Неправильный рыцарь

Всадник выехал из лесу сильно после полудня, ближе к обеду. Это был высокий парень лет двадцати с густой шапкой черных волос, одетый в черный кожаный дублет, поверх которого была натянута длинная и наверняка дорогая кольчуга, на которую, в свою очередь, был накинут шафранного цвета плащ. К седлу был приторочен щит с кошачьей головой на черном поле, здоровенный топор и что-то еще в большом узле. Наверняка сам парень и все его обмундирование весили немало, но каурая кобыла, на которой он не без опаски восседал, не жаловалась, и довольно бодро трусила по туманному бездорожью. Местность, по которой сейчас путешествовал всадник, ранее, вероятно было полноценным крестьянским полем под рожь или ячмень; сейчас, однако, оно изменило статус, превратившись в поле боя. К счастью, бой уже закончился, но лежавшие повсюду неподвижные тела показывали, что еще совсем недавно тут кипела настоящая сеча. По грязи чавкала фигура сероватого цвета, иногда нагибаясь и обшаривая мертвецов. Очень скоро внимание фигуры привлек перестук копыт и одинокий всадник. — Эй! — парень на лошади услышал окрик и завертел ушастой головой, пытаясь определить источник звука, что сделать в тумане оказалось не так-то просто. — Эй ты, верховой! Ты чего тут? — И вам здрасьте, — поздоровался всадник, углядев «серого». — У вас тут, я вижу, случился какой-то спор или недопонимание? А может, дружеская попойка? — А? — не понял его собеседник. Лошадь даже шагом все равно шла быстрее быстро идущего человека, поэтому тому приходилось все время ускоряться, переходя на рысь. — А… нет, тут был бой. Королевские войска одержали славную победу, сам король лично поразил девятьсот шестьдесят человек своим копьем, а после… — Да ладно! — не поверил темноволосый парень. Лошадь тоже с сомнением фыркнула. — Я видел старика всего пару дней назад, он едва мог поднять свой меч, а тут… Но, может, ты про другого короля? — Может, и про другого, — сплюнув, согласился «серый». — По правде говоря, я вообще не уверен, кто кого здесь победил, появился уже позже… А вы, я так понимаю, рыцарь? — Я-то? — чуть задумался всадник. — Пожалуй, рыцарь, так сразу сложно сказать… и вот как раз для этого — чтобы сказать было легко, то есть — мне нужно срочно попасть в Зеленую часовню, которая находится, по слухам, где-то к северу. Не знаешь, где? — Слышал о такой… — серый задумался, что-то прикидывая. — Через это поле вон к тому дальнему лесу, там будет ручей. Вдоль него на север — и дня через полтора-два, небось, уже окажешься на месте. — Вот как! — поразился парень на лошади. — А я-то думал, это черт знает где, на краю земли, а она, оказывается, совсем рядом! Что ж, было очень любезно со стороны того зеленого парня назначить встречу в таком близком месте — может быть, он и сам там не живет, просто решил, что гостю неудобно будет ехать куда-нибудь на Счастливые острова. М-да, у меня ведь даже лодки нет… Его отвлекло нетерпеливое покашливание. — Не будет ли угодно милорду отблагодарить усталого путника за подсказанную этим путником дорогу? — «серый» нетерпеливо пританцовывал на месте. А ведь холодно ему, наверное, тут грязь месить… — А! Точно, извини, — всадник скорчил извиняющуюся гримасу. — Я тут малость увлекся психоанализом и забыл о делах насущных. Он полез за пазуху и вытащил увесистый кошель. — Меня тут зарядили в дорогу, будто я освобождать Иерусалим собрался… А с кем тут расплачиваться, когда вокруг ни единой живой души? В общем, держи сразу все, оно все равно без надобности, да к тому же тяжелое… Все, добрый человек, я поехал тогда. Оревуар, значится. «Серый» не среагировал даже тогда, когда стук копыт затих вдали. Остановившимся взглядом он глядел на открытый кошель, из которого добродушно подмигивали золотые кругляши. — Что-то не так… — просипел он совершенно не своим голосом. *** В указанном лесу, к огорчению всадника, никакого ручья не оказалось, а найденная с трудом тропка петляла в любом направлении, но упорно не вела к северу. Тогда парень, вздохнув, спешился и повел лошадь под уздцы, ориентируясь на мутный диск солнца в небе. Впрочем, и это продлилось недолго: тропинка окончательно исчезла среди корней и кустов, а впереди, где виднелось что-то, похожее на поляну, путь загородил силуэт с луком в руках. Спешившийся парень облегченно вздохнул и улыбнулся: — Снова-таки здрасьте! Мне бы на север попасть, а дорога потерялась. Не подскажете путь? Силуэт ничего не ответил, но с левой стороны из кустов выступила еще одна фигура с коротким мечом. — У вас тут сходка, что ли? — парень словно и не замечал оружия. — Или вы меня решили ограбить? Так бы и сказали — давайте быстрее, у меня впереди еще долгий путь, а без лошади он окажется еще и не очень комфортным. Грабители опешили и переглянулись. — Чего? — Слушайте, — вздохнул их собеседник, — я специально отдал вашему другу на поле все деньги, что у меня были. Предлагаю пообщаться с ним насчет справедливого дележа. А с собой у меня осталось… фактически, ничего для вас ценного. — Врешь! — грабитель швырнул меч в ножны и одним прыжком вылетел из кустов. Ухватил парня за руки, заломил назад. Лучник все это время контролировал ситуацию со среднего расстояния. Лошадь, напуганная непонятными действиями, захрапела и прянула прочь. Парня повязали и бросили на землю. Одежду, броню и узел со снаряжением тщательно обшарили, но золота там и правда не оказалось. — Как человек может путешествовать без денег! — заорал лучник; правда, лук свой он уже сложил на землю, чтобы удобнее было обшаривать вещи. Лежащий парень перевел спокойный взгляд с верхушек деревьев на грубияна. — А вы не очень-то внимательно слушаете, а? Я отдал все деньги пару часов назад. — Кому ты их отдал? — Мне. — В поле зрения появился запыхавшийся третий разбойник, тот самый, что обирал трупы на поле. — Ребята, он это… он правда отдал мне все деньги. На свет божий