О мечтах

Олег зол. Пожалуй — на весь мир. Еще будучи мальчишкой в нем было крепко заложено — быть первым. Первым, несмотря на то, что он второй: сын-эзотерик, победитель битвы в семье. И так уж вышло с ранних лет, что Олег ненавидит быть вторым. И битва сильнейших была идеальная возможность взять наконец первенство. Путь сильнейшего для него был не самым простым, и он окончен. Он снова второй. Казалось бы, второе место среди девяти сильнейших; победителей, финалистов — это ведь не плохо, не ужасно. Но… он снова второй. Трофей, золотая рука с гравировкой его имени ощущается ползучей змеей внутри, охватившей своим размером все органы, что извиваясь — сдавливает их. И плюется ядом. Младший Шепс готовил себя к победе с самого начала проекта, в ней были уверены даже те, кто ему ее не желал. И собственная уверенность, переплетаясь с уверенностью других закаляла эту установку в голове. И эта установка разрушилась, разбилась на части, впиваясь в него осколками, когда он услышал не свое имя. Финал выжал из него все силы, оставляя внутри лишь кричащую пустоту. Он вымотан, друзья уговорили вернуться домой, набраться сил, зная, что лучший источник для него — родина. Прошло две недели с финала и неделя с того момента, как он уехал с Москвы. Олег убежден — куда бы человек не отправился, он берет с собой себя. Вот и от себя и громких мыслей сбежать не удалось. Друзья стараются подбодрить, даже вывели его на улицу ночью, запускать фейерверки, праздновать его «победу». Семья рядом, отец находит самые нужные слова, и ему вроде даже становится лучше, до момента, пока он не остаётся один, раз за разом прокручивая один и тот же день. Противоречия сжирают изнутри. И чувство вины. За то, что он обещал порадоваться за Диму, если тот займет первое место. Но радости за Влада он не чувствует. Становится тошно. И стыдно. Наверняка Владу самому сейчас не легко, но думать об этом, как бы эгоистично это не звучало — совершенно не хочется. В этот период, они приняли решение оставить друг друга, пока оба не придут в себя. Было бы хуже, будь они рядом сейчас, учитывая характеры обоих — ссор, срывов, обвинений было бы не избежать. А этого в их отношениях итак было достаточно. Настолько, что иногда хотелось оборвать с концами. У Влада полным ходом съемки. Остается надеяться, что он в порядке, писать и спрашивать об этом не хочется. Заставлять себя тоже. Он рад, что разделил победу с человеком, которого… с которым его связывает некая связь: близкая, эмоциональная, пылкая. Но если смотреть правде в глаза — отдал бы многое, чтобы победа принадлежала ему одному. Олег шарится в шкафу, достает холст и краски. Рисование всегда было для него одним из любимых дел, способных отвлечь и дать наконец вздохнуть полной грудью. Тонкая кисть застыла в руке. В обрывках мыслей и идей, быстро сменяющих друг друга, всплывает море — видение—, но Олег не успевает ухватиться за него. Решает рисовать сердце во льду. Приступает и наконец расслабляется, чувствует, как что-то тяжелое наконец отлегает от груди. От написания холста его отвлекает вибрация в кармане брюк. Он вытирает руки влажной хлопковой салфеткой, не оставляя на них следов краски и достает телефон. Сообщение от Влада, спустя пять дней абсолютной тишины. Самара мне не нравится, но тебе она подходит, такая же мрачная. Олег хмурится, не понимая к чему это сообщение, без приветов как того полагается писать человеку, с которым не общался какое-то время. В стиле Влада по правде — делиться любой мыслью, мелькнувшей в голове. И даже не знает, что можно на это ответить. Запрыгивай в мое экстратакси. Влад здесь? В Самаре? В самый разгар съемок своего проекта? Олег заглядывает в окно, сразу замечая белую машину Череватого. В голове тысячи и один вопрос, что он здесь делает и откуда вообще знает его адрес? Он ничего не отвечает, нарочито медленно надевает куртку, сам того не замечая оттягивает момент встречи. Выходит на улицу и садится, всем видом показывая удивление. — Что ты здесь делаешь? — выходит резко, он устало прикрывает глаза, коротко объясняясь. — Я рад, но правда. — Сам все увидишь. — Влад широко улыбается, не спешит заводить машину. Он откидывает голову на спинку водительского сидения и смотрит пристально в глаза, а чувство будто еще глубже. От этого взгляда внутри становится теплее. — Я не видел тебя неделю, а кажется миллиард. «Я не видел тебя неделю, а кажется миллиард». Если переводить с языка Череватого — это означает простое, но такое значимое: «я скучал». Чувства словами выражают они крайне редко, возможно поэтому в такие моменты пробуждается некое подобие изнывающей нежности внутри. Нежность, которую он всегда готов был дарить хрупким девушкам, но