ее за все проблемы, что она мне доставляет, за все издевки и унижения, а так же, явно слом моей личной жизни. Не знаю, почему ей так не хочется видеть меня счастливой, но явно это какая-то личная неприязнь. Может я похожа на ее какого-то бывшего родственника, который плохо к ней относился, может она услышала обо мне какие-то неправдивые слухи и составив ошибочное мнение, относилась ко мне соответствующе, но в любом случае, она стерва, и я буквально ненавижу ее. Никакие жалобы на нее не помогали, хотя я и ходила в деканат, пытаясь хоть как-то разрешить эту ситуацию, но как только она узнала об этом, все стало еще хуже, поэтому, в дальнейшем я даже не предпринимала никаких попыток этого сделать, пусть все идет своим чередом, может к кому-то другому прицепится или так и дойдя до выпуска, я просто закончу универ и больше с ней никогда не встречусь. Так я думала, но сейчас, стоя перед ней, у меня буквально пропал дар речи и вся жизнь перед глазами пронеслась. Соврать или оправдаться тут не выйдет, поэтому нужно просто извиниться и постараться быстрее уйти, не светя лицом и не вступая с ней в диалог. — Извините, вышло серьезное недоразумение. — А вообще, преподаватель вуза, еще и женщина заказывает проститутку. Это она сплошное недоразумение. — Я думаю, что нам нужно просто разойтись и сделать вид, как будто ничего не было. — Я надеюсь, что она не будет трепаться всем преподавателям в университете какая у меня на данный момент подработка, а то мне такой славы не нужно. Хотя, по-моему, я себя и так загнала в могилу. Авеева явно не упустит момента, чтобы еще больше испортить мне отношения со всеми преподавателями, невзначай пустив слух про то, что я проститутка. Не знаю, как она сможет это сделать, но такая змея, как она, точно что-то придумает. — Еще раз прошу прощения за все неудобства и то положение в которое поставила и себя, и вас. — Нервно вздыхаю и опускаю глаза, боясь смотреть на ее лицо, которое толком и не видно из-за темноты. Эта женщина чем-то пугает, какой-то аурой негатива ко мне, которой от нее веет. — Примите мои извинения. — Не извиняйся, а выполняй то, зачем приехала. Я вызвала девушку, чтобы провести с ней ночь, и я не собираюсь изменять свои планы. — Она говорит все строго, именно так, как обычно в университете, она может хоть когда-нибудь выйти из образа злобной стервы и войти в положение, или это не для нее? — Заходи. — Этот тон такой строгий, что я даже сжимаюсь, хоть и стараюсь не терять самообладание. Она видимо не понимает в какой ситуации оказалась. Ей разве комфортно будет то, что ночь с ней проведет, самая ненавистная ей, ученица. Хотя может, что в этом и смысл. Хочет унизить меня и использовать по полной, вот и потерпит меня в своей квартире ради такого. — Но вы мой преподаватель. — Чувствую, как меня хватают за запястье и затаскивают в квартиру прежде, чем я успеваю договорить. — Подождите. Я вообще не остаюсь на ночь. У меня оплата почасовая. — Слышу щелчок, и коридор тут же наполняется светом. Вижу Ингу Николаевну, осматривающую меня каким-то оценивающим и строгим взглядом. Она одета в черную спальную пижаму, состоящую из обтягивающей футболки и штанов, но сонной не выглядит, да и капли смущения я почему-то тоже не вижу. Хоть бы постеснялась, что столкнулась со мной в таком положении, так нет, все равно показывает себя холодной и строгой, не теряя лица даже в такой ситуации. А я не хуже, не хочу перед ней унижаться, и так на парах хватает, поэтому дергаюсь, вырывая свою руку и складываю их в замок на груди. — Не волнуйся, утром посчитаем часы и я заплачу тебе столько, сколько нужно. Заодно подтянешь свое умение пользоваться математикой в жизни. Надеюсь, что базовая у тебя все же лучше, чем высшая. — Какая же она стерва. С ней просто нереально вести нормальный диалог, в любом случае найдет где поддеть, даже если это кажется невозможным. — И все же, какая встреча, Самойлова, на фото лица у тебя нет, только тело, и я даже не предполагала, что ты работаешь проституткой. Хотя, с твоими умениями и знаниями только в этой индустрии что-то и светит. — Желание ее ударить, но я только сжимаю руки в кулаки и зло выдыхаю, смотря Авеевой прямо в глаза, стараясь не отводить взгляд. — Так вышло. Я не собираюсь продолжать. — Бурчу себе под нос и медленно двигаюсь к двери, стараясь как бы слиться со стенкой. — Мне просто очень нужны были деньги. — Сглатываю, видя ее взгляд и тут же меня хватают за капюшон куртки и рывком оттаскивают от двери. — Куда собралась? — Слышу ее резкий железный тон и вся сжимаюсь, не ожидая такого. — Самойлова. — Она протягивает мою фамилию и ухмыляется, осматривая меня и мое лицо. — Раздевайся. И побыстрее, все же стриптиз исполняют когда снимают одежду до нижнего белья, а не верхнюю. — Она усмехается, а я чувствую, как щеки вспыхивают. Я даже не могла предположить, что наша преподавательница такая извращенка, еще и явно без комплексов и какого-то чувства стыда. — Подождите, Инга Николаевна, я все же ваша студентка. И остаюсь ей. Мне просто нормы не позволяют. — Сглатываю от ее взгляда и поправляю на себе куртку, показывая, что раздеваться не собираюсь. — Моральные. Нормы приличия и этикета. — А почему твои моральные нормы позволили тебе стать шлюхой? — Как же это резко и противно прозвучало. — Не ломайся. Я тебе заплачу, не переживай, но если продолжишь строить из себя непонятно что, то даже не надейся на честную почасовую оплату. Вижу, что женщина протягивает руку и закрывает дверь, проворачивая ключ в замке, и тут же кидает его в приоткрытый комод. Смотрю на нее, потом снова на дверь и вздыхаю. Ладно, в целом, оплата за ночь явно будет достаточной, чтобы отдать кое-какие долги и как-то еще прожить до следующего клиента или стипендии, поэтому, немного помедлив, расстёгиваю куртку. Меня еще никогда не вызывали взрослые женщины, да и в целом, было за все время только два клиента. Одна молодая девушка, а второй мужчина лет сорока. Девушка оказалась достаточно странной клиенткой, но приятной, как человек. Сначала попросила ей отлизать, а потом сделать массаж лица и спины. В то время, как я это делала, она заказала пиццу и попросила остаться еще, если я хочу, так мы и провели время вместе, просто смотря кино. Оплату я попросила только за час, так как остаться дальше было чисто моим желанием. Честно говоря, я даже и дальше продолжить общение была бы не против, вот только сложно это сделать, когда тебя вызвали, как