Гон

      В общих душевых Гоуст всегда испытывал чувства именно в момент появления Соупа. Что-то горячее, неправильное шевелилось в нем и поднимало кровь, когда сержант неграциозно проходил мимо.       Будь МакТавиш девкой, его движения были бы плавнее, задница виляла бы так, что взгляд нельзя отвести, но МакТавиш девкой не был. Его походка была уверенной, вразвалочку, ничего сексуального, чистый мужик. А Гоуст ловил себя на том, что смотрит, тайком, быстро, облизывая все его тело взглядом и глотая слюну.       Когда в первый раз заметил за собой это — очень удивился. Пытался разобраться, может, от недотраха или стресса, спихнул даже на адреналин. Только все равно смотрел, смотрел и ужасался. Ужасался тому, что считал голую поясницу Соупа блядской, вздрагивал, когда осознавал, что смотрит на его ляжки слишком долго, что внимание цепляется за золотистость кожи на бицепсе, что пытается уловить его запах после тренировки, даже если от этого мужика несёт потом. Особенно потом.       К мозгоправу он пошел после одного случая, инцидента даже, и не к штабному пошел, а как крыса: тайком, у черта на рогах, через третьих лиц нашел шарашкину контору и записался на прием под вымышленным именем. Пришел в медицинской маске и после сразу же ушел, даже часа там не пробыв.       Сухо изложил состояние в последние месяцы, рассказал о том случае, спросил, что с ним происходит, и вылетел из кабинета, стоило психологу туманно предположить о латентном гомосексуализме.       Вернёмся к случаю, который все же инцидент: Гоуст и Соуп должны были сломать террориста, вытащить данные и передать Ласвелл. Стандартно.       Не в первый раз Гоуст наблюдал, как МакТавиш кого-то допрашивал, поэтому, пока не вмешиваясь, стоял в стороне, смотрел. Но в тот раз все было по-другому. Чертов месяц непонятного состояния, тридцать один день грязной тяги к знакомому мужику, с которым работал бок о бок, и, как ещё думалось Гоусту, стресс делали обычный допрос уже другим...       Лейтенант вдруг увидел в мимолётной фантазии вместо террориста, привязанного к стулу, Соупа. Широко разведены ноги, руки привязаны к спинке. Порванная майка лоскутами прикрывала соски. Сержант тяжело дышал, по прессу каплями двигался пот. Он гневно смотрел в глаза и рычал на шотландском. Мысли подбрасывали картину, где, ударив МакТавиша в живот, Гоуст заставил его рот открыться и, вогнав в него член, взял бешеный темп.       В реальность его возвратили крик пленного и собственный холодный пот. Кишки закручивало узлом и пришлось выйти в туалет. Там его вывернуло.       Разбираться в этом не хотелось, но нужно. Нельзя было позволить кому-либо заметить это странное состояние.       Нужно погасить, растоптать, высечь, вытряхнуть весь бред из сознания.       Но Соуп по-прежнему где-то рядом, взгляд по-прежнему цеплялся за него, и Гоуст мысленно выл, применяя все навыки шифровки внутреннего состояния. ***       В середине второго месяца, Гоуст перешел к решительным действиям. Взял отпуск. Отправился в бар.       Зарегистрировался на сайте знакомств.       И даже... Позвонил в секс по телефону.       Он искал девку, похожую на своего запретного мужика. Даже нашел что-то отдаленно напоминающее в официантке из ближайшего от квартиры кафе и завязал с ней разговор.       Гоуст не знал, что умел так убеждать, и через минуту после общения он уже вгонял член в новую знакомую.       Но это не то, и он искал дальше.       Быстро прошел отпуск, и теперь лейтенанту еще жестче нужно себя контролировать. Потому что секс с той официанткой ничего не дал, потому что поиски не увенчались успехом и потому что первое, что приходило на ум после встречи с Джонни в столовой, было: "Хочу его натянуть". Джон сидел рядом, Джон говорил громко, Джон смотрел на Гоуста, и это медленно срывало крышу.       -У нас в команде новенький, - сказал Джонни.       И Гоуст наконец включился в разговор.       -Кто?       -Титт Оуер, недавно сержантом стал. К нам ненадолго, в качестве поддержки на следующем задании. Забавный парнишка.       Гоуст где-то в глубине себя надеялся, что этому Титту Соуп не уделял много времени.       С новичком Лейтенанту всё же случилось познакомиться, даже можно сказать, неприятно познакомиться...       Он зашёл в кабинет Прайса на брифинг, там же замечая Соупа у стола с картой, а рядом с ним парнишку, двусмысленно рядом.       