был предъявлен пухлый кошель, откуда исправно посыпались золотые. — Значит, где-то спрятано еще! — бывший лучник, а теперь вполне состоятельный разбойник склонился над лежащим. — Говори! — Жадность — зло, — сообщил ему связанный парень. — Нет, правда, денег у меня больше нет, а что до вещей… там немного еды, но она уже не первой свежести, еще сменная одежда, хоть я и не уверен насчет размеров… Топор вам этот, я думаю, не подойдет — тяжелый, не для человечьей руки. Меч мой — можете забрать, конечно, да только на поле тысячи таких же. Лошадь — вот ценность, но вы же и ее умудрились спугнуть, олухи! Разбойники переглянулись. Лошадка мирно паслась в сотне шагов от них. Рассредоточившись полукругом, грабители принялись окружать ее, но та, заметив неладное, поскакала прочь. С криками преследователи устремились за ней. Парень быстро перепилил веревку о лежащий рядом меч и поднялся. Собрал разбросанные вещи, сунул меч в ножны на поясе, подобрал топор и тюк с одеждой. Непохоже было, что он был расстроен потерей скакуна, скорее философски принял факт его отсутствия. Вздохнул, улыбнулся. И зашагал в сторону, где, по его мнению, находился север. *** Ближе к ночи он наткнулся на стоящий посреди леса домик — там было темно и пусто, как в склепе. Ну, не совсем как в склепе, потому что в нем обитают мертвецы, а тут ничего подобного не наблюдалось. Бывший всадник некоторое время постоял у полуоткрытой двери, безуспешно выкликая хозяина, но в итоге пожал плечами и вошел. В доме царила атмосфера запустения, мебель стояла в беспорядке, а краюха хлеба на столе рассыпалась в пыль от первого прикосновения. Война была тому причиной или что-то другое? Неясно. Парень поднялся на второй этаж, мельком помянув стащивших всю еду разбойников, как был, в одежде, плюхнулся на пыльную кровать и мгновенно заснул. — Что вы здесь делаете? Переход из беспробудного сна в темную реальность произошел мгновенно, парень рывком поднял голову с подушки и сел. Вокруг витал аромат яблок и каких-то ягод. На краю кровати сидела девушка в белом, чье лицо не удавалось разглядеть. — Я? — пробормотал парень, окончательно просыпаясь. — Я тут сплю. Точнее, уже не сплю — спал. В прошедшем времени. — Я тоже тут спала в прошедшем времени, — судя по голосу, чуть озадачилась девушка, — но вас не видела. Странно… — Прошу прощения, осознал свою ошибку и бестактность, сейчас освобожу место. — Вы мне не мешаете, сэр рыцарь… — В этих краях меня зовут Гвалхмей. «Ястреб равнин», если перевести. — А я Гвенфреви. — Тоже красиво, — согласился Гвалхмей, поднимаясь. Хорошо, что он не стал раздеваться вечером, сейчас могла бы сложиться щекотливая ситуация. — Чем могу вам помочь, милая Гвен? — А вы думаете, что можете? — Полагаю, вы разбудили меня не только затем, чтобы осведомиться о цели моего пребывания в вашей постели. — О! Верно. Вы и в самом деле можете не просто мне помочь, но даже спасти. Гвалхмей поднял глаза, изобразил лицом напряженное внимание и несколько секунд тщательно прислушивался. — Погони нет, — сообщил он наконец. — Какой погони? Мы же в доме! — И то правда. Тогда я не понимаю, как вы предлагаете мне спасти себя. То есть вас. — Все очень просто, — едва видимая во тьме девушка покачала головой. — Просто следуйте за мной. Снаружи все еще царила ночь, сырая и холодная. Они подошли к небольшому озерцу, пожалуй, даже источнику, в неподвижном зеркале которого отражалась луна и редкие колючие звезды. Парень присел и зачерпнул ладонью воды — ледяная. — Здесь меня и убили, — раздался голос из-за спины. Гвалхмей обернулся. Девушка стояла, безразлично глядя перед собой. — Отрезали голову и бросили на дно. — Гхм… — парень честно поискал в памяти правильные слова, но ничего подобного не нашел. — Дорогая Гвен, мне неловко вас поправлять, но ваша прелестная головка ровнехонько на своем месте. — Это лишь иллюзия. Реальность вам не понравится. — Да, с реальностью такое сплошь и рядом… Я так понимаю, голову нужно достать? Ответа не последовало. Гвалхмей обернулся еще раз, и оказалось, что он совершенно один. От воды веяло стынью. — Ладно, — решил он и начал раздеваться. — Закаливание — это полезно. Плюс сжигание ненужного жира самым экологичным образом… Вода оказалась коварна: она отключала чувствительность в теле по мере погружения. Гвалхмей понимал, что он уже по шею в источнике, но руки категорически отказывались это признавать — они парили в невесомом и совершенно не холодном эфире. В общем, дело нужно было сделать в течение буквально двух-трех минут, иначе он отсюда потом не выберется. Гвалхмей нырнул. Уши отморозились мгновенно. Свет луны проникал в толщу воды почти под прямым углом, и видно все было прекрасно. Каменистые берега, усыпанные осенними листьями, какие-то ржавые обломки, черепки посуды… Нет, ошибочка вышла. То, что он принял за лежащий на дне фарфоровый горшок, оказалось его целью. Выбеленный от времени череп. Гвалхмей с трудом вытянул вперед непослушную руку, зацепил пальцем глазницу, перевернулся в воде головой вверх и изо всех сил заработал ногами. Воздух на поверхности показался ему обжигающе горячим. Жаль, что прихватить какую-нибудь простыню или одеяло из дома в голову ему не пришло. Также оказалось жаль, что череп был без нижней челюсти, но Гвалхмей надеялся, что это не станет проблемой. — Благодарю вас, добрый рыцарь, — прозвучало рядом. Гвенфреви держала череп на ладони, изучая его с пристальным любопытством. — Теперь я свободна. — Прошу прощения, милая леди, — сказал парень, пританцовывая в одном белье; впрочем, кальсоны были достаточно длинны и мешковаты. Кожа парила, во рту зуб на зуб не попадал. — Один вопрос всего. Что вам мешало нырнуть в источник все эти годы? Там метров пять от силы, а вы все-таки призрак… Не мерзнущий, я имею в виду. — Дело было не в этом, благородный Гвалхмей, — улыбнулась Гвенфреви. Она уже определенно выглядела прозрачной. — Я