проститутку. Мужчина же был достаточно неповоротливый и знал только одну позу — позу бревна. Как только я приехала, он меня встретил, проводил в спальню и без прелюдий, ласк, поцелуев, просто лег на спину и сказал, что любит, когда девушки сверху. У меня ушло примерно минут пятнадцать, чтобы поднять его член, хотя я не считаю, что я работала плохо. Кончил он буквально минут за семь, если не меньше. Как-то покраснел, извинился и попросил уйти, заплатив, как за час. — И одета, как шлюха. — Комментирует Авеева, когда я снимаю с себя полностью куртку и ботинки. — Могла вообще без платья быть, оно же ничего и так не прикрывает. — Невольно смотрю на свои колготки в сеточку и обтягивающее короткое черное платье с глубоким вырезом. — Все, как полагается. — Она усмехается и тут же хватает меня за запястье, из-за чего я выпускаю куртку и она падает на пол. — Пойдем. — По дороге она выключает свет в коридоре и заводит меня в какую-то комнату, по всей видимости, ее спальню. — Вы читали, что входит в мои услуги? — Спрашиваю, а сама замечаю, что у меня дрожит голос. Почему я так испугалась? Что такого? Ну, да, явно придется ей отлизать и трахать ее пальцами, а может и чем-то большим, но ничего страшного, с тем мужиком было похуже. — В твои услуги сегодня входит то, что я тебе прикажу сделать. — Она ухмыляется и наконец-то включает прикроватный свет, из-за чего я хотя бы понимаю где нахожусь. Достаточно просторная комната, не загромождённая мебелью. Большая двухспальная кровать, шкаф, тумбочка с одной стороны, туалетный столик и пуфики. В целом, уютно и если не думать зачем я здесь сейчас, то жить тут вполне можно. — Раздевайся. — Только киваю и нехотя, но стараясь не показать, что мне стыдно раздеваться перед своей преподавательницей, стягиваю колготки, а затем и платье. — У тебя красивое тело, котенок. — Замираю от того, как она меня назвала и непонимающе смотрю на нее. От этой женщины я даже своего имени добиться не могла раньше, а тут еще и ласково. — Трусики и лифчик пока не снимай. Иди ко мне. — Она хлопает по кровати и я, сглотнув, подхожу ближе. — Как вам будет лучше, если я буду проявлять более активные действия или… — Она прерывает меня и тут же впивается в губы, обняв за талию и прижав к себе. Ее руки бродят по моему телу и я чувствую, что она пытается проникнуть языком ко мне в рот. Приоткрываю его и тут же меня валят на кровать, полностью подмяв под себя. — Подождите. — Она наконец-то отлипает от моих губ и медленно начинает стягивать лифчик. — Вы так и не сказали… — Тут же женщина хватает меня за челюсть и смотрит прямо в глаза, будто залезая в душу. Чувствую себя на ее паре, поэтому снова становится неловко. — Тебе ничего не нужно делать самостоятельно, только выполнять то, что я скажу, поняла? — Киваю и сглатываю. От нее это прозвучало как-то угрожающе, как будто она не только одну ночь провести со мной хочет, заставляя выполнять все, что скажет, а всю жизнь. — Достаточно понятная инструкция для тебя или мне все придется разжёвывать, по пункту рассказывать, как и на практике? — Женщина усмехается собственной издевке в мою сторону, а я мотаю головой и недовольно закатываю глаза, понимая, что уже не выдерживаю. — Знаете, Инга Николаевна, давно вам хотела кое-что сказать. — Чувствую, как женщина сжимает мою грудь и вздыхаю. Всегда было мое слабое место. Даже если просто прикоснуться, то по телу могли побежать мурашки, не говоря уже о массаже груди, после которого я могла возбудиться и вся изводиться от желания продолжения. — Вы меня так достали. — Говорю на выдохе, а Авеева поднимает бровь, явно не ожидая от меня таких слов. — Всегда вам хотела сказать это именно в лицо. — Я часто представляла в голове то, что могла бы ей сказать после очередного ее унижения или косого взгляда в мою сторону. Иногда даже шептала это, но понимала, что пока я учусь у нее и она является моим преподавателем, еще и основного предмета, я этого никогда не скажу так, чтобы она услышала. — Вы достали меня постоянно унижать, оскорблять. Я для вас буквально паршивая овца. — Вторая рука женщины начинает гладить меня по лицу, от чего я почему-то кривлюсь, хотя ее пальцы достаточно приятные. Нежные и теплые, но стараясь не отвлекаться на ее действия, я продолжаю. — Сколько можно? Правда. Постоянно валите меня, постоянно придираетесь, высмеиваете перед всей группой. — Перечислять все, думаю, смысла нет, все равно она знает и прекрасно понимает о чем я говорю. — Чем я вам так не нравлюсь? — Говорю спокойно, но немного гнева и надрыва все же чувствуется в моем голосе. Начинают мелькать воспоминания с ее пар, как она унижала меня и продолжает это делать и сейчас. — Из-за вас я рассталась с Артемом, из-за вас у меня были истерики по приходе домой или после ваших пар, я чувствую себя неуютно в коллективе именно на ваших лекциях, потому что знаю, что в любой момент вы можете что-то сказать в мою сторону, от чего по аудитории пробегут смешки. У меня была даже паническая атака от того, что я боялась идти к вам на пару. За что это все? — Чувствую, как она проводит пальцами по моим губам и еле сдерживаюсь, чтобы не укусить ее. — За что вы меня так ненавидите? Я же ничего вам плохого не сделала, я была вежливой, доброжелательной, пока вы не стали делать все, чтобы я вас ненавидела. — Мотаю головой, пытаясь убрать ее пальцы с моего лица, но у меня это не выходит. — Если вы мстите мне за донос на вас в деканат, то это было уже после того, как вы начали эту войну и унижения. За дело я на вас нажаловалась. — Хмурюсь и появляется желание встать и уйти, хлопнув дверью, но женщина так навалилась на меня, что даже дышать тяжело, не то, что встать. — Да и все равно это никаких результатов не принесло. — Грустно вздыхаю, вспоминая то, что меня буквально проигнорировали, сказав, что Инга Николаевна прекрасный педагог и мастер своего дела, а уважение ее надо еще заслужить. — Знаешь, котенок. — Сглатываю от ее обращения, к которому все еще не могу привыкнуть, и чувствую, что одной рукой она сжала грудь сильнее, а два пальца на второй руке настойчиво пытаются проникнуть мне в рот, но я не даю, плотно сжимая губы. — За такие слова надо наказать. — Как же это пошло и мерзко прозвучало, меня даже мутить стало. Преподаватель наказывает студентку — звучит, как прекрасное название для порно-ролика. Только у меня ощущение, что я в дешевом порно, которое никто еще и смотреть не будет. Бегаю глазами по