Осторожней за рулём

VIP-pass на шее, модные фиолетовые штаны-карго, белая оверсайз футболка, пара напульсников на запястьях и объёмные – тоже белые – кроссовки; серёжки с сиреневыми молниями, такие же яркие стрелки на веках и заколка в каштановых, коротких, как у мальчишки, волосах. Все узнавали её уже давно. Можно сказать, она жила в этом гараже. Впрочем, никто не был против. Девушка всегда наполняла любое пространство позитивной энергией, укрепляя отношения с каждым, с кем общалась. Приветливая, уважающая каждого, умеющая слушать и поддерживать – её любили все. К тому же, её тесные дружеские отношения с главной звездой команды прибавляли ей баллы в карму. Хоть Хэмильтон и был очень общительным человеком, однако мало кому мог доверять так, как доверял ей. Алекса стоит рядом с одним из механиков в гараже «Мерседес», который рассказывал ей разные идиотские истории. Она смеётся без остановки, чуть ли не до слёз. Именно в этот момент Льюис входит в помещение, и подходя ближе, по-собственнически обнимает её за плечи, притягивая ближе к себе. — Что смешного? — он смотрит на девушку, следом переводя взгляд на механика. — А, Натан рассказал мне шутку, — улыбаясь, отвечает Алекса. Подавленный смех всё ещё настигает её, поэтому она дышит неровно. — Да, Алекс и я просто обменялись смешными историями… Льюис хмурится. — Мы уходим. — бормочет он, прежде чем хватает её за руку и тащит к выходу. — Лью, что происходит? — девушка, правда, не понимает. Неожиданные и резкие движения немного пугают, когда её силой выводят на свежий воздух. Гонщик сердито оглядывается на неё. — У меня долгий перерыв, мы уходим. Он продолжает тащить её через весь паддок, не обращая внимания на прессу и других работников. Просто идёт. Достаточно быстро, чтобы ситуацию можно было назвать напряжённой. — Льюис Карл Дэвидсон Хэмильтон! Остановись. — твёрдо произносит Алекса, когда они отходят на безопасное расстояние от закрытой территории паддока. Они каким-то образом оказываются напротив отеля, в котором остановился Льюис и Роско на время Гран-При в Абу-Даби. Возможно, так было задумано. Льюис неохотно останавливается, глядит на неё своими тёмно-карими глазами, вздыхает. — Что тебе нужно? — Не-а, ответь мне лучше, что нужно ТЕБЕ, чемп? Ещё один вздох. Оба направляются в его номер. — Я подумал, что ты флиртуешь с Натаном. — И? Почему тебя это волнует? Даже если бы я флиртовала, а я этого не делала, всё равно. Это не твоё дело. — Я не хочу, чтобы ты флиртовала с другими мужчинами! — он ведёт себя, как капризный ребёнок. Не хватало ещё, чтоб начал топать ногами и биться головой об стену. — Что?! Ты мой друг, не парень. Такая реакция является неуместной. Совсем нет. Льюис слабо рычит. Двери лифта открываются на нужном этаже. Они выходят, гонщик активно размахивает руками, выражая своё недовольство. — Разве друг не может защищать свою подругу? Меня просто раздражает, когда парни пытаются за тобой приударить. — Это называется ревность! Прекрати этот цирк, Льюис. Иначе я перестану контролировать себя. А это не очень хорошо. Когда они наконец добираются до номера, Алекса закрывает дверь и ставит режим «не беспокоить». Парень пристально смотрит на неё. — Что ты только что сказала? — Иначе говоря: если ты продолжишь бесить меня, я ударю тебя по твоему идеально-красивому лицу, уйду и больше не вернусь. — голос девушки пронизан холодом и строгостью. Льюис чувствует, как учащается его пульс, когда она называет его красивым. Он прочищает горло перед тем, как заговорить. — Ты не осмелишься. У тебя рука не поднимется. — О, да. Я бы так и сделала. — она замахивается, но не бьёт. — Подумай дважды, Лью. У гонщика сводит живот, когда он понимает, что она угрожает ему пощёчиной. По всей видимости, всерьёз. — Ты ведь не сделаешь этого на самом деле, правда? — вызывающий смешок срывается с его губ. Это становится последней каплей для Алексы. Она даёт ему пощёчину. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы дать парню прочувствовать её намерения. — Не сделаю? Глаза Льюиса мерцают от шока, и он ощущает тепло, обжигающее его щеку. Он рассматривает её с приоткрытым ртом, ошеломлённый. — Если я являюсь твоей подругой, это не значит, что я буду терпеть всё, что ты делаешь. Он снова хмурится, проводя своей ладонью по месту удара. — Это больно. Я думал, ты заботишься обо мне… — Я забочусь и волнуюсь, но иногда твои эмоции очень сложно контролировать, — девушка вздыхает. — Извини. Мне не стоило распускать руки. Льюис выглядит растерянным, не зная, что ответить. — Ты первая девушка, которая извинилась после… ну, ты понимаешь… Она удивляется. — После чего? После вспышек агрессии? — Я хотел сказать, после того, как ударили меня по лицу. — в шутку отвечает гонщик. — Ах, так ты привыкший… Льюис открывает рот, чтобы сказать что-то, но кажется, теряется в словах. Он сглатывает и слегка кивает. — Может быть… — То есть, спустя семь лет дружбы, ты так и не заметил, что я извиняюсь каждый раз, когда веду себя неправильно? До Льюиса доходит осознание: семь лет дружбы. Уже. — Знаешь, я никогда не задумывался об этом. Но ты всегда извиняешься после того, как злишься… Да… — он нервно сглатывает. Снова. Раздражение начинает сходить на нет и ему кажется, что он просто идиот. Возможно. — Хм…? Я отличаюсь от тех девушек, верно? — Ты другая. Льюис снова смотрит ей в глаза. — Я просто, правда, не ожидал, что ты извинишься после того, как ударишь меня. Ты первая девушка, которая так сделала… — Брат, я поступила неверно. Извинилась. Это естественно. И это не имеет никакого отношения к тому, что я девушка. — Знаю, знаю. Просто… Неожиданно. Ты точно не такая, как все. Я знаю… — он слабо улыбается. Напряжение между ними пропадает. Как и обычно. Они могут ссориться сколько угодно, однако всегда найдут компромисс. — Я «выдерживаю» твою надоедливую задницу на протяжении семи с половиной лет. У меня иммунитет. — Алекса смеётся. Льюис также не может удержаться, его забавляют её подколы. — Спасибо, что терпишь меня, Лекси. Я осознаю, что порой со мной бывает очень трудно… — Со мной тоже. Спасибо, что ты рядом. — Я всегда буду рядом. — его мимика неожиданно меняется, он улыбается. Голос становится мягче, как и его тон. — Я не знаю, что делал бы без тебя. У меня есть только ты. — Кто-то становится сентиментальным. Мне нравится, — она треплет его по щеке, по которой только недавно бесконтрольно заехала, выпуская пар. — Извини ещё раз. Просто иногда я даже понятия не имею, как остановить тебя, когда ты не в себе. Прости. Мне жаль. Парень ощущает, как краснеет, хоть это и незаметно для её глаз. И всё же, это приятно, когда она касается его вот так. — Всё в порядке… — его ладонь нежно обхватывает её запястье. — Ты как мой ребёнок, клянусь. Однако, правда, очень успешный ребёнок. — она ласково улыбается, заправляя его косички за уши. — Ребёнок? — Льюис звучит почти оскорблённым, но после он смягчается и тоже улыбается. — Да… Наверно ты права. Кажется, у тебя от меня всегда болит голова… — И всё же, эти головные боли очень дороги мне. А также я всё ещё единственный человек, который имеет право заплетать тебя. Он снова чувствует, как его щёки нагреваются. — Это потому, что я доверяю тебе. Никогда и никому больше не будет позволено играться с моими волосами. — Я ценю твое доверие, Лью. Всегда. — Ты не представляешь, как это важно для меня. — он вглядывается в её прекрасное лицо своими бездонными глазами. Он не замечал раньше, насколько Алекс красива. Как сверкают её глаза, когда она смеётся, как улыбается и как пряди её коротких волос спадают на лоб, подчёркивая форму лица, которое кажется Льюису идеальным. — Мой ребёнок… — она крепко обнимает его. Гонщику кажется, что его сердце вот-вот выскочит из груди, когда она притягивает его к себе. Он сжимает её своими сильными руками, зарывается головой в её плечо. Парень чувствует, как его охватывает чувство комфорта, когда он прижимается к ней, наслаждаясь теплом дорогого тела. — Это смешно, потому что ты старше меня. Однако ты