От невинности до фикрайтера

- Какие фанфики предпочитаешь? - говорит первый фанат Агаты Кристи. - Фанфики? - Ну! По Агате, - уточняет первый фанат. - Не читала. Вот так ископаемое! Пусть эту фанатскую невинность будут звать Ака (от АК) - Смотря что за фанфики, - вступает второй фанат и с отвращением кривит губы, - Есть такие… Ты вообще фанфики не читала? - обращается он к Ака. - В юности читала, - сознаётся она, - но не про Самойловых. Писала даже. Один или два. На самом деле, писала она два: один на русском и один на английском. Группа была английская, поэтому писать следовало на английском, мудро решила Ака. Исписав целую страницу душещипательной историей, Ака выдохлась и перешла на родную речь. С родной речью получилось не в пример больше - на целых шесть страниц живописала она приключения английского героя, прежде чем и родная речь утомила её. Других языков Ака не знала, поэтому её писательство ограничилось двумя шедеврами. Листочки те до сих пор лежат у неё в столе, и каждый раз, натыкаясь на них во время грандиозной уборки, Ака сгорает от стыда. - Хорошо, что не читала про Самойловых, - сообщает Ака второй фанат, - Что там читать? Как моральные уроды братьев сношают? - Чего? - не поняла Ака. - Ну в фанфиках пишут про братский инцест, - уточняет первый фанат. - Фу-у-у! – скривилась Ака от омерзения, - Отвратительно! Какое паскудство! - Это популярная тема, представь! - с возмущением говорит второй. - Лучше бы я этого не знала. Как и полагается впечатлительным ледям, Ака ещё долго не могла принять, что в нашем мире есть настолько гадкие и развращённые товарищи. Что в головах этих пишущих? Ужас-ужас! Её жизнь не будет прежней. Знала бы она, насколько) Тук-тук - сообщение в личку. - Привет! Это я, первый фанат. В первый раз, когда мне рассказали про фанфики, меня передернуло от отвращения так же, как и тебя. - Ещё бы! - Но ты попробуй всё же почитать. На фикбуке можно – это сайт, на который фанфики выкладывают все желающие. Вдруг понравится. Есть такой автор - You_I, начни с него. «Ничьи» - шикарное произведение. Большое только. Но читается быстро. Попробуй, там сама поймешь, твоё это или нет. - Спасибо, - вежливо благодарит Ака, но читать гадость про любимых кудряшек, конечно, не собирается. Конечно!) Говорят, любопытство сгубило кошку. Лучше бы Ака была кошкой. Люди бы сказали: «Она была слишком любопытной» и ушли бы пить чай. Что произнесли бы люди, узнав, что сделало любопытство с Ака, страшно представить. Вероятно, они бы начали свои речи с «Фу, какая мерзость». Фанфик «Ничьи» оказался огромным, но тех, кто читал Толстого, «Ничьими» не напугать. Ака смело скачала его и улеглась с читалкой в постель. С первых страниц что-то было не так. Почему родители маленьких братьев погибли, что за ерунда? Почему Глеб нытик и манипулятор - он же совсем не такой? Вопросов было много. Когда Ака была маленькая, её очень возмущали логические и прочие несоответствия в фильмах, и она заваливала папу вопросами: Почему герой встал, если в него попало сто пуль? Папа, так же не бывает! Почему умная собака съела отравленное яблоко? Почему Мёртвую Царевну поцеловали, а собаку - нет? Папа, это несправедливо! Папа терпеливо отвечал, но даже ангельскому терпению приходит конец, особенно, если терпение испытывают во время фильма. В конце концов папа на все её возмущенные вопросы отвечал: «Это фильм, доча». Так Ака узнала, что в фильмах можно не соблюдать законы логики, этики, физики, биологии и уголовного кодекса. Открыв "Ничьи", с любопытством ребёнка познавала Ака новый мир. Во время чтения с ней не было папы (слава богу!) и понимание главного закона фанфикописательства ей пришлось постигать самой. Закон был такой: автор может писать всё, что ему вздумается. - Ах, вот оно что! - воскликнула про себя Ака, - Ладно, сейчас я в таком мире и играю по законам этого мира. Ноу проблем. Читаем дальше. Ноу проблем, ноу проблем, ноу… Глеб начал домогаться до Вадика. О, Господи, свят, свят, боже! Лучше бы Ака была кошкой! - Читай! – велел неукротимый исследовательский дух. - Читаю, - пропищала Ака, но для безопасности один глаз тем не менее прикрыла. Второй от удивления расширялся, увеличивался за себя и за первого, и вот уже Ака, такой великовозрастный циклоп, с замиранием сердца впервые изучала «родительское порно». В тот вечер новоиспечённый фанфикочитатель с трудом оторвала себя от книги. Последний раз с таким интересом она читала Гарри Поттера, тоже взрослой, и которого ей тоже, можно сказать, навязали. На другой день, призвав на помощь силу воли и кусок шоколадки весом 100 грамм, Ака отважилась открыть второй глаз. Стало интересно, завалит Глеб Вадика или нет. Аплодируя настойчивости Глеба и мысленно понукая Вадика, чтобы не тормозил, Ака однако не рисовала в голове реальных братьев. Герои смутно походили на настоящих Самойловых и говорили чужими голосами. Озвучивать волшебными голосами Глеба и Вадика этот срам Ака не могла. Какая фиалка) Прошли долгие месяцы, прежде чем герои фанфиков отвоевали себе право на лица братьев, забрали плавные движения их рук и присвоили самойловские интонации. Втянулась Ака в чтение фиков крепко, но стыд и, в некоторой степени, вину испытывала долго. Чтение стало её guilty pleasure : кто-то ест