не видел в этом нужды для Влада. И понимает сейчас, как несправедливо порой к нему относился. Олег на признание ничего не отвечает. По крайней мере словами. В глазах Влад и так все, что хотел увидел. Он заводит машину и они едут. В тишине, прерываемой ненавязчивой музыкой и нередкими матами Череватого, когда его кто-то объезжал или они неожиданно попадали в пробку. Олег знает свой город достаточно хорошо, и эти улицы ему знакомы, однако он все равно не может понять куда они едут. Влад шарит в карманах, достает атласную черную ленту и останавливает машину, удивляя Олега за этот час уже бес знает какой раз. — Позволь. Тонкие пальцы слегка подворачивают широкий крой, после чего преподносят к глазам, приближаясь всем корпусом. — Что на очереди? Чем еще планируешь сегодня меня удивлять? — спрашивает Олег, пока пальцы ненавязчиво касаются волос, цепляя ткань в узел. Влад не отстраняется, теплое дыхание касающееся лица сбивается. И у самого Олега чувства обостряются в стократ. Когда связаны глаза, главный орган чувств, остальные обостряются — осязание становится главным приоритетом. Мысль, что Влад возможно любуются предоставленной картиной вызывает у Олега улыбку. — Сексуально, — приближаясь шепчет Влад прямо в губы, едва касаясь пока говорит. — Я бы посмотрел на тебя так при другом раскладе. Закатить глаза не получается, он тянется вперед, к губам, желая заткнуть его нахальный рот, часто шепчущий всякого рода пошлости, но не находит, и оба смеются. Впервые за долгое время. Олег вдруг понимает ясно, что терять этого человека не хочет. Какими бы разными они не были, им удается создавать вокруг себя гармонию. Подобную треснувшим древесным углям в огне. Они горят, трескаются, но не догорают. Нужно время, чтобы пройти через трудности, и все станет хорошо. Может даже так, как не было до этого. Они едут дальше еще недолгое время, заворачивая несколько резких поворотов, после чего машина наконец останавливается. Влад выходит из машины, Олег недолго ищет ручку двери и выходит следом. Чужая рука осторожно касается его за локоть, ведя за собой. Прохлада чуть более сильная, чем на улице бьет в лицо и воздух будто другой. В нос ударяет запах… моря? Они идут дальше, и запах усиливается, слышится шум волн, слабо бьющих о берег. Почва под ногами сменятся, вместо залитого бетона, он чувствует сыпучесть. — Влад? — Ш-ш-ш. Еще пять минут ходьбы и они останавливаются. Олег слышит рядом выдох, предвкушающий, восхищенный. После чего волос касаются пальцы, развязывая узел. Глаза все еще закрыты, он жмурится и открывает их. И не верит своим глазам. Нет-нет-нет, не может быть. Не может же быть, да? Перед ним… корабль. Парусник. Огромный черт возьми! Такой, каким он видел его в своих мечтах, когда делился этим на испытании. В ближайшем будущем он точно не планировал воплощать в жизнь эту цель. Взгляд отвести от этого невероятного зрелища становится невыносимо сложно. Так детально, словно продуманна каждая мелочь. Еще и цвет, не привычный древесный, а черный. Будто для него переделанный. В груди распластается одновременно столько чувств, сколько за раз испытывать казалось бы невозможно; щемящая нежность, благодарность, чувство вины и многое многое другое. Он находит силы перевести взгляд на стоящего рядом парня, наблюдающего за ним все это время. — Влад… — Он твой. Собственный. — Он вручает какую-то бумагу, судя по всему документ на собственность. — Пришлось переделывать, чтобы уж наверняка понравилось. Он крепко закреплен. Тому, кто хоть немного его испортит или решится взойти на палубу придется платить нехилый штраф. — Ты что… Зачем? — цену такого подарка Олег даже представить боится. Наверняка очень много. — Он же стоит… дофига. — Ты дороже, — Влад улыбается и касается его руки, разворачивая к себе, сплетая пальцы воедино. — Вот наступит лето и воплотим твою мечту уже полноценно. Внутри все сжимается, в происходящее верится с трудом. Это не просто подарок, стоящий огромных денег. Это нечто другое. Имеющее огромный смысл. Этот человек, такой колючий, вспыльчивый — воплотил в жизнь его странную мечту детства. Он услышал его. Они вместе не так давно, и знают друг друга далеко не идеально, но то, что сделал сейчас Влад — разбил ему сердце в самом хорошем смысле, и собрал его вновь, заполняя собой трещины. И все вдруг становится таким мелочным; и эта битва, и второе место, и золотая рука. К черту все. Он целует его, притягивая ближе, словно тот убежит. Знает ведь, что никуда не убежит. Влад отвечает моментально, слегка дерганно, порывисто, показывая через поцелуй всю свою тоску и готовность двигаться дальше вдвоем. Не сдаваться, а напротив — бороться. Не друг с другом, а друг за друга.