Утренняя Благодать

— Кирио-сан, — звучит откуда-то голос. — Сегодня - ваш День Рождения. Кирио резко распахивает глаза, пытается сфокусировать зрение. Из дымки мыслей и воспоминаний постепенно проступает реальность и прорисовываются черты его собеседника. Напротив него, комфортно, но сдержанно расположившись на нейтрально-коричневом диване, сидит девушка с блокнотом и доброжелательной улыбкой. Она спокойно смотрит на него, выдавая свою нетерпеливость лишь тихим постукиванием ручки о бумагу. Кирио осознает, что она ожидает его реакции на ее слова. Молчит в ответ. После неловкой паузы девушка делает свою улыбку еще шире и доброжелательнее, и запускает откуда-то оказавшуюся у нее в руках хлопушку. — Поздравляю! С Днем Рождения! Конфетти взлетает к потолку, а затем опадает осенними листьями на ковер, на подушки вокруг Кирио, на его колени, пряди волос. Он вежливо улыбается в ответ. Затем начинает мелко хлопать в ладоши. — Спасибо, спасибо~ Девушка довольно кивает, и присоединяется к хлопанью; так они сидят, хлопая, как дурачки, пару минут. Собеседнице, похоже, это быстро надоедает. Она встает и спешно развеивает оставшееся в воздухе конфетти, подходит к письменному столу, что располагается неподалеку от дивана, открывает один из отсеков и начинает искать что-то в документах, бумага за бумагой. — В ваши прошлые дни рождения… –- она начинает предложение, не смотря в сторону своего собеседника, сосредоточено шурша бумагами, — да, в ваши прошлые дни рождения… Ага, вот ты где! Кирио невольно вытягивается, пытаясь рассмотреть происходящее, но быстро садится назад, когда девушка возвращается на прежнее место вместе с файлом в руках. — Профиль ваш искала психологический, — объяснила девушка, как будто виновато, — за прошлые года. Тут и на счет Дня Рождения должно быть, записывали вы с другим терапевтом… Да. Вот, смотрите. Год номер 1: резко негативная реакция к любым счастливым пожеланиям и к праздничному настроению в целом. Год номер 2: реакция сходная с предыдущим годом. Год номер 3: раздраженное смирение. Год номер 4: раздраженное смирение, возможно более открыт идее праздника, вопросительный знак. Кирио кивает.  — Вопросительный знак. Все так. Девушка закрывает файл, отставляет его в сторону и вновь достает свой блокнот, держа ручку наготове. — И вот, год номер 5, ваш пятый день рождения здесь. Что вы чувствуете на этот счет? Как относитесь к празднику теперь? — Что я чувствую..? — вежливая улыбка Кирио наконец сползает с его лица, уступая отстраненной задумчивости; он откидывается на спинку своего дивана и смотрит вверх, концентрируясь на белоснежном потолке, углубляясь, таким образом, в чертоги своего разума.  День Рождения, День Рождения… Отвратительно-искренние улыбки, мерзко-счастливые лица, какофония поздравлений и пожеланий, пожеланий обязательно счастья, обязательно всего хорошего… Кирио бы уже корчился в муках на полу, будь он тем, кем был пару лет назад; сейчас же… сказать было сложно. Сердцебиение спокойное, дыхание ровное, напряжение где-либо в мышцах отсутствует… Какие там еще могут быть физические признаки эмоций? Ком в горле? Потеющие ладони? Кирио пытается обнаружить в себе хоть какую-то реакцию, раз за разом представляя счастливые лица, но… Перед глазами вновь появляется чистое полотно потолка. Кирио возвращается в нормальное положение, наконец вновь обращая внимание на психотерапевтку, и выдает ответ. — Извините. Не могу сказать ничего интересного на этот счет, –- и он вновь надевает маску вежливости, неловко пожимая плечами, — день как день. Наверное, я бы предпочел его не праздновать. Но если кто-то поздравит, то так тому и быть. Девушка молча кивает, строча в блокнот. Кирио заглядывает в ее лицо, пробует разобрать, разочаровал или обрадовал ли ее этот ответ, но затрудняется и в итоге сдается. Отвлекается на отчего-то замелькавшую лампу, затем - на садящееся за окном солнце, вздыхает. — Моя реабилитация… Психотерапевтка перебивает его строгим взглядом. Кирио вздыхает вновь, чуть более драматично. –- Мурмур-сан, уверен, ни вы, ни я не горим желанием сидеть тут подолгу. Вы ведь наверное хотите уже вернуться к семье, праздновать с ними? Неужели нельзя как-то ускорить процесс? Если я правильно помню вашу родовую способность, то вы, должно быть, можете увидеть мое состояние и без дополнительных вопросов и тестов.    — Кирио-сан, — отрезала девушка, — вы куда-то торопитесь? Кирио застыл. — Нет, — он не мог понять, врет или нет, и от того произнес это тихо, неуверенно, -  я никуда не тороплюсь. — Так к чему же спешка? –- Мурмур сверлит его взглядом, и Кирио ежится, как будто от холодного воздуха. — Ну… справедливости ради, мы сидим с вами уже часа полтора как, –- он слышит свой голос будто со стороны и затрудняется верить тому, что говорит, — к тому же… За окном взлетает первый за сегодня феерверк. — …к тому же, мне ни разу за эти пять лет не приходилось проходить через эти проверки прямиком во время праздников. Не со своим постоянным терапевтом, с терапевтом, которого вызвали специально, чтобы его заменить, пока он на выходных. Я не против поболтать. Но это странно. В воздухе повисает пауза.  Мурмур устало вздыхает и бормочет: — Действительно, странно. Некоторых вещей не могу понять даже я сама.  — Что? Кирио не получает ответа. Вместо этого, массируя свою переносицу, девушка признается: — Я действительно не горю желанием проводить праздники на работе. Но я так же серьезно отношусь к своей должности. Давайте сделаем следующее, Кирио-сан: я задам вам еще пару вопросов, чтобы доделать доклад о вашем состоянии, и сразу после этого мы можем свернуть нашу сессию. Хорошо? Кирио пожимает плечами. — Хорошо. Оба немного расслабляются, возвращаются к своим обычным, вежливым образам; Мурмур достает какой-то документ-опросник и начинает, как по протоколу, зачитывать вопросы и делать пометки в зависимости от ответов. Чаще всего вопросы простые, требующие лишь “да” или “нет” в качестве ответа (“Есть ли у вас бессонница?”, “Испытываете ли вы агрессивные импульсы?”), или оценки (“На шкале от 0 до 5, как часто у вас случаются тревожные эпизоды?”) и от того прогресс идет спешно; лишь иногда они замедляются для более открытых вопросов (“Опишите состояние вашей самооценки”), и, конечно же, классических психологических тестов с подвохами (“Что вы видите в этих пятнах?”, “Как бы вы описали эту картину?”). Все, как Кирио привык - с одной лишь разницей, что в этот раз вопросов было гораздо больше. На протяжении всего процесса психотерапевтка не спускает с него глаз; ее зрачки-бубны вцеплены в него, словно клыки охотничей собаки в добычу, контрастируя, при этом, с ее доброжелательной улыбкой. Наконец, Мурмур передвигает в сторону Кирио повернутую лицом вниз фотографию.  — Посмотрите на эту фотографию. Что вы думаете на ее счет? Кирио смотрит на девушку, затем на кусок бумаги и, после недолгой задержки, наконец переворачивает ее. Уолтер Парк. День нападения Шести Пальцев. День его побега из тюрьмы. Разрушенные здания; бегущие, сломя голову, посетители; рабочие парка, пытающиеся организовать толпу и начать эвакуацию. Фотография немного размыта, но достаточно резка, чтобы разглядеть мелкие детали. Такие, как выражения паники и ужаса.  Кирио поднимает на Мурмур укоризненный взгляд. — Неужели моего ответа на вопрос о Дне Рождении было недостаточно? — Протокол, –- девушка демонстрирует опросник и тыкает в него ручкой, как ни странно, с понимающим тоном.  Кирио смиренно смотрит на фотографию и вновь заглядывает в чертоги своего разума. Чертоги пусты. Возможно и чертогами это было сложно назвать - скорее, открытое поле укутанное одеялом белоснежно-чистого снега. Не видать того одурманивающего чувства эйфории, что накрывало его когда-то давно при виде подобных картин; не видать же и чувств, которые, как ему казалось, испытывали некоторые более нормальные демоны, чем бы они ни были. Статический шум. Он переводит взгляд на Мурмур, которая каким-то образом умудряется выглядеть сосредоточенее обычного. — Неплохо. Я бы повесил ее у себя на стене, как картину. Шучу, шучу конечно же, - он беззаботно усмехается и отодвигает фотографию обратно, –- у меня нет никаких эмоций на счет