Кофе.

Северус Снегг любил работать. Возможно, для учеников вроде Поттера и прочих детей с гриффиндора, это было неочевидно. Многие считали, что он ненавидит свою работу. Отчасти так и было. Он явно не создан для работы с детьми. С любыми, с любого факультета и любого возраста. И тем не менее, Северус просто обожал зельеварение, как бы не ненавидел вдалбливать его в мозги учеников. И это было в нем с детства. С самого детства. Наверное передалось от матери, но Северус об этом много не думал. Он просто знал, что обожает эту науку. И сидя порой ночью, окутанный лишь светом от камина и факела висящего на стенах подземелья, Северус всегда сгорбившись над котлом, задумчиво вписывал усовершенствованные рецепты зелий. И ради зелий, он был готов пропустить все: завтрак, обед ужин в большом зале, готов был выпить лишнюю дозу зелья без сна, только бы продолжать работу. Обычно в выходные - Северус зарабатывался слишком сильно, что без сил опускался в кресло, ссутулившись, поникшим взглядом уставившись на собственные руки. Руки - покрытые мелкими шрамами. Руки - совсем огрубевшие от вечных экспериментов. И даже чёрные митенки не спасали его руки. В такие моменты рядом, всегда из неоткуда, незвано и негаданно, появлялся лишь один человек. — Что это? Каждый раз спрашивал Северус, когда поздно ночью в его кабинете, на столе из тёмного дуба, появлялась чашка горячего, испускающего пары, кофе и плитка горького шоколада. Спрашивал - заранее зная ответ на свой вопрос . Спрашивал - просто, чтобы человек подал голос, доказывая, что это не галлюцинации зельевара после дней в лаборатории. — Это для того, чтобы твой организм продолжал хоть как-то функционировать, пока ты моришь себя голодом и пропадаешь в этой лаборатории. Всегда улыбался ему в ответ Ремус Люпин, и садился за стол напротив него, с точно такой же чашкой на блюдце и кусочками шоколада. В такие моменты Северус лишь тяжело вздыхал, и тут же мозг его выдвигал решение этой проблемы - просто выгнать Люпина к чертовой матери из этого кабинета и сказать ему забрать свои подачки. — Я не просил. Снегг каждый раз мысленно огрызался на оборотня, но всем видом своим всегда показывал, что ему все равно. Все равно на то, что Люпин дружил с Джеймсом Поттером. И на то, что занял должность, за которую Снегг борется десять с лишним лет. И на то, что этот гребанный оборотень ещё смеет улыбаться. — Ты никогда ничего не попросишь,— говорил Люпин, пододвигая ему чашку кофе,— Беру инициативу. Но каждый раз, что-то в Снегге подавляло его резкие высказывания. Подавляло и заставляло протянуть руку к чашке кофе, и поднести к своим бледным губам. И Северус часто искал этому причину. Почему всегда получается так, что приходящий к нему оборотень не входит в число тех, кого Снегг одним лишь взглядом выдворяет из кабинета? — Твой кофе - редкостная дрянь, Люпин. Что с сахаром, что без - горькое варево, а не настоящий кофе. Снова врет Северус, после того как чашка оказывается пуста, надеясь, лишь на то, что оборотень после этих слов покинет его лабораторию, навсегда отвяжется, обиженно фыркнет и уйдёт. Но кофе у Люпина всегда особенный. Что с сахаром, что без - он всегда получается прекрасным, пусть Северус никогда и не скажет этого вслух. — В следующий раз, я сделаю его лучше,— лишь улыбается в ответ Люпин,— Обещаю. И Люпин совсем не обижается на это его замечание. Он только поднимается с кресла, и уже делает шаги в сторону к двери, прежде чем Северус в очередной раз ловит себя на мысли, что не хочет, чтобы тот уходил. Не хочет, чтобы он снова оставался тут один, поглощённый мыслями, с бурлящим котлом и пером, проверяя эссе. И зельевар в очередной раз задумывается, прежде чем лениво хватается за переносицу. — Стой, Люпин. И Римус стоит, никуда не пытаясь