Мертвецы тоже скучают

Гониль тяжело вздыхает. Окей, он готовился очень долго, потому что проблемы как обычно брались будто из ниоткуда. То на работе завалят, то нужных вещей не окажется в магазинах, то вообще трубы потекут. Но сегодня все наконец было готово. Шесть белых свечей, холщовая ткань, можжевеловые благовония, каменная соль, красные нити, ну и самое главное — совместное фото с Джуеном и его же любимая футболка. Гониль почему-то был уверен, что в этот раз все точно получится. (Ну не могла же старая корга обмануть его, правда?) Он делает глоток забродившего виноградного сока, что неприятно обжигает язык, отставляет его в сторону и наконец начинает чертить соляной круг. Кто б зашёл в его квартиру этим поздним вечером, окличил бы сатанистом, хотя никаких дурных помыслов у него не было. Наоборот, помыслы самые что ни на есть хорошие… Немного эгоистичные, правда, но и то не смертный грех. В кругу разложена холщовка, а на ней в пентагоне стоит пять свечей и одна, самая высокая, — по центру. Руки немного дрожат при зажигании свечей, тем не менее, каждая из них по очереди ярко вспыхивает. От самой центральной Гониль зажигает благовонье, тут же морщась от едкого запаха. Дым тонкой струйкой заполняет комнату, и, отсчитав десять секунд чисто для уверенности, Гониль встаёт, обходит свечи и по противоположную сторону от подушки, на которой сидел, кладёт футболку любимого, а на неё старое совместное фото. Садится обратно, смахивает невольно набежавшие слезы и начинает отсчитывать круги, что мотает вокруг своих запястий — двадцать пять на левом и двадцать одно на правом. Теперь его руки в подобии наручников сковывает красная нить. Хорошо. Это терпимо. Самое ужасное, что его сковывает на данный момент — осознание утраты самого близкого человека. Он вернёт его. Хоть на время. Не время разводить нюни. Тонкую нить заводит над высоким пламенем свечи и произносит слова, которые за месяц подготовки успели отпечататься на подкорке подобно чернильной татуировке. — Красная нить, что была жизнью порвана, приведи мне обратно того, кого у нас отняли. Яркий огонёк посередине еле успевает оборвать нить между рук парня, как тут же тухнет, а за ним тухнут и все остальные под прорывом холодного ветра. Гониль мысленно материт себя. Чтобы ничего не получилось лишь потому, что он забыл закрыть окно? Он почти истерически вздыхает и встаёт, но тут же падает обратно на жёсткую подушку. Его прошибает холодом, причём во всех возможных смыслах. В комнате очень холодно. А перед ним, чуть замерев, сидит Джуен — в той самой футболке, очень бледный, но выглядящий… впервые за все годы их знакомства отдохнувшим. Бледный парень тут же поднимает на него взгляд, и Гониль готов поклясться, что только что попал в книгу рекордов за самые крупные мурашки, что только физически могут пробежаться по телу человека. — Так и будешь смотреть? Ты вызвал меня с того света, полюбоваться мог и на фотографиях, у нас их много. — с едкой усмешкой произносит Джуен и немного откидывается назад, опираясь на свои руки. — Блять… — шепчет Гониль, вытирая крупные капли со своих щёк. — Можно было начать с «Привет, милый», а не с оскорблений, но вау, ты говоришь. — Джуен… Джуен, это правда ты, я… — Гониль явно находится на грани истерики, но держит себя в руках и осторожно хлопает по своим коленям, — Я так скучал, Джуен. Без тебя паршиво. — На том свете паршивее, поверь. Но у меня хоть есть возможность наблюдать за тобой, и это неплохо так коротает вечность. Я дождусь тебя. Сколько бы не пришлось ждать. — Джуен грустно вздыхает и снова меняет позу, наклоняясь ближе. — Мертвецы тоже скучают, Хён. — Звучит ужасно, но я бы хотел скорее попасть к тебе. Джуен, я уже не знаю, как мне жить без тебя: как мне возвращаться в пустую квартиру, как готовить на одного себя, как никому не отправлять милые картинки с котами. — всхлип, — Я слишком прирос к тебе, и теперь просто без понятия, что с этим делать. — он смотрит на свои чуть дрожащие пальцы, заламывает их и грустно признается, — Кажется, без тебя я совсем не могу жить. — Ты говоришь это мне, когда я уже умер? — с грустной улыбкой спрашивает Джуен и теребит подол хлопковой вещицы. — Гониль, я всегда это знал. Я бы никогда не покинул тебя специально, но та авария… Ох. Зря я не послушал тебя и все же поехал. — Мне надо было ехать с тобой. — Нет, Гониль. Я поехал один, это был мой выбор. Мы не можем сожалеть о том, что уже произошло, и время перемотать у нас тоже не получится. Ты смог вызвать меня, потому что мы связаны нитью судьбы. — он осторожно указывает на красные нити вокруг чужих запястий, — Но это вся магия, которая нам доступна. Ни больше, ни меньше. Гониль кивает, но смотрит немигающе. Если они так крепко связаны судьбой, то почему же она сама так жестоко с ними обошлась? Если ей и нужно было кого-то забрать, то почему не забрала обоих сразу? — Хён, я знаю о чем ты думаешь. Если