всё равно мой «ребёнок». Льюис хихикает, испуская тихий вздох. Ему нравится находиться в объятьях Алексы, чувствовать себя в безопасности. — Даже взрослые мужчины нуждаются в заботе… — Даже те, кто рискует всем, что имеют и не имеют, чтобы гонять на триста километров в час? Я думала, им это не нужно… — она дразнит его, улыбаясь играючи. Парень снова смеётся, принимая тот факт, что она может рассмешить его в любой ситуации. — Особенно эти мужчины. Потому что перед тем, как ехать на триста километров в час и больше, они должны убедиться, что их головы прикручены и вставлены в правильном месте. Иначе они разобьются… На момент она перестаёт дышать. Льюис поднимает бровь, он обеспокоено смотрит на Лекси. — Ты в порядке, солнце? Почему ты вдруг перестала дышать? Он искренне озабочен. Его сердце также пропускает удар. — Я… сейчас осознала, точнее, вспомнила, что это очень опасный спорт. — она качает головой, встряхивая себя, чтобы успокоиться. Гонщик нежно касается её руки, пытаясь утешить. — Знаю… Я стараюсь не думать об этом слишком много, когда я на трассе. Иначе я бы сошёл с ума. — Будет ли это звучать глупо, если я скажу «будь осторожней за рулём»? — её большие зелёные глаза прожигают его насквозь. Льюис убирает выбившуюся прядь её волос, гладя девушку по голове. — Это не глупо… Я предпочёл бы эти слова, нежели твои просьбы уйти из спорта. Спасибо, что, несмотря на весь свой страх, ты поддерживаешь меня и не отговариваешь. Спасибо. — его рука задерживается на её щеке. Он улыбается, не в силах оторвать взгляд от красоты её глаз, носа, губ, бровей… — Нет… Спорт это твоя страсть. Я не могу представить тебя без Формулы Один. Это твоё призвание. Сто процентов. Он медленно кивает. — Я делаю это всю свою жизнь. Не знаю, что было бы, если бы у меня не было возможности гонять. — Ты хорош во всём, что ты делаешь. Ты был бы лучшим в любой профессии. Но гонки это что-то особенное, верно? — она склоняет голову, с интересом наблюдая за лучшим другом. — Гонки особенны. Это как наркотик для меня. Адреналин, скорость… — он притягивает её ещё ближе. — Мой «ребёнок» зависимый? Адреналиновый наркоша. — Лекси толкает его локтём в бок, шутя. Льюис задумывается. — Можно сказать и так… Я зависим. Нет ничего лучше того чувства. — его голос становится ниже. — Весь мир исчезает, когда я гоняю… — Всё замедляется, становится проще дышать. Мир останавливается. Нет ничего вокруг. Только вы двое: ты и машина. И ты находишь спокойствие в сумасшествии… — она прикрывает веки. Льюис приподнимает бровь и с любопытством смотрит на неё, когда она закрывает глаза. Он может сказать, что она говорит, основываясь на своём опыте, но, кажется, не хочет выражать его полностью. Он настораживается. — Всё именно так... ты полностью сосредоточен на гонке, остальное попросту теряет значение. Внезапно ему хочется спросить её… Он не знает почему, но что-то заставляет его сказать это. — Ты когда-нибудь сидела за рулём гоночной машины? Любой? — Гоночного автомобиля? М… — девушка смотрит в сторону, приостанавливается, думая, что выдать: правду или ложь. Льюис следит за её мимикой: что-то в ней заставляет его чувствовать, что она что-то скрывает. Он хмурится, когда она отводит взгляд. — Почему ты отворачиваешься? У тебя такой вид, будто ты боишься в чём-то признаться. Ты гоняла раньше? — Льюис слегка понижает голос и говорит спокойно, желая, чтобы она была с ним откровенна. Она громко вздыхает. — Если честно… я не хотела, чтобы ты знал, и… я пыталась скрывать это все семь лет нашей дружбы. — Лекси делает паузу и снова отворачивается от него. — Я действительно гоняла. На разных машинах. Много… много раз… Не на болидах Формулы Один, конечно, — она болезненно усмехается, — Но… я… ну… картинг… несколько других чемпионатов, потом попала в Ф4, получила лицензию ФИА… почти выиграла Ф3… и… — вдох-выдох. — В последней гонке я разбилась, и это стоило мне победы в чемпионате. После этого мой прогресс остановился. Они хотели, чтобы я выступала в Ф2, но я