женщине и не особо понимаю к чему она клонит, отвечая такими пошлыми фразами на весь мой монолог. — Открой ротик. — Приторно-лаского протягивает Авеева, а я теряюсь, не зная как поступить. — Открой, котенок, не будь непослушной девочкой. — Аккуратно разжимаю губы, и тут же ее пальцы проникают мне в рот, от чего я даже кашляю, чувствуя, как давлюсь. — У меня к тебе нет личной неприязни, как ты думаешь. — Усмехается женщина и пальцами поглаживает мой язык, от чего включается рвотный рефлекс и я снова кашляю. — Надо же, у проституток обычно рвотный рефлекс отсутствует или притуплен, а у тебя от моих пальцев такая реакция. — Авеева смеется, а мне совсем не до смеха, пальцы ее выплюнуть не получается, как бы я не старалась, а внутри как-то мерзко от самой себя. — У меня к тебе только симпатия. — Авеева ухмыляется, а я замираю, даже переставая на время выпихивать ее пальцы языком. — Люблю я тебя. — Хватаю ее руками, уже не думая о том, что, как проститутка, за те деньги, что мне платят, я должна терпеть это, как желание клиента, и пытаюсь уже вытащить пальцы таким образом. — Какие мы бойкие и строптивые. — Авеева снова ухмыляется и тут же сама вытаскивает пальцы, да так резко, что задевает зубы. Интересно, а ей самой больно не было от того, как мои зубы по ее коже полоснули? — Моя сладкая. — Женщина ухмыляется, а после целует меня в губы, сразу углубляя поцелуй. Мычу от недовольства, сдерживая гнев и непонимание, пока она наконец-то не отлипает от меня. — О чем вы вообще? — Вскрикиваю, пытаясь отдышаться, и смотрю на ее довольное лицо. — О какой симпатии и любви идет речь, когда вы всегда издевались, буквально ненавидели меня, и даже сейчас унижали с порога? — И внешность, и стиль, и то, что приехала к ней как проститутка. Она пытается таким образом расслабить меня или обмануть, но зачем? — Вы думаете, что я в это поверю? — Поднимаю брови и пытаюсь ухмыльнуться, но похоже, что получается так себе, так как я вижу насмешку во взгляде Инги Сергеевны. — Объясню проще. — Кивает женщина и я снова ощущаю себя на ее паре, так как именно так она говорила обычно, глядя на меня и делая акцент на мои глупые и ничего не понимающие, глаза. — Представить себе такую ситуацию я не могла даже в прекрасном сне. — Вскрикиваю из-за того, что эта падла кусает меня за грудь, немного отодвинув лифчик в сторону. — Чтобы ты сама приехала ко мне домой, добровольно легла в кровать, была готова к сексу со мной. — То есть она ведет сейчас к тому, что изнасиловать меня хотела что ли? Или я не понимаю чего-то? — Ты, котенок, всегда привлекала меня своим этим вызовом во взгляде, своей красотой. Эти ключицы так и манили, когда ты приходила в рубашке с глубоким вырезом. — Женщина аккуратно проводит пальцами по моим выделяющимся ключицам и улыбается, будто ей это доставило удовольствие. — Твои пухлые губки, скулы, родинка на левой щеке. — Она сейчас серьезно или у меня уже какие-то галлюцинации? Ну, не может эта женщина говорить такое мне, еще и таким ласковым и нежным тоном. Она же ненавидит меня. — Мне нравилось видеть тебя в юбке, нравилось, когда тебе вслед смотрели парни, замечая твое декольте или рассматривая зад в узких джинсах. — По-моему, пора отсюда уходить. Она меня явно так просто не отпустит, но я должна сделать все, что в моих силах, иначе последствия для меня самой будут явно печальные. — Но совершенно не нравилось когда эти же парни начинали лезть к тебе, проявлять знаки внимания слишком активно и публично. — Авеева все говорит таким грозным тоном, что я невольно сжимаюсь, буквально впечатываясь в кровать. — А ты только и рада была. Поощряла, позволяла, тебе же нравилось это, да? Тебе нравится внимание. — Кажется, что именно в этот момент я поняла, что значит потерять дар речи. Да она озабоченная и одержимая, одним словом — ненормальная. Зачем я только поехала на этот вызов? Сидела бы дома сейчас и не находилась в такой ужасной ситуации. — Так я его дам тебе сполна. — Инга Николаевна… — Пытаюсь с этими словами привстать, но меня тут же валят обратно, одаряя строгим взглядом. — Подождите, остановитесь… — И знаешь, Ната, — На этом моменте даже замираю, услышав свое имя. Я уже думала, что Авеева его не помнит, настолько давно она не называла меня так. На парах или в коридоре всегда по фамилии, как и вначале, когда я к ней сегодня пришла. Потом этот котенок, от которого уже тошнило, а сейчас вдруг имя. — Мне достаточно неприятно осознавать, что моего котенка трогал кто-то помимо меня. — Вообще не понимаю, что она несет и уже снова пытаюсь выбраться из-под нее, но усерднее, хоть и чувствую, как дрожит от страха и волнения все тело. — Мало того парня, который явно тебя лапал. — Испуганно мотаю головой, боясь даже слово лишнее сказать, настолько страшен ее тон. — Ты спала с ним? — Неожиданно спрашивает Авеева, а я поджимаю губы. — Я не слышу, котенок, ты спала с ним? Проникал он в тебя своим грязным членом? — На глазах образуются слезы и я мотаю головой, вся сжимаясь. — Ты не обманываешь меня, девочка моя? — Конечно, я обманывала, так как секс с ним у меня был, вообще, всего раз, но видя реакцию Авеевой, я понимала, что для нее даже раз будет ударом, поэтому лучше было сказать неправду, чем самой рыть себе могилу. — Нет! — Вскрикиваю, понимая, как же мне противно от всей этой ситуации. Хочется просто сходить и помыться, смывая с себя всю свою жизнь. — Это вообще моя личная жизнь, не надо в нее лезть! — Снова кричу, тут же замирая, так как женщина закрывает мне рот рукой, не давая ничего сказать. — Так мало его, ты еще и оказываешься шлюхой. — Сглатываю от ее взгляда и понимаю, что надо было соглашаться на ночную смену в круглосуточном кафе, а не заниматься проституцией. Всегда есть выбор, не стоит продавать себя. Почему я об этом думаю только сейчас, а не раньше? — Как ты дошла до такого, м? — Плачу, чувствуя, как сильно она прижимает руку к моему лицу, позволяя мне только мычать. — Стать продажной девушкой. У тебя молодое тело, чистая кровь, вся жизнь еще впереди была. — Она как будто включила роль матери, на нее совсем не похоже. — Я же люблю тебя, котенок. Поверь мне, я всегда слышала, как ты называла меня стервой и сукой, которая хоть под машину ляжет, но не даст ей спокойно закрыть предмет, и ничего по этому поводу тебе не говорила. — Сглатываю и чувствую, как ее хватка становиться грубее, видимо почувствовала, что я пытаюсь вырваться. — Но этот твой бойкий голос, твое