должна была исполнить пророчество, а вы — пройти проверку. И то, и другое случилось этой ночью. Прощайте. В следующее мгновение он снова оказался один, что было очень кстати, потом что хотелось вытереться и закутаться в какой-нибудь теплый плед, что Гвалхмей несколько минут спустя с удовольствием проделал в доме. Жаль, с едой дела обстояли значительно хуже — она частью превратилась в пыль, а частью проросла и тем дала начало новой жизни, но в пищу определенно не годилась. После ледяных ванн есть хотелось невыносимо. — Есть мнение, что лучше попытаться заснуть, — сказал сам себе парень, сидя на кровати и укутавшись по самую макушку. — Прекрасного призрака я успокоил, пора и самому баиньки. А завтрашний день наверняка окажется удачней и принесет… так, о кушаньях не будем, а то я опять не усну. В общем, будем надеяться на его, дня, урожайность. Заснуть удалось не без труда, зато на протяжении ночи Гвалхмея никто не будил, и глаза он раскрыл только когда на востоке сквозь синие тучи грозно засиял рассвет. Парень мрачно оделся, озабоченно прислушался к громкому бурчанию в животе и покинул пустой дом. *** В какой-то момент его путь пересекал огромную долину, которая выглядела так, будто в незапамятные времена титан прорыл в земле широкую канаву, которая потом осыпалась, заросла травой и даже стала руслом для небольшой речушки в нижней своей части. На самом деле, по всей вероятности, ничего настолько чудесного здесь не произошло, просто эту часть острова вспахал когда-то гигантский метеорит. Но и это тоже было интересно. — Если бы кто-нибудь спросил моего мнения, — пробурчал Гвалхмей, закончив долгий спуск, перепрыгнув с одного каменистого берега на другой, и готовясь начать не менее долгий подъем, — я бы сказал, что тут прокатилась большая-пребольшая фрикаделька. Судя по глубине этого рва… ну, тонн пятьсот-семьсот. И упала потом в Ирландское море — а что ей стоило задержаться на берегу и составить счастье одинокого путника? Черт, как есть-то хочется… Ну, погнали теперь вверх. Умный, говорят, в гору не пойдет, умный гору обойдет — но это, конечно же, не про меня. Его внимание отвлекло невнятное ворчание в сотне шагов. Приблизившись, Гвалхмей стал свидетелем необычной стычки. В землю уходил черный лаз норы, по-видимому лисьей — это можно было заключить из того, что на входе, обороняя его, замер скалящий зубы рыжий лис. Он рычал и временами лаял тонким тенором — понятно, что зверьку было страшно. А нападал на него, размахивая каменным топором и подвывая, коренастый карлик в доспехах, с длинной и грязной бородой. Выглядел он там, будто только что выбрался из самой грязной пещеры, где принимал грязевые ванны, и так оно, скорее всего, и было. Гвалхмей задумчиво почесал голову. Карлик был противен и мерзок, а лис чист и беззащитен. Но должен ли рыцарь в таком случае вступаться за бессловесную животинку, или славный поход имел более высокий приоритет? Рыцарский кодекс Гвалхмей наизусть не помнил. — Ладно, значит, будем поступать по совести, — пробормотал он себе под нос и решительно выступил вперед. — Эй, уважаемый! Маленьких нехорошо обижать, но я не настроен драться, так может, решим проблему мирно? — Ыых? — карлик отвлекся от размахивания топором и обратил взгляд налитых кровью глаз на неожиданного собеседника. — Ыах! Уух! — Вы наверняка правы, почтенный, — согласился парень. — Почему бы нам не отложить оружие и не побеседовать как два… хм… относительно разумных существа? Мой меч, как видите, в ножнах, и если бы вы… — Ывавава! — завопил внезапно карлик и, задрав топор над головой, бросился на Гвалхмея. По всему было видно, что мирные переговоры — не его сильная сторона. Парень не выхватил меч из ножен: у него даже намерения такого не было. Вместо этого Гавэйн как-то ловко бросил свой огромный топор на землю и перекатился в сторону — так что вопящий карлик пронесся мимо. Набрав изрядную скорость, он, споткнулся об оружие, покатился кубарем и, как был, рухнул с невысокого каменного обрыва вниз, в речушку. Против ожиданий, громкого «плюх!» Гвалхмей не услышал: вместо этого до его ушей донесся лязг металла о камни и крайне громкие ругательства. Парень гибким движением поднялся с земли и подошел к обрыву. Ситуация прояснилась: карлик рухнул не в воду (ибо речушка была совсем крохотной, даже и не речушкой вовсе, а ручьем), а на ее каменистые берега и, судя по нечленораздельным проклятьям, здорово ушибся и потерял шлем и оружие. Это, так сказать, были хорошие новости. Но имелись и плохие: непохоже было, что падение заставило карлика как-то переоценить свои жизненные ориентиры. Иными словами, он твердо намеревался подняться, снова залезть на склон и продолжить неравный бой с дерзким противником. Гвалхмей оглянулся, нахмурившись. Оранжевый лис больше не скалил зубы, а наблюдал за происходящим вроде бы даже с некоторой задумчивостью. Понятно было, что оставлять его наедине с карликом будет жестоко. — Нормально, дружище, — прошептал парень и слегка подмигнул лису. — Мы в ответе за тех, кого это самое… Сейчас с этим гномом еще раз попробую поговорить… Над краем обрыва показалась искаженная яростью и покрытая кровью физиономия его будущего собеседника. Карлик плевался и хрипел, но не производил впечатления умирающего. Из его эмоциональной тирады становилось в целом ясно, что он возмущен поведением Гвалхмея, использующего подлые приемы, не имеющие ничего общего с благородным искусством рыцарского поединка. — Я просто не учился особенно бою на мечах, — извиняющимся тоном пояснил Гвалхмей. — Нахватался каких-то основ, но в целом это не мое… Договорить не получилось: остервеневший карлик забрался на склон и мгновенно бросился в бой. Теперь он, похоже, собирался задушить соперника голыми руками, а глядя на его заросшие волосами кулачища, в эти намерения приходилось верить. Теперь-то, хочешь-не хочешь, а пришло время пустить в ход