Make my wish come true

      За окном скоростного поезда, контрастируя с его летящим ходом, в плавном и медленном танце на землю опускались пушистые снежинки. Чонгук неотрывно любовался мягким белоснежным одеялом, заботливо укрывающим в свои объятия пейзаж за окном. Белоснежный покров усердно отбивал слабый солнечный свет, заставляя глаза немного слезиться, но это не мешало приятному чувству умиротворенности разливаться по телу.       Чонгук перевёл помутнённый взгляд на людей, заполнивших вагон, и рассеянно осмотрел каждого. До Нового года осталась пара дней, отчего воодушевлённые пассажиры живо и громко переговаривались, обсуждая подарки, приготовленные родным и близким, предстоящие уютные посиделки в кругу семьи и шумные вечеринки. К своим двадцати пяти годам Чон стал более закрытым и домашним человеком, поэтому держался от большого скопления людей подальше, но ему нравилось наблюдать. Иногда он играл в игру, о которой однажды ему поведал школьный друг. Она состояла в том, чтобы, глядя на определённого человека, угадать, чем он занимается, кем является и куда направляется. Было весело предполагать самые, казалось, невообразимые варианты, одевать незнакомцев в чудные, нетривиальные образы.       Невольно Чон возвращается во времена старшей школы, когда они с Чимином были не разлей вода. Всегда неразлучны, вместе против всего мира. Пак открывал стесняющемуся младшему мир, начиная от забавной игры и заканчивая первыми, трепетными и волнующими чувствами, в которых Чон так и не нашёл смелости признаться. Иногда он вспоминает Пака, раздумывает, как сложилась его жизнь, где он и чем занимается. Порывается найти того в соц. сетях и написать, но тут же обрывает себя, ведь прошло столько времени, и кажется глупым вот так объявиться. Периодически Чон видит Чимина в безликих незнакомцах с похожим телосложением, причёской или походкой. Они, вроде как, оба живут в Сеуле теперь, но ведь город огромный и многолюдный. Какова вероятность случайно встретиться? Минимальная. Разве что случится чудо, но Чонгук не верит в чудеса…       Неосознанно продолжая блуждать взглядом, Чон натыкается на очередную «копию» старого друга. Он рассматривает мягкие на вид блондинистые волосы, красивый изящный профиль и стройную фигуру, скрытую за бежевым пальто. «Интересно, Чимин сейчас так же красив, как раньше? Хотя, наверное, стал ещё прекраснее», — пока Чонгук снова увяз глубоко в своих мыслях, он не заметил, как незнакомец повернулся и удивлённо уставился на него. Только когда плеча невесомо касается чужая ладонь, он, неосознанно дрогнув, наконец отмирает и вопросительно глядит на нарушителя его молчаливых размышлений.       — Чонгук? — парень наклоняется ниже, чтобы внимательнее осмотреть лицо Чона и широко улыбается. — Надо же, какая неожиданность! — перекрывает своей искрящейся радостью даже отбивающийся от снега солнечный свет. Щёки Чимина забавно приподнимаются, превращая и без того узкие глаза в тоненькие щёлочки, и Чонгук может поклясться, что в этот момент его голова абсолютно пустеет. Все размышления, планы и навязчивые мысли покидают разум, остаётся только эта счастливая, прекрасная улыбка, которую Чон будет помнить всегда. Теперь он точно знает — это Чимин. Его Чимин.       — Чимин, вот это да! — его тело словно затапливает тёплый тягучий мёд — настолько приятна и сладка эта встреча. Не удержавшись, Чонгук подскакивает с места и заключает старшего в крепкие объятия, незаметно вдыхая запах его волос, в который непринуждённо вплетается морозная свежесть зимнего дня.       Они стоят так недолго, наслаждаясь позабытыми эмоциями, но, когда поезд слегка встряхивает, быстро садятся, посмеиваясь от того, как чуть не повалились наземь. Чимин горящими глазами жадно осматривает силуэт старого друга, подмечая его колоссальные изменения во внешности, начиная от увеличившихся раза в два широких плеч и заканчивая призывно поблёскивающим колечком пирсинга в губе, и ловит на себе такой же заинтересованный взгляд.       — Ты здесь один? — спрашивает нетерпеливо, намекая на свободные места около Чона, и, получив утвердительный кивок, спешит к своему пустующему месту, хватая сумку с вещами и возвращаясь на место рядом с Чонгуком. — Как давно мы не виделись, — в голосе слышны нотки грусти, на что младший сожалеюще вздыхает, — я скучал, — прямо и без стеснения признаётся, сжимая своей вечно холодной рукой неизменно горячую ладонь Чонгука. — Я тебя о стольком хочу расспросить, даже не вздумай сбежать, — угрожающе хмурит брови и дарит парню еще одну прекрасную улыбку. У Чона, кажется, все конечности отнимает, и он растекается счастливым нечто по сиденью, глупо смотря на пылающую руку в месте касания.       Чимин болтает без умолку все два часа пути, будто упорно пытается наверстать все те годы, что они не виделись. Чонгук рассказывает ему про учёбу, работу, на которую его по счастливой случайности взяли ещё на третьем курсе за блестящие способности в IT-сфере, смущённо хвалится прошлогодним повышением и делится тем, что наконец смог вырваться в Пусан на праздники. Пак эмоционально реагирует на каждое слово, чем забавляет собеседника, ведь Чон уже позабыл об этой его милой манере. Чимин в ответ также делится своей жизнью: высокооплачиваемой, а главное любимой работой управляющего в одном из самых элитных ресторанов Сеула, своим нелюдимым, но очень добрым соседом по квартире Юнги и их прелестной иссиня-чёрной кошкой Блэки. Ни один из них не говорит о своих отношениях, из чего каждый делает вывод, что их нет.       Оставшееся время до самого Пусана они дарят своим общим воспоминаниям, чувствуя необъяснимый трепет и волнение. Чонгук примеряет на себя все оттенки красного, когда Чимин любезно достаёт из запылившейся шкатулки их юности все его проколы и позорные случаи, но младший не находит в себе ни желания, ни сил на обиды, посмеиваясь в такт с заразительным хихиканьем Пака. Он бережно принимает из рук Чимина каждый вытянутый наружу момент и, сдувая пылинки, заботливо укладывает обратно.       — Тебя родители встретят? — интересуется старший, когда за окном уже мелькают очертания родного города.       — Нет, — Чонгук закидывает свой большущий рюкзак на плечо и вполне естественно берёт сумку Пака в другую руку. Чимин неловко улыбается на это, но никак не комментирует. — На самом деле они не знают, что я приеду. Последние года три у меня никак не получалось вырваться домой из-за работы, и в этот раз я решил сделать им сюрприз, так что доберусь на такси.       — Чепуха, — уверенно заявляет Чимин, следуя к выходу. — Мы подвезём тебя. Всё равно ведь по пути, — младший уже хочет возразить, но Пак прерывает его взмахом руки. — Чонгук, мы живём в двух домах друг от друга. К тому же, мама и папа будут очень рады видеть тебя. Они чуть не съели меня за то, что я позволил нам отдалиться, постоянно спрашивают о тебе. Так что считай, что спасаешь мне жизнь, — Чимин драматично прикладывает руку тыльной стороной ко лбу и изображает обморок.       — Ладно, — прыснув, соглашается Чон, и они вместе следуют к выходу с вокзала.       Около машины его радостно встречают господин и госпожа Пак, будто он их второй, потерянный сын, ругают за долгое отсутствие и детально, с особым пристрастием расспрашивают о жизни в Сеуле. Чонгук на автомате отвечает на все вопросы и молча радуется, что родители Чимина всё такие же добрые, искренние и душевные, как и несколько лет назад. Пак, как может, защищает младшего от их напора, слегка сжимая ладонь на чужом крупном бедре. Чон внутренне ликует от даже такого контакта и наслаждается шумным, но сердечным обществом семьи Пак.       Однако дорога до дома занимает не так много времени, и скоро автомобиль останавливается около дома родителей Чонгука. Парень тепло прощается и, не ускользнув от настойчивого приглашения, соглашается однажды заглянуть в гости. Чимин выходит из машины, чтобы помочь достать вещи из багажника, хотя на самом деле просто хочет ещё немножко побыть с младшим.       — Что ж, вот ты и дома… — переступая с ноги на ногу, непривычно мнётся, не решаясь что-то сказать.       — У тебя номер тот же, что и раньше? — Чонгук берёт всё в свои руки, так как тоже не хочет снова расстаться просто так.       — Нет, я потерял телефон ещё на первом курсе, с тех пор у меня другой номер, — быстро тараторит Пак, бросая взгляды на автомобиль, так как мобильник остался в сумке.       — Запишешь? — младший протягивает свой телефон, и Чимин быстро кивает, вбивая в него свой номер. — Я позвоню тебе, хён, — обещает Чонгук, пока они неловко расходятся в разные стороны, всё ещё глядя друг на друга. — Ещё раз спасибо, что подвезли.       — Да не за что, — Чимин неловко машет на прощанье и наконец разворачивается, быстро забираясь в машину.       Чон с улыбкой следит за тем, как автомобиль тихо заводится, медленно отъезжая от дома, и поднимается на крыльцо. Подходит к невзрачному горшку с бледной искусственной зеленью и роется в нём с минуту, после чего победно ухмыляется, поднимая руку с ключами. Родители ни капельки не изменились. Тихо и аккуратно отпирая дверь, он прокрадывается внутрь дома, встречающего его неприветливой темнотой и звенящей тишиной. На улице он был так увлечен Чимином, что даже не обратил внимания на пустую темноту в окнах. Парень делает вывод, что дома никого нет, что довольно странно, ведь уже почти стемнело, и совсем скоро ночь вступит в свои права.       Он по памяти кладёт ключи на комод и, наступая на пятки, снимает кроссовки, включая свет. Ни обуви, ни верхней одежды родителей, естественно, нет на своих местах, что подтверждает догадки Чона. Проходя в гостиную, он зовёт маму, не особо надеясь на ответ, просто для проверки, и, не получив его, садится на диван. Достав телефон из кармана, Чонгук набирает номер женщины и, пока слушает несколько длинных гудков, осматривает мелкие изменения в доме: переклеенные обои в гостиной, новый, более вместительный книжный шкаф из красного дерева, красивое, явно ручной работы кресло-качалку у их большого, во всю стену окна и набор маленьких милых подушек с вышивкой на диване и креслах. Все эти мелочи придают уют и атмосферу домашнего тепла, отчего Чон чувствует себя комфортно и защищённо, мягко растекаясь по бежевой обивке.       — Алло, — парня вырывает из полудрёмы звонкий голос матери. — Чонгук, привет, милый, как дела? — по её голосу слышно, что она очень рада звонку сына, ведь в последнее время они не так часто разговаривали.       — Привет, мам, всё хорошо. А у вас как дела? Как папа? — Чон заходит издалека, не желая себя выдавать раньше времени, всё ещё лелея надежду на сюрприз по возвращении родителей.       — Ох, дорогой, у нас тоже всё хорошо, вот решили поехать на Новый год к Тёте Хесон, чтобы немного скрасить праздник. Её дети тоже не могут навестить, так что мы подумали отпраздновать вместе. Как твоя работа? Опять все выходные на неё потратишь? Тебе нужно больше отдыхать, Чонгук, — пока женщина начинает снова рассказывать о том, как вредно много работать, парень решает не говорить родителям, что приехал в Пусан, чтобы они не винили себя и ни в коем случае не решили, что бросили сына одного в праздники.       Ещё минут пять он слушает наставления мамы, здоровается с отцом, которому она передала трубку, и передаёт привет тёте с дядей. Когда разговор, наконец, заканчивается, Чонгук едва находит силы, чтобы встать и добраться до своей комнаты, там он, даже не переодевшись, падает в большую мягкую кровать и засыпает крепким сном.       