недовольство меня так возбуждает. — Она похожа на маньячку или одержимую, поэтому у меня даже внутри все холодеет от страха. — Ты не должна была отдавать себя кому угодно. — А кому? Ей что ли? — Ну, ничего, некому заняться твоим воспитанием, так видимо мне придется. — Женщина говорит это с каким-то наслаждением в голосе и наконец-то убирает руку от моего лица. — Это все лирика. — Инга Николаевна, пожалуйста, хватит говорить такое. — Не верю ни единому ее слову о любви ко мне, а так же просто нахожусь в замешательстве. — Можно я все же пойду? Денег не надо. — Она ухмыляется неприятной такой ухмылкой и медленно мотает головой. — Я больше не буду заказы принимать, устроюсь на другую работу. — Не верю сама в то, что говорю, но внутри серьезно появляется желание начать новую жизнь. — Никуда я тебя сейчас не отпущу. — Медленно протягивает Авеева и прижимает меня к себе, как бы обнимая. — Сейчас котенка надо наказать за его слова. — Теперь уже я мотаю головой, но меня целуют и женщина наконец-то слезает с меня, но не встает, а только подкладывает под меня руку и аккуратно переворачивает на живот, тут же прижимая к кровати. — Т-с-с — Шепчет она мне на ухо, когда я начинаю вырываться, не понимая, что она задумала. Я уже даже забыла о том, что она планировала меня наказывать, а она, как видимо, нет. Зачем был весь этот монолог, который заставил меня стыдиться того, что я проститутка? Просто для галочки, или она переживала только за то, что ей моя девственность не досталась? — Инга Николаевна, подождите. — Чувствую ее руку и как она сначала гладит меня по спине, а потом залезает под нижнее белье и сжимает ягодицы. — Не надо меня наказывать. — Кривлюсь от того, что говорю. Как же это пошло прозвучало. — Вы адекватная? — Вскрикиваю, как только чувствую палец Авеевой и как она пытается проникнуть мне в зад. — Я не даю туда! — Перевожу свои руки назад и пытаюсь ударить ее по руке, чтобы она вытащила свой палец. — Выньте. — Никогда не было анального секса? — Ее палец входит глубже, а я предпринимаю еще одну попытку вырваться. — Котенок? — Какая же она мерзкая. Зоофилка. — Не было. — Для меня всегда анальный секс казался каким-то извращением, поэтому я сразу ставила границы в постели. — И не будет. — Ставлю точку и акцент на последней фразе, но походу, на Авееву это не действует. — Это прекрасно. — Что она имеет ввиду? То, что у меня никогда не было секса в зад прекрасно? — Хотя бы здесь моего котенка никто не трогал. — С каким же удовольствием в голосе она это протянула. — Я не ваша. — Снова вскрикиваю, когда ее палец входит полностью. — Больно. Не трогайте! — На глазах образуются слезы боли и унижения, а так же и обиды на саму себя. — Я даже плату за это взять не могу, у меня нет в прайсе анального секса. — Чувствую, что по щекам катятся слезы и даже всхлипываю, когда она буквально начинает иметь меня. — Давайте я вам просто отлижу. Я умею это делать. — Может удастся с ней договориться? Ну, не устоит же женщина перед куни. — И отлижешь, не переживай. — Слышу от Авеевой и бью ее по руке, наконец-то попав. — Но сначала я поимею тебя в зад, потом в перед, дальше страпоном, отшлепаю. У нас с тобой вся ночь впереди. — Как-то медленно, будто нараспев говорит женщина, а я ужасно пугаюсь ее слов. Никогда не подумала бы, что при приезде к женщине, меня захотят нагнуть саму. Что за бред? Зачем? Какое ей удовольствие проникать в меня предметом, который не обладает нервными окончаниями? Она же ничего не чувствует. — Расслабься. — Слышу ее шепот и меня начинают иметь интенсивнее, погружая пальцы по самые костяшки и вытаскивая их назад почти полностью. Плачу, но не могу вырваться, такое ощущение, что я маленький ребенок. Почему она такая сильная? — Больно. Инга Николаевна, пожалуйста, выньте пальцы. — Вытираю слезы об покрывало и вновь вскрикиваю от толчка. — Я не люблю и не хочу в зад. Пожалуйста. Не надо. — Протягиваю и буквально заливаюсь слезами из-за того, что не могу выбраться. — Нет у меня такой услуги. — Долго это будешь повторять? — Она снова издевается надо мной. — Я уже тебя услышала. Я не ты, которая меня на лекциях никогда не слушает. — Кричу и тут же пытаюсь выбраться из-под нее, но не выходит. — Я хочу поиметь тебя во всех позах, которые только можно себе представить. Надеюсь, что у тебя хорошая растяжка, котенок. — Мотаю головой, но она вряд ли это видит, поэтому, устав от постоянных попыток выбраться, просто опускаю голову на кровать, тяжело дыша. — Хватит. — Говорю в матрас и получается достаточно глухо. — Инга Николаевна. — Только протягиваю ее имя, как тут же женщина вытаскивает свои пальцы и наконец-то оставляет в покое мою бедную задницу, которая буквально пульсирует болью изнутри. — Ну, что ж, котенок, я тебя достаточно хорошо растянула и подготовила к страпону. — На этих ее словах сердце пропускает удар и по телу пробегает холодок. — Больно будет только в начале. Не бойся. — Пытаюсь вскочить, но меня тут же прижимают к кровати, не давая даже пошевелиться. — Куда ты, мой котенок? Испугалась? — Всхлипываю и киваю, чувствуя ее губы на виске. — А если бы ты с мужчиной была, то так же бы плакала и пыталась убежать? — Я сказала, что этого нет в моих услугах. — Проговариваю достаточно строго и зло, чтобы она поняла, что я серьезна, а не отшучиваюсь, как в дурацких порно-роликах. Сначала не надо, а потом ее уже имеют во все отверстия, что в ней есть, а она довольная стонет и извивается от удовольствия. — Все остальное я могу. Только не анальный секс. — Авеева аккуратно подкладывает под меня руки и тут же переворачивает на спину, попутно целуя в губы, но кратко. — И меня слушали всегда, а вы нет. — Женщина вытирает мне слезы пальцами и как-то недобро ухмыляется. — Я вытерпела ваши пальцы, но страпон терпеть не собираюсь, уж извините. — Последнее проговариваю с ноткой сарказма и издевки. — Что угодно, но не анал. — По-моему, я говорю это уже десятый раз, но что-то понимания в ее глазах я все еще не вижу. — Знаешь, котенок, меня все еще кое-что интересует. — Ловко она тему сменила. Ну, хотя бы от темы секса ушли. — Почему ты стала работать проституткой? — Вдруг она снова задает этот вопрос и я впадаю в ступор. Теперь, походу, он не в пустоту и она серьезно ждет на него ответ. Как же это мерзко и стыдно звучит от нее. Работать проституткой. Как будто это уже моя основная работа на долгое время. — М, котенок? — Поджимаю губы и мотаю головой. — Я не буду