Паутина лжи

— Я знаю, что ты с ним трахалась, — Рон мрачно смотрел на Панси, сложив руки на груди. — И что теперь? — девушка закусила губу. — Ничего. Собирай свои блядские вещи и выметайся, — Уизли посмотрел на окно, по которому растекались капли осеннего дождя. — Там ливень, — Панси неопределенно махнула рукой. — Угу, вижу. Я отвезу тебя, — мужчина тяжело опустился на стул и сжал стакан с виски. — Ладно.       Квартира будто стала гораздо уже. Стены сдвигались, давя на Рона и, загоняя его в маленькую комнатку, откуда не было выхода. Казалось, будто он слышит, как рушится потолок, проваливается пол, а под обоями разрастаются трещины, превращая крепкий дом в убежище паука. Как назло чертово землетрясение случилось именно сейчас, в его голове….       Панси стояла у лестницы, перекатываясь с пятки на носок. Черная сумочка болталась у нее на плече, грустно поскрипывая ручкой-цепочкой, а чемодан мрачным пятном расплывался у двери. Рон протер глаза, чувствуя, как предательские слёзы норовят вылиться и посмотреть мир; но он им такую возможность давать не собирался.       Заметив бывшего партнера, девушка надела куртку и завязала шнурки на ботинках, наклоняясь так низко, что Уизли мог увидеть очертания стринг под ее копроновыми колготками. Как можно было не заметить, что все это время ее трогал кто-то другой?….       В машине они ехали молча. Панси подкрасила губы и теперь негромко подпевала песне из радио, поглядывая в запотевшее окно. От нее пахло вишневым ликером, а на обнаженной шее еле темнел давнишний засос. Рона или чужой? Мужчина старался об этом не думать. Мысль, что она больше не его, не укладывалась в голове. Казалось, что протяни он руку и сожми ее подбородок сильной ладонью, и она вновь рассмеется и стукнет его по сгибу локтя, шутливо хмурясь. Но сейчас ее лицо было чужим. Девушка смотрела бесстрастно и без всяких фраз было понятно — она его больше не любит.       Подъезжая к знакомому дому, Рон привычно достал пульт и нажал кнопку, поздно осознавая, что только что произошло. Панси же, казалось, ничего не заметила. Она спрыгнула на гравий и, забрав чемодан, пошла к широкому крыльцу, напоследок, улыбнувшись Уизли уголком губ. Тот кивнул, до боли сжимая зубы.

*****

      Капли крови неспешно стекали по темной коже. Юноша тяжело дышал, прикрыв глаза. Он лежал на полу и короткие волосы поблескивали от пота. Рон сидел, крепко сжимая ногами чужие бедра, и чувствовал, как ярость внутри грозится выплеснуться наружу.       Вся ненависть и боль, которые он чувствовал, наполняли его кулаки тяжестью. На лице Забини уже не было ни одного живого места, но Уизли не мог остановиться. Он яростно шептал проклятия и продолжал бить человека, который даже не сопротивлялся. И от всей этой покорности и спокойствия тело наполнялось страшным стыдом, и Рон бил сильнее, еще сильнее, будто желал пробить ненавистное лицо насквозь. — Ты трахал ее….трахал мою ж….я хотел жениться на ней! — голос у мужчины звучал хрипло и постоянно срывался. — Да? А на мне ты жениться не хотел, — Блейз растянул разбитые губы в улыбке. Казалось, будто он не чувствует боли. — Ты….мне просто нравилось тобой обладать, — выплюнул Рон, ожидая, что Забини перестанет улыбаться и растеряет всю свою уверенность, но тот лишь расправил плечи и слизнул каплю крови, застывшую в уголке рта. — Ну, теперь я обладаю ей. — Ты все испоганил, — Уизли ударил еще раз, но удовольствие, которое он надеялся получить от расправы, все не приходило. — Думаешь? По-моему, это ты первый начал спать с кем-то на стороне, — карие глаза издевательски сверкнули.       Рон молчал, постукивая пальцем по чужому плечу. Он знал, что Забини прав, и что он выше боли. Как бы сильно Уизли не ударил, Панси залечит любые раны, а ему самому теперь нужно возвращаться в пустой дом и как-то жить дальше.       Замок на двери щелкнул, и мужчина дернулся. Улыбка Блейза стала еще шире. Парень облизнул губы, чуть кривясь и уставился на Рона своими невозможно карими глазами. Внизу Панси что-то нежно щебетала, раздеваясь и ища юношу по комнатам. Уизли вскочил и выпрыгнул в окно, из которого зашел.

*****

      В машине стоял терпкий аромат вишневого ликера. Дождь лил как из ведра, и дворники работали как бешеные, но Рон все равно не видел дороги. Мысли, как рой назойливых мух, стучались в мозг, заполняя уши своим жужжанием. Почему стены его не раздавили? Почему стены его не раздавили? Лучше бы они сдвинулись навсегда….