Мое спасение

Полпятого. Вечереет. Во дворе, на детской площадке, несмотря на то, что до темноты ещё три часа, давным-давно никого нет. Уже не так жарко, но солнце ни на секунду не переставало светить, заставляя думать, что никаких изменений в температуре с полудня не произошло и на улице по прежнему невозможно находиться. Да-да, именно из-за жаркой погоды никто из детей и взрослых не рисковал выйти на солнцепек. Каждый отсиживался дома, ожидая шести часов вечера, когда солнечный жар понемногу начинал проигрывать вечерней прохладе. Но Россия, сидящий на лавочке около детской площадки, кажется, был единственным, кого не волновала жара и яркий, ослепляющий свет солнца. Ему было не до этого. За те три дня, когда ему довелось ночевать у отца, случилось очень много событий, которые все никак не укладывались в голове. Ему пришлось посмотреть на свою жизнь по-другому, но эта «другая жизнь» нисколички не нравилась. И дальнейший, самый вероятный, исход событий парнишу вовсе не привлекал, а даже наоборот, отталкивал. За один разговор Федерация понял и осознал то, чего не должен был. Казалось, все, что произошло за эти злосчастные три дня, было сном. Просто дурным сном. Однако это было, к сожалению, не так. ❝ Я схожу с ума... ❞ – ну, что могло быть хуже этой мысли в особенности на данный момент? Только телефон, взрывающийся от звонков Америки, никак не реагирующего на специальный, вполне осознанный игнор. Спустя пару звонков русский, не выдержав, встал с лавочки и достал вибрирующий телефон из кармана, с дикой яростью швырнув его об горячий, раскалённый асфальт. На экране тут же показались трещины, но звонки все равно не прекращались. Пришлось взять трубку. – Что ты мне названиваешь без передышки? Что-то срочное? Тебе плохо? – попытавшись скрыть свою злобу и агрессию, Раша постарался выдавить из себя максимально дружелюбную интонацию, но, услышав ту новость, ради которой ему позвонили более пяти раз, юноша снова поддался эмоциям, бросив телефон с большей силой, от чего тот отключился, сломавшись из-за сильного удара. – Чудесная новость, просто замечательная! Я так рад, что готов выпить яда и сдохнуть, как помойная собака! – в краешках глаза начали скапливаться слезы, а от громких криков стало болеть горло. ❝ И за что мне все это?.. ❞ – не желая больше ничего предпринимать, Росс молча поднял разбитый телефон с земли и снова сел на лавочку, положив его рядом с собой. Пение назойливых птиц, лай дворовой собаки на загнанного в угол кота, разбитый телефон и тысячи новостей окончательно испортили этот день. Слезы текли сами по себе, и парень никак не мог остановить их поток. Он даже не чувствовал того, что плачет, поэтому и повлиять на это не мог. До своего дома долго добираться, а снова ночевать у отца совсем не хотелось. Оставалось только тихо сидеть на лавочке и чувствовать, как собственные слезы медленно стекают по щекам и бесшумно падают на футболку, заставляя ее постепенно намокать. Вдруг вдалеке показался знакомый силуэт. Прищурившись, Россия смог разглядеть своего товарища, Германию, которого обычно всеми силами избегал. Последний не был каким-то плохим, но из-за неловкого молчания, связанного с прошлым их родителей, русский стремился всячески избегать любых разговоров с немцем. Сейчас же было как-то плевать на неловкость, возможное осуждение и так далее. Будь что будет. Гера был в хорошим настроении и, заметив грустного друга, сидящего в одиночестве на лавке, не смог пройти мимо. – Здравствуй. А ты почему грустишь? Это из-за разбитого телефона? – подсев рядышком на лавочку, робко спросил парень. Федерация смутился, потому что очень не хотел, чтобы малознакомый товарищ, во всяком случае не близкий друг, видел его в таком виде. Но за последние дни столько всего произошло и хотелось с кем-то поделиться своими страданиями, получить поддержку. – Привет. Понимаешь, я к отцу приехал на три дня, но сейчас сижу и не могу понять, кто меня просил к нему ехать... – прикрыв лицо ладонью, чтобы хоть чуть-чуть скрыть нелепые слезы, ответил Раша. – Вы поссорились? Но зачем же так переживать, помиритесь ведь... – неловко поправив очки, предположил Германия, показывая собеседнику искреннюю заинтересованность в диалоге. Это несказанно радовало. – Если бы. Америка мне открыл глаза на многие вещи, которые всю мою жизнь мне казались иными... Даже и не знаю, радоваться или плакать. Как видишь, я совсем не рад... – решив перевести ситуацию в шутку, Росс попытался улыбнуться, но, к сожалению, все уже было предельно ясно. – Можешь рассказать чуточку подробнее? – задумчиво спросил немец, но, осознав, что, возможно, могло случится то, о чем русскому не хотелось бы рассказывать, добавил: – Ой, извини, если давлю... Если тебе не хочется, можешь не говорить!!! – Нет-нет, все в порядке... Ничего , если разговор затянется, а? – на всякий случай переспросил русский, понимая, что рассказывать придется долго и много. – Просто все очень сложно... – Я никуда не спешу. Просто бесцельно слоняюсь по улицам и ничего не делаю. Ха-ха. Поэтому говори столько, сколько