SuHo: привет, не знаю, что ты думаешь обо мне, но надеюсь, это что-то запрещенное.
El_Skam: мужик, ты ахерел?SuHo: не-а. с какого перепугу ты вообще написал мне в лс? SuHo: типа, ты мог мы всё то же самое написать в ветке SuHo: тебя бы поддержали
El_Skam: в ветке не так впечатляюще El_Skam: а так ты стопроцентно услышал всё, что заслужилSuHo: окей SuHo: как тебя зовут?
El_Skam: ёльсам у парней завязывается разговор. сначала — знакомство. как зовут, сколько лет, где живёшь и подобные вопросы, которые обычно задают на первой стадии знакомства. сухо узнаёт, что ёльсам живёт в соседнем от него городе, ему 27 лет и он холостой. из хобби — алкоголь, сигареты и мужской форум, потому что это единственное место, где его понимают. далее — обсуждение прошлого. сухо рассказывает о том, как в школе был главным красавчиком и мутил со многими девушками, пока не понял, что его привлекают парни. ёльсам — о том, как постоянно ссорился со своей сестрой из-за того, что мама всегда любила её больше. слово за слово, и вот они уже общаются целыми днями напролет обо всём подряд. напечатать «доброе утро» в диалог с ёльсамом становится первым действием, которое делает сухо сразу после пробуждения, а после «спокойной ночи, сухо, не засиживайся долго, давай тоже спать» парень откладывает телефон и ложится спать, ведь его друг, ставший таким близким за такой короткий срок, пожелал ему спокойной ночи. «как понять что ты влюбился в друга?» — гуглит сухо в который раз, и в который раз убеждается — да, он влюбился в ёльсама. понимает, что нельзя, потому что, во-первых, он его друг, а во-вторых, они находятся в разных городах, общаются только по переписке и, в конце концов, ёльсам — стопроцентно гетеро. понимает, но не спешит пытаться гасить в себе эти чувства, потому что они — единственное хорошее, что с ним происходит за последнее время.SuHo: может, встретимся? SuHo: как нормальные друзья посидим, пива выпьем
El_Skam: нормально, можно El_Skam: когда, где? договариваются о встрече — какое-то кафе в городе ёльсама. в назначенный день сухо сам не свой — весь день возится с одеждой, пытаясь выбрать что-то презентабельное, насколько это вообще возможно с учётом его гардероба, причёсывается, крутится около зеркала. словно идёт не на встречу с другом, а на свидание. вызывает такси, спешит успеть ко времени. мужчина, на вид лет 25, сидит на лавочке около входа в кафе и курит какие-то дешёвые сигареты, запах от которых стоит в радиусе трех метров. на голове кепка с вышитыми буквами «NY», черная футболка с таким же принтом и серые спортивки с тремя полосками. сухо сразу понимает — это ёльсам. не долго думая, подходит к нему и бьёт по плечу со словами «здарова». — господи, не пугай так, — ёльсам разворачивается на месте и выкидывает окурок. — да-да, сорян, но это было смешно. — да, как скажешь. ну ты и вырядился, как на свиданку. — да не особо, просто хотел произвести хорошее впечатление. — на попойке? — ну это ж попойка не абы с кем, а с тобой. — ладно, видимо, это приколы пидорасов, — ёльсам откашливается, — геев, прости. не привык еще. — да всё нормально. прогуляемся? — но сначала пиво? — но сначала пиво, да. парни заходят в кафе, заказывают по кружке разливного и идут на улицу, параллельно болтая обо всяком. в какой-то момент из разговор переходит в пересказ смешных историй из жизни, и ёльсам в порыве смеха проливает на себя жидкость из кружки. капельки алкоголя стекают от его рта вниз по подбородку, шее, заползая под футболку. парень лишь смеётся с этого, не забывая сказать о том, что он рукожоп и как обычно всё не может пройти гладко, а сухо не может концентироваться ни на чем, кроме этих капелек и совершенно неправильных мыслей. что им движет не знает даже он сам, но он и не задумывается над этим, когда разворачивает ёльсама