Ужин

В вечерней, почти что ночной тишине слышен лишь трепет цикад. Светлячки, криво летая, создают контраст тьмы и света. В доме, спрятанном в глубинах Тёмного леса и под слоем барьеров, жизнь бурлит гораздо активнее, чем на улице. Отовсюду так и наровятся просочиться сладостные запахи чего-то вкусного; сегодня готовят боги. В прямом смысле. Вообще, еда им и не нужна вовсе; традиция собираться за столом (выслушивание бредней Юджина уже сепарировалось от неё, став отдельной) появилась лишь благодаря Либерту, уже давно интересовавшимся бытом смертных. — Ты!.. — кое-кто решил объявиться сзади в самый неподходящий момент: когда Гавус держал в руках кастрюлю с кипятком. Ну, цель «напугать» выполнена; только вот горе-шутнику повезло искупаться в содержимом посуды и заодно получить по хребту. — Либерт, пожалуйста, обработай его ожоги… с готовкой справлюсь сам, — кое-как сдерживая раздражённость, проявляет некоторую заботу голубок. — А… хорошо, — как прекрасно живётся, когда в семье есть отличный лекарь. Их как бы два, но вторая скорее убьёт, чем вылечит. Тем не менее, младший небожитель поспешил отвести пострадавшего в другую комнату, дабы там уже и подлатать его. Возможно, это было бы ещё легче, не сиди на спинке скамьи Луцилла… словесные перепалки этих двух демонов самое худшее, что может произойти в процессе, требующем концентрации. — Горячий, конечно, розыгрыш вышел, — касаясь прохладным, совсем чуть-чуть подлечивающим пальцем, она держит самодовольную ухмылку. — обжигающий прям, не находишь, старик? А ехидничать у неё есть повод — эта сцена была условием спора, который Юджин благополучно проиграл, понеся урон (а его отсутствие было главным условием). — Эй! — прерываясь на болезненные ощущения, пытается парировать отец. Ну что поделать, если сейчас он ничего остроумного выдать не может? А после кокетливого стёба над неспособностью поддержать эту «дуэль» мечты Либерта сбываются и оба замолкают, давая мальчику нормально выполнить поручение другого отца. Он же в то время, к слову, настолько погрузился в процесс приготовления ужина, что совсем и не заметил, как закончил со своими специфическими блюдами. Почему «специфическими»? Небожители не в мгновение ока богами становятся, и какое-то время новичкам всё ещё нужна еда... от смертной, мягко говоря, очень сильно отличающаяся. Накрыв стол по всем божественным стандартам, Гавус решил пока что не трогать остальных членов семьи. Раз ещё не слышно ни одного признака апокалипсиса, а дети как обычно спорят — всё в порядке. А минутка отдыха уходит на забавные, но всё-же тёплые воспоминания, связанные с кухней. Например, как Юджин и Луцилла попробовали себя в готовке! Вышло, конечно, даже неплохо, но сожжённой комнаты и сил, потраченных на её восстановление, уж точно не стоило... — О чём задумался, Голубь? — стук, болезненный стон от обоих, жесть, кишки и всё самое прекрасное. От резкого возвращения в реальность Гавус дёрнулся, спровоцировав столкновение их черепушек... в общем, весело, безусловно. Особенно демонице, наблюдающей за этим из-за двери! Оставив быстрый, почти неощутимый поцелуй на руке Юджина, небожитель не менее бодро пошёл искать детей, оставив демона одного. Ну, что ему хотели сказать сия моментом, даже если он и длился меньше минуты, вполне понятно: «Извини» и «Закончи со столом, пожалуйста». Причём ни в одной из этих догадок партнёр не ошибся — относительно долгое время, проведённое под одной крышей, и не такие намёки понимать научит. Ну, а со вторым выбора ему как-то не оставили кстати: перед тем, как окончательно исчезнуть в пространстве за дверью, на папашу бросили взгляд, говорящий обо всём весьма прямолинейно. «Как сложно с этими чопорными голубями!» — особенно когда в семье их два с половиной. ... Тем не менее, когда Гавус нашёл этих оболтусов, всё уже опрятненько стояло, поджидая свой конец. «Опрятно», конечно же, по меркам подземных, а их опрятность начиналась с конца. Впрочем, уже и самый строгий голубь привык к подобному, так что даже мелкого замечания не прозвучало. Если не считать в край уставший выдох таковым, конечно. А сам ужин начался с самого «весёлого»: как обычно первая гениальнейшая фраза, которую выдали оба демона, была о том, что одно из блюд невероятно сильно напоминает червей или личинок. Эта шутка стала у отца и дочери настолько любимой, что они даже пошутили одновременно; в то же время Гавуса она бесила, как в первый раз, а Либерта и вовсе заставляла чувствовать лёгкие рвотные позывы... Юджин опять получил по хребту, а Луцилла обошлась предупредительным подзатыльником. Тоже обычная побочка таких шуточек в общем-то. Но даже с привычно