Открывает глаза Чонгук довольно рано, чувствуя себя удивительно бодрым и отдохнувшим, — вот что значит спать дома. Он бесцельно бродит по дому, строя планы на вечер, и решает купить кучу вредной еды, которую будет поглощать под традиционные фильмы. Чем не праздник? Просто мечта. Выпив свежесваренный кофе, парень решает принять душ, а потом, возможно, прогуляться по родному городу. Так сказать, вспомнить былое. Выходя из кабины, он обматывает торс большим мягким полотенцем и идёт в комнату за бельём, раз уж он один дома, то может себе позволить разгуливать хоть голым, так что остаётся в одних боксерах.       Неожиданно его пустой живот даёт о себе знать громким воем раненого кита, и Чон решает заказать какой-нибудь перекус, ведь не ел ничего с самого Сеула. Пока ожидает курьера, он бездумно листает каналы телевизора, останавливаясь на том, где, ожидаемо, показывают «Один дома». Буквально через пять минут Чонгук слышит трель дверного звонка и идёт открывать. На пороге вместо курьера стоит Чимин в одном свитере и небрежно накинутой сверху куртке. Чон резко затаскивает его в тепло и смотрит укоризненно, но старший не обращает на это внимание, только посмеивается с его непрезентабельного вида.       Чонгук вспоминает, что стоит перед Паком в одних трусах, и чувствует по этому поводу довольно двоякие эмоции: они не раз видели друг друга в таком виде, так как были очень близки раньше и часто ночевали друг у друга, но сейчас младший не может понять, почему вдруг хочется прикрыться, а лицо и кончики ушей предательски краснеют. Прокашливаясь, он спешит в комнату за одеждой, предлагая старшему подождать в гостиной. Пока парень пытается впрыгнуть в домашние спортивки, он снова слышит звук дверного звонка и следующий за ним короткий диалог. Схватив свободную чёрную футболку, он спешит обратно, натягивая её на ходу, и запыхавшийся входит в гостиную.       На диване, в позе лотоса сидит Чимин, увлечённо глядя в телевизор и поедая картошку фри из пакетика, лежащего у него на коленях, который Чонгук вообще-то заказывал для себя, но Пак сейчас такой мягкий и уютный, что младший отдал бы ему что угодно, лишь бы ещё немного полюбоваться этой картиной. Чимин поворачивается на звук шагов и слизывает с пальцев оставшуюся на них соль. Чон быстро прикрывает глаза, чтобы не видеть этого и отгоняет мысли о том, что хотел бы так же провести языком по маленьким пальцам хёна, при этом с вызовом заглядывая в потемневшие глаза…       — Я тут у тебя немножко поел, ты ведь не против? — быстро хлопая своими длинными ресницами, Чимин смотрит на парня из-под чёлки, прерывая непрошенные пошлые картины, которые подкидывает тому сознание. Чонгук решает, что с ним сегодня явно что-то не так и лишь коротко кивает. — Вот и отлично, — довольно улыбается, потирая руки, и вытягивает большой, аппетитно пахнущий бургер их пакетика, глубоко вдыхая и закатывая глаза в удовольствии. — Так вот, чего я, собственно, пришёл, — начинает рассказ, тихо шурша упаковкой, пока разворачивает еду. — Мама вчера болтала по телефону с твоими родителями, — широко раскрывает рот и откусывает, сколько может, довольно простонав от того, как горячая сочная котлета сочетается с мягкой булкой, беконом и сыром, — и они сказали, что уехали позавчера к твоей тёте на праздники, — едва разборчиво продолжает с набитым ртом. — Мама удивилась и спросила про тебя, но они ни сном, ни духом, — пережевывает наконец еду и внимательно смотрит на младшего. — Я так понимаю, сюрприз не удался?       Чонгук машинально кивает, в его голове эхом раздаётся мягкий протяжный стон друга, который внезапно остро хочется услышать ещё раз. Чимин понимающе машет головой и снова откусывает, раздумывая над чем-то одному ему известным. Младший неотрывно смотрит на механические движения челюсти, подмечая каплю кетчупа над пухлой верхней губой, и упорно гипнотизирует её.       — Пойдём к нам, — легко предлагает Пак, поглядывая на телевизор в ожидании ответа. Пережевав, он снова облизывает пальцы, по которым стекает соус, и бросает вопросительный взгляд на молчащего Чона.       Резко подорвавшись с кресла, Чонгук в пару шагов сокращает расстояние и стирает большим пальцем непослушную красную каплю, которая не даёт ему нормально думать. Слизав её, он на секунду прикрывает глаза, а в следующее мгновение наклоняется к рукам старшего, пронзительно глядя в его глаза, и широко откусывает бургер, любезно предоставленный зависшим Чимином. Довольный собой Чонгук садится обратно в кресло, насмешливо осматривая старшего. Тот не двигается, кажется, даже не дышит, глупо моргая, но потом отмирает, и по его лицу медленно растекается смущенный румянец. Он прокашливается и снова отворачивается к телевизору, делая вид, что очень заинтересован фильмом.       — Ну так что, ты пойдёшь к нам на Новый год? — выдыхает скопившийся в груди воздух незаметно и поворачивается к Чону, принимая максимально беззаботный вид. — Учти, без тебя меня домой не примут, так что я буду тут торчать и надоедать тебе, если не согласишься, — бросает в младшего «угрозу», словно маленький снежок, даже не подозревая, что Чонгук больше всего на свете обрадовался бы такому повороту событий.       Младший неожиданно ловит себя на этом открытии, неосознанно хмурясь. Он думал, что его подростковые чувства давно прошли, но на самом деле, кажется, они стали только сильнее. Эта случайная встреча спустя столько лет посеяла между ними странное напряжение, но в то же время необъяснимо сблизила. Чонгук решает отложить эту проблему на потом, ведь Чимин терпеливо ждёт его ответа.       — О, нет, такого я не переживу, — картинно изображает смерть в муках, вторя маленькой сценке Пака в поезде и ловя его сердитый, осуждающий взгляд. Оба не держатся и минуты, начиная громко хохотать, и тепло смотрят друг на друга, словно думая об одном и том же.       — Совсем как в детстве, — улыбаясь, говорит Чимин, неоднозначно разводя руки в стороны и намекая на ностальгическую обстановку, их любимый фильм, который чуть ли не сто раз смотрели, и их маленькие словесные перепалки. Чонгук согласно кивает, вновь чувствуя разливающееся по телу тепло. Удивительно, но со встречи с Чимином в поезде он ощущает его часто.       — Так уж и быть, я спасу тебя от верной гибели и приду к вам сегодня, — наигранно снисходительно соглашается младший, раскидывая руки на кресле, словно на троне.       — Ты хотел сказать, себя, — поправляет его Пак, посмеиваясь над актёрскими способностями Чона.       — Это не важно, — лениво отмахивается, задумавшись уже о другом. — Только у меня нет подарка, а с пустыми руками я не пойду, — смотрит на часы, висящие на стене напротив, и прикидывает, сколько у него есть времени и хватит ли его для похода в торговый центр.       — Не проблема, родителям надо ещё что-то прикупить к столу, так что будь готов через час. Мы заедем за тобой и все вместе поедем в ТЦ, — информирует Чимин парня, поднимаясь с дивана и направляясь к выходу, тем самым давая понять, что возражения не принимаются.       Чонгук провожает его до двери, застёгивает куртку по самое горло и даёт свои перчатки, будто за две минуты он может замёрзнуть насмерть, но Пак не сопротивляется, с улыбкой принимая заботу, и убегает домой, крича, чтобы младший поторопился, иначе побежит за машиной. Чон на это лишь глаза закатывает и спешит в комнату, по пути чуть ли не за раз глотая оставшуюся половину бургера. Он одевается максимально нейтрально: обычные синие джинсы, которые довольно неплохо подчёркивают его подкаченные бёдра; мягкая свободная футболка, которую он таскает постоянно, потому что та очень приятна к телу, и чёрная толстовка известного бренда с огромным капюшоном, под которым Чонгук просто обожает прятаться от окружающих. Немного подумав, он аккуратно упаковывает с собой простую рубашку, чтобы переодеться в доме Паков и встречать Новый год в более нарядном виде.       Вернувшись к телевизору, он успевает посмотреть ещё полчаса фильма, смеясь каждый раз, как в первый, от того как Кевин ловко справляется с грабителями. Почти на самом финале он слышит сигнал автомобиля с улицы и спешит к выходу, обувая свои неизменно любимые ботинки с большущей тракторной подошвой.       — Ну что ты копаешься? Накраситься не успел? — Чимин тут как тут, залетает в дом, не упустив шанса подколоть младшего.       Чонгук, застегнув второй ботинок, выравнивается, возвышаясь в своей дутой чёрной куртке грозовой тучей над Паком, и медленно приближается к его лицу, разглядывая внимательно.       — Зато ты, я вижу, успел, — подмечает прозрачный блеск на пухлых розовых губах, чуя с короткого расстояния его сладкий фруктовый запах. — Поделишься помадой? — не остаётся в долгу Чон, тыкая старшего в ответ.       Но быстро теряет весь свой довольный вид, когда Чимин привстаёт на носочки, чтобы быть одного роста, и отвешивает ему ощутимый подзатыльник, словно маленькому мальчику. Как в детстве.       — Это бальзам, бестолочь, — гордо подняв голову, Пак резво разворачивается на пятках и спешит обратно к машине. — Поторопись, а то точно заставлю за машиной бежать, — со всей серьёзностью, на которую только способен, бросает угрозу из-за плеча и довольный убегает, оставляя этот раунд за собой.       Чонгук не может ничего с собой поделать. Улыбается как дурак, глядя на скользящего по заснеженной дорожке старшего, едва ли не падающего на каждом шагу. Он даже не подозревал, насколько сильно скучал по этому всему. В этот раз он просто обязан что-то сделать, ведь не зря ему подарили ещё один шанс, ещё и в Новый год. Идеальный момент.       Быстро заперев дверь, он несётся к машине, залезая на заднее сиденье рядом с Чимином. Всю дорогу до торгового центра он болтает с госпожой Пак о разных общих знакомых, зданиях, проносящихся за окном, их новых владельцах и других изменениях в их районе. По прибытию они, стоя в большом зале у входа, договариваются встретиться на этом же месте через пару часов и разбредаются кто куда. Первое время Чонгук бездумно бродит по этажам, пытаясь придумать, что же подарить родителям Чимина. Так удачно его взгляд цепляется за магазин Cartier, и он вспоминает о любви госпожи Пак к украшениям. Он долго и усердно выбирает, в конце концов останавливаясь на элегантном браслете из розового золота в виде длинного изогнутого кольцом гвоздя. «Просто, но со вкусом. То, что надо», — довольно улыбается парень, оплачивая покупку. Выходя в главный зал, он идёт дальше, бегая глазами по многочисленным, сверкающим яркой подсветкой бутикам. Ноги сами несут вперёд, будто уже знают, что нужно Чону, и он поддаётся этому порыву, входя в Calvin Klein. Там он неожиданно быстро покупает подарочный набор из чёрного кожаного портмоне и такого же качественного ремня. Остаётся самое сложное – подобрать подарок Чимину.       На попытки найти что-то подходящее уходит почти всё оставшееся время. Чонгук тяжело вздыхает, так и не подобрав ничего стоящего и бредёт к эскалаторам, чтобы спуститься на первый этаж. Он наивно думает, что, возможно, Чимин ему и не подарит ничего, тогда будет не так стыдно, но ему так хотелось порадовать старшего, увидеть на его лице сияющую широкую улыбку и стать её виновником. От досады он перестаёт смотреть под ноги, уходя куда-то вглубь себя, и неожиданно спотыкается на ровном месте, чуть не пропахав носом серую напольную плитку. Остановившись, парень незаметно озирается по сторонам, пытаясь выяснить, увидел ли кто-нибудь его позор, но окружающим, кажется, абсолютно все равно на него. Они спешат по своим делам, чуть ли не бегом носясь из стороны в сторону, чтобы поскорее вернуться домой точно к празднику. Облегчённо выдохнув, Чонгук уже собирается пойти дальше, как слышит приятный, смутно знакомый запах. Он следует по шлейфу чарующего аромата, оказываясь перед маленьким неприметным магазинчиком. Войдя внутрь, парень спрашивает у продавца про запах и, когда тот показывает его источник, расплывается в самой довольной и слегка безумной улыбке, на которую только способен. Это именно то, что он искал.       