меч! Гвалхмей так и сделал: не вынимая его из ножен, перехватил оружие ближе к острию, и нанес быстрый и сильный удар по карлику — гардой по макушке. Ну, может быть, и не точно по макушке — противник все-таки двигался — но определенно по верхней части черепа. Прилетело хорошо, карлик немедленно прекратил атаку и затоптался на месте. Глаза у него стали закатываться. — Сотрясение — это хорошо, — оценил результат своих работ Гвалхмей. — Но хотелось бы больше уверенности. Второй удар гардой пришелся сбоку, над ухом. Тут было проще прицелиться, да и приложить силу в горизонтальной площади оказалось легче. Карлик рухнул на колени, но не удержался в этом положении и повалился в траву, снова покатившись к обрыву. — Гравитация — злая тетка, — сказал Гвалхмей сам себе. — Но даже злым теткам требуется помощь. В нижней части склона качение бесчувственного тела и правда приостановилась, но парень внимательно приглядывал за процессом: крякнув от натуги, он приподнял карлика и перевалил через край обрыва. Снизу раздался очень громкий лязг, но на этот раз ни единого злого слова. — Если повезет — очухается, — продолжил Гвалхмей свой монолог. — А если нет, тогда что ж… в общем, будем надеяться на лучшее. Он вернулся обратно к площадке с норой. Лис никуда не делся и продолжал наблюдать за происходящим. — Я, понимаешь, не хотел вмешиваться, — объяснил ему парень, утирая пот. — И даже когда вмешался, не планировал драться, не люблю я это дело. Но бывают иные случаи… очень редко, но бывают… когда насилие оказывается не прибежищем некомпетентности, а единственным методом спасения слабых. То есть тебя. Извини за многословность, дружище, просто у меня было не так много собеседников за минувшие дни. Лис негромко тявкнул и скрылся внутри темной норы. — Ага, — сказал Гвалхмей. — Будем считать, что это переводится как «спасибо». Что ж, не так уж и плохо: очень часто мне не доставалось и этого. *** — Огня! — закричал он несколько часов спустя, ударяя кулаком в запертую дверь солидного особняка — или, быть может, крохотного замка. — Огня, во имя человеколюбия! И чего-нибудь поесть. Дверь раскрылась, на пороге оказался тучный бородатый человек в коричневых одеждах. — Поесть — это понятно, — сказал он Гвалхмею, словно старому знакомому. Тот, впрочем, готов был поклясться, что видел бородача впервые. — Поесть я и сам не дурак. А огонь-то зачем? День на дворе, я вас отлично вижу. — Огонь выделяет не только световую энергию, — сообщил парень, не делая попыток войти. — Но также и тепловую, что очень кстати — снаружи очень промозгло. Кроме того, холодные закуски — последнее, чего мне хотелось бы сегодня, а на огне, как я слышал, разогревать еду удобнее всего. Хозяин замка — или особняка — коротко хохотнул. — Знакомое нахальство, даже на пороге смерти… Вы — рыцарь? — Глупо менять легенду на полпути… Меня зовут сэр Гвалхмей, я путешествую по приказу короля Артура. Вчера на поле боя меня успешно ограбили какие-то веселые ребята, ночью я помог безголовой девушке в области подводного плавания, а сегодня все утро брел по горам, где из собеседников имелся лишь очень сердитый лисенок и один бессловесный дурак… а из еды удалось найти лишь немного подозрительных грибов. — Судя по сбивчивой речи, вы побороли искушение и прибыли к моей двери голодным, но в относительно здравом рассудке? — осведомился бородач, и получив ответный кивок, засмеялся: — Отлично! Заходите же и согрейтесь в этот необычайно зябкий день! Гвалхмей послушался и проскользнул мимо ухмыляющегося хозяина. В обширной прихожей его уже ждала прекрасная юная блондинка и суровая карга в длинном черном платье и вуали. Взгляд блондинки был открытым и светлым, длинные золотистые волосы обрамляли ее лицо, придавая почти невесомую воздушность, а ярко-голубые глаза сверкали как два чистейшей воды кристалла. На девушке было платье из мягкого зеленого бархата, которое подчеркивало ее изящные формы, а на шее сверкало ожерелье с изумрудами. Старуха, напротив, была одета в длинное черное платье, и в ней чувствовалась загадочная сила и строгость. Темные волосы были аккуратно расчесаны и спрятаны под вуалью, на глазах была широкая полотняная повязка, но старуха, кажется, все равно видела Гвалхмея насквозь. — Лорд Бертилак, — отрекомендовался бородатый хозяин, запирая дверь за железный засов. — Это моя жена, а это — мадам Ле Фэй. — Польщен знакомством, — сообщил Гвалхмей, поочередно склоняясь к бледной ладошке леди Бертилак, а потом к увитой венами руке старухи. — Ле Фэй — это французская фамилия или китайская? Впрочем, иностранцам я всегда рад, я и сам такой. Девушка вежливо улыбалась, старуха оставалась бесстрастной. — Оставьте свое оружие и броню слугам и окажите нам любезность — отобедайте чем бог послал! — громыхнул лорд. — Прощу прощения, что все постное, и никакого алкоголя — однако же, Рождество еще не наступило! Сегодня лорду Бертилаку на стол была послана уха из вареной рыбы и потрохов, печень лосося, визига в уксусе, гороховая лапша, пшено с маковым маслом, осетровая икра, карасевые пласточки, постные хлебцы, пироги с луком, подовые пироги с маком, сладкий кисель, малиновый морс, яблоки в патоке и пастила. — Ваша щедрость в приеме гостей радует сердце, любезный хозяин. — Гвалхмей развязал свой меч и осторожно поставил его у дверей; туда же отправился гигантский топор и устало звякающая кольчуга. Лорд Бертилак подозвал слуг, чтобы те забрали оружие и принесли новоиспеченному гостю горячую воду для рук. Пока рыцарь умывался, леди Бертилак и мадам Ле Фэй уже заняли свои места за столом. Через минуту Гвалхмей присоединился к ним, благодарно улыбаясь хозяевам: он радостно осмотрел обильно уставленный стол, с удовольствием вдохнул ароматы простой, но донельзя сытной кухни, и принялся накладывать себе все подряд. — Сэр Гвалхмей, — начал лорд, разливая красный морс с дразнящим запахом в кубок, — расскажите