незадавшимся началом всё прошло нормально: побеседовав о том, как чей день прошёл, об отвлечённых вещах, например подготовки лесных жителей к какому-то новому фестивалю, на который дети до жути хотят пойти... на этом моменте, конечно, возник небольшой спор, закончившийся «потом это обсудим», но в любом случае конец этой главы их истории хороший. ... Наведя чистоту на кухне, Гавус пошёл делать то же самое, но с мыслями. Бытовые дела не то чтобы сложные, но их количество... в общем, даже богу после такого нужен отдых! Хотя, раз Юджин дождался, пока нерасторопная домохозяюшка закончит со своими делами, побыть наедине с собой не удастся ещё какое-то время. Шаги небожителя как всегда бесшумны; единственные звуки, издающиеся им, — тихое шуршание ткани и звон соприкасающихся металлических деталей. Демон же отличается своей неаккуратностью; это уже стандартная ситуация. Теперь дом и лес меняются ролями: живность, в основном лягушки, всё те же цикады и кузнечики, поёт во всю, а ветер исполняет особый сольный концерт, играя на каких-то цветках, звучащих, точно колокольчики. И выходит очень неслаженный оркестр, заглушающий и без него негромкие звуки. Луна сегодня полная, и ни капли света не жалеет; может даже показаться, будто начинается утро, а не наступает ночь. Каждый листик на деревьях и кустах не обделён её вниманием, что уж говорить о коридоре и комнатах, окон в которых куча. В спальню Юджина два основных входа — через второй этаж и Гавуса, просто потому, что подземный может в телепортацию. Чаще всего небожитель, конечно, против того, чтобы его личное пространство нарушали, и даже успешно посылает «вторгшегося» далеко и надолго, но и на стороне демона удача бывает! После какой-нибудь выходки, вызвавшей у партнёра бурю эмоций, спится слаще, вообще-то. ... Дверь и окна закрыты. Теперь тишина чуть ли не абсолютна. На скамье, отдельные детали которой переливаются под лунным светом, оба родителя слились в объятиях. Успокаивающих, в отличии от тех, что Юджин может выкинуть и посреди дня, чтобы позлить Гавуса; такие желанные в последние пару часов. Именно последнюю деталь не хочется, заглушая мыслями про одиночество, признавать до последнего — пока, собственно, всё и не случится. Демонические руки придерживаются золотой середины: поцарапать тело, в нынешнем положении нетипично хрупкое, всё-же не хотелось бы; бог в свою очередь будто и не касается партнёра вовсе — подобное до сих пор даётся ему с трудом. Запреты, когда-то соблюдающиеся им, как олицетворением жёсткой дисциплины, слишком плотно вошли в привычку. Меньше, чем на минуту разомкнув объятия, Гавус вновь целует руку Юджина, в этот раз позволяя себе задержать губы на подольше, выражая благодарность. На это, в общем-то, демон почти сразу — как только Голубь достаточно поднял голову — ответил быстрым чмоком в висок. И ещё парочкой уже в другие случайные места... переносицу и ближе к нижнему веку, вроде бы? — Ещё? — очевидно, что шутливо, но с серьёзным-пресерьёзным видом и заодно рожицей а-ля «суровый бегемот» спрашивает подземный. Небожителю же, в свою очередь, оказалось слишком сложно сдержать смех, тем более, когда расслабленность и тёплое спокойствие почти наравне с остальным — тихое хихиканье всё-же вырвалось, а улыбка украсила лицо. — А твои навыки «разбавлять» атмосферу всё на том же уровне, не так ли? — мягко обхватив шею руками, Гавус кладёт голову на ключицу. — Пожалуйста. И, только Юджин приготовился к тому, чтобы создать подходящие условия для «губного хаоса», или же обычной щекотки, которой боится даже Голубь, за дверью послышалось кряхтение Луциллы, явно сдерживающейся, замечание Либерта по поводу того, что их заметят, и быстрые шаги в обратную от комнаты Гавуса сторону. Тут рассмеяться позволили оба родителя. Ну, точнее один; смех второго в любом случае услышала бы вся Эсперия. — Это они на твои «хихи-хаха» пришли! — чей-то угар скоро дойдёт до слёз. — Когда ещё услышат-то! Особенно в спаль... Скоро хребет Юджина перестанет подлежать восстановлению; он опять получил по нему за свой длинный язык. — Продолжим завтра, — отстранясь от демона, говорит Гавус. — Спокойной ночи! — это было произнесено погромче и адресовано аж трём личностям; интуиция подсказывала, что на самом деле дети никуда не убежали. Предположение подтвердилось, когда Либерт, уже потеряв надежду на то, что они смогут избежать выговора, ответил взаимностью. И Луцилла после него тоже. — Эх! — бедному Юджину не дали защекотать Голубя, как печально. — Спокойной ночи, — и он исчезает, после чего этажом выше слышится пару шагов. Что ж, теперь все точно разошлись по своим комнатам. Можно и отдохнуть.