С днём рождения

Никита проходит ещё один этаж и видит номер нужной квартиры. Он осматривает букет лилий в сотый раз, чуть поправляя краешек обертки, и собирается с духом. Перед тем, как постучаться, Енисейский смотрит на часы. Двадцать три пятьдесят девять. Так вовремя. Он выдыхает и пару раз легонько ударяет по темной обшивке, чтоб не разбудить родителей возлюбленной. Вероника всегда свой день рождения отмечала либо у мамы, либо у дяди Стёпы, который стал для неё папой за столько лет. В этот раз празднование было в Пскове, где все друзья и родственники должны были собраться. Вероника же приехала заранее, из-за чего спала в подготовленной для неё комнате. Дверь открывают на удивление быстро. Но парень видит перед собой не девушку с белёсыми волосами, а мужчину средних лет. – Никита, двенадцать ночи, етить твою, – крутит Степан у виска. Пареньку хочется сквозь землю провалиться из-за этой неловкости, но он держится, прижимая букет к себе. – Степан Олегович, здравствуйте. Вы только это... Не серчайте. Я Веронику хотел первым поздравить. Надеюсь не разбудил никого. – мнётся Никита, чуть приподнимая плечи. Степан Олегович вздыхает и потирает напряженные глаза, делая шаг в сторону, дабы пропустить юношу. Судя по всему, тот и не спал – сонливости на лице не наблюдалось. – Не разбудил ты никого. Ну чего встал? Проходи давай, разувайся, я сейчас Нику разбужу. – Как только парень делает шаг за порог, Степан безмолвно указывает своей жене, что пила на кухне чай, на пришедшего. Кухню и коридор разделяла лишь арка, через которую оба помещения были прекрасно видны. Кромов проходит в зал, а через него и в комнату к девушке, что тихо и мирно спала, видя уже десятый сон. Он невесомо стучится и приоткрывает тёмную дверь со скрипом. Сысольева младшая даже не дергается. В этом доме она всегда спит, как убитая. Степан касается белоснежного плечика, не скрытого под одеялом, и чуть поглаживает. – Никушка... – почти губами произносит он, но этого хватает, чтобы девушка поморщилась через сон. – Никушка, там к тебе гость приехал. – Предпоследнее слово заставило Веронику открыть глаза и громко зевнуть, при взгляде на силуэт папы. – Гость? – бормочет та, не до конца проснувшись. *** Никита разувается и снимает с себя пуховик, ставя на маленький стульчик под куртками тортик, а на него букет. Поднимает глаза на зеркало, что висело напротив, и, в уже непонятно какой раз, поправляет волосы и серую рубашку. Он забирает букет вместе с рюкзаком и заглядывает на кухню. – Добрый вечер, Карина Петровна. – Немного кланяется Енисейский с уважением, пока женщина, улыбаясь гостю, остужала кружку эдак третью черного чая. – Проходи... Жених. – усмехается Кромов, подбадривающе хлопая сибиряка по плечу. Никита оборачивается на незакрытую дверь, в щели которой были видны белокурые волосы и голубенький халатик. Глубокий вдох, и он отворяет дверь настежь, с несмелой улыбкой входя. Вероника выглядит до ужаса сонной, но не раздраженной из-за прерывания сна. Она подрагивает и сильнее запахивает халатик. Никита прикрывает за собой дверь и через пару шагов остаётся в метре от девушки. – С днём рождения, милая. – И так красные от холода щёки ещё больше розовеют, но уже от смущения. – Это тебе, – протягивает Енисейский букет к тоненьким бледным ручкам, что буквально обняли его. Вероника вдыхает аромат настоящих цветов и тут же блаженно улыбается, поднимая взор на парня, что уже снимал с себя рюкзак. Никите легче делать, чем произносить. Первым он протягивает имениннице глазированный сырок "Винни пух" со вкусом сгущенки. Это был любимый сырок девушки. Ей его всегда покупал Никита, когда он еще стоил рублей девять. Но сейчас сырок пропал из Воркутинских магазинов, от чего его ценность возросла. – Никит... – Сысольева уже не скрывает улыбку и садится вместе с подаренным на диван. Никита достаёт со дна рюкзака подарочный пакет достаточно немаленького размера. Со взглядом "открывай быстрее" он вручает его девушке. Та, отложив букет, с неподдельным интересом касается мягкого содержимого и тут же достаёт весь подарок. Что-то вязаное, причём не очень умело. Она разворачивает вещицу и лицезреет перед собой синий свитер, на котором весьма карикатурно, но очень мило, было изображено северное сияние со снеговым пейзажем и оленёнком. – Я старался, Вероник... – переминает парень свой локоть, не видя реакцию девушки, ибо голова её была наклонена к узору. – Как тебе? – Никита... – Кидается она парню в объятия, не выпуская из рук свитер. – Ты сам связал для меня. Спасибо... – Слышится удар чего-то маленького и металлического об пол, но Сысольеву это не заботит. – Вероника... – шепчет парниша, сглатывая от слишком сильных объятий любимой, но сам руки не убирает. – Ты посмотри, что упало. Чуть нахмурившись, Ника отстраняется и заглядывает в чужие глаза, видя там какую-то хитрость. Но она всё таки склоняется к полу, пытаясь найти там взглядом упавшую вещицу. Тут у ножки дивана что-то сверкает, заставляя обратить на себя внимание. Приглянувшись, Сысольева поднимает с пола серебряное колечко с небольшим бриллиантом. – Никита... – будто с каким-то упрёком произносит она, понимая, что следует за этим кольцом. – Никит, это же не... – С днём рождения. – Не сдерживая улыбки, он вновь раскрывает объятия. Вероника убирает с лица слезинку, понимая, какое предложение скрывается за этим подарком.