Вальс – вашей чести порука, Дайте ж, сударыня, руку. Вас приглашает на вальс кавалер, Будущий офицер.
Иссиня-чёрное зимнее небо над дворцовым парком было расцвечено фейерверком. Казалось, мириады золотых, серебряных, алых и светло-зелёных искр замыслили затейливое соревнование: кого подбросит выше, до самого тоненького месяца, почти потерявшегося за вспышками? – Красиво, – против воли протянула устроившаяся на подоконнике Алина. По-хорошему, пора было ложиться спать, да и от рамы дуло так, что не спасал даже наброшенный на плечи пуховой платок, но оторваться от зрелища было невозможно. – Да что ты в этом нашла? Каждый год бывает, – вздёрнув нос, фыркнула её соседка. Зоя Назяленская была на целый год старше десятилетней Алины, в два раза дольше неё училась в Малом Дворце, и изо всех сил старалась подражать старшим ребятам. – Я тут всего пару месяцев, – обиженно напомнила ей девочка. Точнее, сорок четыре дня, напомнил ей внутренний голос. Не сказать, что Алина жалела о том, что попала в Малый. Скорее наоборот: вместо стылой комнаты на десятерых, напоминавшей полевой лазарет, теперь она жила с одной лишь Зоей, вместо истрепавшихся обносков носила сшитые на заказ кафтаны, а подаваемую еду не хотелось выплюнуть после первой же ложки. У неё даже появились друзья, в основном среди эфириалов. Смешливая Мари, умненькая Надя и даже язвительная Зоя, которая, поворчав скорее для вида, взяла над новенькой шефство, не чурались «странненькой Старковой», как её дразнили в приюте. Смешной Давид Костюк, учившийся в одном классе с Назяленской, восторженно рассказывал ей, какие чудеса легендарная Заклинательница Солнца сможет творить, когда подучится немного, и даже ребята постарше подходили познакомиться – ей особенно понравилась весёлая сердцебитка Дарина. Алина, конечно, скучала по Малу, отмечая на последней странице одной из тетрадок дни, прошедшие с момента разлуки с лучшим другом, но в захлестнувшем её водовороте новых знакомств, уроков и развлечений делала это всё реже. Позавчера она вспомнила, что пропустила целых пять дней, и спешно дорисовала нужное количество косых чёрточек, с тихой грустью вспоминая, что она даже не задумалась о том, чтобы отправить ему праздничный подарок – благо карманные деньги, выделявшиеся всем студентам-гришам позволяли. За раздумьями она и не заметила, как Зоя вылезла из-под пухового одеяла и подошла к ней – толстый синий ковёр скрадывал все звуки. – Прости, – шквальная неловко положила руку Алине на плечо в жесте примирения, а затем добавила, – Ещё три года подождать, до тринадцати, и можно будет на Рождественский бал в школе. А потом, может быть, Дарина тебя позовёт на бал во дворец! – Думаешь? – заинтересовалась девочка. Не было секретом, что гриши рождались и в знатных семьях. Существовали целые династии – князья Орловы и Омутовы, Рубины и Румянцевы, – потомки которых постигали Малую Науку вместе с Алиной и Зоей. Своих привилегий знати они не теряли, как и положено, в шестнадцать дебютируя в высшем свете, и уже доброй традицией среди студентов-гришей стало протаскивание друзей на царские балы под видом только что изобретённых дальних родственников. – Ага. Если не рассоришься с ней к тому времени. Хотя Дарина добрая, не то, что я. – Ты не злая, – возразила подруге Алина, – Просто... Непокорная? – Мне так нравится больше, – засмеялась в ответ Зоя, а в её синих глазах зажглись дьявольские огоньки. Алина подобралась: именно в таком настрое Назяленской взбредали в голову выходки, порой откровенно вредные, за которые можно было получить выговор от учителей, если не хуже. Тем временем шквальная бросила быстрый взгляд на далёкие крыши Большого Дворца и вновь повернулась к Алине. – Давай проберёмся на бал у царя! – выпалила она на одном дыхании. – Зоя... – Ну же, Алина, давай! – принялась за уговоры Назяленская, – Старшие на нашем балу, учителя