рассказывать вам это. Во первых, это личное, а во вторых, совершенно не ваше дело. — Хмурюсь и даже пытаюсь ее оттолкнуть, упираясь руками в грудь, с желанием встать и, быстро схватив одежду, убежать. — И так-то, у меня к вам тоже вопрос имеется. Почему вы меня постоянно то по фамилии, то этим дурацким прозвищем зовете? У меня имя есть! — Буквально кричу ей в лицо и снова пытаюсь оттолкнуть. Один раз назвала по имени и видимо решила, что этого хватит. — Да отвалите вы! — Кричу, и тут же щеку обжигает удар ладони, от чего в глазах даже застывают слезы. — Тебе никто не давал право повышать голос на меня. — Опять этот страшный строгий тон. У меня даже мурашки от него побежали. — Еще ударить? — Мотаю головой, а у самой внутри все закипает. Кем она себя возомнила, чтобы тут меня бить? — Не имеете права меня трогать. — Проговариваю сквозь зубы и тут же снова получаю удар, только теперь по другой щеке и, как мне показалось, еще сильнее, чем прошлый. — Хватит! — Вскрикиваю, и закрываю лицо руками. — Не смейте поднимать на меня руку. — Протягиваю и всхлипываю, больше от унижения, чем от боли, чувствуя, что она привстала и наконец-то слезла с меня, позволяя свободно вздохнуть. — Еще раз повторю свой вопрос, котенок. — Открываю глаза, убирая руки от лица и тут же подрываюсь с кровати, понимая, что меня не держат. Авеева отошла к какому-то комоду, на котором я даже внимание не задерживала, когда попала в эту комнату. — Куда собралась? — Слышу ее грозный крик, но не реагирую, подбегая к своей одежде. — Вернись на кровать живо. — Мотаю головой и взяв платье, начинаю судорожно его выворачивать. — Ты посмотри на нее. — Усмехается Авеева и тут же приближается ко мне, от чего сердце у меня замирает, но не мозг, который буквально кричит, что надо срочно бежать хоть голой, да и адреналина хватает, чтобы сорваться с места до того, как женщина схватит меня. — Ната! — Наконец-то за долгое время слышу от нее свое имя, но это меня не останавливает. Бегу в коридор и путаясь, залетаю на кухню, натягивая платье по дороге. — Не приближайтесь! — Кричу, понимая, что попала в ловушку. Девятый этаж и прыгать с окна совершенно не вариант, а умирать я в ближайшем будущем не планировала. Кухня была небольшой, но достаточно уютной в теплых тонах. Разглядывать все совсем нет времени, но кое-что привлекает мой взгляд — магнит на стене с рядом ножей на нем. От самых больших и длинных, до самых маленьких. Не долго думая, краем глаза видя, как Авеева перегородила мне выход с кухни, хватаю первый нож, который попадается мне под руку и ставлю его перед собой. — Выпустите меня из квартиры и разойдемся с миром. — По-моему, получается сказать достаточно грозно, но что-то страха в глазах женщины я не вижу, или мне только так кажется, а на самом деле она дрожит от него уже. — Котенок, знаешь, ты первая кто до такой степени анального секса испугался. — Смеется Авеева, а я скалюсь, сильнее сжимая рукоятку ножа, как будто и правда готова его пустить в дело если что. — Давай успокаивайся. — Мягко говорит женщина и делает шаг ко мне на встречу. — В этом нет ничего страшного. Тебе даже понравится, я обещаю тебе. — Мне не нужно таких обещаний. — Отступаю назад и чуть не врезаюсь в стол. — Мне нужно, чтобы вы дали мне спокойно одеться и позволили уйти из вашей квартиры. — Всхлипываю, понимая, как мне страшно не понятно из-за чего. — Уйдите, а иначе… — Задумываюсь и сжимаю нож, показывая на него взглядом. — А иначе что? — Авеева поднимает бровь и ухмыляется. — Зарежешь меня? — Почему-то киваю, не особо в этот момент отдавая отчет своим действиям. — Ты же сядешь. И надолго. — Киваю, как будто подтверждаю ее слова, но нож не опускаю. — Давай сюда нож, хватит истерить и пойдем в кровать. — Кричу и тут же начинаю приближаться к ней, держа нож на вытянутых руках. — Отойдите и дайте мне уйти. — Чувствую, как по щекам катятся слезы, но почему-то женщина не спешит отходить от прохода, как будто совсем не боится. — Я же серьёзно. — Взмахиваю ножом, будто готова вонзить его в ее живот, но ничего не делаю, желая только припугнуть. — Отойдите. — Ну, девочка моя. — Как же меня злят ее слова, эти отвратительные обращения. — Я никуда тебя не отпущу. — Она мотает головой и тут же делает рывок, явно с желанием и целью отобрать у меня нож, но я оказываюсь быстрее и тут же полосую ее по руке, оставляя рану. Женщина вскрикивает, тут же хватаясь за руку, скорее всего, не ожидая, что я действительно пойду на такое, и через ее пальцы начинает просачиваться кровь. Внутри у меня что-то загорается, как будто я понимаю, что все сделала правильно и через это лежит мой путь к спасению и путь на свободу. — Инга Николаевна… — Протягиваю, не зная, что сказать в такой ситуации. И надо ли что-то говорить? — Больно? — Пугаюсь того, что натворила. Хоть я и ненавижу эту женщину, но калечить ее я не хотела, поэтому пытаюсь взять Авееву за руку, чтобы посмотреть рану, но женщина не дает, резко отступая от меня. Либо она боится, либо играет со мной, по крайней мере, все еще не выпускаю нож из руки — он может понадобиться. Внутри какой-то гнев, смешанный со страхом и ужасом. — А знаете, это меньшее, что я могу сделать. — Всхлипываю от страха, но пытаюсь все еще не дрожать и сохранять хоть какой-то угрожающий вид. Я должна ее запугать и добиться того, чтобы она выпустила меня. Мне уже все равно на то, что она мой преподаватель, все равно на то, что наши отношения будут теперь еще хуже и возможно, она будет меня валить на всех зачетах и экзаменах. Мне просто надо отсюда уйти. — Вы все еще думаете, что я ничего не смогу? — Аккуратно двигаюсь к выходу из кухни. Мне нельзя упустить такой шанс. Раз уже сделала то, что не исправить, то надо пользоваться моментом. — Так вот вы сильно ошибаетесь. Надо будет, я еще раз порежу вас! — Кричу, понимая, что надо быстрее уходить. — Вам обработать надо и перебинтовать, а то еще от кровопотери умрете. — Делаю заключение и тут же меня хватают за волосы, от чего я вскрикиваю и снова выставляю нож вперед. — Какой храбрый котенок. — Слышу от женщины и вижу, как на пол капает ее кровь. — Только вот глупый. — Авеева усмехается и куда-то показывает пальцем, но я не отвожу от нее взгляд, боясь, что это просто ловушка. Отвлекусь, и она ударит мне по руке, заставляя выпустить ножик. — Знаешь, девочка моя, я часто пользуюсь услугами проституток. — Какая интересная и важная информация. Не сомневалась, что эта извращенка