winter falls

На рождественском балу собралось неисчислимое количество юношей и девушек. На тонких девичьих шеях блестят различной цены украшения, укутанные в бархатные перчатки руки игриво держат бокалы с шампанским, пока ярко накрашенные губы растянуты в счастливые улыбки. У Сынмина разбегаются глаза от различных оттенков и фасонов: пышные белые, короткие красные, сковывающие движения розовые. Ему повезло родиться мужчиной. Он бы точно сошел с ума, пока выбирал наряд на этот вечер, зная, что он будет под прицелами зорких глаз несколько томительных часов. Мужчины на этом вечере выглядят как уродливые кляксы в своих черных скучных смокингах. Сынмин никогда не понимал тягу к подобного вида костюмам, которые все воспринимают как неоспоримую классику. Черный костюм тройка, туфли с заостренными носами и какой-нибудь яркий галстук. Яркий, в пределах разумного, конечно же. Тихий смешок сам срывается с губ, когда он понимает, что в этот раз никто не осмелел. Сынмин осматривает свой светлый пиджак, который мама час выпаривала, не доверив это дело персоналу, который искренне хотел помочь. Знает, что какая-то брендовая вещь, стоимостью немыслимых денег, но его это совершенно не волнует. Брюки обычные черные, туфли начищенные, рубашка под тяжелым пиджаком выстирана и накрахмалена. Почти идеальная партия для идеальной дочери какого-нибудь нефтяного магната. Для чего же еще проводить такие вечера? Ежегодный рождественский бал стал тем днем, когда богатые родители собирают своих избалованных отпрысков в одном месте, чтобы те смогли подобрать себе подходящую партию. В нескольких метрах от него стоит Джиу, она покачивается в такт легкой мелодии, пышные юбки колышутся, зазывая. Сынмин почти поддается. Он ее знает. Вступить с ней в брак было бы идеальным решением. Они выросли в одной песочнице, когда были соседями, их матери часто навещали друг друга и не редко две семьи собирались на каком-нибудь празднике на заднем дворе дома, жаря барбекю и распивая дорогой алкоголь, пока дети ковыряли землю. Сынмин о своей лучшей подруге знает все. Даже то, что она давно влюблена в Чонсу — сына владельца сети ресторанов. Тоска накатывает неожиданно. Сынмин чувствует себя глупым, стоя возле фуршета, но даже не взяв в руки ни бокала, ни закуски. Отец велел быть смелым, завоевать чужое внимание, привлечь кого-то типа дочери семейства Хван, потому что породниться с ними было пределом мечтаний каждой второй влиятельной семьи Кореи. — Тоже надоело? Сынмин вздрагивает, отступает и упирается в стол, покрытый скатертью. Где-то за спиной пробежала дрожь стекла, ударившегося друг о друга. Плотно сжатые зубы сдерживают ругань, голова осторожно поворачивается, чтобы посмотреть на масштаб катастрофы, но ничего страшного нет, лишь несколько пятен на белом полотне. — Ма думает, что кто-то сможет найти на меня управу, — Нахен выглядит взбешенной, у нее пунцовые щеки и сбитая прическа. — Мои не надеются, что я кого-то найду, — Сынмин пожимает плечами и наконец-то решается взять в руки бокал с фиолетовым пуншем. Они с Нахен говорят немного, перебрасываются короткими фразами, аккуратно обсуждают сегодняшний вечер, стараясь не говорить ничего лишнего. Повсюду есть уши. Никому нельзя доверять. Даже Нахен, которая была его одноклассницей, может оказаться не той, кем была несколько лет назад. А потом Сынмин решается сбежать. Бестолковый вечер ему надоел, туфли словно сковали ноги, а пиджак стал резко маленьким. Своего водителя он ищет по засыпанному снегом двору, специально отведенному для машин в этот день. Крупные хлопья лениво падают, оседают на темном шерстяном пальто, которое слишком тонкое для такой погоды. Водителя нет. Машины тоже. Родители словно знали, что он сбежит сразу же, как появится возможность. Поэтому отдали приказ забрать сына в определенное время. Сынмин даже не злится, он слишком привык к подобному. Чувствуется лишь легкая тоска от накатившего. Сначала этот бал, который ему тысячу лет не нужен. Для чего? Тот, кого он ждет, никогда на нем не появляется. Как бы родители не старались, ничья дочь не сможет привлечь его внимания, никто не сможет стать ему женой и матерью его детей, которых он даже не хочет. Как и семью. Сынмину она не нужна. Ему всего двадцать три, он только недавно закончил школу, смог расправиться с тремя курсами университета и сейчас идет к долгожданному выпуску и диплому. После его ждет увлекательное путешествие, перед тем, как окончательно погрязнуть во взрослой жизни и засесть до конца своих дней в заурядном офисе, став ненавистным для себя клерком. Единственная радость, что к годам тридцати отец начнет его натаскивать, готовить к тому, что президентское кресло могущественной строительной корпорации перейдет по наследству. Тогда, может быть, жизнь наладится. В ушах звенит от завывающего ветра, набирающего обороты, поднимается метелица, которая заставила ленивые снежинки закружиться в диком танце. Сынмин укутывается в свое пальто, прячет руки в карманы и почти решается вернуться назад. Может быть, он бы напился, устроил там такое, что матери и отцу было бы стыдно появляться на люди еще несколько лет. Тогда бы от него отстали, так еще бы и отослали куда подальше, но Сынмин бы так не мог. Впрочем, как и вернуться