Бездна сомнений

Под его ногами — бездна, в голове — страх. Подобное он уже испытывал однажды, в тот день, когда его предали все: контроль, браслет, Фемида, даже он сам. И вот, в новогоднюю ночь, видимо, последнюю для него, Брут стоял на крыше пятидесятиэтажного здания. Здесь когда-то они вместе с Икаром создавали лучшие изобретения для Полиса, но сегодня офисы и лаборатории были пусты и темны: все сотрудники разошлись по домам — старый указ Правителя о том, что Новый Год должен быть праздником, а значит — и выходным, для всех. Нужно же хоть иногда давать полисянам развлекаться и отдыхать, Тесей же не тиран какой-то, верно? Сзади на крыше валяются крылья. Крылья без ограничений. Точно такие же совсем недавно унесли жизни двух молодых влюблённых, конечно, не без постороннего вмешательства. Только эти крылья принадлежали лично Бруту. Именно с их помощью группа самых доверенных лиц Правителя разминировала крыши десятков зданий в тот день, когда Купол пал во второй раз. "Под Куполом двадцать два градуса". И так всегда. Даже в зимнюю ночь люди должны находиться в тепле и комфорте. Ну разве не чудесная у них жизнь? Все ведь счастливы, разве не так? Брут стоял на краю, но глядел он вовсе не в глубочайшую тьму, нет, он глядел на золото. Голос хрипел, а взгляд замыливался слезами. — Почему, Фемида..? Может ли плакать браслетник? Скорее всего нет, по крайней мере не от душевной боли. Тогда что же сейчас происходит с юношей, который так отчаянно боролся за эту систему? За счастье и благополучие Полиса, за его людей, за дружбу... Или все-таки против неё? — Работай же! Хотя бы сейчас! Прошу..! Учëный ударил по металлу, слегка его деформировав. Действительно, браслет не работал. С тех самых пор, как Тесей отдал ему приказ. Приказ, противоречащий всем нормам морали. Приказ убить. Но браслет бы такого не позволил, из-за чего и было отключено всякое подавление. Но почему же ему не позволили вернуть эту блаженную защиту — защиту от самого себя? Почему с тех пор Фемида отпустила его? Позже Брут нашел медный браслет, что был снят Икаром, и в отчаянии попытался заковать себя в самые жёсткие оковы, но ничего не произошло. Фемида не взяла его под контроль, несмотря ни на что. Брут больше никогда не был ограничен внешним воздействием. Но он не просил этой свободы! Он боролся против нее! Он же стольким пожертвовал! Разве не заслужил он хотя бы немного той блаженной неги защищенности и спокойствия? А может, такова цена предательства? Такова цена за убийство лучшего друга... "Но ты... Ты ведь не предашь?" Брут вцепился зубами в свой кулак, чтобы сдержать крик, и опустился на колени. Он больше не мог удержать слëз. Брут задыхался. Ещё немного, и он переступит тончайшую грань истерики. Удар. Брут сильно вмазал себе по лицу, чтобы вернуть хоть малейшую частичку контроля над собой, затем поднялся на дрожащих ногах. Нет, его не должны услышать. Сделав шаг навстречу мраку, он не должен испортить праздник другим. И снова другие... Может быть стоит хоть разок подумать о себе? Кто, если не он сам? Никто ведь никогда не думал. Даже Икар... А ведь о нëм должна была бы "подумать" Фемида. Или, по крайней мере, вычислить предстоящий исход, она же искусственный интеллект в конце концов! Как глупо... В её власти же минимально ограничивать, но вести в нужное русло тех, кто нужен Полису, а неугодных — подавлять. Но разве Брут не стал сейчас ключевым звеном системы? Как Фемида может позволить ему сломаться? Или она так верит в его контроль над собой? Все же верят. Ни разу ведь никто не заметил, что его браслет отключен... Да к чëрту! Всему есть мера. И мера терпения Брута, наконец, подошла к концу. "Икар, ты один. Пойдём домой?". И кто же в итоге остался один? Лия не любила его. Она лишь оставалась возле учёного, ища в нём поддержку, утешение и выгоду. Но даже этот праздник она предпочла встретить в кругу коллег, а не рядом с другом. Да и мог ли Брут доверять той девушке, что преступила закон? А чем, собственно, Брут лучше? Не он ли подал ей идею? Не он ли поступил точно так же, как и она? А Правитель? Тесей ведь заменил им с Икаром отца! Хотя, обоим ли? Ведь даже в этой искусственной семейке Брут всегда был вторым. Ну что ж, надо бы радоваться, теперь он первый. Или лучше сказать "единственный"? Ведь даже Правитель оставил его один на один с судьбой