не первый раз пользовалась секс-услугами. — И секс бывает и в спальне, и на кухне, и в ванне. — Зачем мне эта информация? К чему она вообще ведет? — И понимаешь, иногда хочется пересмотреть, как я трахала одну или другую девушку. — Сглатываю, и все же смотрю туда, куда она показывает, уже не боясь лишиться ножа, настолько запугивают ее слова. — В углу установлена камера, котенок. — Чувствую, как меня начинает трясти еще сильнее, чем до этого и даже темнеет в глазах. Я действительно вижу что-то похожее на камеру. Примерно такие же висят в магазинах, только эта меньше и из-за этого менее заметна, да и в глаза не бросается. То есть все то, что происходило записывалось на нее? А что это значит для меня? Я порезала ее. Это буквально можно представить, как нападение, если обрезать видеозапись как нужно. — Вы ничего не докажете. Я защищалась. — Вскрикиваю и чувствую, как женщина берет меня за запястье руки. — Вы меня не выпускали. И изнасиловать хотели в… — Заминаюсь, стесняясь почему-то сказать. — Да? — Авеева поднимает бровь и как-то театрально вздыхает. — А, по-моему, все было совсем не так. — Женщина пошло облизывает губы, да так, что меня даже начинает мутить. — Ты представительница секс-услуг и, приехав ко мне, узнала во мне своего преподавателя, и решила отомстить за мое отношение к тебе. — Женщина сжимает мое запястье до боли и я кривлюсь. — Справедливое отношение. — Она снова ухмыляется, делая на этом акцент. — Я уважаемый преподаватель одного из лучших университетов. Я выпустила несколько людей, которые стали профессионалами в своем деле, стали известными личностями и они благодарны мне за знания, что я им дала. Меня уважает деканат, считает меня лучшим педагогом. — Как хвастается сейчас. — Так кому из нас поверит суд? — Сглатываю, но нож не выпускаю, хоть держать его из-за боли все сложнее. — Шах и мат. — Смеется женщина, не обращая внимание на то, что пол уже залит ее кровью. Вот бы она сознание потеряла. — Поэтому, если ты не хочешь, чтобы запись с видеокамеры попала туда, куда нужно, и на тебя завели дело, то сейчас успокойся, отдай мне нож и пойдем в спальню. — А она руку перебинтовать не хочет? И она вообще в состоянии продолжить меня иметь сейчас? Мне что-то так не кажется. — Но, Инга Николаевна, это нечестно. — Чувствую, как нож выскальзывает из рук и тут же падает на пол, чуть не задев мне ногу. — Я защищалась. — Сама уже не верю в то, что говорю и тут же женщина подходит ко мне ближе и обнимает, прижимая к себе. Как же давно меня не обнимали. Такое ощущение, что целую вечность. — Не ломайте мне жизнь. — Мотаю головой, и Авеева отходит от меня, тут же поднимая нож с пола. — Будешь послушной девочкой, и эта запись будет только у меня. — Киваю, и поджимаю губы, понимая, что сама себе вырыла могилу. — Тебе нужно отвечать на мои вопросы, что я задаю, быть послушной в постели, не сопротивляться, и делать все то, что я скажу, поняла, котенок? — Снова киваю и понимаю, что меня трясет, да так сильно, что я на ногах еле стою. Все смотрю на пол, залитый кровью и меня мутит от осознания, что причина ее раны — я. Как я вообще дошла до того, что полоснула человека ножом? — Сейчас иди обратно в спальню и садись на кровать. — Она меня так просто отпустит? — Жди меня там. И помни про видео. — Сердце замирает от последней ее фразы и я бросаю взгляд на камеру. Может кинуть в нее чем-нибудь и разбить? Хотя, вроде, видеофайлы все равно сохраняются, на сколько я знаю. — И платье сними. — Вижу, как Авеева подошла к раковине и положила туда нож, на лезвие которого виднелись смазанные капли крови. — Я скоро подойду. — Ладно. — Говорю в пустоту и, вздыхая, выхожу с кухни, идя в спальню. Сажусь на кровать и смотрю на свои руки, так как просто не могу оторвать взгляд от одной точки. Просто не получается собрать в голове мысли, так как их настолько много, что выделить какую-то одну не получается, все перебивают друг друга и норовят загнать меня в панику. Не знаю, как долго не было Авеевой, но когда она пришла, я все еще сидела в одной позе, не смея даже глаза поднять на, вошедшую в комнату, женщину. — Я же сказала тебе раздеться. — Слышу ее недовольный строгий тон и на глаза тут же наворачиваются слезы. — Ната, ты почему такая непонятливая и непослушная? — Авеева подходит ко мне и приседает, чтобы быть со мной на одном уровне. — Натворила дел, а теперь строишь из себя жертву. — На этих словах женщина показывает свою забинтованную левую руку. — Раздевайся. — Ее тон снова меняется на более холодный и я, не обращая внимания на преподавателя, быстро снимаю платье, вся сжимаясь. — Ложись, котенок. — Сглатываю и просто падаю назад на кровать, закрывая лицо руками. — На живот. — Уточняет женщина и я, всхлипнув, переворачиваюсь, сжав руками простынь. Она явно хочет взять меня в зад. И явно страпоном, так как именно на этом моменте мы и прервались, но как же я этого не хочу. — Инга Николаевна, пожалуйста, не надо анального секса. Я боюсь. — Говорю в кровать и голос достаточно приглушен, но я уверена, что женщина меня слышит. — У меня никогда его не было до встречи здесь с вами и я не смогу выдержать. — Плачу, понимая, что все мои слова явно идут куда-то в пустоту. — Пожалуйста. — Видео. — Нараспев говорит женщина и тут же я чувствую, как меня прижимают к кровати, нависая сверху. — Будь послушным котенком и не заставляй меня постоянно тебе о нем напоминать. — Плачу, понимая, что теперь ей есть чем меня шантажировать, а самое ужасное то, что именно я сама создала этот шантаж, буквально помогла ей удержать себя. — Вернемся к моему вопросу. Может ты еще помнишь его? — Только всхлипываю на ее слова и чувствую, как меня гладят по спине, а после, снимают нижнее белье. — Почему ты стала проституткой? — Слышу какой-то странный щелчок, а после чувствую холод смазки и пугаюсь, непроизвольно сжимаясь и даже предпринимая попытку вырваться. — Подождите. Не надо туда! — Кричу, а Авеева даже не отвечает мне, чуть-чуть поглаживая по спине одной рукой, которой и удерживает. — Инга Николаевна, пожалуйста. Я что угодно сделаю. Я даже на пары ваши опаздывать перестану. — Сильно, сильно, котенок. — Смеется женщина и тут же я чувствую, что она приставила страпон ко мне сзади и пугаюсь еще сильнее, вскрикивая. — Давай так, расскажи мне почему стала проституткой и я не войду. — Быстро киваю, утыкаясь лицом в кровать и всхлипываю. Тут явно где-то подвох, но вроде, все звучит достаточно