этой фотографии. Возможно, капля ностальгии. Кирио признается себе, что все же врет. Не то чтобы паника этих людей зажигала в нем костер из восторга и возбуждения, как раньше, абсолютно нет - но все-таки была тут какая-то искорка, маленькая, но отчетливая, приятная. Все же, некоторые привычки сложно искоренить. Он держит эту мысль при себе, хоть и понимает, что Мурмур скорее всего отлично видит волнения в его ауре (или что именно они там видят со своей родовой способностью..?) Кажется, однако, что она не придает его лжи значения, и вместо этого задает уточняющий вопрос: — Раз уж вы упомянули ностальгию - как на счет воспоминаний? Есть ли что-то, что выделяется, с того дня? — Воспоминания? –- Кирио поднимает бровь. Странный вопрос. Очередной подвох? - не буду скрывать - помню, было весело. Тогда я впервые встретил всех шестерых лично… И еще… Перед глазами расцветает образ Ирумы. Ослепляет на секунду, останавливает время, заставляет Кирио забыть обо всем остальном: о других событиях в тот день, о Шести Пальцах, о кабинете и психотерапевтке. Рука невольно сжимает ткань рубашки. Другой Кирио почти что начинает тянуться, словно вслед за своим сужденным врагом, как тогда - но во время останавливает себя. Его вновь окружают бледно-синие стены, перед ним вновь Мурмур. Кирио понимает, что не дышит уже некоторое время, и шумно вбирает воздух. — …и еще - о встрече, которая не произошла. Девушка напротив лишь кивает. Она записывает еще какие-то слова в своем блокноте, лишь пару-тройку, судя по тому, как быстро она, наконец, складывает его в сумку, и подытоживающе схлопывает ладоши. –- Ну что же. У меня больше нет к вам вопросов. На этом все. Кирио смотрит на нее с недоверием; но когда Мурмур подтверждает свои слова очередным кивком, видимо расслабляется. — И, каковы мои результаты? Мою реабилитацию можно считать оконченной? Мурмур качает головой. — Нет, Кирио-сан. Ваша реабилитация еще в процессе. Тем не менее, вы делаете очень хороший прогресс. — Еще в процессе?! –- от удивления Кирио чуть ли не подпрыгивает на месте, - пять лет терапии, больше не возвращаюсь к истокам - и все еще в процессе? — Это правда, что вы теперь имеете гораздо лучший контроль над своим состоянием и действительно не возвращаетесь к истокам. Но, — психотерапевтка встает с дивана, и начинает постепенно надевать на себя верхнюю одежду, –- это не окончание путешествия. Очень хорошая, важная ступень - но не последняя. “Куда же еще ступать?..” — думает Кирио, но решает не высказывать своего недоумения.  Мурмур, тем временем, уже стоит в дверях и машет рукой, улыбаясь устало, но облегченно. — С праздниками, Кирио-сан! Удачи, и - увидимся как-нибудь в следующем году. Взмах темно-малиновых прядей, хлопок дверью. Тишина. Кирио поднимается с дивана, так, будто он сам весит тысячу тонн. Подходит к окну. Стекло морозное, быстро запотевающее от дыхания - Кирио приходится время от времени его протирать -, разделяет теплую, залитую комфортным оранжевым светом комнату от ледяной тьмы снаружи, лишь иногда освещаемой далекими красочными вспышками фейерверков. Кирио смотрит вдаль, дожидается, когда и там прогремит праздничный взрыв. Он не заставляет себя ждать - одинокая звезда зигзагами взлетает вверх, исчезает на секунду и рассыпается в тысячи индиговых искр, и на пару мгновений эти огоньки выявляют громадный силуэт замка Короля Демонов. Кирио моргает - и замок вновь пропадает в темноте. Путешествие из отдела психотерапии до его комнаты совсем недолгое, но тем не менее занимает пару минут. Великий архитектор, должно быть, распланировал это здание - дорога до любого отделения из любой точки здания каким-то образом никогда не занимала больше нескольких минут, и всегда можно было найти какой-нибудь коридорчик, который срезает путь - но несмотря на всю их гениальность, несмотря на все их старания, этот архитектор все равно не мог победить против огромного размера данного комплекса. Это была, пожалуй, самая крупная тюрьма в Мире Демонов, уступающая по размерам, наверное, только тюрьме Уолтер Парка. Кирио мысленно осекается. Теперь это