с нас станется

салфетка из микрофибры, какой обычно протирают очки во избежание царапин, юркой птицей вылетает из внутреннего кармана его пиджака, краями-крылышками обнимая обратную сторону меча, — хаято урывает кусочек магии, бесится, что опоздал, сумев застать лишь конец представления, но всё равно недовольно выдавливает из себя полуправду: — ты эгоист и опять испортил всё веселье. если горы раскромсанных трупов можно назвать таковым. сколько они не виделись? год? полтора? потеряв счёт времени, уже не думаешь о том, что кому-то весело без тебя. но вид застиранной и посеревшей, смахивающей чужую кровь с лезвия тряпки, которую гокудера когда-то подарил ему просто так, без повода, застревает чем-то нехорошим в горле — плохо пережёванным куском стейка, отёком квинке или надвигающейся панической атакой. — уж извини, — статный убийца с уродливым шрамом на подбородке пожимает плечами и фальшиво, но, как и прежде, по-идиотски улыбается. — я бы тебя дождался, разве что гости опаздывали- — на тот свет? гокудера делает вид, будто его совсем не волнует скрытое послание о полуторагодичном ожидании. — на тот свет, — соглашается тень прошлого, не скрывая азартного блеска в глазах. он смотрит в упор, оценивая, такой же больной на всю голову, такой же припизднутый, как и его патлатый наставник. хаято уверен, что от него пахнет собачатиной и металлом: по промокшему холсту рубашки расползаются алые акварельные разводы; выглаженные штанины, каким-то чудом не потерявшие форму после сражения, облеплены рыжей шерстью. такой же — можно выдохнуть (пусть и подсдавшими лёгкими). куда бить — не забыл: моторная память губ помнит все моральные болевые точки. только тщеславное безумие прогрессирует. а чего ещё ожидать от маньяка-дарования, метившего в юниоры? хаято борется с желанием закурить, так не вовремя цепляясь мыслями за теорию струн и глупую параллельную реальность, в которой повзрослевшая нерушимая компашка школьных приятелей подбадривает своего персонального чемпиона со зрительских трибун… бывший подрывник кричит громче всех. через пару месяцев защита диплома, который даже не был начат, и он, конечно, переживает до приступов тошноты по утрам, но в настоящий момент ничего не имеет значения. он счастлив. по-настоящему. и неважно, победит ли любимая бейсбольная команда или нет — в конце дня гокудера всё равно будет массировать его уставшие плечи. правая рука вонголы не замечает прилипшей ко рту папиросы — и как это не промокла? — а в реальность возвращается лишь в момент жалобного чирканья зажигалкой у своего лица. он начал курить? ужасно. но хотя бы не жмотится. — ты такой идиот, такеши, — горечь табака оседает на губах. — я знаю. и ты знаешь, что это не лечится.