тоже. Кто вообще заметит? – Если нас поймают, то... – Заставят строчки писать? Или бегать дополнительные круги на тренировки Боткина? Смешно! – Кроме учителей есть ещё опричники, – напомнила ей Алина. – Так ты Дарклинга боишься? – искренне удивилась шквальная, – Брось, уж тебе, Заклинательнице Солнца, он что угодно простит, – с долей белой зависти добавила она, а затем повернулась к двери, приказав «жди здесь». Алина прикусила губу. С одной стороны она понимала, что Зоя права, да и желание посмотреть на Большой Дворец пустило корни в мыслях и прогнать его у девочки не получалось. С другой, ей не хотелось разочаровать Сашу. Её новый опекун был несравненно лучше Анны Васильевны из приюта: ему не было на девочку всё равно, он никогда не позволял себе повысить на неё голос и по-настоящему интересовался пока ещё скромными успехами. Когда генерал возвращался с передовой, они каждый день завтракали вместе, а по выходным, когда не было уроков, он даже учил Алину фехтованию и верховой езде, хотя Багра Ильинична ворчала, что это не девичьи занятия, на что Дарклинг ругался себе под нос, думая, что Алина не слышит. Генерал заботился о ней, и даже возможность жить с Зоей и ходить на занятия, как все, а не под конвоем опричников, были нежеланной уступкой взамен на обещание вести себя хорошо и не лезть в неприятности, своеобразным актом доверия. И от мысли о том, чтобы нарушить данное слово, становилось стыдно. Тем временем на пороге появилась полная решимости Назяленская, чем-то напоминающая смерч, сносящий все препятствия на пути. За её спиной маячили Мари с Надей, уже одетые в зимние кафтаны и закутанные в платки. Их щёки разрумянились от предвкушения приключения. – Собирайся, – бесцеремонно объявила Зоя, засовывая ноги в сапоги, – Уж вчетвером-то страшно быть не должно! Прости, Саша, мысленно повинилась Алина и потянулась за кафтаном.***
Как и предсказывала Зоя, укрытый снежной пелериной сад был почти пуст, лишь колыхались голые ветки деревьев, отбрасывая на дорожки странный узор из теней. Из школьного крыла, озарённого теплыми янтарными огоньками, доносились обрывки разговоров и струнной музыки. Пару раз девочки чуть не налетели на ищущие уединения парочки гришей постарше. Увидев каждую, Мари с Надей, известные сплетницы, начинали шёпотом просить подождать и посмотреть, Феликс ли это с Диной или Глеб с Тоней, но безжалостный командир Зоя гнала подруг вперёд. Наконец они, чудом не зачерпнув полные сапоги снега, добрались до широкой лестнице, которая вела на опоясывающую Большой Дворец крытую террасу. Прямо на них и дальше, на каскад фонтанов и ухоженный сад, смотрели огромные окна Бального зала. Портьеры не были задёрнуты, так что даже с нескольких десятков шагов девочки видели чуть расплывчатые силуэты мужчин во фраках и женщин в пышных нарядах, выстраивающихся на полированном паркете в одним им понятный шахматный порядок. Хрустальные люстры искрились, бесконечно отражая свет, расплёскивая его желтыми брызгами по каменной плитке. – Теперь быстро, – прошептала Зоя, проскальзывая на приоткрытую боковую дверь. Мари с Надей, кивнув, стремительно метнулись вслед за ней, но Алина отвлеклась. Её внимание приковали вазы с живыми цветами, выставленные прямо на мороз. Наверное, из зала открывался чудесный вид на снопы трепетно-белых лилий с полупрозрачными от льющегося света лепестками, окаймлёнными серебряной изморозью, но ей это казалось жутким расточительством. Им бы в тепло, подумала Алина. Затем, оглядевшись, она стянула с рук перчатки и призвала в ладонь немного ровного света, который умел ещё и греть. Саша, конечно, запрещал ей использовать силу у всех на виду, но бедные лилии подрагивали на пронизывающем ветру, совсем как озябшие люди... – Чудесный вечер, не находите? – вдруг раздалось у девочки за спиной. Алина, вздрогнув, резко обернулась. Платок из-за этого соскользнул с