называется "реабилитационным центром" - "тюрьма", видимо, термин уже неполиткорректный. Кирио усмехается от гениальности этой мысли, но тут же осекается вновь и честно признается себе, что действительно затрудняется назвать это тюрьмой в обычном смысле слова. Открытые, освещенные коридоры Реабилитационного Центра уставлены прекрасными растениями, растениями не из Мира Демонов, а привезенных из Мира Людей, и потому совершенно не опасных. Вместе с ними радовали и глаз прохожего картины с изображениями захватывающих дух пейзажей, сочетающих виды из самых разных уголков света (по крайней мере тех, что не были похожи на сет из хоррор фильма) и картинок из повседневной жизни демонов: обед с семьей, прогулки по парку, игры на пляже. Цветовая палитра как стен, так и мебели, нейтральная, успокаивающая, не слишком слепящая глаза оптимизмом, не слишком угнетающая настрой блеклостью. Все вокруг мягкое, скругленное, будто кто-то прошелся по всем углам пилочкой, лишь бы устранить даже самую маленькую вероятность обо что-то уколоться, запнуться, будто устраивая окружение для детей. Ни одной пылинки на виду, ни крупицы беспорядка. Реабилитационный Центр словно застрял в одном мгновении, навеки непотревоженный, неподвластный природному хаосу.  Кирио обменивается вежливыми приветствиями вместе с проходящим мимо оживленным сотрудником, сдержанно кивает в ответ на поздравление с Днем Рождения, и наконец выходит в жилой отдел. Перед ним раскрывается зал, освещенный маленькими лампочками-звездами, обвешанный елочными шариками и лентами, потрескивающий от звуков домашнего уюта и очага. У дальней стены в центре стоит теливизор, и вокруг него расселись, устроившись на подушках, демоны самых разных мастей: большие и маленькие, лохматые и лысые, носатые и бородатые - все, как на подбор, в уродливых праздничных свиттерах. Один из них, крупный и фиолетовый, каким-то образом чувствует присутствие Кирио, оборачивается, машет: — Йо, Кирио-кун! Ты как раз во время, Ирония Судьбы началась! Садись к нам! Пара других демонов оборачивается в его сторону, оживленная громким голосом. Кирио вздрагивает, чувствует, будто на него навели гигантский прожектор, но быстро собирается, очаровательно улыбается и машет в ответ: — Спасибо за приглашение! Но я сегодня пас.  Демон разочарованно ворчит, к нему присоединяются и остальные. — Да ладно тебе, праздники же, ну! Мы, вон, чай заварили, садись к нам. Чай звучит соблазнительно. Кирио на мгновение сомневается в своем выборе, задумывается о том, чтобы все же присоединиться к посиделкам. Приглядывается к столику, на котором расположились термос, стопка картонных стаканчиков и пачка чайных пакетиков, затем - к марке на коробке. Маркиза Нури. — А Золотая ДевиЧаша есть? — интересуется он. Демон озадаченно чешет подбородок. — Нет, Золотой ДевиЧаши сегодня нет. — Хм, — Кирио старается не показывать разочарования, но выходит у него это плохо, — нет, все же сегодня без меня. Приятного просмотра! — Окей, — демон отвечает с легкой обидой, но и смирением, провожая Кирио взглядом, — с праздником! И, это… С днюхой! Кирио улыбчиво кивает, распахивает дверь, и наконец оказывается у себя в комнате. Взгляд сразу падает на часы. 8:13. Поздно, очень поздно. Шумно выдыхает и со скрипом плюхается на кресло.  В Реабилитационном Центре существует на так много правил на счет того, что можно и нельзя делать заключенным, то есть, пациентам, со своей комнатой. Очевидно, вешать на стенах что-то вызывающее или шокирующее было за рамками, хранить всякого рода оружия или выставлять на показ какие-нибудь черепа и шкуры - тоже. Скукотища! Но, за исключением подобных вещей, обитатель мог сам благоустроить свое помещение: самостоятельно выбрать мебель, украшения, перекрасить стены. С помощью капельки волшебства можно было даже немного менять размер или форму комнаты. Кирио, однако, не испытывал огромной страсти к дизайну интерьера; если комната была достаточно уютной и радовала глаз, то смысла делать с ней что-то эдакое не было. Все предметы мебели здесь служили определенной функции: шкаф для одежды, футон для сна, столик для еды и распития чая, письменный стол для удовлетворения внезапных творческих порывов, тумбочка для хранения секретов, кресло для отдыха.  