Чонгук приходит как раз вовремя, ведь все уже собрались и ждали только его. Он помогает госпоже Пак донести тонну пакетов до машины и вместе с отцом Чимина складывает всё в багажник. По пути домой, они интересуются, нужно ли Чону что-то захватить из дома, но тот говорит, что уже взял всё необходимое. В уютной тишине они доезжают до небольшого двухэтажного коттеджа семьи Пак, и Чонгук, выйдя из машины, ностальгически осматривает его, вспоминая всё то время, что провёл внутри этих стен. Дом выглядит почти так же, как тогда, за исключением свежей краски и небольших вазонов с розами — видимо, зимними — около входа. Уже внутри он вдыхает полной грудью знакомый запах, заметно расслабляясь. Пахнет всё так же. Чонгук довольно чувствителен к ароматам и часто неосознанно запоминает запахи определённых мест и людей, ассоциируя их с событиями.       Он разувается и по привычке аккуратно складывает обувь на полку, проходя вглубь дома. Как и у себя, отмечает незначительные изменения, разглядывает привычные фотографии на стенах и присаживается на краешек кресла, наполненный уютом и спокойствием.       — Чего расселся как принцесса? Помогать сейчас будешь, — Чонгук бровь приподнимает от такого наезда и в горящие вызовом глаза заглядывает, утопая в бездонных омутах, как в трясине, чертей, живущих там, с собой утягивая.       — Чимин! — госпожа Пак возмущённо смотрит на сына и в секунду подлетает к нему, влепив затрещину, совсем как сам Чимин недавно младшему.       — Ай… ну мааам, ты вообще на чьей стороне? Это я твой сын, а не он, — обиженно дует губы, злобно впиваясь в Чонгука взглядом, словно норовя дыру в нём прожечь.       — Чонгук, золотко, не обращай на него внимания, ты не обязан что-то делать, — женщина отмахивается от Чимина, словно от назойливой мухи, и подходит к младшему, чтобы ласково потрепать его по волосам.       — Нет-нет, что Вы, я помогу, только скажите, что делать, — воодушевлённо подскакивает с кресла, демонстрируя готовность помочь. Чимин лишь глаза закатывает на это.       — Раз уж вы так спелись, поможешь маме на кухне, а мы с папой поставим ёлку и украсим дом, — недовольно оглядев чуть ли не обнимающую Чонгука мать, старший уходит в свою комнату, чтобы оставить там вещи.       Госпожа Пак радуется предстоящей готовке и приятной компании, упархивая на кухню, а Чон и отец Чимина послушно спешат за ней с горами пакетов в руках. Разложив продукты в холодильнике, все расходятся, чтобы переодеться. Чонгука госпожа Пак отправляет в комнату Чимина, которого, когда младший входит внутрь, там уже не оказывается. Чон пользуется моментом, осматриваясь, и подмечает, что здесь не изменилось вообще ничего. Всё точно так же, как во времена их юности. От приятных глазу персиковых обоев, густо обклеенных тоннами фотографий, плакатов и вырезок, веет такой ностальгией, что парень стоит минут пять просто рассматривая всё: постеры с любимыми исполнителями, от которых они когда-то фанатели вместе; снимки любимых секретных мест, самого Чимина и их совместные; вырезки из журналов со всякой ерундой типа машины, дома и даже собаки мечты. Комната Чимина была любимым местом в этом доме для младшего, и сейчас ничего не изменилось.       Опомнившись, он быстро прячет купленные подарки, зная, что старший и так не тронул бы их, снимает толстовку, оставаясь лишь в любимой футболке и джинсах, и спешит обратно на кухню. Там госпожа Пак уже достаёт из холодильника мясо, приступая к разделке, а Чонгуку поручает очистку и нарезку овощей. Они непринуждённо болтают обо всём на свете, занимаясь своими делами. Когда разговор касается родителей парня, он вспоминает о звонке мамы Чимина и думает, что они, наверное, огорчились, когда узнали, что Чонгук приехал, а их не оказалось дома.       — Не волнуйся из-за этого, — успокаивает его Госпожа Пак, прерывая готовку и поворачиваясь лицом к Чону, — я просто спросила про тебя, а они сказали, что ты, видимо, снова очень занят на работе. Я сообразила, что они не знают о твоём приезде, и быстро перевела тему, — Чонгук облегчённо выдыхает, радуясь, что не расстроил родителей своим неудавшимся сюрпризом. — Они вернутся завтра к вечеру, тогда и скажешь, что встретил с нами, думаю, они будут рады, что ты был не один, — парень согласно кивает и возвращается к своему занятию.       Спустя час госпожа Пак объявляет, что почти всё готово, осталось только дождаться, когда испечётся утка, и отправляет Чонгука в гостиную сервировать стол. Помыв руки, он натирает посуду вафельным полотенцем до блеска и идёт к накрытому красивой вышитой скатертью столу. В гостиной он застаёт расслабленного Чимина, который, посмеиваясь, смотрит какое-то шоу по телевизору.       — Чего это ты прохлаждаешься? — приподнимает бровь младший, укоризненно глядя на парня.       — Если засмеёшься, я убью тебя, привяжу к телу большой тяжёлый камень и сброшу в море, — предупреждает Пак, не отрываясь от экрана. Заинтересованный Чонгук ставит посуду на стол и поворачивается к Чимину всем телом, ожидая продолжения. — Папа пошёл за стремянкой, — начинает, бросая настороженный взгляд на внимательно слушающего младшего, — надо звезду поцепить, а я не достаю, — признаётся, резко поворачивая голову в ожидании едкого смеха.       Чонгук изо всех сил старается сдержать улыбку, прикусывает язык, чтобы отвлечься, и весь мгновенно краснеет от сдерживаемого смеха. Из уголков глаз даже слёзы текут, но он стойко, на зло старшему держится, зная, что тот только и ждёт момента, чтобы его отлупить. Отвернувшись, он быстро прокашливается, принимая максимально серьёзный вид, и, бросив взгляд на Пака, быстро подходит, крепко обхватывает узкую талию и поднимает дёргающегося старшего вверх. Перемещает широкие ладони на бёдра, слегка подбросив Чимина, и ждёт, пока тот, в ступоре замолчавший и не двигающийся, отвиснет.       — Чего застыл, принцесса? Звезду цеплять будешь или ты просто хотел, чтобы тебя на ручках подержали? — то, как мастерски Чонгук возвращает ему все подколы, просто выводит Пака из себя, но сейчас он не может чувствовать ничего, кроме горячих рук, надёжно держащих его и аккуратно сжимающих кожу в своей мягкой хватке.       По телу проносится ток, словно его ударила молния, и Чимин тяжело сглатывает, молча водружая эту дурацкую звезду на самую верхушку дерева. Проходит мгновение, которое кажется парням целой бесконечностью, и в комнату входит Госпожа Пак, внося первые, вкусно пахнущие блюда. Чонгук аккуратно опускает старшего на пол, не отрывая рук от талии. Футболка предательски задралась не спасая Чимина от раскалённых касаний.       — Ах, какая красивая ёлочка получилась, вы с папой такие молодцы, — восхищенно произносит женщина, подходя ближе и любуясь разноцветными шарами и гирляндами. — А звезда какая. Превосходно, — она будто чувствует повисшую в воздухе неловкость и заполняет тишину восторженными возгласами, пока парни отскакивают друг от друга, как ошпаренные, и расходятся в разные углы комнаты.       Женщина потихоньку приносит салаты и блюда с мясными и сырными нарезками, пока Чонгук заканчивает сервировать стол, а Чимин с отцом убирают образовавшийся от мишуры бардак. Через час комната сверкает чистотой и наполняется ароматами вкусной домашней еды. Чимин включает музыкальный канал, и по дому разливаются приглушённые весёлые мотивы новогодних песен. Он спешит в комнату, чтобы переодеться в праздничный наряд, но госпожа Пак тормозит сына, прося присесть рядом с Чонгуком, и убегает куда-то. Парни в недоумении переглядываются, но послушно ждут, и через пару минут женщина возвращается с двумя красиво упакованными свёртками.       — Это вам, — впихивает подарки в руки и добавляет: — Хочу, чтобы вы были в них сегодня.       Чонгук благодарит женщину смущённо, и они с Чимином идут в комнату переодеваться. Младший сразу же стягивает с себя футболку, принимаясь распаковывать свой подарок, а Пак не удерживается, чтобы не провести по крепкому, мускулистому телу изучающим горящим взглядом. Его глаза то тут, то там цепляются за бугрящиеся мышцы, которые перекатываются игриво, когда парень надевает то, что было в свёртке.       — Принцесса, ты чего застыл опять? Хочешь на ручки? — Чонгук ухмыляется довольно, присуждая себе победу в этом раунде, и бережно складывает почти не разорванную упаковку, рассматривая милые узоры с оленями и снежинками.       — Заткнись! — раздражённо пыхтит старший, пытаясь открыть упаковку, но та, предательница, всё никак не поддаётся. — И не называй меня так! — делая вид, что горит праведным гневом, хотя на самом деле пылает от ярких картинок в голове, в которых Чонгук стискивает его тело этими самыми, большими и сильными руками, Чимин разрывает несчастную бумагу и зло смотрит на младшего.       — А то что, принцесса? — бесстрашно бросает Чонгук, нахально дёргая чертей в чужих глазах за хвосты. Он дразнится, испытывает терпение, которого совсем немного осталось, и будто не замечает опасности, а может просто не боится.       — Ах ты мелкий… — Пак разъярённой фурией бросается к нагло провоцирующему его парню, но тот успевает спастись, в последнюю секунду выскакивая из комнаты. — Тебе крышка, Чонгук, вечно прятаться за спинами родителей и прикидываться ангелочком не получится, — кричит ему вслед угрозы Чимин и слышит, как тот лишь смеётся над ним, спускаясь в гостиную.       Подойдя к кровати, Пак устало трёт переносицу и переключается на оставленный на постели свёрток. Он раскрывает его, невольно пытаясь угадать, что же внутри. Это что-то мягкое, но вариант с шарфом Чимин отметает, так как при этом оно ещё и объёмное. Быстрее, чем успевает предположить новый вариант, он разворачивает мягкую ткань, являя заинтересованному взору красивый зелёный свитер. Парень роняет счастливый смешок на выдохе, прижимая к груди гладкий поплин. Он настолько приятен к телу, что хочется утонуть в этом блестящем шелке, плыть где-то в небе, под яркими звёздами, широко раскинув конечности. Быстро скинув домашнюю футболку, он аккуратно, словно хрупкую драгоценность, надевает свитер, тут же подскакивая к зеркалу. Чимин обожает одежду: не вычурную, неудобную и якобы красивую, а большую, мягкую и приятную. Это зелёное чудо является именно таким, получает максимальную оценку по всем параметрам, и Чимину уже хочется не снимать его никогда. В отражении он может чётко разглядеть красивых белых оленей, изображённых спереди, и несдержанно пищит, умиляясь им.       Он радостно несётся вниз, преисполненный самых светлых и тёплых чувств, которые хочет подарить маме, но резко замирает, когда видит Чонгука. Точнее то, во что он одет. В такой же, абсолютно идентичный ему свитер. Они смотрят друг на друга, как два барана, не находя слов, но на помощь снова приходит госпожа Пак, спасая неловкую ситуацию.       — Ну как вам подарки? Нравится? Вам так идёт, просто прелесть, — счастливо хлопочет над парнями, расправляя плечи и проверяя, не коротковаты ли рукава.       — Они чудесны… оба. Спасибо большое, — Чонгуку очень понравился свитер, а то, что у Чимина такой же, делает подарок ещё приятнее. Он старается не улыбаться слишком широко, но это сложно, особенно когда Пак смотрит на него пристально, недоумённо приподняв бровь.       — Чегоо? — решив разобраться с младшим потом, Чимин переводит взгляд на женщину, — Мам, они правда классные, но это ведь свитера для парочек, тебе что, не сказали в магазине? — Чимин думает, что госпожа Пак не совсем понимает, что означает одинаковая одежда у молодёжи, и аккуратно пытается объяснить, что им будет неловко носить эти свитера.       — Ну и что? Вроде говорили, а в чём проблема? — голос женщины пропитан искренним непониманием, она смотрит на Чонгука, ища в нём поддержки, но тот лишь пожимает плечами, и Чимин понимает, что он единственный среди присутствующих, кто видит в этой ситуации странности. Он быстро стухает, теряя весь запал и задумываясь, почему так бурно отреагировал, а госпожа Пак добавляет с улыбкой: — И вообще, вы грызётесь постоянно, как старая женатая пара, так что я считаю, что подарок идеальный.       Чонгук улыбается и бредёт за ней хвостиком на кухню, помогая достать алкоголь, газировку и нарезать фрукты. Вместе они добавляют последние штрихи на праздничном столе и горделиво оценивают проделанную работу. Госпожа Пак уходит позвать мужа, который застрял в комнате, борясь с непослушными запонками, а Чон присаживается на диван около Чимина, разглядывая чудесную атмосферу, что они все вместе так кропотливо создали за день.       — Как красиво, — в его голосе слышатся восхищённые нотки, а в глазах светится неподдельный восторг, и Пак не может удержаться, чтобы не рассмотреть жадно прекрасное лицо младшего. Вот, где действительно красота. — Я рад, что встречаю Новый год здесь, с вами, — повернувшись к старшему, Чон открыто смотрит на него, показывая всю искренность своих слов.       — Да, я тоже рад, что ты с нами, — робко шепчет в ответ Чимин, нежно сжимая чужую ладонь своей.       Чонгук ловит этот жест боковым зрением и не сдерживает в себе порыва перевернуть руку, переплетая их пальцы. Он следит за тем, как Пак слегка краснеет от этого, а потом снова отворачивается к телевизору. Улыбнувшись, младший скользит по дивану ближе к чужому теплу, соприкасаясь с ним бёдрами, локтями и плечами.       — Ну вы только посмотрите на себя. Такие голубки, — мягко воркует довольная госпожа Пак. Парни сильно вздрагивают, так как не слышали чужих шагов, и перепугано оборачиваются на усаживающихся за стол старших. — Успеете ещё наобниматься, садитесь скорее.       — Ну мам… вовсе мы не обнимались, — оправдывается смущённый Пак, поднимаясь с дивана и толкая Чонгука к столу.       Пробуя красивые, усердно приготовленные блюда, Чимин с господином Паком закатывают глаза от удовольствия и осыпают праздничных поваров кучей комплиментов, те счастливо улыбаются, нежась в море похвалы и скромно благодарят. Разговоры за столом не умолкают ни на секунду, из одной интересной темы плавно вытекает другая, и каждый спокойно высказывает своё мнение, не опасаясь быть непонятым. Шампанское придаёт атмосфере раскрепощённости и чистого, безудержного веселья. Время летит незаметно, и все удивляются тому, как быстро часы начинают бить полночь. Чимин быстро раздаёт всем ручки и заставляет написать на салфетке желание, сворачивает салфетку трубочкой и поджигает от свечи, стоящей на краю стола. Присутствующие послушно повторяют за ним ритуал, и ровно в двенадцать все берут свои бокалы, звонко чокаясь и поздравляя с наступившим Новым годом.       Выпив пузырящееся маленькими искрами шампанское, парни подрываются со своих мест и нетерпеливо прилипают к окну в ожидании фейерверков, совсем как в детстве. Из-за того, что оба довольно сильно выросли с тех пор, места оказывается мало, и им приходится чуть ли не срастись, крепко обнимая друг друга, чтобы точно влезть. Госпожа Пак громко смеётся с этой картины и зовёт всех пойти смотреть на улицу. Напрочь забыв о том, что они вообще-то уже взрослые и сдержанные молодые люди, Чимин с Чонгуком на ходу впрыгивают в обувь и срывают с вешалки куртки, наперегонки выскакивая на мороз. Как раз в этот момент в небе взрываются сотни ярких всполохов, освещая всю улицу и бросая разноцветные переливы огней на снег. Парни приоткрывают рты от всего этого волшебного великолепия, и госпожа Пак не упускает момента сделать тайный снимок, хихикая под нос от результата.       — Эй, посмотрите сюда, я вас сфотографирую, — повернувшись на просьбу, Чимин улыбается хитро и запрыгивает на спину удивлённому младшему. Тот рефлекторно подхватывает его, и счастливо смотрит в камеру.       — Ох, какая красота. Прекрасный снимок, — женщина рассматривает проявленный квадратик из полароида и спешит показать его мужу.       Тем временем Чонгук скидывает обнаглевшего старшего в сугроб и заливисто смеётся с нырнувшего по шею парня. Он сгибается пополам, пытаясь остановиться, и чуть ли не задыхается от смеха. Глаза застилают слёзы, и парень не видит, как Чимин подскакивает, быстро лепит снежок и кидает его прямо в лоб Чона. Они начинают гоняться друг за другом, пока оба не валяться от усталости в тот злосчастный сугроб. Смотря на чистое звёздное небо, одновременно начинают делать ангелов в снегу и, поднявшись, по детской привычке дорисовывают им рога. Чонгук заразительно смеётся, спеша к дому, и у порога помогает Паку отряхнуть с одежды подтаявший снег. Чимин проделывает то же самое, и вместе они забегают внутрь, тут же сжимая покрасневшие руки в кулаки и глубоко дыша теплом на них. Они слышат тихую медленную мелодию и, раздевшись, крадутся к гостиной, чтобы посмотреть, в чём дело.       В комнате мягко приглушён свет, гирлянда на ёлке игриво переливается, а из телевизора доносится красивая чувственная песня. В центре гостиной, нежно держа жену в объятиях стоит господин Пак. Вместе они медленно покачиваются в такт мелодии, со всей чувственностью глядя друг другу в глаза. Чувствуя, что они стали свидетелями чего-то интимного, парни тихо крадутся мимо, двигаясь в сторону комнаты Пака.       Осторожно прикрыв за собой дверь, Чимин поворачивается к ней спиной и натыкается взглядом на младшего, держащего в руках небольшую коробочку.       — У меня кое-что есть для тебя, — взволнованно произносит Чонгук, переминаясь с ноги на ногу. Он неуверенно протягивает подарок, впихивая в руки растерянного Пака, и, пока тот аккуратно раскрывает упаковку, продолжает: — Я нашёл это совершенно случайно, даже не уверен, понравится ли тебе. Но в школе ты пользовался одним парфюмом, который просто невероятно приятно пах. Не уверен, что там намешано, но этот запах ассоциируется у меня с тобой, — Чимин внимательно слушает монолог младшего, откладывая на кровать упаковочную бумагу, и рассматривает коробочку, замерев. Это действительно те самые духи. — Сейчас ты пахнешь по-другому, — продолжает Чон, — и может они тебе разонравились, но я решил рискнуть…       — Поразительно! — перебивает парня Чимин, доставая флакон, и распыляет немного жидкости в воздухе, принюхиваясь. — Как ты их нашёл? — серьёзно, с нотками злости спрашивает Пак. Злости на себя. — Это не какой-то известный, дорогой бренд, — объясняет свою реакцию, застывшему в недоумении парню. — Я столько лет ими пользовался, а потом магазинчик закрылся, и больше нигде не мог найти, — расстроенно опускает плечи, снова жадно принюхиваясь к свежему аромату. — Это просто потрясающий подарок, спасибо, Чонгук! — крепко обняв младшего за талию, Чимин сопит ему куда-то в шею и, не сдержавшись, благодарно целует вмиг обдавшую жаром кожу.       — У меня тоже есть кое-что для тебя, — старший нехотя отстраняется, огорчённо продолжая: — Только после твоего крутого подарка мне даже стыдно это показывать, — расстроенно опускает уголки губ, задумываясь на минуту. Чонгук уже хочет сказать, что любой подарок будет прекрасным, ведь главное не что дарить, а кто это делает, но старший вдруг улыбается довольно, резко подскакивая к письменному столу в углу комнаты, и усердно что-то ищет там. — Нашёл, — повернувшись к младшему он обходит его и достаёт из-под кровати припрятанный там пакетик. — Это первый подарок, — по спокойному голосу и безразличной интонации становится понятно, что это тот самый, которым старший не особо доволен. Чонгук все равно с нетерпением заглядывает внутрь, и в глаза бросается что-то фиолетовое и тканевое. Достав из пакета и развернув, младший понимает, что это толстовка. — Она не совсем такого цвета, как ты носишь, но я хотел немного разбавить твой мрачный гардероб, — оправдывается Чимин, сжимаясь под внимательным взглядом и ожидая осуждения своего дурацкого подарка.       — Она такая красивая, — старший неверяще смотрит на Чонгука, замечая его неподдельный восторг, и расплывается в счастливой улыбке.       — Уфф, тогда может не стоит дарить тебе второй подарок, хватит и этого, — наигранно задумывается Пак, хмуря свои густые чёрные брови.       — Эй, так нечестно! Ты уже сказал, так что дари! — Чон сейчас максимально похож на недовольного ребёнка, и Чимин не может сдержать умиление, трепля его мягкие надутые щёки.       Достав из ящика стола то, что так рьяно искал, старший молча протягивает Чонгуку небольшой потрёпанный дневник. Чон откладывает на кровать яркую толстовку и, протерев вспотевшие руки о штаны, аккуратно берёт тетрадь, словно заведомо знает, насколько она дорога. Младший вопросительно смотрит на Чимина, и тот мягко кивает, разрешая взглянуть. Развернув дневник на первой странице, Чонгук видит старый снимок. Он помнит, что это было примерно лет двенадцать назад. Они с Чимином попали в один класс и с первого же дня стали дружить, тот пригласил его после уроков в гости, чтобы познакомить родителей со своих первым другом, и госпожа Пак сделала этот памятный снимок. Чонгук поднимает взгляд на притихшего Чимина, и его глаза слегка блестят в жёлтом свете лампы.       — Я собирал их все с самого первого дня нашего знакомства. Там не только снимки, ещё есть разные небольшие истории, всякие мелочи типа наклеек от жвачек и даже записки, которыми мы обменивались на уроках, — старший увлечённо, с теплотой рассказывает обо всём, что хранил все эти годы, а Чон стоит истуканом, почти ничего не слыша. В голове только белый шум и крохотная надежда на то, что всё это время их чувства были взаимны. — Там даже есть пару обёрток от конфет, которые мы…       — Что ты загадал? — серьёзно спрашивает Чонгук, прерывая лепет старшего и закрывая дневник. — Сегодня, на салфетке, — поясняет, впиваясь внимательным взглядом в глаза напротив, ловит их в клетку, не давая сбежать, соврать.       — Так нельзя! — протестует Чимин — Если скажу, желание не сбудется, — он не совсем понимает внезапный вопрос и смену настроения младшего.       — Хорошо, спрошу иначе. Я присутствую в этом желании?       Пак ещё больше тушуется, не понимая, как выдал себя, но не хочет врать, ведь Чонгук этого не заслужил, тихо шепча:       — Да.       Не спрашивая больше ничего, Чон резко подаётся вперёд, сокращая небольшое расстояние между ними, и сминает манящие пухлые губы своими. Он укладывает руки на узкую талию, которую всегда так хотел пощупать, и довольно мычит, когда Чимин со всей отдачей отвечает на поцелуй. Они касаются друг друга осторожно, боясь сломать, раздавить или осквернить, но самозабвенно сплетаются языками, показывая, как долго желали этого. Пак хватается руками за мускулистые предплечья, впиваясь в них пальцами, чтобы не упасть от нахлынувших эмоций, и отстраняется немного, хватая раскалённый недостающий кислород. Чонгук дышит так же коротко и жадно, стискивая подтянутые бока и поглаживая большими пальцами плоский живот.       — Я такой дурак, всё время боялся, что это не взаимно и ты пошлёшь меня, — корит себя за потерю времени, но тут же со всей пылкостью признаётся: — Я люблю тебя, Пак Чимин. Будешь моим парнем?       Старший прыскает от чрезмерной серьёзности, словно Чонгук его не встречаться, а замуж зовёт, но быстро успокаивается и отвечает:       — Да, Чон Чонгук, с радостью.       Счастливый младший подхватывает парня на руки и кружит по комнате под его протестующий визг. Вместе они падают на кровать и снова тягуче целуются. Чимин ловит себя на мысли, что желания — штука рабочая, особенно новогодние…