головы, и ей пришлось резким движением убрать упавшие на лицо волосы, чтобы посмотреть на говорившего. Напротив неё, небрежно облокотившись на мраморные перила террасы, стоял светловолосый юноша лет пятнадцати. Она невольно залюбовалась: он напоминал царевича с картинки в сборнике сказок, который по вечерам читали у слабо натопленной печки в Керамзине. Кадетский мундир с золотым кантом и аксельбантами это лишь подчёркивал. И как ему не холодно? удивилась девочка, но потом заметила побелевший от мороза кончик носа незнакомца. – Что вы тут делаете, сударыня, в сей прекрасный вечер? – с плохо скрываемым весельем повторил тот вопрос. – Смотрю? – не задумываясь, ляпнула Алина, про себя проклиная и Зою Назяленскую, и собственную дурость. Они ещё и оделись в кафтаны, а значит, если этот парень вздумает позвать караульных, им несдобровать, и Саша точно обо всём узнает... – Смотришь? – не меняя тона переспросил юноша, явно не торопясь бежать за взрослыми. – Да, – упрямо вздёрнула подбородок Алина, снова окидывая его подозрительным взглядом, – А вот что здесь делаешь ты? Он на миг растерялся, машинально потянувшись пальцами в белый лайковых перчатках к щеке, на которой Алина теперь разглядела назревающий синяк, а затем с обезоруживающей честностью сказал: – Что ж, сударыня, вы меня раскусили. Я прячусь от брата. – Это он вас ударил? – спросила Алина, невольно сочувствую кадету. В чём-то она его понимала: в приюте младшим часто доставалось от ребят постарше. – Его друзья. Впрочем, – на его лице промелькнула острая, что нож, улыбка, – Для боя одного против пятерых неплохо. Алина неловко кивнула, чувствуя себя не в своей тарелке. Она не знала, что ему ответить: юноша казался ей недосягаемо взрослым – куда десяти до пятнадцати, – но от его улыбки щёки заливал предательский румянец и хотелось смущённо опустить взгляд. Не глупи, девочка, пробормотал в голове голос, подозрительно похожий на Багру Ильиничну. Юноша, не замечая её терзаний, оторвался от перил и по-дружески протянул ей руку: – Николай. – Алина, – ответила девочка, осторожно пожимая её. – Просто Алина? – усмехнулся тот. – А ты просто Николай? – выдавила Алина, радуясь, что голос не дрогнул. – Совершенно верно! – рассмеялся её новый знакомый, а затем непосредственно поинтересовался, – Так чем займёмся, мой новый остроумный друг? – Что?.. – переспросила она, совершенно растерявшись. – Можно попытаться украсть мороженое. Я знаю, где поднос с десертами, – начал перечислять Николай, – Можно надышать на стекло и рисовать на нём рожицы. Можно познакомить тебя с говорящим попугаем графа Апраксина... – Не надо, – вклинилась ошеломлённая его напором Алина. Николай в ответ выгнул вопросительно бровь, и её сердце метеором ухнуло куда-то в живот, а щёки запылали совсем невыносимо, словно в лихорадке, – Я... Мне, наверное, пора. Отличная работа, Старкова, саркастично фыркнул внутренний голос, теперь напомнивший ей Зою. – Уже? – с разочарованием сказал Николай. Алина прикусила губу – чёртова привычка, сразу с головой выдаёт её нервы, – но его она, похоже, рассмешила. По крайней мере уголки губ дёрнулись вверх. Слов в голове как будто не осталось, и она уже была готова развернуться и броситься наутёк, когда из Бального зала стали доноситься первые строенные аккорды. Объявили новый тур вальса. – Не окажешь мне честь, мышонок? – спросил Николай, протягивая ей руку. – Я никогда не танцевала... Это было сущей правдой. Гришей в Малом Дворце учили танцевать – эти уроки, а также уроки этикета входили в обязательную программу в школе. За месяц Алина успела вполне сносно освоить вальсовый шаг и даже почти не путалась, с какой ноги идёт кавалер, а с какой дама. Фигуры сложнее ей пока не давались, да и не торопили её с этим наставники. – Просто вальс без заморочек, – заверил её Николай, – К тому же мне говорили, что я прекрасно веду в танце. – А