торт ночью, кто-то смотрит порно, а Ака читала придуманные истории про инцест между братьями Самойловыми. Встреченные ею фанаты, казалось, находили произведения про братский инцест вполне достойными чтения. Ака воображала, как поцеловав мужа или ребёнка на ночь, они открывали новый фик и погружались в удивительный мир инцеста. Ака столбенела от их лёгкости и принятия собственных пороков и всякий раз уточняла, вправду ли они не испытывают стыда или хотя бы смущения. Они не испытывали. Ака испуганно прекращала чтение фика, если кто-то из домашних проходил мимо или садился рядом. Не потому, что боялась, что текст разглядят, а потому, что было стыдно читать такое в их присутствии. Восхищаясь теми бесстыдниками, завидуя им даже, Ака продолжала считать, что с нею что-то не так. Как настоящий ипохондрик, она решила выяснить, чем таким ужасным больна. Пусть она не может излечиться от заболевания, но знать врага в лицо Ака должна. К её вящему разочарованию исследований на тему «Чем больны фанаты Агаты Кристи, читающие цестные фанфики» до сих пор не было. ⁃ Но чем-то же я и вы больны? - думала Ака. Приходилось хватать информацию по крохам там и сям. Очень помогла статья великолепной Jarvi-alt, но вопросов по-прежнему было больше, чем ответов. Человек однако ко всему привыкает. - У меня есть собственный порок! – с замиранием сердца думала она. Что-то, о чём она никому не выскажет вслух - лишь поделиться на анонимных ресурсах, стыдливо прикрываясь собачьей аватаркой. Наконец-то у Ака есть то, о чём в старости она не сможет рассказать внукам! Порок принять было нелегко, ибо раньше пороков у неё не было, разве что один, эндокринологический. Врач грозился, что простосердечная любовь к сладкому до добра не доведёт, но вечный ад и Геенну огненную, во всяком случае, не обещал. Врачи вообще позитивные ребята, если они и обещают мучения, то недолгие. Когда Ака начнёт писать фики, стало лишь вопросом времени. Удивительно, но Ака этого не понимала Есть такой тип людей (не исключено, что вы сами к ним относитесь), называется «чукача не читатель, чука писатель». Они пишут в вк, твитере, фейсбуке, инсте, своих блогах, ЖЖ, телефонных заметках, обычных тетрадях. Среди них попадаются настоящие сорвиголовы, которые любят школьные сочинения и умудряются писать даже в тик-токе. - О, Фикбук! Новая площадка! – восклицает чукча-нечитатель и бежит писать в Фикбук. Но Ака не относила себя к числу удивительных и смелых людей, пишущих в Фикбук - она стала писать в стол. Фики были грузные, с выяснением отношений и, кажется, безынтересные. Писать серьёзно надо уметь. Ака знала, что не умеет. В то же время недалеко от Фикбука она вовсю веселилась, набрасывая дурацкие, несерьёзные зарисовки, в кругу таких же весёлых людей. Однажды её зарисовку похвалили больше, чем обычно, а сама зарисовка тянула на целый драбблик. - А чобынет? – подумала Ака и начала писать в Фикбук. Выяснилось, что писать несерьёзный джен не страшнее и не труднее, чем писать несерьёзные вещи где-то ещё. Пока джен писался да слэш читался, тайный порок её грехом в собственных глазах быть перестал. Не тянул на грешок даже - так, милая особенность. Если сам Вадим Рудольфович считает, а чо такова - целоваться с братом, то Ака тем более в братских поцелуях ничотакова не станет усматривать. Небо - голубое, солнце - жёлтое, самойловцест - классика фандома. Кто она такая, чтобы не уважать классику? Теперь, когда к ней подсаживался кто-то из домашних, чтобы узнать, будет она яйца варёные или омлет, Ака больше не вздрагивала в ужасе от собственной распущенности и не переворачивала читалку вниз. Остановившись на середине фразы: «Вадик засунул свой член Глебу в …», Ака на пару секунд отрывала взгляд, отвечала, что будет омлет, и снова опускала глаза, чтобы узнать, куда же в этот раз Вадик засунул член. Казалось бы, бедный фанат наконец-то зажил в мире с собой, но не тут-то было! Её угнетало, что ни одной слэшево-цестной строки так и не вышло из-под её пера. Писать странные дженовые зарисовки – это одно, и совсем другое - взяться за то, ради чего люди приходят на Фикбук. - Одно дело, - думала Ака, - ты, как порядочный извращенец, наблюдаешь за другими извращенцами, и другое дело, когда ты сам, своими, можно сказать, руками в рот одному суешь другого… Ой, нет, они же братья! Не могу я, люди добрые, не могу! И всё же уязвленное писательское самолюбие победило внутреннего моралиста, и Ака написала слэш. Далее - как в холодную воду, стоит только зайти, смочь, и вода больше не страшна. Оказалось, слэш писать очень приятно, довольное подсознание рисовало картины одну неприличнее другой. Сложнее оказалось не засунуть одного другому в рот, а описать сиё непотребство так, чтобы читателю захотелось его увидеть. Как всегда, люди бояться совсем не тех трудностей, которые их ждут на самом деле Только однажды, сойдясь в беседе с двенадцатилеткой, Ака узнала, что та тоже читает слэшные фики и тоже в тайне от мамы. На фоне этих знаний у Ака случился экзистенциальный кризис, и она временно удалила аккаунт в Фикбуке. Сейчас у неё всё хорошо, аккаунт вернула, продолжает писать. Только иногда её посещает мысль: сколько ещё людей с «милыми особенностями» гуляют по миру и не случится ли с ней ещё какая-нибудь?