Я молю о твоей погибели

      Комната. Холодно и грязно. За окном, с белоснежной рамой мощный вихрь и чьи-то дети. Отчего в эту рань им не сидится дома? Чему они так рады? Первому снегу? Сильному ветру? Друг другу? Не так важно.       В теплой постели было по-особому хорошо. Ты будто в коконе, ничего не слышишь, никого не видишь. Это «ничего» было таким родным, размеренным. Это «ничего» не станет браниться, это «ничего» не подымет на тебя руку. Хочется просто пропасть. Совсем скоро дух праздника окутает его своими объятиями. Хотя бы кто-то обнимает Майкла.       С утра пахнет чем-то необыкновенно вкусным. Тем, чьё благовоние попадает в любую щелочку, в каждую ноздрю и ударяет в мозг. — Яичница с томатами. Я говорил матери, что ненавижу томаты. — взор Майкла был ориентирован в потолок, он покоился на выправленном диванчике собственной комнаты. Кровати у него не было, лишь только этот полуразваленный, запачканный диван, закрывающий единую батарею.       Надо спуститься и вновь продемонстрировать свое возмущение родителям. Войти на кухню под… «Что у тебя с лицом урод?», и молчком пройти за свое пространство — у окошка. Спасибо отец, нам часто говорят что мы похожи. Майкл по утрам не умывается. Зачем? Его никто не видит. На Майкла никогда не обращали внимания. Даже собственные родители. Свидетельство того — жареные томаты.       Древесная лестница неприятно поскрипывает, когда молодой человек ступает на последнюю ее ступень. Пройти совсем немного и он окажется прямиком у кухонного стола. Отчего он не решается войти?       Тишина. Странно, что не играет старый магнитофон. Он часто поднимал настроение матери. — Доброе утро… Отец. — Майкл не решается подойти поближе. Ему достаточно того, что они с отцом находятся в одной комнате. Он заикается и перебирает краешек собственной футболки. Боится?       Оранжевый фартук повязан на высоком мужчине. Он ему мал, это очевидно не его. Шваркающая яичница подстыла, томаты потеряли первоначальный вид. Мистер Афтон подходит поближе, упираясь в макушку сына. Он с жадностью вдыхает, и медлительно кладет руку на костистое плечо юноши. Чуток присев, их взгляды пересекаются. Серые глаза вот-вот вырвут его сердечко, ушедшее в пятки.

      «Какой же ты отвратительный Афтон, какой же гадкий твой смех, и любое твоё прикосновение отдается дремучей, надоевшей болью, где-то вдали изнутри.»

— Ты все слышал минувшей ночью? ⁃ — Да. Мужчина прикусил губу. От тяжелой ухмылки на его бледноватом лице появились ямочки, а возле глаз образовались морщины. ⁃ Я затмил ее к утру. Ты хорошо поспал? ⁃ Я… ⁃ Я отвез ее домой после того, как трахнул, больше ты ее не увидишь.       А Майкл и не видел, лишь слышал. У нее отлично выходило бы петь… Еще ни одна дама, не задерживалась в доме Афтонов, более чем на четыре дня. Рекорд побила Элизабет. Целых 7 лет. После — пропала без вести. Порядочного отца строил из себя только Генри, но и тому не было никакого дела до малышки. Она не его дочь, а значит — не его проблемы. ⁃ Билл, 18 недель как ее нет. Полиция продолжает поиски? — мужчина, что-то перебирал, его руки были испачканы в масле, а прежде голубая рубашка потрепалась. Пятна от одеколона и вспотевших подмышек, еще ни разу не придавали вещам опрятный вид. ⁃ Полиция? Какие поиски? … — из Афтона никудышный отец.       Единственная гирлянда в комнате юноши погасла, когда тот включил комбоусилитель. Весь свет в доме потух. ⁃ Что за блядство Афтон младший? — влетевший в комнату Уильям держал в руках паяльник, его очки слегка криво на нем сидели, выглядел он раздраженным. ⁃ Я просто хотел поиграть, я не мог знать, что выбьет пробки! ⁃ Ах, ты просто захотел поиграть. Какого черта, ты берешь эту блядскую гитару без моего ведома?! — А вот это Майкл знал. Знал что сейчас будет. Он опустил голову, и крепко зажмурил глаза.

***

      Что такое стыд? Может то, что ты испытаешь, когда сделал что-то не так? Когда кто-то увидел тебя голышом в душе? Или застукал за твоей первой сигаретой? Может ли тебе быть стыдно за свое поведение? Или быть стыдно перед самим собой? Когда Майкла били, он всегда испытывал это чертово чувство. Почему ему должно быть стыдно, если он не сделал ничего плохого? Ему семнадцать, но каждый раз как в первый он мычит от боли. Скакалкой больнее всего. За что? …       Телефонный звонок выбил мужчину из транса. Мистер Эмили часто залипал на вывески. Сегодня взор пал на ларек, со стеклянной дверью. Только за ней можно было увидеть этих прекрасных, деревянных кукол. Милая, маленькая Чарли была бы просто в экстазе, от такого рождественского презента. Но ее нет. Давно.       Он не хотел отвечать, знал, что Уильям перегибает палку. Знал, что Майкл будет умолять о помощи. Что он может сделать? Неужели проблемы Афтонов, не обязаны улаживать сами Афтоны? Большой палец нажал на красную кнопку сброса вызова. — Майкл Афтон… Так борется за жизнь, а для кого? Если тебе суждено сдохнуть, то, пожалуйста, умри. — Эмили нервно закурил сигарету. Проходящая мимо дама остановилась в паре метров от него, и пристально осмотрела. — Мужчина подбирайте выражения.       Мы ли заложники собственных приоритетов? Они запирают нас в собственных рамках и не отпускают. Заставляют делать выбор, и думать только о себе. Почему же не подумать о ком-то другом? Почему ты — это не кто-то, ведь все мы по сути, одно большое «кто».