уйти, лишь с легкой улыбкой на губах, смотрит в уставшие глаза зельвара. И уже через несколько минут, Снегг понимает, что снова сидит с оборотнем на диване у камина, закинув ногу на ногу, и держа в руках очередную чашку "редкостной дряни". Сидит рядом со своим школьным недругом, слушая, как трещат дровишки в недрах камина. — Когда ты уже перестанешь изнурять себя своими зельями? Не боишься, что это скажется на тебе позже? Все-таки, нам с тобой не пятнадцать и не двадцать. — Ты постоянно говоришь это так, будто мне семьдесят лет. Нам не пятнадцать и не двадцать, Люпин. Нам только тридцать. — Не ровно тридцать. — Не ровно. Но и не сорок. Люпин как всегда хрипло посмеивается, и отпивает кофе из своей чашки. Северус всегда смотрит на Римуса в эти моменты. На его шрамы, на соломенного цвета волосы и лёгкую улыбку на губах. И зельевар каждый раз мысленно удивляется - когда Люпин успел обзавестись усами? Ему казалось, будто они только недавно учились в Хогвартсе будучи совсем юными, молодыми мальчишками с кучей амбиций и целей. — Да, и все же. Я думаю - тебе стоит появляться на солнце хотя бы пару раз в год, а то такими темпами тебя точно запишут в вампиры. — Смотри, чтобы тебя не записали в оборотни,— язвит как обычно Северус, тяжело вздыхая и закатывает глаза,— Хватит, Люпин. Я лучше знаю, как мне поступать со своим здоровьем. И пусть зельевар продолжает упорствовать, говоря, что им ещё далеко до стариков - лицо Римуса, и собственные мысли всегда напоминали ему - годы их летят стремительно, и порой судьба играет не в их пользу. Явно не в их, раз сейчас они - два одиноких тридцатилетних человека, сидят в стенах Хогвартса и работают явно не на своих местах. Да, они ещё совершенно не седые, и лица их ещё гладкие, не покрыты морщинами, но глаза у обоих дико уставшие. Снеггу иногда казалось, будто внутри ему уже давно стукнуло девяносто и единственное, чего он хотел - побольше таких вечеров. Спокойных, без вечных игр в шпиона, с камином и чашкой кофе в руках. Но он раньше часто сидел так, и удовольствия от таких вечеров на получал вовсе. Да и бездельничать не умел, уже через минуту поднимался, чтобы занять себя хоть чём-то. Может дело в компании? Снегг уже знал, что будет дальше. Он каждый такой вечер знал, что в один момент накопившаяся усталость возьмёт над ними обоими верх. Но каждый раз он вздрагивал, когда его плеча касалась макушка оборотня, и каждый раз тяжело вздыхал, то ли показывая раздражение, то ли в попытке уловить запах хвои от чужих волос. И Северус не мог ничего сказать. Хотел, но не мог. Потому что спустя несколько минут, под догорающие доски в камине, глаза его сами собой медленно закрывались. И Снегг знал, что этот вечер выходного дня, обычно будет единственным, когда ему удастся выспаться. И каждый раз, когда Снегг раздраженно фыркал проснувшись с утра, он уверял себя, что это последний вечер когда он терпит этого оборотня. Но с каждым таким вечером, все больше сомневался в своём решении. И с каждой чашкой горького кофе в руках, все больше осознавал, что уже не сможет проводить эти вечера без оборотня рядом. И с каждой плиткой шоколада, тающего на языке, понимал, что Люпин не такой и бесячий, кофе не такой горький, а неприязни к встречам не возникает. А с каждым хвойным запахом от чужих волос, желание раздраженно оттолкнуть оборотня все меньше. И с каждым тяжелом вздохом, осознавал, что хочет повторения этих вечеров больше, чем чего-либо. И сегодня в очередной раз видя на столе шоколад на блюдце и кофе, подняв взгляд на тускло освещённое лицо оборотня, ничего не сказал. Лишь спокойно усмехнулся, и молча поднялся из-за стола. Опять диван, пустые разговоры, треск камина, тяжёлый вздох и чужая макушка на плече. А кофе стыло на столе. А впрочем.. кофе уже и не нужен.