В один весенний день

       Весенний день. Большинство учеников уже успели полностью проникнуться атмосферой наступающих каникул, а некоторые наоборот, лишь больше напряглись, осознавая скорейшее наступление экзаменов и понимая, что решить что делать со своим будущим надо было ещё давно.       Ли Хун - ученик обычной корейской школы относился именно ко второй группе. И если все его одноклассники, даже хулиганы с последних парт, уже давно знали и что будут сдавать, и на кого поступать, то Хун был совсем не из этих. Он не то что не готовился к наступающим тестам, он даже наверняка не знал, куда он наугад поставил галочку в заявлении о сдаче экзаменов. Что уж говорить, лишь мысли о том, что ему придется выбирать будущую работу, вызывали панические атаки и заставляли слезы наворачиваться на глазах. Тому даже сложно посчитать со скольки лет самоубийство стало единственной его целью в жизни, а такие вещи как увлечения или интересы полностью покинули её, уступая место более важным мыслям о том, как скрыть порезы на руках или где получить хотя бы немного лишнего серотонина.       А неминуемое было все ближе, заставляя ни в чем неповинного мальчика бояться все больше, да и руки пытаться на себя наложить все чаще и чаще. Вот только, если и выбор будущего был для того самой большой проблемой, то явно не сейчас, а лишь пару недель назад. Что же произошло? Конечно, стресс из-за экзаменов был не только у того, а ещё и у всех окружающих. Джэхун чуть ли не со второго месяца учебного года полностью отказался от прогулок, лишь и занимаясь, что самоподготовкой и занятиями. Да даже Сурим стал реже заходить в гости, оставаясь у себя дома и лишний раз решая пробник или повторяя сложную тему.       Безусловно, это не так сильно смущало Хуна. За годы одиночества он научился не замечать таких маленьких вещей. Вот только кто же знал, что стресс из-за экзаменов будет и у хулиганов, что решат высвободить его на самом слабом однокласснике. Это было и раньше. Конечно, увеличение количества избиений, появление опилков от карандашей в своей еде и все более частое нахождение своего портфеля в мусорке, испортило бы настроение кому угодно. Но в этот раз даже те перешли все границы.       Две недели назад. Уроки прошли уже как двадцать минут. В школе не осталось почти никого, разве что за исключением Хуна, поправлявшего слезшие бинты в туалете. Покидая это место и уже собираясь идти домой, мальчик ощутил на спине что-то руки. Довольно сильная хватка. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что это те самые ненавистные ему одноклассники, и что уйти домой спокойно сегодня не выйдет.       Уже готовясь к обычным избиениям или, если повезёт, всего лишь насмешкам, брюнет выдохнул, закрывая глаза и прикрывая голову руками. Вот только, вместо слов или ударов, толпа из, кажется, четырех или пяти человек его куда-то потащила. И через всего-то пол минуты мальчик был брошен в школьную подсобку, ударяясь головой о стену с такой силой, что чуть не потерял сознание. "Что же они сделают? Запрут меня здесь?" - подумал Ли, уже готовясь к худшему. На удивление, вместо этого один из хулиганов закрылся внутри вместе с тем.       "Лучше бы это было обычное избиение", "лучше бы я потерял тогда сознание", "почему я не позвал тогда на помощь" – эти мысли оккупировали голову ученика старших классов ещё на долгое время начиная с этого момента. То, что было в тот день он не забудет никогда: и грубые руки, что буквально рвали одежду на худощавом израненном теле, и сильные удары вместе со скручиванием рук, и постепенно сменяющие друг друга фигуры одноклассников, и тряпку для мытья полов, грубо заткнутую в рот, чтобы тот не мог издать и звука. А самое главное боль. Не обычная боль при ударах или болезни, а та боль, которая ощущается лишь тогда, когда человека насильно решают непорочности. Вероятно, это хуже смерти.       Прошло пару часов после ужасных событий. Не было сил ни плакать, ни кричать. Даже уже привычные мысли смерти были замещены шоком и неизлечимой травмой, что теперь останется с тем навсегда, поглощая в отчаяние каждый из оставшихся дней его жизни.       