всего Полиса, словно Брут и был рождён только для того, чтобы быть ему заменой. Так имеет ли право Брут сейчас сделать шаг? Такой эгоистичный, неблагоразумный и импульсивный шаг? А почему нет? Может хоть раз, черт возьми, он не должен будет решать проблемы всех и каждого, может так он хоть раз сначала решит свои? Разве от трупа посмеют требовать решений? Хладнокровных, рассудительных и самых рациональных, на которые никто более не способен? "Избавление от себя — это же подарок, верно?" Подарок для каждого медного, для некоторых из серебра, не так ли? Им ведь станет легче от осознания, что тот, кто отнял у них право на свободу, отнял жизнь лидера, готового вести их к звëздам и небу, оказался тоже мёртв? Негатива, конечно, не последует — слишком влиятелен браслет, но радость то они вполне могли бы испытать. Да и... Быть может, за гранью жизни, в этот чудесный праздник, Брут сможет искупить вину? Придёт прямо к лучшему другу, застанет его вместе с Музой, возможно Икар в это время будет преподносить ей в подарок настоящую звезду. А тут заявится Брут, не зная, что сказать, может сможет извиниться, может найдет что-то в подарок парочке, может принесёт что земное... Да что за бред! Видимо, Брут сходит с ума. Неужели контроль и холодный ум его окончательно оставили? Иначе стал бы он воображать тут всякую чушь?! И как только Изгои живут с такой фантазией? Нет уж, пожалуй человек всё же чересчур широк. Хорошо, что в подкупольном городе каждый сужен. Хотя нет, уже не каждый. Все, кроме того, кто и помогал ограничить человека и жаждал установить меру своей свободы. Без сомнений, у свободы всегда есть мера, у человека — границы. И лучше установить их сразу, прежде, чем кому-то придётся пожалеть об их отсутствии. — Выходит, я совершил ошибку..? Сделал неверный выбор..? Еле внятный шёпот сорвался с губ, незаметно искусанных в кровь — новая вредная привычка, помогавшая держать контроль и любезную улыбку при каждой встрече с людьми. — Какой выбор был верным..? Брут не мог знать. Жизнь друга или целого города? Какая из чаш весов в конце то концов перевесит вторую? И почему вообще Брут должен был решать, куда водрузить последнюю гирьку, куда сместить равновесие? — Почему я..?! Я устал выбирать, твою ж налево..! Золотой мальчик никогда не умел достойно ругаться, предпочитая решать всë максимально вежливо и лаконично, вот и сейчас он не мог придумать ничего стоящего его эмоций и чувств. — Пожалуйста, ответьте мне, кто-нибудь..! Что я должен был сделать?! Брут ни за что бы не стал говорить подобного в обычной жизни, да даже оставшись один, он не проронил бы ни слова мольбы! Но сейчас мозг не соображал, разум, кажется, отделился от тела и уже направлялся ввысь — за Купол. В бреду ли шептал себе под нос что-то юноша? Или его извилины настолько судорожно перебирали все мысли за последние месяцы, пытаясь отыскать в них хоть малейшую нить спасения? А может Брут пытался по-настоящему понять, какой исход ждал бы весь город, если бы он не сделал этот отчаянный шаг? Действительно, сложно предугадать события, которых уже не воспроизвести и не вычислить даже с помощью теории вероятностей. Если бы Икар увëл людей, разве не рухнула бы вся экономика и структура Полиса? Медь и серебро — ключевые элементы, на которых держатся золото и платина. Что было бы без рабочих рук? Полис с самого начала давал понять, что любая работа, будь то уборщик улиц или гениальный изобретатель — все одинаково важны. Возможно в "Постановлении о Полисе" нашелся бы и про это отдельный пункт. Но если всë же люди остались бы счастливы и за пределами Купола? По Изгоям ведь и не скажешь, что им плохо жилось, даже несмотря на периодические нападения муравьёв, а иногда и трупоедов. Хотя какая теперь им разница? Ассимиляция прошла успешно, большая часть Маргиналов была обраслечина — заключена в медь. Счастливы ли они? Негатива же в них больше и быть не могло. Интересно, что они чувствуют? Благо? Брут бы хотел оказаться сейчас на их месте. Но что, если они теперь не чувствуют ничего, без своей злобы? Да какая вообще разница? Они ведь и затеяли переворот, цена уплачена. — Наверное, я всë же был неправ... Я ошибся... Какой же я идиот! Прости меня, Икар... "А ты полетишь со мной?" "Нет, что ты... Я остаюсь здесь..." Брут поднял голову. Если бы не Купол, юноша увидел бы чистейшее