Кирио начинает напевать про себя некую тоскливую, но подходяще-зимнюю демоническую новогоднюю песню; открывает тумбочку, достает оттуда пару конвертов, раскладывает у себя на коленях и открывает, один за другим. Первый датирован прошлым годом, второй - позапрошлым, с одного и того же адреса. Из первого демон вытаскивает открытку с изображением демоно-котика в праздничной колпачке, из второго - тоже открытку, но теперь с одноглазой летучей мышью, тоже в праздничном колпачке. Точный текст в каждой из открытой различается, но по сути содержания один и тот же: “Кирио-сенпай, С Днем Рождения! Я надеюсь, что у тебя все хорошо, и что никто не обижает. Если обижает, то обязательно дай мне знать.  Мне очень, очень жаль, но в этом году я не смогу навестить тебя снова. После Коронации я потерял все свободное время, которое у меня раньше было… В Мире Демонов много серьезных проблем, и я должен решить их все. Я надеюсь, что скоро все уладится, и я смогу тебя опять навестить. С нетерпением жду, когда мы увидимся снова! К письму должен прилагаться подарок - надеюсь, он тебе понравится! - Ирума.” Оба раза подарком было что-то съедобное - в первый раз несколько банок глубоко любимых Кирио засоленных огурцов, приготовленных вручную (Кирио не выдержал и прослезился - от мысли о том, как его дорогой кохай наверняка упорно учился искусству засаливания огурцов, чтобы сделать подарок и о том, как, должно быть, сложно ему было не удержаться и не съесть собственную готовку, о том), во второй раз коробку подгоревших печений и ящик эксклюзивной матчи от Золотой ДевиЧаши. Кирио смахнул слезу ностальгии, но затем тяжело вздохнул.  6:06. Около этого времени в первый и второй года Ирума заходил к нему в комнату, отвратительно улыбчивый, раскрасневшийся от мороза, вместе с поздравлениями, цветами, подарками. Он никогда не навязывал свою компанию, нет; лишь напоминал о том, что он все еще здесь, что он не забыл о Кирио, что он все еще рад его видеть. Около этого же времени в третий и четвертый года к нему пришли письма-открытки.  Напряжение в мышцах, ком в горле. Кирио откидывается на спинку кресла, делает глубокий вдох, затем выдох. Повторяет пару раз, отсчитывая при каждом движении, как его учили. Закрывает глаза, мысленно задает себе вопрос:  “Опишите ситуацию. Что произошло?” — Что произошло… Ничего, - тихое бормотание про себя, чтобы его не услышали, не посчитали, что он опять съехал с катушек, - я думал, что что-то произойдет к такому-то времени по привычке, но ничего не произошло.  “Что вы думаете на этот счет? Какие чувства испытываете? Постарайтесь описать их так, как есть, не осуждая себя, не делая из них никаких выводов” В этот раз ответ не следует так же быстро, как предыдущий. Чертоги разума впервые за долгое время плотно заперты за девидубовыми дверями. Пожалуй, затруднением служила часть про “постарайтесь не осуждать и не делать выводов” - отчего-то Кирио было неловко признаться самому себе, что он вообще что-то чувствует на этот счет. Ирума в его жизни до некоторых пор имел роль идеального сужденного врага. У него были свои амбиции, прямо противоположные амбициям Кирио. У него был свой взгляд на мир - прямо противоположный Кирио. Ирума был интересен тем, насколько несломимой была его воля, насколько тяжело его было победить. Для Кирио он был сладким плодом (в какой-то момент даже буквально), вкус которого стоил любых жертв, от которого невозможно было отказаться, за которым стоило гнаться, сломя голову. От того Ирума был глубоко Важен. Однако, амбиции Кирио поменялись. Точнее - пропали совсем. Отчаяние, хотя все еще и неплохая идея, уже не интересовало его настолько сильно, чтобы разрушить для этого весь мир. Отчаяние конкретно Ирумы до сих пор интриговало его - но не с тем же огнем, что раньше. А раз амбиции Кирио больше не идут параллельно амбициям Ирумы, то по логике вещей они больше не были сужденными врагами. А раз они больше не