***
Когда вьюга на улице стихла, они наконец распрощались. Дазай сказал, что собирается отмечать Новый год с друзьями, и даже позвал Чую за компанию – тот, однако, отказался. Только закрыв дверь на замок, Накахара снова сделался отрешённым. Он достал из холодильника вино, а после, с бокалом в одной руке и телефоном в другой, опустился прямо на пол, прислоняясь к креслу, где ещё недавно сидел Дазай. Зажигаемые в вечерний час фонари, бликуя, мешали набрать сообщение. Внезапно тень от возникшего в окне силуэта погрузила всю комнату во мрак. Не поднимая глаз, Чуя нащупал ближайший торшер, из которого вскоре полился скудный тёплый свет. Фигура в чёрном за это время успела проникнуть внутрь комнаты и теперь выжидающе смотрела на юношу. Спустя четверть часа, она всё же произнесла: «Скажи, расстроился?» Накахара только помотал головой в ответ. На это тёмная фигура махнула рукой, проникая вглубь квартиры. Что-то зашумело, с перебоями в соседней комнате заработал телевизор. Какой-то государственный канал. — Сейчас начнётся! — донёсся звонкий, чуть хрипящий мужской голос. Тишина. Нарочито громко вышагивая, тёмная фигура приблизилась к Чуе и, оттягивая край его рубашки, повторила сказанное. — Я работаю, — сухо отрезал Накахара, ставя наполовину опустошённый бокал на пол. Вся усеянная мелкими шрамами рука продолжала настойчиво тянуть его за собой. — Мне. Не. Интересно. Теперь уже Чуя был тем, кого игнорировали. — Ну хватит! — юноша схватил тёмную фигуру за локоть, после чего притянул её к себе. От хруста, который раздался в следующую секунду, любой бы испугался. Однако в глазах напротив Чуя увидел лишь вспыхнувшие огоньки веселья. В следующее мгновение его уже подхватили на руки и понесли в соседнюю комнату. Юноша даже понять ничего толком не успел.***
Дазай чувствовал себя странно. Обычно все его попытки свести счёты с жизнью зканчивались неудачно от простого невезения: то верёвка в самый ответственный момент порвётся, то духу сделать шаг не хватит. А теперь кого винить? Ему хотелось как-то отплатить Чуе за принесённые неудобства, однако, говоря начистоту, у него ничего не осталось. Кошелёк плавал где-то на дне реки и теперь он медленно шёл в ближаюшую ночлежку для бездомных. Он усмехнулся сам себе: раньше он лишь изредка заглядывал в это грязное, отдающее гнилью и грязью место, чтобы за какие-то гроши для него достали необходимые сведения. Смотрел на них свысока, а что теперь? Бездомные угощали его дешёвым рисовым вином. Даже на виски не разжиться. По взрывающимся в небе салютам определяли время: вот сейчас Земля сделала очередной оборот вокруг Солнца. Как только всё стихнет – часовая стрелка будет на отметке «4». Впрочем, Осаму сейчас мало что беспокоило. Впервые выпив столько алкоголя он не то что не почувствовал вкуса – будто и капли спиртного в его желудке не было. Спать не хотелось. Дазай незаметно подобрал карандаш, которым бездомные обычно на своих картонках писали различные просьбы вроде:«Пожертвуйте сколько сможете!»
«Всё пойдёт на лечение родителей.»
«На еду.»
Очень ценная, надо сказать, для них вещь. Юноша даже почуствовал укол вины. Пока никто не заметил пропажи, Осаму быстро выбежал на улицу. Он сорвал с первой попавшейся двери бумажное объявление. Медлить было нельзя.«Я уже и не знаю, кому это адресовано. Во-первых, простите за беспокойство. Во-вторых, тело, которое вы обнаружите в мусорном баке, некогда звали Дазаем Осаму. Умер он от перелома шеи или, если не повезло, от отморожения. В-третьих, не беспокойтесь, у него не было ни родственников, ни друзей. С Новым годом!»