нужно. Если ты не сможешь выговориться, то как я смогу тебе помочь? Россия, немного помолчав, тяжело вздохнул, тихо начав рассказывать. – Я долгое время не видел отца. То дел было по горло, то просто желания не было, в общем, соскучился. Мы созвонились, договорились хотя бы три дня провести вместе... Ты, наверное, знаешь, что я раньше встречался с Америкой? Тупым был и слепым, поэтому и согласился с ним встречаться. Хуже человека в жизни не встречал. Если что-то идёт не так, как ему хочется, то затевает скандал; сам по себе он жуткий манипулятор и агрессор; у него отсутствует всякая жалость к другим людям, но самое худшее знаешь, что? Он использовал меня, чтобы начать встречаться с моим отцом! С моим отцом, твою мать... Не с другом, не с братом, а с отцом!.. – посмотрев вверх, на небо, чтобы слезы текли обратно, Раша ощутил желание кричать от душевной боли, но вдруг почувствовал, как чужая теплая ладонь легла поверх его ладони. Мгновенно полегчало. Надо было продолжать рассказ. – Я давно заметил, что Америка выражал неподдельный интерес к моему отцу, но преподносил это в качестве шутки, из-за чего на время смог ослепить меня. Когда мы расстались, я спросил у него: «скажи честно, ты любил не меня, а моего отца?». Он ответил мне: «как можно любить такого манипулятора, как он?». А потом Америка мне рассказал многое о моем отце, чего я не знал или не воспринимал так, как это было на самом деле. Например, я думал, что быть пионером это почётно... Кто ж знал-то, что это значит быть марионеткой и быть удобным для моего отца и других людей, которым я помогал безвозмездно, ведь «так поступает настоящий пионер». Ох, и зачем мне Америка открыл глаза?... Оказывается, мною все детство манипулировал отец, а я... Скажу тебе по секрету, раньше был в него влюблен... Всегда хотел быть таким же, как и он, стремился ему угодить. Сегодня Америка позвонил мне более пяти раз, чтобы сказать, что мой отец ответил ему согласием на предложение начать встречаться! Я как услышал, поверил не сразу, но, как услышал на заднем плане голос отца, так сразу разбил телефон. Как теперь мне смотреть отцу в глаза? А как теперь, черт возьми, смотреть в глаза этому предателю, который променял меня на моего отца?! – закончив рассказ, Федерация замолчал. Германия не мог поверить в то, что он сейчас услышал. От услышанного вспотели руки, а сердце забилось сильнее. – Я... Даже и не знаю, что сказать... Это правда ужасно... – нерешительно пробормотал немец, от волнения сжимая чужую ладонь. – И не говори. Я ещё вспомнил, как вчера Америка, прикрываясь очередной шуткой, попросил у меня номер отца. Это ещё ладно, этого мерзавца понять можно, но больше всего меня удивило то, что мой отец, когда я ему рассказал о просьбе Америки, кажется, вообще не задумываясь написал свой номер на листочке бумаги и попросил ему передать... А отца я понять не могу... И как теперь жить? Отец оказался манипулятором, прошлый партнер не только манипулятор, но ещё и предатель... Ох... Тут Гера резко вскочил с лавочки, решительно выпалив: – Ну, и забудь про них! Пусть себе встречаются сколько угодно! Ты не должен из-за них страдать! Мало ли что Америка наговорил про твоего отца, это как-то меняет твое детство? У тебя счастливое детство, которое не жалко вспомнить! Да, Союз действительно манипулировал тобой, это так, но это же было во благо. А даже если и нет, то какой смысл сейчас пилить опилки, вспоминая то, чего уже нет? И про Америку забудь вообще. Он тебя предал и не вспоминает, а ты страдаешь! Забудь про них всех и будь счастлив в конце концов! Заметив на себе удивленный взгляд, немец ощутил, как его щеки стали пылать от стыда. Прикрыв рот рукой, он, краснея от стыда, снова сел на лавочку, не произнося ни слова больше. Вдруг неловкое молчание прервало тихое хихиканье, а потом и громкий смех. – Удивил так удивил. Я и не догадывался о том, что ты можешь быть таким решительным. Извини, что смеюсь, просто это было так неожиданно... – извинившись, Россия легонько похлопал краснеющего товарища, добавив: – Я знаю, что тебе не нравится, когда тебя сравнивают с твоим отцом. Так вот знай, вы абсолютно разные. Ты в тысячи.. нет. В миллионы раз лучше него! Он предатель, променявший настоящую любовь на мнимую власть, но ты не такой! После того, что мне рассказал Америка, я тоже не хочу быть таким же, как и мой отец. Даже если мы и будем встречаться, как и наши отцы когда-то, то уж точно не повторим их ошибок, я тебе обещаю! – В-встречаться? М-мы?.. Ох.. ты явно торопишь события! – зажмурившись и закрыв лицо обеими руками, воскликнул Германия. Почувствовав чужие руки на своем лице, убирающие его руки, немец услышал нежный голос. – Хорошо, я не буду торопить события. Как скажешь. – поцеловав чужую щеку, мгновенно залившуюся от стыда, Раша улыбнулся, почувствовав облегчение после тяжёлого дня. – И хочу ещё сказать... Спасибо. Ты спас меня от моих мыслей, от страданий...Если бы не ты, мне было бы ещё долгое время плохо, но сейчас, когда ты рядом со мной мне хорошо по-настоящему. Я счастлив.