нам о загадочном поручении короля, о том, как попали в мои земли, и что привело вас к этому дому? — Это долгая история, — сообщил Гвалхмей с набитым ртом. Необъяснимым образом, примерно за десять секунд тарелка перед ним заполнилась едой и начала стремительно пустеть. Лицо мадам Ле Фэй, не успевшей даже произнести молитву, приняло выражение большого неодобрения. — Мы можем и подождать, — приятно улыбнулась леди Бертилак, отворачивая свое безупречное личико к мужу. — Это было бы невежливо, — пробулькал Гвалхмей, осушая второй кубок с морсом. Теперь он был сыт и полон сил. — История такая: почти год назад, как раз в Рождество, к королю во дворец заявился загадочный Зеленый Рыцарь. Он предложил королю странный уговор: кто угодно может попытаться нанести рыцарю сколь угодно сильный удар, но если тот выживет, то смельчаку придется через год прибыть в часовню на далеком севере… Ну, а там его будет ждать ответная любезность от Зеленого Рыцаря. С той же силой и по тому же месту. — Понятно, — проронил бородатый хозяин, кивая каким-то своим мыслям. — И вы, значит… — Среди вельмож за Круглым Столом был некто Гауин, молодой племянник короля по прозвищу «ястреб равнин». Он махнул мечом — и… все, голова Зеленого Рыцаря упала на пол. Но, как вы понимаете, этим дело не закончилось. — Вполне естественно, — согласился лорд Бертилак. — Да, — скорчил гримасу Гвалхмей. — Тому парню стоило бы как следует поразмыслить, прежде чем пороть горячку. В общем, Рыцарь как ни в чем ни бывало поднял свою голову с пола, прохрипел «увидимся через год» — и был таков. — И вот теперь, под Рождество… — вопросительным тоном начала прекрасная златовласка. — Год спустя отважный Гвалхмей едет в Зеленую Часовню, чтобы исполнилось предначертанное, прямо как поется в песнях, — подтвердил парень. — На самом деле, туда скорее едет сомневающиеся Гвалхмей. Мне очень хотелось бы сперва поговорить с Рыцарем, объяснить все обстоятельства, может быть, прийти к компромиссу… Он-то не умер от удара! А моя шея, боюсь, не будет столь же крепка. Лорд Бертилак воздержался от комментариев по этому поводу, так что дальше Гвалхмей принялся подробно рассказывать о своих похождениях, встречах с странными персонажами и приключениях, которые сопровождали его по пути к Зеленой Часовне. Хозяин слушал внимательно, периодически поддакивая и поправляя локоны своей юной супруги. Разговор тек легко и непосредственно, словно ручей, среди стен этого загадочного особняка. — Итак, сэр Гвалхмей, — заключил лорд, когда темы для разговора показали склонность к исчерпанию, и тяжело поднялся из-за стола, — у нас еще целый вечер впереди. После тяжелого дня, воспользуйтесь нашим гостеприимством и отдохните. А завтра мы можем обсудить дальнейшие ваши планы и, быть может, помочь вам в чем-то еще. Гвалхмей кивнул в знак благодарности. Отовсюду появились слуги и начали убирать со стола. Парень поискал глазами леди Бертилак или ее мрачную спутницу, но никого не нашел. Следуя за немногословной прислугой, он миновал долгие коридоры, поднялся на второй этаж и обнаружил, что для него уже подготовлена отдельная комната, причем такая, какая и должна была приличествовать племяннику могущественнейшего из королей. Стены украшали тяжелые ткани с тонким узором, а на полу лежал ковер, словно подарок великого восточного владетеля. Среди мебели выделялась массивная дубовая кровать с вышитыми золотыми узорами на темном бархате. На небольшом столе стоял кувшин с водой, а рядом лежала свежая одежда — видимо, заботливо предоставленная хозяевами. В углу комнаты тлел камин, добавляя тепла и уюта. Парень плюхнулся на кровать и принялся раздеваться: его собственную одежду, если говорить откровенно, давно пора было сменить. Гвалхмей отстегнул шафрановый плащ, стащил дублет, нижнюю рубашку и только приступил к самой ответственной процедуре, как входная дверь отворилась. — Ой-ёй, — умно сказал парень, наблюдая за тем, как в спальню бесшумно входит леди Бертилак. После обеда девушка переоделась в струящееся платье темно-синего оттенка, волосы ее были расплетены и ниспадали на плечи, словно волны морского бриза, а глаза загадочно сверкали в свете огня камина. Притворив дверь, леди Бертилак подняла отнюдь не смущенный взгляд на Гвалхмея. — Прошу прощения за вторжение, доблестный сэр, — сказала она, делая шаг вперед с легкой улыбкой. Ее голос звучал мягко и приглушенно, как мелодичный шепот. — Я надеюсь, вы не возражаете против моего присутствия? — Нисколько, леди Бертилак, — глупо ответил Гвалхмей, подтянув кальсоны и стараясь разгладить ладонями нижнюю рубашку, чтобы та больше походила на рыцарскую одежду. — Вы хозяйка этого дома, так что ваше присутствие в нем вполне естественно. Девушка взглянула на почти (но не совсем) раздетого рыцаря с улыбкой, легкой и загадочной, и подошла еще чуть ближе. Ее ресницы затрепетали. — Похоже, что приключения требуют от вас больших усилий, — прозвучал ее мягкий голос. — Я знаю, что мой добрый супруг намерен оказать вам всемерную поддержку, но… Я тоже готова оказать помощь гостю, особенно такому знатному и отважному, как вы. Я прочитала все книги в замке и могу ответить на любой вопрос. Спеть колыбельную… принести горячего меда, чтобы лучше спалось… Парень шумно сглотнул, снова окидывая взглядом стоящую перед ним хозяйку. Она была утонченной и изысканной, словно редкий цветок, раскрывающий свой нежный аромат в глухую волшебную полночь. Проклятые законы гостеприимства, они давали многие права, но и изрядные обязанности! — Ваше внимание уже весьма ценно, леди, — осторожно выбирая слова, сказал Гвалхмей. — Полагаю, вы уже сделали более, чем достаточно для такого скромного путешественника и карликоборца… — Вы слишком добры, — потупилась красавица. — Но в нашем доме принято, чтобы хозяйка помогала разоблачиться наиболее заслуженным гостям. Позвольте вашу рубашку… И она, уже совершенно