отказалась из-за неуверенности, и через некоторое время я… в итоге даже не начала. — девушка отходит от него, не в силах смотреть ему в глаза. — Я сдалась. Я не могу видеть свои «трофеи» и шлемы… Однако моя семья и друзья напоминают мне об этом раз за разом… Я… просила их не говорить тебе и прятала все улики… надеясь, что ты не узнаешь, и всё было идеально до… сегодняшнего дня. — она делает ещё один шаг назад. Отступает. Льюис ошеломлён данным открытием. Он с недоверием слушает, как она признается ему в своём прошлом. Шок и печаль смешиваются воедино. — Алекс... почему ты мне не рассказала всё раньше? Он сокращает расстояние между ними и обнимает девушку. Его голос становится более нежным и сострадательным. — Тебе никогда не нужно было скрывать это от меня... Я бы всё понял. Несмотря ни на что. — Стыдно признаваться, что ты ничтожество. Тем более, перед лучшим гонщиком мира, если не Вселенной! Как ты не понимаешь? Я ужасно чувствую себя. Я не справилась с задачей. — Лекси качает головой. Он пристально смотрит ей в глаза, желая заставить её прислушаться к тому, что он пытается сказать. — Опять ты это делаешь! Ты называешь себя неудачницей, но это не так. Ты прошла намного дальше, чем большинство людей! Ты должна гордиться этим! — Сказал семикратный чемпион мира Формулы Один!!! Льюис сжимает кулаки. — Лекси… Ты молодец. Ты не должна считать иначе. — Блять! Почему ты всегда супер-позитивный, даже если всё летит к чертям?! — Потому что я так отношусь ко всему. Я нахожу положительные стороны везде. А ты? Его голос становится тише, когда он наклоняется, пытаясь заставить Алекс прислушаться к его словам. — Ты не неудачница. Я уже говорил это раньше и скажу снова. Ты должна гордиться тем, чего добилась. Всегда. При любых обстоятельствах. — Ооо нет. — девушка сдерживает раздражение, теребя ткань своей футболки. — Тебе лучше заткнуться. Я не хочу давать тебе ещё одну пощечину, потому что ты самый дорогой человек после моей мамы для меня. Льюис вздыхает, из его уст вырывается небольшой смешок – ему трудно не смеяться над её вспыльчивостью. — Значит, ты по-прежнему считаешь меня одним из самых дорогих людей в своей жизни? — Естественно. Почему я должна была перестать? Льюис улыбается прямому и честному ответу. Он наклоняется ближе и без колебаний целует её в щеку. — Тогда, девочка моя, почему мне кажется, что ты скрываешь от меня часть своей жизни? — Потому что я скрываю её даже от себя. Не хочу думать и говорить об этом. От слова совсем. Гонщик выпячивает свою губу, и раскрывает веки шире, чтобы создать образ расстроенного щенка. Девушка искренне смеётся. — Как ты, взрослый мужчина, который старше меня на одиннадцать лет, можешь быть… таким маленьким мальчиком для меня? — Алекс смягчается, и черты её лица расслабляются. Парень улыбается, когда она говорит о нём как о маленьком мальчике; да он и сам чувствует себя таким, когда находится рядом с ней. Льюис думает о том, как она относится к нему – ей всегда удается пробить его жёсткую оболочку и раскрыть его внутреннего ребёнка. — Эй, я такой рядом с тобой. И всегда был таким… У тебя не получится изменить то, как хорошо я чувствую себя рядом с тобой. Это круто, так ведь? — Ты доверяешь мне. И я это очень сильно ценю. Он сжимает её руку, желая, чтобы она поверила в то, что он собирается сказать. — И ты можешь доверять мне... Всегда и во всём. Лекси смотрит на его руки, покрытые татуировками. — Я помню, я говорила тебе, что никогда не сделаю татуировку для себя. Ну… кое-что изменилось, и… — она мешкает. — Как бы сказать… Лучше просто показать. — снимает напульсник с правого запястья и протягивает ему руку. На внутренней стороне – маленькая фиолетовая татуировка «LH44». — Фиолетовая, потому что у тебя такой шлем. И вообще фиолетовый ассоциируется с тобой. — девушка смущённо-стыдливо смотрит вниз. Когда Льюис пробегает взглядом по тату на внутренней стороне её запястья, и ему бросаются в глаза знакомые инициалы «LH44», он еле сдерживает слёзы. — Алекс… Это… — слова