ещё очень скромный, – на выдохе пробормотала Алина, чувствуя, как чужая рука аккуратно легла на лопатку. – В яблочко! Мы точно подружимся. Оркестр ускорил темп, и Николай закружил её в танце, словно не замечая, как скользок пол от намёрзшего льда. Со стороны они, наверное, выглядели очень смешно: дама едва доставала своему кавалеру до груди и вместо его лица разглядывала пуговицы с гербом Военного Лицея, а её рука лежала не на плече, а ближе к локтю. Но вальсировать с ним оказалось на удивление легко, и вскоре Алина даже перестала считать в голове шаги, опасаясь пойти в связке движений не с той ноги и просто наслаждаясь летящей музыкой. Мелодия неотвратимо ползла к крещендо. Николай тоже это почувствовал: завершая очередной «квадрат», он вдруг резко подхватил её на руки, разворачивая. Алина вскрикнула, крепко вцепляясь в ткань его мундира, но кавалер, рассмеявшись, быстро поставил её на пол и скомандовал: – С правой! Через четыре танцевальных связки флейты дотянули последнюю ноту, и вальс завершился. Николай совершенно по-взрослому поклонился ей, а Алина попробовала изобразить неуклюжее подобие реверанса, чувствуя, как краска с щёк медленно переползает на шею, благо она под воротником. – Благодарю, сударыня, – улыбнулся ей Николай, а затем ласково, словно маленькую сестру, потрепал по макушке. – Не стоит, – пролепетала Алина, пытаясь проглотить внезапно подкативший к горлу комок слёз. А что ты ожидала?неожиданно смиренно прозвучало в мыслях. Николаю было целых пятнадцать, ей – всего лишь десять. Он просто увидел одинокую девочку на морозе и решил её утешить. Ничего особенного. – Мне пора, Николай, – наконец выдавила она, – Меня будут искать. Он улыбнулся ей и помахал рукой, но, когда Алина уже начала спускаться с террасы в сад, окликнул её: – Подожди! Николай подошёл к одной из ваз и без зазрения совести достал оттуда целый букет белых лилий, на которые она любовалась раньше. Алина с растущим ужасом наблюдала за ним, а когда он протянул цветы ей, отпрянула: – Ты с ума сошёл! А если царь узнает?.. – Даже не думай об этом, – успокаивающе заверил её Николай, – К тому же, – в его глазах запрыгали искорки-хитринки, – Он уже слишком пьян, чтобы замечать что-либо. А теперь беги! Алина неуверенно улыбнулась ему, а затем бросилась вниз по ступенькам, пытаясь не поскользнуться. Из-за охапки цветов в руках она плохо видела края садовой дорожки, два раза чуть не нырнув носом в глубокий сугроб, и в третий раз точно бы упала, не подхвати её за плечи чьи-то сильные руки. Она инстинктивно брыкнулась, но затем уткнулась лицом в знакомый чёрный кафтан. – Так-так, – вкрадчиво протянул Саша, отставляя её на расстояние вытянутой руки. Несмотря на внешнее спокойствие, он явно инспектировал подопечную на предмет повреждений, и Алина чувствовала закипающую под ледяным фасадом ярость. Или нет? подумала она. Скорее ужас. Её опекун был ещё слишком напуган, чтобы злиться. – О чём ты, позволь спросить, думала? – прошипел Саша, – Мы обыскали весь Малый Дворец, подняли на ноги всех, от учителей до студентов. И где, позволь спросить, Назяленская, Жабина и Смирнова? – Прости, – едва слышно прошептала Алина. Огромная приливная волна впечатлений вечера наконец накрыла её с головой, и она бессильно расплакалась, крепче прижимая к себе лилии. Вконец растерявшийся Дарклинг молча притянул её к себе, убирая растрепавшиеся от бега волосы со лба под сползший на плечи тёплый платок. – Напомни мне извиниться перед Багрой, – с усмешкой попросил он подопечную. – Она скажет, что это Вселенная тебя наказала мной, – рассмеялась Алина сквозь слёзы. – Нашим детям за нас мстят наши внуки, – философски сказал Саша, а затем, не убирая ладони с её плеча, потянул в сторону Малого Дворца, – Пошли домой, золотце. И смотри не вырони свои жертвы царизма по дороге. Её ответный шмыг носом вполне мог сойти за смешок.