отбросив приличия, прижалась к Гвалхмею. Ее прикосновение было как легкий ветерок, ласкающий листву могучих деревьев. Леди Бертилак начала медленно развязывать рубашку рыцаря, словно играя с каждой завязкой, обнажая кожу, которая еще помнила сумрачную влагу лесом и холод горных пиков. Все чувства и мысли рыцаря мгновенно вытеснила волна первобытного вожделения. Он понимал, конечно, куда ведет эта дорога — но устоять против такой красавицы не смог бы никто. — Вы забыли, что в этот час здесь царит тайна, сэр Гвалхмей, — шептала тем временем леди Бертилак, не прерывая своего занятия. — Иногда правда обнажается только тогда, когда мы готовы ей подчиниться. Вы принесли в этот дом свежий ветер приключений. С каждым словом ее голос становился все тише, будто принуждая его склоняться к ее губам. Гвалхмей почувствовал, как его дыхание участилось, а сердце стучало так, что казалось, оно может вырваться из груди. — Леди Бертилак, — прошептал он. — Это нечестно перед вашим мужем, я… Но она положила палец на его губы, заглушив его слова. — Никакой нечестности в том, чтобы следовать собственным желаниям, — прошептала девушка. От нее шел сладковатый аромат: цветочный нектар, липовый мед, теплые солнечные лучи, как от солнца на закате… — В этот вечер мы не погружены в тайны, а всего лишь наслаждаемся этим волшебным мгновением. Вы верите в магию, сэр рыцарь? Последний кирпичик в голове у Гвалхмея с легким стуком стал на место. — Верю, конечно, — согласился он, ловко увернувшись от готовых раскрыться губ. — Особенно в ту, которая работает. Одну минуту, любезная хозяйка, небольшой экскурс в историю… У меня в детстве время от времени бывала икота — ничего опасного, просто внезапное сокращение диафрагмы… Борются с ней по-разному, одни дыхание задерживают, другие воду пьют, третьи просят, чтобы их напугали — так радикально действует, четвертые еще что-то… — Да? — несколько резковато отозвалась леди Бертилак. Ей пришлось приостановить свои наступательные действия и привести одежду в порядок. — Признаться, я не совсем понимаю… — А у моей бабушки имелся свой безотказный способ. Берешь чашку воды и пьешь большими медленными глотками: сначала с одной стороны чашки, потом с противоположной, потом с левой и с правой. «Крестом», как она называла. Срабатывало в ста случаях из ста. Бабушка относила это на счет мощи христианской веры. А в чем тут было дело на самом деле, соображаете? — Я же говорила, что прочитала все книги в замке… Икота пережимает голосовую щель, а глотание воды ее размыкает. Глотки большие, паузы между ними короткие, и вода поступает непрерывным потоком, пока не прекратится икота. — Да, все так. И я, помню, очень гордился собой, когда понял, как оно на самом деле работает. Научный склад ума, все такое… Но знаете, что? Ведь совершенно неважно, понимаешь ты про науку, или просто веришь в какой-то языческий ритуал. Суть в том, что метод работает, и магия, получается — реальна. — Это годится лишь для необразованной черни, — среагировала девушка. — Но люди науки предпочитают точные факты, на основе которых можно строить выводы и теории. — Именно! — обрадованно воскликнул Гвалхмей. Он выглядел так, будто додумался до решения какой-то сложной задачи. — Выводы, основанные на точных фактах, все так… Знаете, что-то расхотелось мне отдыхать, пойду-ка я прогуляюсь по замку, поразмыслю о разном… кстати, маме вашей очаровательной — большой привет, исключительного ума женщина. Или она не мама вам? В любом случае, хорошая была идея. *** Коридоры замка четы Бертилак были скверно освещены и крайне вольно расположены в пространстве — по крайней мере, Гвалхмею показалось именно так. Они поворачивали под немыслимыми углами, вели то вверх, то вниз (а то и вовсе по диагонали) в страшные подземные катакомбы, наполненные тайнами, загадками и нечленораздельными стенаниями, и куда ни один человек в здравом уме не сунулся бы. Гвалхмей шагал по этим несуразным коридорам, ощущая все меньшую уверенность. Свет от горящих синеватым пламенем факелов едва позволял видеть на два шага вперед, создавая пляшущие тени, которые никто не отбрасывал. Поворот за поворотом, вверх и вниз, Гвалхмей продвигался по замку, словно во сне, где стены уже казались покрытыми чешуей, а древние фрески на них изображали таинственные обряды и волшебные символы. Вдалеке слышались шепотки, словно призраки прошлого пытались сообщить ему что-то важное. …И вдруг все это закончилось. Спустившись по очередным ступенькам, парень неожиданно оказался в той самой гостиной, где он столь легкомысленно ужинал несколько часов назад. Единственным источником света служил догорающий камин, разбрасывающий красноватые отблески по полу и стенам, но в остальном все выглядело буднично и неопасно. — А вы отважный человек, рыцарь, — донеслось из полумрака. Лорд Бертилак уютно расположился в кресле с золотым кубком в руке, у великанского камина, где солидно потрескивали поленья толщиной с ногу мамонта. Его взгляд встретился с взглядом Гвалхмея, и прошедшие события показались всего лишь загадочным сном. — Немногие решатся путешествовать по моим угодьям среди ночи — неважно, внутри или снаружи замка. — Я просто ничего об этом не знал, — отозвался Гвалхмей, смущенно улыбаясь своему собственному везению. — В этом секрет моего успеха. Он чуть задержал взгляд на портрете, висящем на стене, где чета Бертилак была изображена в величественных и полных пафоса позах, и окончательно уверился, что никаких загадочных подземелий и завываний не существовало. Иллюзии, вот и все. — Присаживайтесь, — кивнул лорд Бертилак на соседнее кресло, и Гвалхмей с удовольствием воспользовался предложением. Повисла короткая пауза. — Давайте уговоримся кое о чем, сэр Гвалхмей, — проговорил наконец хозяин. — Во-первых, завтра с утра я отправляюсь на охоту, а вы останетесь в замке. — Я, в принципе, не особо устал, и мог бы составить вам