застревают где-то в горле. Он никогда не думал, что капля фиолетовых чернил смогут так много значить для него. Парень осторожно берёт её руку в свою. Желание обнять и прижать эту девушку возрастает с неимоверной скоростью. Его голос наполнен радостью и восторгом, он говорит едва слышным шепотом. — Господи, это… Это… Я не могу поверить, что ты сделала это для меня… — Это просто татуировка, — отмахивается Алекс, смущённо улыбаясь. — Но она также многое значит для меня. Ведь я хочу чувствовать твоё присутствие даже тогда, когда ты за десятки тысяч километров от дома. — Знай… для меня это не просто татуировка! — Льюис едва может поверить в увиденное. Его палец обводит контур наколки, нежно поглаживая её. Забавно, что такая маленькая вещь, такое маленькое пятнышко чернил, может значить так много. — Спасибо… — Мой чемп. Его глаза загораются ярче, когда она называет его своим чемпионом; по его лицу ясно, как сильно ему это нравится. До Льюиса доходит, что Лекси пометила себя на всю жизнь. И эта метка связана с ним. Ему кажется, что он сейчас взорвётся изнутри. — Ты… Ты заставляешь меня плакать… — Мой эмоциональный мальчик. — она снова касается его предплечья. Льюис улыбается, даже не пытаясь сдержать слёзы. Его глаза наполнены счастьем, когда он смотрит на неё, а горло сжимается ещё сильнее, чем раньше. Видя её изумрудные глаза, он хочет притянуть Алекс к себе и никогда больше не отпускать. — Ты… ты заставляешь меня испытывать самые разные эмоции… Может быть, для остального мира это всего лишь небольшое пятнышко чернил, но для меня… Это самое великолепное произведение искусства, которое я когда-либо видел… — Знаешь, какое самое великолепное произведение искусства видела я? — Алекс склоняет голову. Льюис смотрит на Лекси, его улыбка становится ещё шире: он предчувствовал, что она скажет что-то подобное. Он тоже наклоняет голову, ожидая её ответа. — Что же? — Ты. — она произносит это. Алекс произносит это и тут же закрывает лицо руками. Замирает. Ожидает его реакции. Льюис долго смотрит на неё, его глаза становятся всё шире. Его губы подрагивают, и он хочет что-то сказать, но не может подобрать нужные слова. — Ты… ты серьёзно? — Да… — еле слышно мямлит она. Волна стыда, смущения и неловкости накрывает её. Тело предательски дрожит. Гонщик чувствует прилив тепла по телу, когда его глаза сужаются, чтобы сфокусироваться на девушке. Спустя несколько секунд, он наконец находит слова, чтобы заговорить. — Алекс… Я понятия не имел… Всё это время… — Я сама недавно это поняла. Так что… всё… было честно и до сих пор остаётся. Клянусь! — она смотрит вниз. — Прости… Мне так жаль… Ещё одна волна эмоций обрушивается на Льюиса, когда он слышит, как Лекси признаёт, что она была честна и что именно так чувствовала себя уже некоторое время. Его дыхание сбивается, он тяжело сглатывает, пытаясь взять себя в руки. — Тебе не нужно ни о чём сожалеть… Я просто… было бы лучше, если бы ты рассказала мне раньше… Она поднимает свои зелёные глаза и пристально смотрит на него. — Раньше…? Льюис кивает. — Да… Да, раньше… Например, пару лет назад. Не только сейчас. Мне кажется, что я упустил так много между нами; то, что я должен был знать давным-давно… Как будто от меня скрывали огромный секрет, и я узнаю правду только сейчас. Девушка чувствует, как его ноги становятся ватными от напряжения. Её кулаки сжаты, будто в них держится что-то важное. И если она расслабиться, то это «что-то важное» ускользнёт навсегда. — Я… Сама этого не знала, Лью! Я только поняла это месяц назад… — она отворачивается, приложив к этому огромные усилия. — Льюис… Я не хотела разрушить наши отношения… Парень делает вдох и протягивает ладонь, чтобы повернуть её лицо обратно к себе, он не хочет отводить взгляд ни на секунду. Его глаза ищут знакомые черты, потому что он не хочет упустить ни одной детали. — Никогда так больше не говори, ты меня слышишь? — его голос на мгновение становится жёстким, но затем он выдыхает, и его тон смягчается. — Ты не можешь