тëмно-синее небо, усеянное волшебной звëздной россыпью. Хотя, кажется три звезды сияют особенно ярко. Даже силовое поле не способно скрыть их блеска, не способно подавить их сияние своим. — Прости, Икар. Я задержался. Не волнуйся, я лечу. Лечу за тобой. Я буду рядом, как и обещал когда-то... Слеза скатилась по виску, а на губах заиграла безудержно горестная улыбка, совсем лëгкая, будто едва бросившая тень на лицо, чтобы затем померкнуть в любое мгновение. Глубокий вдох. Медленный выдох. Ноги готовы сделать шаг. — Жди, друг. Я скоро... — Ты тоже их слышишь? Внезапный голос за спиной прозвучал довольно тихо, но звонко и отчётливо. Брут повернулся к незнакомцу лицом, совершенно забыв о том, как печально оно сейчас выглядит. — А? Кто..? Юноша в черной кожаной куртке и с гитарой за спиной неспешно подошёл к краю крыши. — Я тоже их слышу. Брут вопросительно взглянул на Изгоя, хотя его сердце, кажется, знало ответ. — Я не понимаю... Бродяга указал на небо. Его лицо озарил синеватый искусственный свет, помогая разглядеть полный спокойствия взгляд. — Моя Звëздочка тоже там. Я слышу еë. И Икар смог услышать. Он ведь стал твоей звездой, не так ли? Ты ведь слышишь его голос? Брут неуверенно отвëл взор, молча оглядел громадный Полис, потом небо за Куполом, затем несмело кивнул. — Да... Слышу... Каждый раз, снова и снова... В голосе Брута снова проступила жгучая горечь. Персей молчал, но смотрел внимательно, наблюдал за каждым действием, стоял рядом. Он знал, что Брут не сделает сейчас шаг, но всë равно был близко. — Я же... Я убил... Убил его..! Из-за меня погиб мой лучший друг... Я предал... Почему я не мог просто отступиться и отпустить его?! — Кажется, юноша снова опасно приблизился к грани истерики и срыва. — Он винит тебя? — Изгой говорил всë также спокойно. Точно ли это был тот Бродяга, что совсем недавно на баррикадах вëл себя, словно дикий волк? — Что? — Брут на мгновение впал в ступор. — Его голос. Икар винит тебя? — Я... — Браслетник запнулся. Для него было абсолютно в новинку так много говорить о себе, а тем более долго выискивать в разуме информацию и правдивый ответ. А правда, что говорил голос? Обвинял ли он друга? Осколками прошлого, несомненно, можно ранить. Но что, если Брут сам водил каждым осколком по своей душе? Парень винил себя, искал ответы, не ища оправданий, но таков ли истинный посыл голоса его друга, что вещает с вышины звëзд? — Не знаю... Думаю, нет. Он верит мне... Он... Рядом..? Брут действительно впервые в жизни ощутил, что не он должен быть сейчас с кем-то рядом, поддерживать кого-то, помогать другим. Нет, в эту минуту будто бы друг находится рядом с ним, именно в тот миг, когда ему это было так нужно. Бродяга выпрямился и неспешно кивнул. Затем, смотря точно в изумрудные глаза, протянул руку. — Так чего же ты стоишь? Икар никуда не денется, он дождётся. Они всë дождутся нас. Дай им с Музой время побыть наедине. Должен ли Брут забыть сейчас всë, что сотворили они, будучи по разные стороны баррикад? Должен ли принять руку? Да почему "должен"? Он может это сделать. Этот выбор будет влиять только на него. Наконец-то он может решить свою судьбу. Хоть раз свою, а не чужую. Сомнение было недолгим — юноша схватился за протянутую руку и слез с небольшого выступа. — Быть может, старик был прав, и теперь мы сможем понять друг друга? — Персей по-дружески хлопнул Брута по плечу. Тот в ответ лишь усмехнулся. — Знаешь, когда Изгоям больно, они находят утешение в музыке и природе. Возможно, и ты найдешь в этом благо? Пойдëшь со мной? — Нет... Нет! За Купол я не выйду! Я не стану нарушать закон. — Брут был в смятении, был подавлен, но всë ещë не смел переступить через себя, предать свои принципы. — Я не могу..! — Ты и не должен. На границе, рядом с Куполом, снег всë ещё виден. Да и тихо в том районе, музыка никого не потревожит. Я хочу помочь. Ты ведь не отмечал ещё Новый Год, верно? — Да мне и не с кем теперь... — печальная улыбка снова отразилась на лице юноши. Бродяга положил руку ему на плечо и повел к лестнице, напоследок обернувшись на лежащие чуть поодаль крылья. Может быть позже именно эти двое станут лидерами и изменят мир к лучшему. А пока что пусть они не будут одни. Хотя бы сейчас, в этот праздник. Неспроста же чудо свершилось именно в Новогоднюю ночь? "И может быть я смогу однажды понять тебя?"