компанию… — Простите, но охота на оленей — и тем более на кабана — ответственная задача, и… не хочу вас оскорбить, но не уверен, что вы будете полезны. — Не хотите — как хотите, — пробормотал парень. — А что во-вторых, добрый хозяин? — О! Да, — растянул губы в улыбке лорд. — Уговор следующий: когда я вернусь, то отдам вам лучшее из того, что добуду на охоте. А вы поделитесь со мной всем, что так или иначе получите в моем доме. — Хм… Странно как-то… Что у вас дома есть такого, чем вы и без того не владеете? Признаться, смысл этого мероприятия от меня ускользает… — Не обязательно ведь, чтобы вы его понимали, — хищно ухмыльнулся в бороду хозяин. — Достаточно простого согласия. — Нет-нет, само собой, я просто пытаюсь сообразить все последствия… вот, например, если я найду в каком-то из чуланов и тайников древнее проклятье, я должен буду им с вами поделиться? — Хм-м-м… — А если подхвачу насморк или туберкулез? Или меня заразит бешенством дворовая собака? — У моих собак нет… — Ладно, допустим, меня ударит по голове сорвавшийся карниз, как насчет этого? Должен ли я буду, как учтивый гость… — Так, подождите! — Лорд Бертилак беспомощно оглянулся. Мысль о грядущей трещине в черепе, казалось, не слишком его порадовала. — Вы меня совсем запутали, сэр Гвалхмей! — А знаете, тут все понятно, — радостно сказал его собеседник. — Причем еще даже больше, чем раньше. Это все ваша леди жена, верно? Или и вовсе почтенная мадам Ле Фэй? — Что? — Бертилак явственно смутился. — Можете даже не отвечать. Стандартная двухходовочка: вы выдавливаете из меня рыцарский обет, потом супруга меня соблазняет, потом подставляет. В лучшем случае, разъяренный хозяин изгоняет коварного пройдоху из дома, в худшем убивает, но возможен и промежуточный вариант: запереть меня где-нибудь в подвале. Проходит Рождество, рыцарский обет не выполнен, и вся легенда — коту под хвост. Сэр Гауин — трусливая размазня, не держащая слова. Всеобщий позор и насмешки. — Гхм… — Бертилак попытался обрести прежний невозмутимый вид. — Вы могли бы разрушить этот коварный план (который существует покамест только в вашем воображении), попросту отказавшись от соблазнений. — Э, нет, брат лорд! — засмеялся Гвалхмей. — Тут вступает в дело рыцарская куртуазность: отказать прекрасной даме — опозорить себя навеки. Это уж я точно знаю, я немного читал все эти кодексы. Глупость неимоверная, но это традиция — каковую следует уважать. Тут он сделал короткую паузу, в которую было бы уместно вступить Бертилаку, но тот молчал, задумчиво глядя на почти погасший огонь в камине. — В общем, — продолжал Гвалхмей, откашлявшись, — ловушка была хороша: не дай я вам обещание, я проявил бы неуважение к хозяину; а отвергнув ухаживания леди — опозорил бы хозяйку. Единственным способом не попасть в ловушку было обойти ее десятой дорогой. Что я, собственно, только что и сделал. Парень совершенно легкомысленно почесал нос, с легкой завистью оглядев богатую обстановку. — Жаль! Жаль, что так недолго я у вас погостил, но увы! Сердце мне вещует, что останься я еще на день или два, ваша вторая половинка придумает что-нибудь еще более залихватское, чему я не смогу противопоставить адекватно хорошее решение. Так что покину я вас нынче же с утра, на пике формы, можно сказать. В очередной раз проявлю отвагу, проезжая по вашим полям и землям. Он встал и коротко поклонился. — Лорд Бертилак, было крайне приятно. Будьте здоровы, живите богато, но не забывайте: женщины коварны! Хотя и прекрасны до невозможности, это тоже следует признать. *** Ночью с Гвалхмеем ничего скверного не случилось, так что рано поутру он с большим сожалением надел свои старые, не слишком чистые и порядком потрепанные одежды, подхватил свой меч и чужой топор, придал лицу соответствующее залихватское выражение — и отправился на север. Правда, путь туда лежал сквозь густую лесную пущу, но в этой пуще легко было различить вполне протоптанную тропинку, что давало надежду на то, что путь этот будет недлинным. Сия надежда оказалась верной: спустя несколько часов, когда ползущее вдоль горизонта зимнее солнце едва-едва обозначило свое намерение закатиться, нужное место открылось перед глазами изумленного зрителя. Гвалхмей остановился, утер пот со лба свободной рукой и удовлетворенно улыбнулся — он дошел. Впереди высилась Зеленая Часовня. Честно говоря, правильнее было бы назвать это место руинами Зеленой Часовни: свод давно развалился, стены поросли мхом и плющом, повсюду валялись камни от рухнувшей крыши, а от внутренней колоннады остались одни воспоминания. — С другой стороны, — пробормотал себе под нос Гвалхмей, — нельзя исключать, что ее изначально построили разрушенной. Откуда мне знать? Меня же тут не было. Разрушенная часовня — разумный выбор для небогатого королевства вроде этого: во-первых, она обойдется дешевле, во-вторых, выглядит живописно и привлекает туристов и паломников, и в-третьих — никакой завоеватель не станет уничтожать ее дополнительно. Впрочем… Он добрался до дверного проема и осторожно заглянул внутрь. — …последнее и так никому не пришло бы в голову. Внутри часовни не обнаружилось ни часов, ни алтаря, ни вообще каких-либо религиозных сооружений. Большую часть интерьера составлял заросший травой и лозой маленький зал, по которому тек небольшой, но звонкий ручеек. А в дальней части зала виднелись широкие каменные ступени, которые вели к возвышению, увенчанному массивным и мрачным троном из темного дерева. Пахло сыростью, мокрой древесиной и холодом. Гвалхмей совершенно некстати вспомнил, что на дворе зима, а в этой части Британии она довольно неласковая. Пора было выполнить заключительную часть рыцарского обета: встретиться с Зеленым Рыцарем и получить от него по заслугам. Напрасно он тогда согласился на артурово предложение… — Эге-гей, хозяева! — громко сказал он и со звяком положил топор на каменный пол. Некстати подумалось, что