разрушить нас… Ты – это мы, Алекс. Мы… мы настолько влились друг в друга, что нас невозможно «испортить»… — Если я скажу этих три слова, то настанет конец! — она избегает зрительного контакта, взгляд снова падает в пол. — Но они убивают меня изнутри… По её тону, по внезапной перемене настроения гонщик понимает, что затевается что-то серьёзное. Внезапное чувство ужаса охватывает его, и он чувствует, как сердце начинает громче биться в груди. — Что эти за три слова? Алекса смотрит в потолок, пытаясь остановить слёзы. — Не заставляй меня произносить их… — тише шёпота, почти задыхаясь. — Они убьют нас. — Пожалуйста, я должен знать… — Лью, нет. Нет. Пожалуйста. Не делай этого. — Алекс плачет. И это первый раз за все семь лет, когда Льюис видит настоящие слёзы в её глазах. Сердце пропускает удар. Второй. Сводит живот от нервов. Он чувствует себя так тяжело, как никогда раньше, ему хочется крикнуть: «Выкладывай уже!», но он понимает, что это, должно быть, травмирует Лекси. Он осторожно вытирает её слёзы, прижимает ближе к себе, зарывается в её короткие волосы пальцами, медленно поглаживая кожу головы. — Пожалуйста, солнце. — Я не могу. — Ты скажешь их, что бы это ни было. Ты скажешь это, потому что я был достаточно терпелив. Я ждал этого момента, ждал тебя, чтобы сказать это. Скажи это сейчас. — строгий тон контрастирует с нежными касаниями и Алекс разрывается от желания оттолкнуть, нагрубить, но в то же время она мечтает выложить всё, открыть всю душу и будь что будет. Она смотрит на него большими испуганными глазами, пытаясь вырваться из его крепкой хватки. Однако Льюис только сильнее сдерживает её на месте, для него это больше не игрушки. Как бы ему ни хотелось, чтобы это был момент любви, он не может позволить ей и дальше держать это в секрете. Она не сможет отстраниться от него, он ей не позволит. Парень всё крепче прижимает девушку к себе, тон его голоса становятся всё более угрожающим. — Скажи это! — Я люблю тебя. Слова сорвались с её губ, и время остановилось. Мир застыл в этот миг. Всё вокруг вдруг стало неважным. Его хватка на её плечах слегка ослабевает, и он смотрит на Алекс. Она не представляет, как сказанные ею слова эмоционально действуют на Льюиса, он ошеломлён. Он долго смотрит на неё, его глаза расширились, а дыхание участилось. Он лишен дара речи, ни один звук не вырывается из его уст уже, кажется, несколько часов. Однако заметно, как в его почти чёрных глазах снова закипают слёзы; он тяжело сглатывает, борясь с сильным волнением. Тишина оглушительная, никто из них не может найти слов, чтобы выразить эмоции, которые они испытывают. Она видит, как тело Льюиса замирает, и думает, что это потому, что он не знает, как реагировать. Но это не так. Льюис просто сдерживает свои эмоции, чтобы не дать себе разрыдаться; изо всех сил стараясь сохранить самообладание. — Я говорила, что это разрушит нас, Льюис… Он лишь качает головой. Слегка улыбается. — Нет... Ты должна поверить мне на слово, когда я говорю, что это лучшее, что могло случиться. Как это может погубить нас, когда это только сближает как никогда? — Правда…? Льюис тихонько смеётся, кивая. Ему забавно, что она всё ещё думает, что в этом есть какой-то подвох, который разрушит их отношения. Он выдыхает, снова глядя ей в лицо, и слова «Я люблю тебя», слетевшие с её губ пару минут назад, заставляют его чувствовать так много. Льюис тает. — Конечно, я серьёзно… Лучше, чем сейчас, быть не может… — Я думала, мы друзья, и это… Парень останавливает Лекси, прикладывая палец к губам, чтобы заставить замолчать. Не властно, а нежно, чтобы остановить и вникнуть в то, что он хочет сказать. Как только он полностью завладевает её вниманием, он убирает палец и ласково улыбается. — Те дни уже в прошлом. Мы не можем вернуться к тому, чтобы быть просто друзьями, потому что это попросту невозможно. Не с тем, что мы чувствуем друг к другу, эта дружба зашла слишком далеко. — Может, мы просто слишком близкие друзья? — Больше нет. После всего, что между