убедительно, да и терять мне тоже нечего. — Я не хочу это рассказывать, как вы не понимаете? — Начинаю кричать, чувствуя, как головка страпона входит в меня. Как же это больно, такое ощущение, что он меня просто разорвет, если войдет еще глубже. У меня буквально тут нет выбора. — Нет, нет! Я расскажу. — Заливаюсь слезами, все еще чувствуя жгучую боль. — Я… все расскажу. — Чувствую, что она выходит из меня и тяжело выдыхаю, морально готовясь к рассказу. — Инга Николаевна, я… — Все еще не могу собраться и начать, постоянно прерываясь на всхлипы. — Мои… — Котенок, если сейчас я не услышу последовательного и четкого рассказа, то сразу после нашего секса я пойду в полицию и напишу на тебя заявление. Прикреплю к своим словам видео и подтвержу еще и порезом на моей руке, кстати, достаточно глубоким. — Она просто перешла на шантаж, а самое страшное то, что все на ее стороне. Она права. Суд поверит ей, а я сяду, не знаю на сколько, но, в любом случае, перспектива попасть в тюрьму меня совсем не радовала. — Мои родители недавно покончили жизнь самоубийством. — Выпаливаю на одном дыхании, буквально заставив себя это сделать. — Я тогда еще две недели в университет не ходила. — Стискиваю зубы, вспоминая это время. — Они оставили предсмертную записку, которую я перечитываю почти каждый день, чтобы просто вспомнить их. — Вся сжимаюсь, когда она начинает гладить меня по спине и ягодицам, будто издеваясь таким образом, а не успокаивая. — Но оставили после себя они не только приятные воспоминания и записку, а еще кредит, на котором уже набежали проценты и кучу долгов, которые брали на то, чтобы закрыть хоть какую-то часть кредита, а так же более-менее существовать. — Всхлипываю, и вытираю лицо об одеяло. — Я не знала об этом, от меня зачем-то все эти проблемы скрыли, но теперь я столкнулась с ними лицом к лицу. — Поджимаю губы и сглатываю слезы. — Я хотела даже бросить учебу, пойти работать, но остановила себя, поняв, что мне нужно образование. — Даже сейчас не знаю, поступила правильно или нет. — Но понимаете, жить на что-то надо, поэтому я пыталась подрабатывать, но почти на всех специальностях нужен опыт, официанткой мало платят, потому что времени брать больше смен у меня нет, уборщица тоже должна работать почти каждый день и постоянно, а у меня нет такой возможности. — Кусаю себя за язык и всхлипываю. — Тогда я решила еще работать тогда, когда могу и это была ночь. Проституткой я стала совсем недавно, понимаете? У меня было всего два клиента, но деньги, которые мне платят за час, действительно помогают. — Я хотя бы нормально ела в последнее время. — Стипендии не хватает совсем. Мне нужно платить за квартиру, еду, хоть какую-то одежду. Я… я… совмещаю эту подработку с работой официанткой. Правда. — Рыдаю и чувствую, как женщина приобнимает меня. — Я так устала. Я хочу, чтобы мама и папа были живы. Мне их не хватает. — Всхлипываю и поворачиваю голову насколько это возможно. — Я потерялась. Не знаю, что делать и как поступить дальше. — Выдыхаю, будто мне стало немного легче после того, как я выговорилась и даже закрываю глаза, чувствуя, как после такого выплеска эмоций меня тянет в сон. — Примите мои извинения за то, что я вас порезала, за то, что пришла к вам, как проститутка. За все. — Снова чувствую, как женщина приставила страпон и пугаюсь, да так, что даже слезы в глазах застывают, а сон снимает, как рукой. — Инга Николаевна…? — Шепчу, а она целует меня в затылок, от чего по коже пробегают мурашки. — Я тебя услышала, котенок. — Наконец-то произносит женщина и тут же головка страпона начинает проникать мне в зад. — Поимею, а после дам совет, как поступить в данной ситуации. — Мотаю головой и вытираю оставшиеся слезы. О чем она? Как это? Меня только что обманули и просто заставили рассказать, под предлогом того, что между нами после этого не будет никакого секса, а в итоге это все оказывается ложью? — Подождите. Вы же говорили, что если я расскажу, то вы не войдете в меня. — Вскрикиваю, когда чувствую, что она входит глубже и явно не планирует останавливаться. — Инга Николаевна! — Пытаюсь вырваться, но женщина не дает, прижимая меня к кровати. — Вы обещали! — Я тебе ничего не обещала, во первых, а во вторых, я и не просто войду, а поимею тебя. — Слышу смешок с ее стороны, а сама уже кричу, когда страпон входит явно почти наполовину. — Расслабься, котенок, тебе же будет лучше. — Как же это больно, такое ощущение, что меня просто разрывает изнутри, а все ее слова о расслаблении звучат просто издевками и ничем больше. Не зря я всегда отказывала в анальном сексе, да и как проститутка не планировала его практиковать. Это просто ужасно. Я видела, что в порно можно получать удовольствие от него, но такое ощущение, что это просто игра актрис, а может, меня просто не подготовили как надо, не растянули, нет дополнительной стимуляции. Честно, я не знаю, да и думать сейчас об этом ужасно тяжело, так как боль, которая затмевает остальные чувства становится просто нестерпимой. — А-а-а! — Кричу, поднимая голову и набирая в грудь больше воздуха. — Помогите! — Кричу в пустоту, понимая, что она не остановится от моих криков, но может хотя бы я так смогу привлечь внимание соседей. — Насилу… — Не успеваю договорить, как страпон останавливается во мне, а одна рука Авеевой закрывает мне рот. — М-м-м. — Мычу от боли и пытаюсь отползти или убрать руку, но у меня не выходит. Каждое движение отдает болью. — Котенок, веди себя тише, нам не нужно лишнее внимание. — Все же боится, что я смогу докричаться до соседей. — И тебе оно не нужно в первую очередь. Ты же не хочешь, чтобы видео оказалось в полиции. — Снова мычу на это, чувствуя, как страпон медленно выходит, а потом снова погружается в меня на всю длину. — Терпи, моя хорошая, терпи. — С каким же удовольствием она это сказала, меня даже подташнивать стало от ее похотливого и сладкого тона. Особенно обидно было от того, что я ей излила душу, она заставила вспомнить меня тот ужасный день, когда я застала родителей мертвыми, я вспомнила и как стояла в очереди в морге, и как узнала о долгах и о том, что если я приму в наследство квартиру, то на меня лягут и все долги и кредит. Я понимала, что обрекаю себя на вечные выплаты, но только так я могла не остаться на улице. И после всего этого Авеева просто берет и насилует меня так жестоко, причиняя мне боль. — М-м-м — Мычу ей в руку, чувствуя мучительную боль и понимая, что у меня уже