назад, в теплое помещение. Яркий свет фар слепит. Сынмин щурится, пытается понять, что это. Неужели вернулся водитель? Нет. Машина другая. Делает неосторожный шаг назад, чтобы уйти от жгучих прожекторов, но отступается и неловко поскользнувшись падает. На понятие произошедшего уходит несколько секунд. Сынмин старается собрать себя в кучу, но громкий хлопок его сбивает, как и попытки подняться. — Прошу прощения, — перед лицом появляется рука, Сынмин хватается за нее и крепко держится, когда его тянут наверх. — Не хотел тебя напугать, Сынмин. Родители хотят, чтобы Сынмин смог обратить на себя внимание дочери Хванов, но зачем она ему нужна, когда у тех есть сын, в которого он давно влюблен? Сынмин не ожидал, что сегодня сможет увидеть его. Не думал, что тот появится, когда единственная, кто бывает на таких вечерах — Хван Хеджин, сестра-двойняшка Хван Хенджина, который сейчас стоит перед ним. — Все в порядке. Сынмин все еще держится за чужую руку, когда к холодным щекам приливает кровь. Сердце бешено стучит, набирая скорость, совсем скоро кроме него он ничего не будет слышать, оглушенный своими чувствами. — Ты уже уходишь? На Хенджине только костюм. Темный. Помнится, Сынмин думал, что такое уродует вечер. Но он ошибался. Темный костюм на Хенджине делает его главным украшением этого вечера. Если приглядеться, то можно заметить мерцание блесток, рассыпанных на пиджаке и брюках. — Там немного скучно, — Сынмин лукавит, не уточняет, что вообще-то, весело было всем, кроме него. Кажется, перед его уходом кто-то из закромов пышной юбки вытащил начатый крепкий алкоголь, который пошел по рукам. — Жаль, — Хенджин выглядит задумчивым, Сынмин ждет, что он скажет дальше, чувствуя легкое покалывание на кончиках пальцев той руки, которая все еще находится зажатой в чужой. — Тебя все же уговорили? Сынмин намекает о традиции, а затем прикусывает свой язык, который резко сделался болтливым. Он с Хенджином не сказать, что близок, но хорошо знаком. Раньше они часто виделись на различного рода вечерах, когда взрослые садились за один стол, а своих детей спихивали на другой: детский. Поговорить с Хенджином Сынмину почти не удавалось из-за природной робости и резко родившихся чувств, но вот с Хеджин он говорил много: о книгах, музыке, моде. Видимо, по этой причине родители Сынмина решили, что сейчас они снова смогут разговориться, что все может зайти дальше, как будто бы с прошлого разговора не прошло целых пять лет, за которые оба выросли. — По правде говоря, я сам решил сегодня приехать. Сынмину кажется, что его сердце на долю секунды остановилось и жалобно сжалось. Конечно. Хенджин старше его на полгода, между ними достаточного размера пропасть. Дети семьи Хван уже закончили университет и получили свои дипломы. Про Хеджин он не знает, но слышал, что она решила покорять Париж, пока ее брат продолжил дела отца. Сынмин понимал, что рано или поздно, Хенджину придется вступить в брак, обзавестись наследниками и заниматься карьерой. — Но мне повезло, что не придется заходить внутрь, где слишком скучно, — Сынмин широко распахивает глаза, как будто бы догадываясь, но на самом деле не понимая, что этим имел ввиду Хенджин. — Что? Ты уже встретил ту? — Да. Сынмин успевает расстроиться, его плечи уныло опускаются, пока глаза застилает какая-то мутная пелена. Ему никогда не разбивали сердце, он не испытывал тех чувств, которые описывали в любовных книгах, но прямо сейчас, кажется, происходит то самое. Сердце Сынмина жестоко разбивается на несколько острых осколков. И прежде, чем до конца размякнуть и уйти в пучину страданий, Хенджин пробивается этот морок, продолжив: — Сынмин, я приехал за тобой. — Что? — Может быть, тебе это покажется глупым и поспешным, — Хенджин не дает Сынмину и слова вставить, — я сам сейчас об этом думаю, но это так. Мы с тобой почти не были близки, редкие разговоры и частые встречи, в которых ты отдавал все свое время моей сестре. Но мне этого хватило, чтобы ты меня смог зацепить. И как бы меня не раздражала в те времена Хеджин, но именно она стала той, кто закрепил мои чувства. То, сколько она о тебе рассказывала, просто не могло не влюбить меня в тебя. И, может быть, я спешу. Я знаю. Но я хочу, чтобы ты это знал, чтобы ты… я дам тебе столько времени сколько нужно, но ты можешь прямо сейчас мне отка… Сынмин сам от себя не ожидал такой прыти и смелости, когда наконец-то достал свою руку, чтобы уже двумя схватиться за чужое лицо. Оно холодное, с бледными посиневшими губами, в которые Сынмин, не долго думавши, впивается поцелуем. Это выходит неловко и неумело, но в груди так тепло и так приятно, что холод сразу же отходит на второй план. — Тогда я тоже хочу спешить, Хенджин. Они целуются осторожно, Сынмин не знает как нужно, но то, что происходит сейчас ощущается правильно. Крупные хлопья снега падают на них сверху. Ему резко стало так плевать на все: на холод, родителей, учебу и будущее. Сынмина это больше не волнует, когда рядом есть Хенджин. — Я тоже в тебя влюблен, Хенджин. Спустя несколько месяцев новости будут пестрить двумя громкими сенсациями. Строительная и нефтяная компании, принадлежащие семьям Ким и Хван соответственно, объявляют об открытии американских филиалов, под руководством младших наследников.