Парочка о чем-то жарко спорила, а Гоуст раздражался: слишком близко два мужика друг к другу, не по уставу.       Гоуст, не таясь, приблизился к ним, Соуп обернулся первым, но все внимание лейтенант перевел на незнакомого солдата.       Тот вытянулся по стойке смирно и отдал честь.       -Титт Оуер, - звонкий голос резал по ушам, сразу же начиная бесить Гоуста.       -Вольно. Чем заняты тут?       -Элти, вот скажи, где жарче, в пустыне или джунглях? - спрашивает Соуп.       -В аду.       Оуер зашелся смехом гиены.       -Прекрасная шутка, лейтенант.       -Не для тебя старался.       Стоило бездумно вылететь этим словам, Гоуст сразу понял, что неприязнь к новому члену группы скрыть будет сложно. Оставалось надеяться, что на миссии это не скажется, впервые Гоуст сомневался, что захочет защитить спину нового товарища, а не самостоятельно пустит тому пулю в лоб.       "С чего такое раздражение?"- мимолётно подумалось ему.       Оуер не отлипал от Соупа.       Гоуст натыкался на них везде, Титт будто демонстративно пытался быть к МакТавишу ближе, невпопад делал комплименты, просил совета и лез на помощь.       Все говорили: "В друзья набивается".       Гоуст думал, что набивается Титт только на вечную память.       Он его бесил, Титт, как казалось Гоусту, даже не контролировал свое поведение. Его выходки граничили с нарушением устава о братанье. Лейтенант пытался обтекаемо поговорить с Прайсом на эту тему, но его не поняли и посоветовали присмотреться к парню.       На что там было смотреть?!       Титт, забыв свое место, чуть ли не в открытую флиртовал с Джонни. Всем было плевать, даже самому Соупу.       Этот "блаженный", по мнению Гоуста, в упор не видел странного к себе отношения со стороны сослуживца, однополого сослуживца, выводя этим Лейтенанта из себя. ***       Гоуст пресек все это голубое сечение сам.       Позвал Оуера на разговор, отвёл в переулок, вдавил кулак под дых и не давая прийти в себя, крепкой хваткой на плече вдавил малахольного в стену.       -Прекращай свои пидорские замашки.       -Ч-что?! - бледный Титт выглядел жалко.       -Слушай и запоминай, солдат, ты в армии, а не на гей-параде, ещё раз увижу, что трешься рядом с сержантом МакТавишем, как сучка в течке, рапорт такой накатаю, что из войск пинками попрут.       -Я же нечего не...       -Вижу я, блять, - проорал Гоуст, - как ты "ничего не", аж из штанов выпрыгиваешь. Лейтенант резко дёрнул Оуера на себя и вновь сильно приложил к стене.       -Повторяю для тупых: спрячь свое гейство и веди себя как солдат. Пока ты не на увале — держи член в штанах.       Гоуст не думал, что разговор сильно поможет, он уже давно записал Титта в отряд безнадежно тупых. Нужно было поработать ещё с Соупом.       Лейтенант подвис, когда подошёл к сержанту в спортзале.       Тугая футболка обхватывала напряжённые руки, как в порно. Соуп шумно дышал, широко разведя ноги. Штанга медленно поднималась и опускалась, напрягая своим весом все тело МакТавиша. Несмотря на все это, Гоуст видел насколько беспомощен и открыт сержант. Он буквально обездвижен тяжестью. Можно, например, сжать ладони на напряжённых бедрах, зная, что Соуп двинуться не посмеет. Потеря баланса слишком рискованна при таких тяжестях, а значит, сопротивляться прикосновениям он не сможет. Можно проникнуть пальцами под футболку, коснуться губами бока или укусить кожу над резинкой штанов.       Но Гоуст пришел не за этим грехом.       Пришел для разговора. Разговора... Необходимого разговора.       Соуп, заметив его, прекратил свою тренировку.       -Элти, - как всегда широкая улыбка, - Вызывают?       -Нет. Нам нужно поговорить.       Соуп кивнул и, протерев за собой тренажёр, пошел следом за Гоустом. Они завернули покурить в неприметный закоулок.       -Что-то случилось? - спросил первым Джон.       -Мне кажется странным поведение Оуера, - начал Гоуст издалека.       -В каком смысле?       -Мало разбираюсь в геях, но, похоже, он один из них.       Соуп смеялся, пока в лёгких не кончился воздух.       -Элти, ты только заметил? Он открытый гей.       Гоуст поморщился, Соуп, заметив это, напрягся.       -Тебе противно?       -Отец был гомофобом, видимо, это наследственное.       -Может, просто непривычно? Армия всё-таки, такое у нас под запретом.       -Что не мешает этому быть в воинских частях, видел подобное, когда был рядовым. В элитных войсках такого поменьше.       -Сравнил. Тут и дисциплина строже, - хмыкнул Соуп.       -Титт эту дисциплину не соблюдает, вел бы себя нормально, это все выходит за рамки. А ты его только подстегиваешь!       -Я?!       -Не строй придурка, он вешается тебе на шею.       -Гоуст, мы с ним товарищи по команде, и, если он открытый гей, я не должен видеть в каждом его действии подвох. Поверь мне, ничего такого он не демонстрировал, может, чуть навязчив, но это касается только рабочих моментов. У него своя компания, с которой он проводит время.       Гоуст шумно выдохнул, но промолчал, думая, что, может, и правда он себя накрутил. ***       Это не могло больше продолжаться, всегда ли было в их команде столько скрытых геев? Почему они все тянутся к МакТавишу? Гоуст стал замечать, что Газ часто сидел вплотную с Соупом, кладет ему руку на плечо постоянно. Прайс много хвалил его и звал к себе в кабинет. Роуч любил играть с Соупом на телефоне по очереди, сидя рядом.       Раньше такого не было, раньше Гоуст не был зациклен на взаимоотношениях МакТавиша с другими.       Раньше Гоуст столько не дёргался.       Джонни ни в чем не виноват, просто лейтенанту нужно что-то делать с башкой: изгнать из себя беса, жаждущего тело и душу МакТавиша...       Первым Гоуста встретил не вид церкви, а бой ее колокола, затем уже сдержанного цвета ступеньки и витражные окна, дверь, пахнущая свежим лаком, и внутренняя прохлада.        Он увидел за кафедрой Святого отца, перебирающего какие-то бумаги, к нему Гоуст и направился.       -Здравствуйте, мне нужна исповедь.       -Вы крещёный?       -Нет, а это так важно? Могу покреститься.       -Для исповеди это неважно, просто вы не похожи на человека, что ходит в церковь, вот и спросил.       Лишь на самой исповеди Гоуст понял, что не знает, о чем говорить. Но от чего-то молчание не было тягостным.       -Позвольте задать вам вопрос, - неожиданно заговорил священник. - Вы пришли сюда из-за страсти?       -Как вы это поняли? - Гоуст был впечатлён.       -Я хорошо читаю людей, такой тип, как вы, чаще всего атеисты, в церковь они приходят либо из-за сильных чувств, либо из-за горя. Вы точно не горюете.       -Я испытываю тягу к другому мужчине, - тяжело ответил Гоуст и снова замолк.       -Вы хотите открыться ему?       -Нет, я хочу это в себе подавить.       -Можете скрывать чувства, но подавлять их не стоит, так они лишь сильнее вырываются.       -Что я тогда могу сделать?       -Принять себя, вам тяжело не только от чувств к нему, но и от чувств к себе. Ваше желание другого человека — не грех. Пожалуй, больший грех — это ненависть к себе.       -Разве не мерзко смотрится со стороны такая связь?       Гоуст отчётливо услышал смешок.       -Со стороны все, что угодно, может смотреться мерзко, между двумя же людьми чужого мнения существовать не должно.       Гоуст подумал, что это какой-то неправильный священник, но другого он бы и слушать не стал.       В часть Гоуст вернулся только к отбою, не встретив никого на пути к своей комнате, но найдя гостя в своей постели.       МакТавиш, развалившись на его кровати в одной майке и штанах, спал. Наглость, граничащая с бесстрашием.       От сонного тела тянуло теплом, открытая, из-за задравшейся майки, полоска живота с темной вертикальной дорожкой волос от пупка до штанов вызывала желание коснуться. Ноги, вытянутые вдоль кровати, были с голыми ступнями, с резко выделяющимися лодыжками и очертаниями косточек пальцев. Одна рука — на груди, вторая — под подушкой.       Меньшее, что хотел тогда Гоуст, — это будить своего мужчину.       Соуп из-за скрипа закрываемой двери проснулся сам.       -Элти. Прости, заснул у тебя, - Соуп потянулся.       -Спи дальше, мне все равно бумаги проверить надо.       -Нет, я вообще поговорить пришел.       -Это можно сделать завтра.       Гоуст чувствовал, как голодно смотрел на полусонного Джонни, но не мог затолкать желание обратно в себя. И Джонни это, кажется, увидел.       -Саймон, - неуверенно, тихо сказал он, - Тебе правда противны геи?       -Думаю, мне противны пидоры.       Джон хмыкнул и потянулся всем телом вновь, но уже медленно, демонстративно.       -Я тоже тебе противен? - маняще прошептал Соуп.       -Нет, - не скрывая нежности, произнес Гоуст. - Совсем нет.