«Ой... Лампочка перегорела...»

Пробуждение, на удивление, оказалось довольно лёгким, ни тебе ломки спины, головных болей и кошмаров, никаких судорог и спазмов. Это странно. Но, как бы там ни было, вокруг успокаивающе пиликали какие-то приборы, напоминая, что Пипс жив; за иллюминатором неподалёку шумел космос.. И на этом, собственно, всё. Просто красота для слуха неимоверная, никто не кричит, не плачет, не стреляет, от этого даже настроение как-то поднялось! Вот сейчас встанет Пиперс, полюбуется видом на соседние планетки и может даже выходной себе выбьет. Мужчина широко зевает, и, пропадая в мечтах, открывает свои глазки. Темно. Командир смотрит в тёмный потолок, зависая всего-то на мгновение, пробует проморгаться. Главнокомандующий боязливо дрожит и со всей силы трёт глаза, когда отрыв их, опять видит лишь чёрную пустоту, которая сопровождается жужжанием кварцевых лапм на потолке. Кожа лица уже начинает гореть от трения и коротких ногтей, которые царапают её. Будто мечтая вырвать свои глазные яблоки, мужчина ощупывает пальцами сначала брови, потом переносицу, проводит по щекам и скулам, носу, и доходит до самих век, которые закрывает и аккуратно прикасается к коже только подушечками пальцев. Несмотря на все признаки присутствия органов зрения, глазницы чувствуются пустыми и побаливают, создаётся впечатление, что на место глаз поставили теннисные шарики - самые дешёвые, из пластика, которые можно купить на любой заправке, полые внутри. Но перед тем, как вставить их, засыпали в череп несколько щепоток песка. И, уж поверьте, такие ощущения далеко не из приятных. Сердце начинает колотиться со скоростью и силой примитивного атомного реактора, который вот-вот да и взорвётся. Паника накатывает волнами вместе с вопросами от «что делать?» до «а как я теперь жить то буду?», и собственный внутренний голос до ужаса пугает своими ответами и задумками, предоставляя обширный выбор вариантов уйти на тот свет без боли и мучений. Каждая конечность по очереди немеет и отказывается приходить в движение. Командира то сильно морозит, то бросает в жар, то кажется, будто он теряет сознание или падает куда-то, от чего приходится судорожно дёргаться, чувствуя спиной матрас больничной койки. Начавший вдыхать кислород Пиперс зло оскалился, отвернул голову в сторону, попутно прикусив язык до тошнотворно-сладкого привкуса, осевшего на дёснах. В уголках помутневших глаз собралась вода, которую мужчина сморгнул, и по щекам покатились первые слезинки, размазанные по лицу. В голове из угла в угол поочерёдно метались мысли, они спутывались в тугой комок из гирлянд и иногда мигали, напоминая, что их, вообще-то, нужно распутать. Главнокомандующий замирает и прислушивается, когда дверь в углу комнаты пропускает через себя кого-то, кто стучит ботинками по полу. Чужая ладонь касается командирского плеча и прижимает его к кровати. Тот лишь поворачивает голову на звук, и зрачки начинают бегать туда-сюда. Врач начинает диалог с простого тихого «Командир», тот напрягается всем телом, сжимая ледяные руки в кулаки. Медик аккуратно присаживается на край койки, вздыхает, прикасается своей рукой к колену мужчины, напоминая о своём присутствии. Приговор оглашается около пяти минут, пока часы откуда-то сверху размеренно тикают, это начинает раздражать. Тик-так, тик-так, тик-так. По голосу, человек был старше Пиперса лет на пять точно, и тон звучал как-то жалобно, сострадальчески, что-ли. В голове сразу стал вырисовываться образ бледного, как мел, медбрата, который, сидя рядом, хмурит брови и старается сохранять спокойствие. У него из-за уха торчит стилус от планшета, который сейчас закреплён на пояснице, сбоку. Халат немного смят, волосы русые, немного растрепаны, и медик почти клюёт носом от усталости. -Теперь, если вы не против, я пойду...- Он встаёт под скрип кровати, и рядом становится пусто и легко. Ботинки опять стучат по плитке, отдаляясь так быстро, будто медик специально бежит куда подальше от психованного командира. В помещении настаёт гробовая тишина. «К сожалению, мы понесли большие потери, так что много солдат слегли.» Мужчина прокручивает монолог доктора по кругу, повторяя фразы то вслух, то оставляя их в голове, стараясь понять пару слов, переосмыслить их, надеясь на совсем другой смысл сказанного. Разум выкидывает отрывки недавнего завоевания Кьюитра-2, когда использовать оглушающую гранату было самой главной ошибкой Пиперса, которую он понял только сейчас. Что-то внутри обрывается, когда всплывает ужасающая картина, где люди кучами лежат под ногами, солдаты армии бегут прямо по своим мёртвым сослуживцам, вытаскивают с их карманов патроны и отбирают оружие. Признаться честно, ту гранату командир тоже стащил у одного из трупов, стараясь не смотреть на его лицо, чтобы оно не слилось ему ещё несколько месяцев. А картотека то снов только и состояла из изуродованных тел и лиц, молящих о помощи, или жаждущих пристрелить всех на своём пути. Некоторые даже самих себя зарезать просили. «Операция будет сделана только тогда, когда врачи освободятся...» Пиперс медленно сгибается напополам, закрывая лицо ладонями и с позором растирая по лицу солёную воду. Он всхлипывает несколько раз и чувствует, как у него заложило нос. Пресс болит каждый раз, когда тело напрягается, но мужчина всё равно не пытается сдерживать рваные движения и дёрганья. Хочется кричать. «Предположительно, ждать придётся как минимум месяц...» -...... Главнокомандующий лежит ни жив, ни мёртв, слушает своё сердцебиение, дыхание, шорох наволочек под собой и в принципе прислушивается ко всем звукам в комнате, которых, по ощущениям, стало гораздо больше. Интересно, но раньше он не замечал стука капель воды по близстоящей раковине. Странно, что он не замечал различных скрипов и щелчков оборудования. Странно. Вообще всё странно, и так непривычно, противно, ужасно и страшно. Обилие звуков постепенно начинает давить со всех сторон, сводить с ума. Стук капель становится очень похож на шаги, пищание приборов на прицел лазерных винтовок, тиканье часов на срыв чеки с гранаты, а скрип кровати на душераздирающий крик. Мужчина быстро зажимает себе ладонями уши, прижимая ноги к груди сильнее. Он скулит, когда получается до конца заглушить всё, но становится слышно пустоту в голове, что схожа на шорох космоса. Командир рыдает от безысходности и трясётся, вскоре теряя сознание от измотанности, падая в бездну страхов и отчаяния.