Танцы

Рожденные не в то время, танцующие на зло пулям — короткая светлая стрижка в уложенных локонах неопрятно дёргается от удара (сказать прямо, более неопрятный вид получает, конечно, мужчина, неожидавший резкого взмаха локтя по широкому подбородку), а сама леди расправляет воинственно плечи. Не только она — стоит только другу нахальца пройти к ней, дабы преподать дамочке урок, как Нова перехватывает с ближайшего стола вилку (до ножа, к премногому сожалению, не дотянулась) и подпирает ее зубьями к шее – попадает с первого раза по вене, не чувствует, но видит страх в глазах опешевшего оппонента – мужчины. Не самое лучшее начало вечера. Веспер всегда любила хорошее вино, хорошую музыку и хорошие рестораны — почему бы не позволить себе такую роскошь? Точно… Откуда у мужчины только появляется мысль, что он на все горазд и нигде не бывает лишним? Пьяный вздох, лукавый взгляд, вспотевшие пальцы и попытки дотронуться — он, весь будто пропитанный жиром, потом и самодовольством, требует внимания к своей особо важной фигуре. Синдром военного — вообще-то героя страны, истинного патриота, рисковавшего своей жизнью ради смерти солдата по другую сторону — всегда первого, всегда лучшего, всегда победителя часто сопровождается его поведением. Он ведь победил войну! И не важно его образование, его социализация и криминальное прошлое — он истинный герой. И все ему должны. Веспер бы не ударила, если бы не крепкая хватка его на руке её спутницы — резкая, сжимающая, тянущая к себе. Женщина реагирует действительно быстро — быстрее, чем кто-либо, кроме Новы, успевает что-то сделать. — И именно это поколение взрастит новых инцелов, которые представлять из себя будут даже меньше, чем их предки. — брезгливо потирает рукав на своей накидке Веспер прежде чем аккуратно положить ладонь на плечо Новы. Не говоря более ни слова, ведет ее к выходу. Ранее рестораны могли себе позволить поддерживать уровень своей клиентуры путём относительно высокой цены — сейчас же пособия военнослужащим превышают некоторые ограничения. Сервису, как и обществу в целом, ныне придется непросто: люди без толкового образования, рассудка и достатка ныне имеют почет и государственное финансирование, что явно повлечет за собою некоторое изменение в обществе. О, дивный новый мир — Веспер осматривает потянутое запястье любовницы и не без доли грусти обвязывает его. Лоб ее собирается в небольших задумчивых морщинках, пока ясные голубые глаза внимательно вглядываются в повязку. Есть в этом своя романтика: почти пустующая квартира (хозяйка ведь уже почти переехала к Веспер), догорающая последняя свеча и смятое белое постельное белье – после яркого утра им обеим не хотелось заправлять его, хоть они и оправдались опаздыванием на работу. Нова ловит ее взгляд, аккуратно кладет свободную ладонь на ее руку — нежной улыбкой одаривает близкую (излишне близкую для рамок действующего закона) подругу. — Мне бы не хотелось, чтобы ты жила в этом мире. В этом слишком жестоком мире для нашей любви. И я бы не хотела более видеть твой страх в глазах пред мужчинами, тем более пред ничего не стоящими мужчинами. — Я рада быть в мире, где есть ты. Где я смогу поддержать твою драку, где мы сидим у меня на кухне и пьем горячий чай. Где я могу чувствовать твое тепло, где могу обнимать тебя и быть уверенной только… В одном. В этом непостоянном мире я могу быть уверенной только в том, что ты всегда будешь рядом. Нежное касание рук — они переплетают пальцы, смотрят друг другу в глаза и улыбаются так, как им не следовало бы. Тишина мертвенная — ни звуков музыки, ни тикания часов, ни очередных криков пьяных патриотов о победе. Медленно они встают с кровати, шаг друг ко другу робкий, словно между ними было пространство, словно впервые они наедине — руки их так и сцеплены, боящиеся отпустить друг друга хоть ненадолго. Веспер помнит их первый танец. Квартира её с диковинным граммофоном, тщательно подобранной библиотекой с академической литературой, с дорогими коврами и диванами, с золотыми подсвечниками внимала каждый влюблённый женский взгляд — Веспер только тогда посмела поверить в ответное чувство Новы. Веспер помнила и её слова: «если бы я была мужчиной, то смела бы побороться за твоё сердце». Но ей вовсе не обязательно быть мужчиной, чтобы позволить себе чувство нежное проявить. Веспер нервно стучала ногтем по столу, пытаясь смириться с испуганным вздохом Новы после первого их поцелуя, смириться с ее побегом (не алкоголь виной лег на плечи опьяневшим чувствами женщинам, да только обе после поцелуя – пьянящего более – отстранились, испугались, протрезвели) — ведь так нельзя! Какая содомия! Гомосексуализм! Нова тоже помнила этот испуганный вздох — раскрытие ее запретного чувства. Что подумает она? Веспер строга, она явно не допустила бы такой вольности, такой вольготности, такого… Внезакония. Ведь Веспер безумно красива, изящность в каждом ее движении, прекрасие в каждом ее слове, вся она есть подобие нечеловеческого искусства — словно сошедшая с картины, словно описанная поэтами муза, словно в наказание оказавшаяся здесь, пред Афродитой виновная за божественную зависть. — Я люблю тебя, — шептала Нова, пришедшая к порогу ее квартиры, промокшая насквозь. Веспер даже тогда — в домашнем расшитом халате, с кружкой чая (на которой должны были остаться следы от беспрерывного постукивания ее ногтей) — прекрасна с головы до пят (в тапочках с пушистым шариком на них). Первым делом, неловко переминаясь, женщина отогрела Нову — должно быть, отныне любовницу — дала сменную одежду, полотенце для волос. Вторым делом — музыка. Мелодия спокойная и неспешная, крайне приятная — после они будут переслушивать эту пластинку до своего последнего танца, когда суставы регулярным напоминанием болью тело пронзят, когда морщинки исполосуют каждый сантиметр девичьего тела, когда ее золотые глаза с такой же горящей любовью найдут ее — располагала к себе женские сердца. Робкий шаг друг ко другу, робкое объятие, робкий вздох — отныне все будет хорошо. Веспер первая взяла инициативу к танцу — плавное покачивание, шаг в сторону. Нова улыбалась ей так нежно, так… Восхитительно. Улыбка искренняя, восторженная, изюминкой дополняющая этот блеск в глазах. Не любоваться ею невозможно — преступлением было бы не заметить пытливый ум, красоту ее черт, нежность голоса и эта огненность: вся она словно какое-то электрическое или магнитное поле, а может и все вместе — физика, конечно, не профиль Веспер, но она точно знала и знает, что Нова переменяла и переменяет все вокруг (откровенно говоря, волоски на теле дыбом встают, а по коже проходят мурашки). Осуждению не должна предаваться любовь. Любой ярлык, навешанный на столь высокое чувство только гнилью покрывает то чистое и далекое от предрассудков и рамок — абсолютная любовь, что не сдержит общество, закон или весь мир, прорастет, даст корни. Они танцевали, завороженные друг другом — танцевали на зло всем своим страхам и собственным предрассудкам, чтобы понять, что чужие оскорбления, отторжения, непринятия, они пройдут намного легче и вместе. Чтобы не потерять себя в этом страшном новом мире, они будут рядом — держаться за руки, танцевать и целоваться, находить друг в друге смысл, защищать друг друга. Веспер улыбается Нове, аккуратно проводит по ее растянутому запястью горячими пальцами. Танцуют они без музыки, находят гармонию в тишине без слов, потому что уже знают, все то, что должно быть сказано.