были сужденными врагами, то и важность Ирумы должна была значительно уменьшиться, не так ли? Кирио должен был забыть о нем, потерять интерес, не сидеть и переживать о том, что так и не получил ни открытки, ни визита, хоть и прошло-то всего два часа с обычного времени. Так почему же, до сих пор… Его мыслительный процесс был прерван внезапным громким голосом раздающимся откуда-то снаружи. — Осужденному (ай-яй-яй, кто-то забыл употребить правильный термин) под номером 1313 Ами Кирио телеграмма! Кирио вздрагивает, подпрыгивает с кресла, несется к двери и выглядывает в зал. Фильм на телевизоре поставлен на паузу. Перед собравшимися стоит усатый почтальон с плотным конвертом в руках; он внимательно смотрит на демонов, которые указывают на прямиком в сторону комнаты Кирио. Усач поворачивается навстречу, пересекается взглядом с Кирио, который, стараясь как можно сильнее не выглядеть как запуганный кот, медленно выходит из-за двери и делает вопросительный взгляд. — Ами Кирио? — на всякий случай убедился почтальон. Кирио нервно поправил пряди волос. — Да. Он самый. Почтальон без лишних слов протягивает ему упитанное письмо. Затем разворачивается и уходит, предварительно бросив быстрый, подозрительный взгляд на получателя. Празднующие демоны с недоумением смотрят то на дверь, то на самого Кирио. Кирио в ответ пожимает плечами. Затем обращает внимание на конверт, с дрожью прочитывает первые пару слов… “Адресовано Его Величеством, Королем Демонов…” Тут же хлопает дверью, запирается у себя в комнате, медленно съезжает спиной по дверной поверхности, раскрывая внутренности посылки. Стоит заметить, что сам конверт был совсем непростым. Для начала, ни одно из писем, которые Ирума присылал ранее, не были отосланы от “Его Величества”. Более того, этот конверт был чуть ли не полностью покрыт разного рода печатями и отметками, и даже закрыт он был не клеем, как обычно, а самым настоящим штампом.  В самом же письме была спрятана целая стопка документов. Каждый из них написанный на особой аляпистой бумаге, с официальными подписями, дополнительными печатями, вкладышами о том, что нотариально заверены, по содержанию примерно сходные: либо “Передача этого письма официально одобрена министерством таких-то и таких-то дел”, либо “Разрешение выдано”. От всего этого нотариата пробирала дрожь. Лишь в одной бумаге значилось что-то другое; как понял Кирио, это и было самим посланием. “Уважаемый(ая) Ами Кирио (заключенный №1313), Этим указом от 13 числа месяца Девилера 1366 года, адресованным Его Величеством, Королем Демонов Ирумой, просим вас в срочном порядке явиться на аудиенцию в палаты его замка.”   Далее следовала роспись то ли Ирумы, то ли одного из его секретарей или министров, а также еще один штамп. Кирио моргает несколько раз, пытаясь убедиться, что не придумал то, что только что прочитал, переворачивает бумагу несколько раз. Текст однозначно остается все тем же. Это не сон. Что-то новенькое. “Неужто смертная казнь..?” — проносится у него в голове и тут же зажигает знакомые искры. Искры, которые быстро угасают, как только Кирио вспоминает о том, что смертную казнь отменили чуть ли не сразу, как Ирума сел на трон. Разочарованный вздох. Но что же, если не смертная казнь?..  Не раздумывая дольше, Кирио нацепляет на себя первую попавшуюся под руку теплую одежду, схватывает стопку бумаг и бежит прочь из своей комнаты, в сторону выхода из Реабилитационного Центра. Его довольно быстро останавливают, спрашивают на каком основании он собирается выходить из Центра; Кирио молча вручает им стопку документов, мнется на месте в ожидании, и затем, наконец, оказывается в карете до Замка Демонов, по охраннику с каждой стороны от него. После быстрой поездки, еще одной демонстрации бумаг и перехода из рук охранников из Центра в руки страж Замка, Кирио наконец-то находит себя идущим сквозь роскошные палаты, навстречу огромной позолоченной двери, за которой, видимо и сидит сам Король. Он чувствует, как потеют ладони, как пересыхает в горле, как быстро бьется сердце, пытается ровно дышать и замедлиться, но быстро сбивается с дыхания. Наконец, двери раскрываются с тяжелым грохотом, и перед взором предстает он. Посреди гигантского, подавляющего своей роскошностью зала, почти что темного, монохромного, залитого лишь слабыми огоньками свечей и чарующим лунным светом, возвышается извитый причудливыми орнаментами трон, а на нем - сидит сам Король Демонов. В полном одеянии, строгий, внушительный. Кирио еле узнает в нем своего милого, стеснительного кохая; в повзрослевших чертах пропала округлость и  неловкость, взгляд стал острым, пронзительным, и даже локоны как будто потемнели, как вороньи крылья.  — Ами Кирио, пациент под номером 1313, как вы и запросили, — объявил один из стражников. Оба сделали поклон; один из них хлопнул Кирио по спине, намекнув на то, чтобы тот присоединился к ним; Кирио неохотно подчинился. — Великолепно, — звучным, властным голосом отвечает Ирума, — аудиенцию объявляю открытой.  Стражи кивают, отходят на небольшое расстояние от заключенного, внимательно сверлят его взглядом. Король прокашлялся. — …Как было обсуждено в указе, данная аудиенция является строго конфиденциальной, — он протянул ладонь, указывая в сторону двери, — а потому попрошу стражу удалиться и оставить нас наедине с посещающим.  С глубоким недоверием адресованные демоны смотрят на Ируму, медленно пятясь назад, но с небольшой охотой. Ирума мелко кивает. Стражи фыркают, бросают на Кирио неодобрительный взгляд, и вместе с лязгом доспех покидают зал.  Как только дверь закрывается и шум утихают, Король Демонов переводит взгляд на демона. — Кирио-сенпай! Внушительный образ тает на глазах, и строгое выражение сменяется мягкой, лучезарной улыбкой. Ирума поднимается, бежит навстречу с распростертыми руками, чуть ли не вприпрыжку. Будто щеночек. — Кирио-сенпай! - повторяет Ирума, когда останавливается лишь в паре сантиметров от него и берет его холодные ладони в свои, мягкие и согревающие, - Я так рад тебя видеть! Ты пришел! — И-ирума-кун… — Кирио теряется от такой сильной перемены, невольно ожидая подвоха, — ну, конечно? В письме было указано “явиться в срочном порядке”... — Ох, глубоко извиняюсь за все это, —  у Ирумы, как заметил Кирио, все еще растет на макушке этот маленький, непослушный выразительный волосок, который теперь понуро свисал вниз, — я хотел ограничиться обычным письмом, как в прошлый раз, просто пригласить тебя зайти ненадолго. Но с приглашениями людей к Королю Демонов все не так просто - это просто ужас, через сколько кругов бюрократии нужно пройти, чтобы организовать обычный визит. Так в меня еще и остальные 12 Корон вцепились! Конечно, повод немного особый, но тем не менее… — Особый повод?.. — демон вновь чувствует напряжение от этих слов, — что это… за повод? На лице его сужденного врага проскакивает загадочная улыбка. — Узнаешь, — Ирума отстраняется; что-то в его осанке меняется, возвращает его величественность, напоминает о том, что он Король, — но для начала: с Днем Рождения, и - могу ли я пригласить тебя на танец? Он протягивает руку в приглашении. Кирио смотрит на нее в оцеплении - и тут вспоминает. Девикулум. Танец, который не произошел. — …А я должен надеть платье?.. Король хохочет, не отвечает; берет Кирио за руку сам и затягивает его в начальную позицию. Откуда-то из глубин зала начинает играть торжественная бальная музыка. Ирума ведет своего сенпая в танец. — Вальс Цветов, Чайковский, — объясняет он, — классическая музыка из Мира Людей. Кирио делает загадочную улыбку в ответ.  Раз, два, три, раз, два, три… Оба танцуют в идеальном такте, не сбиваясь, следуя мягкому, отчетливому ритму. Кирио вспоминает уроки танцев, которые он брал еще тогда, при подготовке к Девикулуму, поражается тому, как много запомнила его мышечная память. Ирума же, скорее всего, к этому моменту станцевал столько вальсов, что сложно было представить. Раз, два, три, раз, два, три… Странное наитие накрывает Кирио; после нескольких минут строгого следования всем правилам вальса он решает поддаться самую малость вперед, наступить на ступню своего партнера. Ирума изящно уворачивается, не теряя ритма. Кирио пробует еще раз, и еще - но все тщетно. — Что-то не так, Кирио-сенпай? — невинно улыбается Ирума. Действительно ли невинно..? Раз, два, три, раз, два, три… Демон решает усилить аггрессию - загребает Ируму в охапку, наклоняет его, оказывается близко-близко, почти что лицом к лицу, наслаждается растерянным выражением. Не дает человеку сориентироваться - тут же поднимает его и продолжает танец, перенимая ведущую роль.  