темнеет в глазах. — М-м-м… — Буквально кричу, понимая, что крик исходит как бы из груди, а не из горла. — Тише, котенок. — Слышу от Авеевой и она начинает проникать в меня, как будто бы глубже и быстрее. — Расслабься, скоро закончу. — И, честно говоря, закончила она совсем не скоро. Не знаю сколько она по времени имела меня, так как зуд и страшная боль просто не давали мне нормально измерять и понимать время, но когда она наконец-то вышла из меня, то кроме того, что просто остаться и дальше лежать в одной позе и стонать, я больше ничего не могла сделать. — А теперь, как и обещала, котенок, расскажу, как стоит поступить в той ситуации, в которую ты попала. — Почти не слышу ее из-за попыток унять боль, но киваю, как будто она это может увидеть. — Ната, ты должна начать сдавать свою квартиру и выручив за нее сумму, которой хватит на закрытие кредита и долгов, распрощаться с ними. — Проговаривает Авеева и я, сквозь боль, поднимаю голову и смотрю на нее, поднимая брови. — Каждый месяц ты будешь получать определенную сумму таким образом. — Она говорит все так серьезно, что у меня складывается ощущение, что она действительно не понимает какая проблема может встать на пути к этому и почему я не сделала так раньше. — Дело явно не быстрое, но определённо тебе стоит так поступить, если хочешь начать нормальную жизнь. — А жить я где буду по вашему? — По-моему, получилось как-то с наездом, но мне все равно. Она сказала какую-то глупость, а я должна вежливо общаться. — У меня квартира только одна, а не две, а поверьте, жить на вокзале мне не хочется. — Снова опускаюсь на кровать, чуть поворачиваясь, чтобы не лежать в такой позе, которая мне совсем не нравится. — Я не могу сдавать даже комнату, так как не люблю посторонних и не хочу жить, как в общаге. — Выдыхаю и поворачиваюсь почти полностью на спину, хоть каждое движение и отдается болью. — Общежитие, которое от университета мне не дадут, так как я городская и мест на нас нет. — Вздыхаю и поджимаю губы, когда Авеева ложится рядом со мной и тут же кладет руку мне на голову, начиная гладить. — Так надо будет сделать, котенок, так надо. — Продолжает она гнуть свою линию, а я даже привстаю на локтях от возмущения. — А за то, где будешь жить не переживай. У меня. — Хлопаю глазами, а Авеева заводит мои волосы за уши. — В каком смысле? — Пока не выплатишь кредит и долги, то поживешь у меня, сдавая свою квартиру, а как решится твоя проблема с финансами, то я отпущу тебя. — Не успеваю ничего сказать, как женщина приближается к моему лицу и тут же накрывает своими губами мои, целуя. — Возражения не принимаются, котенок. — Ухмыляется женщина, как только разрывает поцелуй и тут же хватает меня, буквально заставляя лечь себе на грудь. — Инга Николаевна, извините, конечно, но я не собираюсь с вами жить. — Ворочаюсь на ней, пытаясь встать, но женщина прижимает меня одной рукой к себе, как бы обнимая и не позволяя встать. — Я как-нибудь сама выкручусь. Без вашей помощи. — Женщина гладит меня и я смотрю на ее ухмыляющееся лицо. — Видео, котенок. — Сердце замирает от ее этих слов и я перестаю сопротивляться, ложась ей на грудь полностью. — Тебе нужно слушаться меня во всем, иначе будешь жить не в моей уютной квартире, а в камере, и иметь тебя буду не я, а какая-то женщина-зечка, которая будет гораздо грубее меня, которая будет срываться на тебе. А возможно, и зарежет, доказывая свой авторитет. Хочешь такое будущее? — Мотаю головой, а у самой в глазах стоят слезы. — Значит будешь делать так, как я скажу. — Авеева улыбается, а я плачу, полностью уткнувшись ей в грудь. Эта женщина просто дьявол, она загнала меня в ловушку, поставила условия и теперь все, что я могу — это подчиняться ей. — А что я вам должна буду за проживание? — Решаюсь спросить и сглатываю от ее взгляда, как будто я спросила какую-то глупость. — Ты просто будешь моим маленьким послушным котенком. Это все, что от тебя требуется. — Женщина смеется, а я понимаю, что она имеет ввиду. Я буду отрабатывать свое жилье сексом с ней и только так смогу тут жить, с постоянной угрозой сдать то видео с камеры в полицию. И самое страшное, что Авеева права. У меня нет другого выхода сейчас. — Не плачь, Ната, не плачь, я же как лучше для тебя хочу. — Она издевается говоря так, ранит меня, причиняя боль. Лежу и просто плачу ей в грудь, пытаясь не привлекать внимание. Женщина все гладит меня и мне кажется, что ее руки обладают каким-то странным успокаивающим эффектом, потому что спустя примерно минут десять, я начинаю чувствовать, как измотанная всем, что сегодня произошло, начинаю погружаться в сон. Беспокойный и глубокий.

***

POV: Авеева Инга Николаевна Слышу, что Ната начала сопеть и ровно дышать, а значит, что уже заснула. Аккуратно приобнимаю ее и укладываю на подушку, от чего девушка немного подрагивает. Не знаю, сможет ли она завтра пойти в университет после стольких потрясений за один вечер, но, в любом случае, я могу оставить ее у себя, так как жить она теперь будет со мной. Это я решила железно и Ната ничего не сможет сказать мне против, ведь одно слово «видео» пугает ее до полусмерти. Поднимаюсь с кровати и смотрю на свою забинтованную руку. Полоснула она меня ножом достаточно глубоко. Рана получилась длиной, в сантиметров шесть, да и крови я потеряла достаточно. Скорее всего, завтра придется сходить в больницу, чтобы мне сделали перевязку, так как сама я, хоть и перевязала руку, но явно не так хорошо, как сделает мне это другой человек, тем более профессионал. Возможно, руку придется даже зашивать, но я надеюсь, что обойдется без этого. Встаю и иду на кухню, бросив взгляд на спящего котенка. Надо выпить обезболивающее, иначе я так долго заснуть не смогу от ноющей боли. Подхожу к кухонному гарнитуру и открываю верхний ящик. Нахожу обезболивающее в аптечке и тут же выпиваю, запивая стаканом воды. Опираюсь на тумбу и взгляд почему-то привлекает, висящая в углу, камера. Смотрю на нее и ухмыляюсь собственной хитрости. Такой компромат на Нату был идеален, буквально лучшим, из всех возможных. Я знала, что она испугается, знала куда надо надавить, чтобы девушка сломалась, прогнувшись под меня. Немного постояв, ставлю стакан из-под воды в раковину и иду обратно к моей Нате, которой никуда теперь от меня не деться, которая будет жить со мной в страхе за свою свободу, зная, что я могу посадить ее, и которой никогда не узнать, что камера не работает уже как несколько недель.