к себе, наклоняется и проводит языком по стекающей жидкости. тело мужчины мгновенно покрывается мурашками, но отталкивает он от себя сухо лишь спустя несколько секунд шока. — мужик, ты че? — крича сухо в лицо, проговаривает ёльсам, стараясь игнорировать тот факт, что это действие со стороны друга вызвало приятные ощущения по всему телу, которые откликнулись и чуть ниже живота тоже. — не знаю, честно, — сухо закрывает руками лицо, пытаясь собраться с мыслями, — я просто решил помочь, ну знаешь, у друзей это принято. — у геев? — у друзей, чувак. у тебя вообще мурашки пошли по телу, нормально? — так это от страха. я не пидор. — точно? — мужик, мы обсуждали это сто раз. — ну, как скажешь. они направляются дальше. пиво закончилось, наступает время неловкого молчания. спустя десять минут ёльсам не выдерживает, и, откашлявшись, начинает разговор. — сухо? — да? — как ты понял, что тебе нравится тот парень? ну, с которым вы впервые потрахались. — у меня просто встал на него. — просто встал? ты не думал, что это, ну, ненормально? — что именно? — ну, когда у тебя встаёт на мужика. — не-а, у меня не было с этим проблем. у бывшей были. — бывшей? — ёльсам вновь откашливается, расставляя всё по полочкам у себя в голове. в его мыслях до сих пор сухо выглядел как гей, который с десяти лет понял, что ему нравятся только мужчины. — у тебя была девушка? — ну, у меня была девушка, когда я был гетеро. она даже залетела от меня, и мы поссорились с ней. какой то мудозвон слил всей школе, что я кидал ему свой член в личку. — чего? ты кидал какому-то типу свой хер? — ну, да. неважно. и мы поссорились с ней, она кричала, что я пидорас. ну я думал сначала, типа, пусть она останется со мной. мне прикрытие хорошее. но в итоге разошлись. — тупизм полный, мужик. — ага. а в итоге её щас саму туда-сюда девушка походу. — че? — у меня знакомая работает в одной компании с ней. — ага, и? — так не перебивай, идиот. — сухо замедляет шаг, пытаясь что-то вспомнить. — ну вот, работает, и она рассказала, что бывшая улетела в америку из-за повышения. с ребенком и с какой-то девахой, не помню имя. да мне и плевать. она законченая лесбуха, а еще на меня выеживалась. — да плевать. похер. давай лучше зайдём еще за пивом, а то в горле сушит. — ёльсам заворачивает в какой-то переулок, — я знаю тут пивнуху неподалёку. и вновь неловкое молчание. «вот это зашибись прогулка, по-моему, он думает, что я кусок идиота и максимально гейский гей», — кружится в мыслях у сухо, которые никуда не уходят, как бы он не пытался гнать их прочь. «сука-а-а-а, какие же у него сильные руки…», — в голове появляется картинка, где ёльсам прижимает сухо этими руками к стенке и целует жадно, напористо, не щадя. «бр-р, о чём я думаю, идиот». — в баню хочу. — нарушает молчание ёльсам. — так у тебя на родине своя баня в минус сорок, если минус на плюс поменять. — без тебя не то. — что? — да забей, шутки шучу. — ну, если шутки, так со мной все +80 будут. — я выдержу. в этот момент ёльсам, ведомый непонятными силами свыше, останавливается и хватает сухо за руку. подходит ближе, напирает, заставляя парня пятиться назад, пока не упрётся в стену. закрывает пути отступления для сухо двумя руками, упираясь ими в стенку, и впивается своими губами в губы парня напротив. целует страстно, грубо, кусая губы, бесцеремонно проталкиваясь языком всё глубже и глубже. сухо не отталкивает, лишь шокированно стоит несколько секунд перед тем, как ответить на поцелуй. в потоке страсти они не замечают, как в переулке появляются парни, похожие на скинхэдов, только по-корейски. замечая целующихся посреди улицы мужчин, подлетают к ним с дубинками, разнимают, кидают на асфальт, начинают бить ногами, приговаривая, что таких извращенцев как они нужно сажать в психбольницу. одним словом — начинают «перевоспитывать». очнувшись, сухо приподнимается, опираясь на локти, и осматривается вокруг. белые стены, капельница, какие-то непонятные аппараты и ёльсам, лежащий в противоположном углу. понимая, что они в больнице, пытается собраться с мыслями и вспомнить, как они вообще тут оказались. в голове мелькают картинки прогулки, после — спонтанный поцелуй, а дальше всё как в тумане. пытается окликнуть ёльсама, но тщетно — ком в горле. в палату заходит медсестра, видимо — осмотр. сухо подзывает её к себе и просит разбудить парня в другом углу, сообщая, что он — его близкий друг. будить не будит, но сдвигает койки вместе, чтобы после пробуждения второго они могли говорить не надрывая голосовые связки. после её ухода проходит минут двадцать, прежде чем ёльсам всё-таки просыпается, ничего не понимая. крутит головой вправо-влево, осознавая где он. — сухо, что мы делаем в… — больнице, да. я не помню. — но.? бр-р, — пытается закрыть лицо руками, но ему мешает капельница и какие-то проводки, прикленные по всему его телу. — не дёргай, это какие-то медицинские херни. — говорят полушёпотом, потому что иначе не могут, состояние просто не позволяет. — сейчас медсестра должна прийти, попросим её рассказать, как мы тут оказались. когда медсестра действительно заходит в палату, парни в один голос задают один вопрос: «что произошло?» — вас избили хулиганы на улице и скрылись. спасибо какому-то мужчине, что проходил мимо, он набрал скорую. — девушка переминается с ноги на ногу и откашливается в кулак. — сейчас процедуры у господина Шин, ему нужно подготовиться к операции. — чего, операции? — ёльсам вновь пытается шевелить руками, позабыв о том, что он под капельницей. — что мне нужно оперировать? — те люди, что вас избили… они задели паховую область, и… — девушка мешкается, пытаясь подобрать правильные слова. — погодите, вы же не хотите сказать, что мне хотят отрезать хер? — в ответ на это медсестра молчит и лишь подходит к койке и начинает катить её вместе с капельницей и каким-то прибором с экранчиком к двери. до этого молчавший сухо выкрикивает, что это всё незаконно, но, не видя реакции, замолкает, думая, как ему дальше поступать. уже в операционной врач сообщает ёльсаму, что — да, ему действительно придётся удалить репродуктивный орган, потому что он повреждён без возможности восстановления. перед тем, как хирург надевает маску с общей анестезией на мужчину, ёльсам просит не сообщать об операции его соседу по палате. врач ухмыляется, вводя пациента в наркоз. сухо узнаёт об операции и её сути сразу после того, как медсестра вкатывает койку ёльсама в палату. ярко-болотное пятно йода, оставшееся в районе паховой области объясняет всё без слов. ёльсам спит, не ворочась, и сухо тоже засыпает, оставаясь наедине со своими мыслями о прошлом и о том, что будет в будущем. ёльсам спит, не просыпаясь, уже полутора суток, и сухо наконец решает его разбудить, потому что в его понимании невозможно спать так долго, даже после такой операции. и только когда сухо понимает, что у ёльсама нет пульса, он сильно зажмуривается и пытается кричать. но никто его не слышит — за окном светит луна, а не солнце, и все, кто мог бы помочь, уже спят. экраны горят красным, динамики издают оглушающие пищащие звуки, сухо держится рукой за сердце, глотая ртом кислород. на часах три ночи, весь медперсонал либо спит, либо находится на других этажах, более беспокойных, чем травматологический. последнее, что произносит сухо перед тем, как экраны потухнут, а динамики перестанут издавать какие-либо звуки вообще, — это признание в любви. любви к кому — мужчина не успевает озвучить. простое «я тебя лю-» и конец жизненного пути. the end. все мудаки померли. спасибо еперевалу за существование этих двух идиотов, которые были обязаны умереть хотя бы где-то.