ты сам наложишь на себя руки, мы попадём по разные стороны баррикады. Таким образом мы не встретимся и не проведём вместе общую вечность, так что живи ради меня, хорошо? Проживи на полную катушку за нас обоих. А уж судьба решит, когда пора будет воссоединиться. Даже если пройдёт лет пятьдесят, я все равно буду ждать тебя. Столько, сколько понадобится. Джуен натягивает грустную улыбку на свое бледное лицо и бросает взгляд на луну за окном. У них есть ещё немного времени. — Я могу коснуться тебя? — вдруг спрашивает Гониль. — Я ужасно хочу сделать это с момента, как ты появился передо мной. — Только правой рукой. — его улыбка расцветает и он наклоняется ближе. Щека ластится к жёсткой ладони, и если бы призраки умели плакать, он бы точно пустил слезу. — Ён-и… — на полушепоте, — Ну и как же мне жить без тебя, Ён? А вот Гониль плачет. Горькие капли надрывно падают с его глаз, впитываются в холщовку и пропадают в пустоте. Он почти не чувствует прикосновения, правая рука лишь отдаётся лёгким покалыванием, но просто видеть как любимый делает привычный жест — уже сродни меткому выстрелу пистолета прямиком в единственное бьющееся тут сердце. — До встречи со мной ты успел прожить двадцать с лишним лет. Поверь, ты сможешь справиться. — призрак вздыхает и отстраняется от подставленной руки. — Кто из нас и не сможет жить, так это я. Я уже не живу, если ты не заметил. Оба еле слышно хихикают. Что уж говорить, и после смерти Джуен не растерял своей взбалмошности и чувства юмора. — Хён, если честно, я не знаю, почему ты так держишься за меня. Не знаю, что вообще превносил в твою жизнь, кроме вечного хаоса и проблем. Гониль, ты дурачок наверное, раз все это время был со мной? Я не вижу других причин. Джуен грустно улыбается и опускает взгляд. Гониль смотрит на него лишь в замешательстве. — Ты сейчас серьёзно? Джуен, я не верю, что за все годы отношений ты ни разу не сказал, что чувствуешь себя так. Боже, милый, да если бы я знал… — он порывается вперёд и обнять, но в последний момент останавливает себя, ладонью правой руки лишь аккуратно касается чужих растрепаных волос. — Я обожаю тот хаос, которым ты наполнил всю мою жизнь. Только рядом с тобой я всегда чувствовал себя по-настоящем живым, и ты единственный человек, которого я любил так сильно. Ен, все это — не потому что от тебя была какая-то польза, а просто потому что я люблю тебя. Со всеми твоими странностями, заскоками и недостатками. Больше того, я обожаю все это. Джуен, скажи, как мне вообще жить без единственного, кто заставлял меня чувствовать себя живым? Но Джуен не отвечает. Только вытирает костлявыми ладонями сухие бледные щеки и кивает. Возможно, он бы плакал, если бы мог. Ведь столько слов было не сказано даже за все годы совместной жизни, а теперь не будут сказаны и в помине. Уже никогда. — Я так люблю тебя, Гониль. Мне очень жаль, что даже после моей смерти, тебе все равно разгребать ворох моих проблем. Я люблю тебя, Хён. Я скучаю… Он хочет сказать ещё что-то, но Луна катится к горизонту, и образ Джуена медленно рассеивается в пыли дымной комнаты. Гониль остаётся один. Теперь навсегда. Даже к утру он не засыпает. Мысли в голове совершенно не хотят оформляться во что-то понятное, только далёкое «Я люблю тебя, Хён» раздается в ушах с каждым раскатистым ударом сердца. Нахлынули воспоминания. Как он смог познакомиться с парнем, что ездил к ним в Университет на день открытых дверей. Как нашёл способ стать к нему ближе, поместить в свою жизнь. Как впервые пригласил на свидание. Как почти манипуляциями приглашал жить к себе. С каждой трудностью в их отношениях Гониль с лёгкостью справлялся. Ему осталось решить лишь одну трудность: как теперь жить без Джуена. И возможно, это самая сложная задача, которую ему только приходилось решать. Сложнее собеседования в компанию мечты, сложнее всех первых проектов, сложнее проекта, что поступил к нему совсем недавно — и только к девяти утра он вспомнил, что сегодня вообще-то надо ехать на работу. Утренняя рутина не даёт даже возможности отвлечься от тяжких мыслей. О Джуене, о его бледном образе, который сейчас казался лишь сном прошедшей ночи, о сотнях и сотнях упущенных возможностей, о ритуале, который вряд ли удастся провести вновь. От хаотично сплетающихся между собой болезненный образов отвлекает только резкий удар и острая боль в левом боку. В глазах темнеет, и Гониль даже на секунду решает, что теряет сознание от недосыпа. Но сверху раздаются испуганные восклики и сигналы машин. Он шёл по переходу. Он забыл посмотреть на цвет светофора. Кто-то звонит в скорую помощь, он слышит это, но мысленно лишь молится, чтобы они не приезжали. Ему жаль водителя автомобиля, жаль коллег на работе, что будут доделывать проект за него, жаль старика отца. Не жаль себя. Не жаль, потому что краем сознания он теперь слышит не далёкие людские крики, а тихое, почти шёпотом «Я скучал по тебе, Хён».