Раз, два, раз, два, три, раз… Ирума надувает щеки, превращаясь из Короля в милого хомячка. Наступает на пальцы Кирио, заставляет того скорчиться от боли, пользуется моментом уязвимости и перехватывает инициативу.  Раз… три… раз, два… Раз?.. Ритм потерян окончательно; оба больше не следуют строгим правилам вальса, а кружатся в каком-то своем неизвестном хаотичном танце. Кирио забыл, когда в последний раз так сильно и громко с кем-то смеялся; когда смеялся так в последний раз с Ирумой.  Почему же, до сих пор… Раздается хруст; Кирио чувствует острую боль в области поясницы. Мгновенно теряет баланс и падает. Музыка резко обрывается. — К-Кирио-сенпай! — Ирума приземляется рядом, с беспокойством оглядывая своего партнера, пытаясь найти признаки жизни. После пары бесконечных мгновений, Кирио откашливается, вытирает с губ кровь и слабо показывает большой палец. — Я в порядке… Просто стар становлюсь, суставы не выдерживают такие дикие танцы… — Сенпай, — Ирума вздыхает и помогает ему подняться, - тебе исполнилось 23… — Вот-вот, — усмехается Кирио, — пора и в дом престарелых. Оба смеются, и утирают слезы, некоторое время еще пытаются восстановить дыхание. — Ирума-кун, — обращается демон через несколько минут с серьезным голосом, — Почему?  — Хм? — Почему ты не забываешь про меня? Кирио смотрит в пол, пальцы обвиты вокруг собственной шеи. Ирума сглатывает комок в горле. — Я признаю свое поражение. Ты победил меня. Ты победил меня, тех, кто был ко мне причасен. Забрал мою амбицию. Забрал то, что делало меня собой. Что еще ты собираешься со мной сделать? Ирума усмехается. — Кирио-сенпай, если честно я никогда не верил во всех этих сужденных врагов. Хотя мне и льстит такой титул. Но я никогда не считал тебя таковым.  Ирума берет его за руку, ведет ближе к трону.  — Я всегда был уверен, что ты вернешься. Что когда окончится твой срок, то ты вернешься в Бабирус, как раз тогда, когда я начну третий год. И мы сможем опять веселиться все вместе, ты, я, Клара и Азз. Но этого так и не произошло.  Кирио слышит в его голосе грустную улыбку. — Эти времена уже не вернуть. Но я всегда знал, что если не тогда, но когда-нибудь, наши пути все равно пересекутся. Ты говоришь, что я забрал у тебя амбицию - это действительно так. Но в ответ я хочу вручить тебе новую. Ирума достает небольшую брошь и вручает ее демону. Тот внимательно разглядывает ее и замечает две буквы: “SD”. — У меня очень много врагов. И чтобы с ними справиться, мне нужен Демон-телохранитель. Я сразу понял, что не вижу никого иного в этой роли кроме тебя, Кирио-сенпай.  Кирио замирает. Затем краснеет от разlражения. — Меня? Бывшего террориста, того, кто не раз покусился на твою жизнь? В качестве демона-телохранителя? Ирума-кун, ты совсем дурак? Ты совсем не думаешь о своем благополучии? Заливистый смех. — Потому и тебя, — продолжает Ирума, — вместо того, чтобы думать о себе, ты сразу наругал меня за рискование своей безопасностью. Более того… Кому как не тебе знать, о чем думает мой потенциальный враг? Кирио чувствует что-то знакомое, что-то давно потерянное, разгорающееся внутри. Не безумное, не заставляющее терять голову - вместо этого теплое, размеренное, спокойное. — Я не расстроюсь, если ты откажешь, — Ирума вновь берет ладони Кирио в свои и заглядывает в его глаза, — выбор за тобой. Но если бы ты согласился… То я был бы очень, очень рад. Глубокий вздох.  — Что же мне с тобой поделать, — Кирио сжимает в руках брошь и цепляет ее на одежду, — не могу же я оставлять своего дорого кохая без присмотра… Только не плачь потом своим дорогим Аззу-куну и Кларе-тян, если я воткну тебе нож в спину. — Не воткнешь, — солнечно улыбается Ирума, — я знаю.