Жизнь развернулась на пятачке

      — Слышь, Турбо, сколько мы подняли за пару дней? — Адидас затянулся сигаретой и сжал зубы от боли, — свежая рана на ноге давала о себе знать.       — Тристапясят — моментально выдал Турбо. Все, что касалось денег, он схватывал на лету.       — Так. Так... — Вова задумчиво затянулся. — Сколько твой батя на заводе в месяц в лучшие годы получал?       — Сто-сто пятьдесят. Только половину пропивал в день получки, скотина.       — Думаю, за месяц мы соберем себе Москвич — безэмоционально заметил Адидас.       — Да ну нах... это же такие деньжищи...       — Вот. Вот именно. Как думаешь, как скоро эти уроды из Дома Быта ломанут наше Эльдорадо?       — Бля... я бы на их месте сделал это через неделю — Турбо почесал кулаки. — Чето делать надо.       — Я тебе скажу, что делать. Бери наших, самых крепких. Шкафов. Пусть дежурят весь день трое... нет, по пятеро у салона.  А ночью видак и телек забирать будем и прятать на хате. Пацаны пусть арматуры возьмут, или биты, да что угодно, только не с голыми руками .       — Блин... думаешь, так все серьезно?       — Валер, — Адидас пристально посмотрел на товарища — в Афгане и за пару долларов резали.       — Духи?       — Я резал.       Туркин лишь сглотнул слюну и молча кивнул. В глазах друга промелькнуло что-то, что напугало старшака, вызвав бессмысленное и неоформленное воспоминание с Каем и Снежной Королевой. Оно было настолько далеким и неясным, что он тут же забыл о нем, но ощущение, будто кто-то положили лед на грудь, осталось. Спорить не хотелось. — Сделам, Вов.