нами произошло, уже слишком поздно. Мы уже не можем убедить себя, что это просто дружба. Я влюблён в тебя… И впервые в жизни я знаю, что это правда. Её дыхание перехватывает. И она не может ничего делать, кроме как тонуть в его выразительных глазах. — Это даже интересно… Проведя много лет в одиночестве и избегая любых форм привязанности к кому-либо, мне нужен был лишь небольшой толчок. И когда я встретил тебя… Ты была первой, кто вывел меня из зоны комфорта. С того момента я никогда не переставал думать о тебе… — Клянусь, ты очень-очень-очень важен для меня. Она смотрит на него, не в силах скрыть улыбку, которая с каждым мгновением становится всё шире. — Я знаю, что я важен для тебя, но ты не понимаешь, как много ты значишь для меня. Я никогда не знал никого, похожего на тебя, кто принес бы столько счастья в мою жизнь. Это даже кажется глупым… Как одна дружба может привести к такому? Но это правда, и это лучшее, что когда-либо случалось со мной. — О мой… — секундная пауза. — Мой Льюис… — это слышится так, будто она хочет сказать «О мой Бог», но этим Богом является Льюис. То, как Алекс использует его имя, всегда вызывает у него слабость в коленях. — Ты и я. Звучит безумно. — Это звучит правильно. По-настоящему. Идеально. Сочетание этих трёх слов заставляет его сердце биться быстрее, чем когда-либо. Он медленно кивает и продолжает смотреть ей в глаза, чувствуя связь между ними обоими. Его охватывает волна эмоций, он чувствует, что это правильно, что это идеально, что это лучшее, что случалось с ними. Его дыхание становится прерывистым, когда он подходит на шаг ближе. Он не знает, что произойдет дальше, но он точно знает, что хочет, чтобы это произошло. — Ох, иди сюда, придурок… — она слегка тянет его за рубашку и прижимается своими губами к его. Волна чистой радости захлестывает гонщика, когда Лекси притягивает его к себе для поцелуя. Его глаза расширяются от удивления, но он позволяет ей взять ситуацию в свои руки. Поцелуй мгновенно заставляет его таять, он наклоняется ещё ниже, его руки тянутся к ней, чтобы полностью обнять. Сердце колотится как сумасшедшее, и он прижимает девушку к себе так близко, как только может. Льюис хочет быть с ней вечно; он хочет показать, как сильно он её любит. Её губы мягкие и сладкие, и он не может не наслаждаться ими как можно дольше. — У меня важный вопрос. Льюис отстраняется от поцелуя, его дыхание тяжелое, и он находится в том же приливе эмоций, что и раньше. Он смотрит на неё, наблюдая за тем, как она собирается задать этот важный вопрос. — Хочешь быть моим мужчиной? Парень смотрит на неё, пока в его голове проносится этот вопрос. Он застигнут врасплох: он ожидал, что она скажет что-то другое, но ему нравится, как она сформулировала свой вопрос. Прямо и без всякого страха. Льюис никогда в жизни не был уверен в себе так, как в этот момент. — Хочу ли я… хочу быть твоим мужчиной? Я не хочу, мне нужно быть твоим мужчиной. Так что ответ – да. Тысячу раз «да»… — И мне нужно, чтобы ты был моим мужчиной. Миллион раз да. Я обещаю, что мы будем жить лучшей жизнью вместе. У Льюиса отпадает челюсть. Он никогда не слышал таких чистых, прекрасных слов. Он притягивает Лекси к себе как можно ближе, словно боясь, что кто-то отнимет у него этот момент. Она – его ангел; его всё. — Тебе не нужно убеждать меня в этом. Я обещаю, что с этого момента ты будешь испытывать только абсолютное счастье. Я буду заботиться о тебе, я буду защищать тебя, я буду любить тебя вечно. — Я буду заботиться о тебе, я буду защищать тебя, я буду любить тебя каждую секунду «нас», дорогой. Льюис застенчиво улыбается, ему нравится, как она говорит, каждое слово из её уст звучит для него как поэзия. То, как Алекс говорит с ним, как она смотрит на него – всё это заставляет его сердце таять от восторга. Он всё ещё не может поверить, что всё происходит на самом деле. Только и может, что смотреть на неё, не позволяя своим глазам отвести взгляд ни на секунду. Лекси также завороженно смотрит на него в ответ.