на обратном пути супруги Бертилак могут его и не приветить — расстались они все-таки не в лучших отношениях. Потом пришла еще более неуместная мысль — вполне возможно, возвращаться ему и не придется, без головы рыцари отчего-то живут очень недолго. — Извините, я не местный, мне только дорогу узнать. Мне нужен Зеленый Рыцарь, читайте по губам: «Зе-ле-ный…» Деревянный трон в глубине зала внезапно зашевелился. Оказалось, он был не пуст: Зеленый Рыцарь давным-давно сидел на нем, дремля в ожидании обещанной встречи. Но теперь его визави прибыл, и сон закончился. Камни перед троном заскрипели от невероятной тяжести. С вязким звуком громадная фигура, закованная в дивные, не похожие на стальные, доспехи, медленно распрямилась. Сделала шаг вперед. Спустилась на одну ступеньку вниз. Две ступеньки. Журчал ручеек. — Прежде, чем вы подберете топор и совершите один неприятный поступок, за который вас, может быть, когда-нибудь замучает совесть, давайте сперва поговорим, — сказал Гвалхмей быстро и на полтона выше обычного своего голоса. Рыцарь или не рыцарь, наблюдать за неумолимым приближением рока было очень неуютно. Четыре ступеньки. Движения Зеленого Рыцаря оставались неторопливыми, почти задумчивыми. Каждое из них сопровождалось неприятным звуком, вроде скрипа ветвей в кронах вековых деревьев. Голова Рыцаря, неправильной формы, с сучками и рытвинами, выглядела совершенно нечеловеческой, а на лице, похожем на кору старого дуба, ничего нельзя было прочитать. Блестящие темные глаза в глубоких впадинах неотрывно смотрели на Гвалхмея. — Что было год назад — было год назад, — пошел на новый заход парень. — Быльем поросло, можно сказать. Да и вообще, праздник на дворе, Рождество или Йоль, как посмотреть — я понимаю, вы не празднуете, но другим может быть неприятно. Это довольно большая пошлость — бить ни в чем не повинных людей топором по голове, не думаете? Ступенек было семь, и Зеленый Рыцарь одолел их все. Потом сделал еще два шага, с растительным хрустом пригнулся и подобрал свой топор. Непохоже было, что аргументы Гвалхмея его убедили. — Ты пришел, отважный рыцарь, — сказал он глубоким басом, который мгновенно заполнил всю часовню. — Я знаю, тебе встретились препятствия, и ты преодолел их с честью, изменившись по пути. Однако, уговор остается уговором: тот, кто нанес удар, получит его в ответ. Калибурн, меч короля, в твоих руках срубил мне голову на прошлый Йоль. Преклони же колено и прими мой ответ. Гвалхмей набрал в грудь воздуха, раскрыл рот… но ничего не сказал. Топор в могучих руках Зеленого Рыцаря взлетел под потолок часовни, промедлил короткую секунду, рванулся вниз. Но Гвалхмея там уже не было: быстрым перекатом вбок он ушел от встречи с оружием. Лезвие бесполезно чиркнуло по полу, выбив сноп искр. Рыцарь заскрипел и сфокусировался на новой цели. — Убегать от судьбы — не лучший выход, сэр, — укоризненно сказал он. — Больше чести в том, чтобы принять ее с высоко поднятой головой. Новый замах, обманный шаг — и удар. Таким можно было перерубить колонну, Гвалхмей неловко отшатнулся и сел на собственный зад. Парня спасла только невеликая скорость рыцаря и прочность собственного плаща. Оттолкнувшись от мокрых камней пола, он отъехал чуть вглубь часовни, и новый выпад Зеленого Рыцаря опять не достиг цели. — Вам легко говорить, — пожаловался Гвалхмей, поднимаясь на ноги. — У меня-то голова после вашего замаха, небось, не отрастет. В целом, это был довольно нечестный спор: у вас имеются необъявленные преимущества, а я вынужден обходиться обычными человеческими свойствами. Это несправедливо. Зеленый Рыцарь не стал спорить. Вместо этого он сделал еще один шаг вперед. Гвалхмей зорко смотрел на топор, пытаясь определить, какой будет очередная атака его устрашающего противника. — А вообще мне просто хотелось, чтобы про меня сложили какую-нибудь приличную балладу, — сказал он. — Отважный рыцарь, парам-парам… без страха и упрека… «Плюх!» — сказал ручеек. «Хью!» — просвистел топор. — Ай-ай! — воскликнул Гвалхмей, подпрыгивая, и так пытаясь спастись от неожиданно низкого удара. При этом он ударился о свод затылком, зашипел и вполголоса ругнулся. — Вот и поступай по рыцарскому кодексу, называется… Он понял, что голова у него кружится все сильнее, места для маневра нет, а путь к отступлению перерезан. Зеленый рыцарь был уже совсем близко. В нос ударил запах растительности, болотной ряски и тихой, спокойной воды в далеких лесных омутах. Топор снова начал свое движение вверх. — Я ведь даже никакой не сэр, не рыцарь, и вообще не отсюда, — с мрачной обреченностью сказал Гвалхмей, стоя на разъезжающихся ногах. — Что я могу знать об этой вашей рыцарской чести? Топор по инерции рванулся было вниз, но застыл в сантиметре от его шеи. Зеленый Рыцарь держал его на весу, словно соломинку. — Не рыцарь? — Ну да. Или нет. Знаете, путешествия по вселенным — та еще история. Я, когда сюда прибыл, ничего не понял: вроде древняя Англия, Артур этот… А потом смотрю — магия, ведьмы, призраки — нет, что-то не то. После меня Артур за своего принял, у него как раз племянник умер, давай, говорит, за него будешь. Переименовали меня… Парень шмыгнул носом. — А потом оказалось, что на его покойном племяше висел этот странный обет. И он, получается, автоматически перешел на меня. Так что формально я рыцарь, конечно. Но на самом деле — нет. Не урожденный, будем так говорить. Топор провисел у шеи Гвалхмея еще несколько мгновений, после чего зазвенел о камни, отброшенный сильной рукой. — Ты проявил себя должным образом, — пророкотал Зеленый Рыцарь, склоняясь в легком полупоклоне. — Принял на себя чужое бремя, проявил щедрость, помог девушке в беде, защитил слабого, уважил хозяина. Возможно, ты и правда ничего не знаешь о рыцарской чести. Но благородство не передается по крови; оно обретается через поступки. Встань же, сэр Гауин. И он сам помог парню подняться.

***