Хуна не было в школе несколько недель. До тех пор, пока классный руководитель не стал угрожать вызовом опеки прямо на дом. Лишь тогда он снова явился в школу. Руки вновь забинтованы в прямом смысле до плеч, помятая форма и неприятный запах от тела. А самое главное - мешки под глазами. Кошмары и воспоминания не отпустят того так легко. Сколько он спал за день? Час? Меньше? Единственное, что можно было посчитать хорошей новостью - хулиганов сегодня нет в школе. Не смотря на это осталась злость, обида, боль, ужасное чувство стыда и паника вместе с чувством одиночества. За пару недель его никто даже не проведал.       Уроки прошли моментально. Ли то засыпал прямо сидя, то проводил уроки прячась в слезах в туалете. К еде в столовой тот даже не притронулся, хотя с полным отсутствием денег сейчас это можно было считать его единственным спасением от голодной смерти. Видимо, больше она не так страшна. Сейчас же, тот шел домой в полном одиночестве. Лишь мысли составляли компанию, что была более разрушительной, чем любая другая. Но нет. Сзади вновь подбегает кто-то. Вновь касание спины чьей-то рукой... Но эти руки совсем не такие, они мягкие, теплые, будто успокаивающие. Сурим Чон. Он все же вспомнил. Правда, новая компания Хуна совсем не обрадовала, лишь накатила новую волну злости и ненависти. Вот только сказать он это никак не смог, и в паре те проследовали прямо до квартиры Хуна. – Я к тебе сегодня зайду, ты не против? С обычной улыбкой высказал блондин, не особо выжидая ответа хозяина и тут же заходя внутрь. Усугубление беспорядка в комнате осталось незамеченным, тот лишь сел за привычный стол, доставая приставку с наушниками и начиная играть, попутно что-то активно рассказывая другу. – Погоди, у тебя не найдется случайно воды или например... Чай? - Спросил Сурим, не отрываясь от игры. – А... Да, сейчас. - Конечно, чая у Хуна не было и подавно, повезло только, что воду ещё не отключили и её можно было набрать в пластиковые стаканчики, что уже давно сделались для того многоразовыми. Поставив их на металлический поднос, мальчик хотел было уже поставить его на стол, вот только... Проклятие. Неустойчивые стаканчики упали на стол, и все, что там стояло было залито водой, в том числе и приставка, в которую играл Сурим. – Хун! Ну что ты наделал... - Начал было возмущаться блондин, вот только, тот его уже не мог слышать. В голове хозяина квартиры осталась лишь паника и понимание, что новую такую он не купит... Придется выехать из квартиры и судя по всему, собирать деньги до конца жизни, влезть в долги. Вновь отчаяние, ещё более сильное, чем когда либо. Он сам неожиданно для себя сжал сильнее металлический поднос и ударил острым краем в заднюю часть шеи нежеланному гостю. На месте удара проявилась кровь, вот только, повреждение кожных покровов уже не самое страшное, ибо судя по всему сильным ударом был поврежден спинной мозг, и в ту же секунду наступил паралич тела. Теперь у Сурима не было и шанса сбежать от друга, что теперь наносил тому удары по голове тем же подносом, заставляя голову ударяться о деревянный стол и истекать кровью. Лучше бы он сегодня пошел домой. Тот сделал бы все, чтобы вернуться к матери и сестре, вновь обнять их, сказать, как они ему дороги... Но нет, последнее, что тот видел это не свет, а лишь кровь заливающую глазные яблоки, перед тем, как полностью лишиться чувств. Теперь уже навсегда.       Что насчёт Хуна? С каплями крови на руках, обезумевшим взглядом, дрожащим от гнева тела, тот испытал... Облегчение? Да, видимо, убийство надоедливого друга, что принес тому сегодня проблем было тем, что он так желал. Вот только, спустя всего пару секунд вновь появилось ощущения паники. Уже не такое слабое или отстраненое как при размышлении о будущем или понимании, что он запоздал с оплатой квартиры. Это было чувство паники, дарящее настоящее ощущение обречённости, вынуждая того действовать быстро и без раздумий. Он вышел на улицу, доставая из пожарного уголка пыльный, тяжёлый топор. Оттащив тело бывшего друга в ванную и расположив на полу, резкими ударами начал отрубать руки того. Все было в крови. Хун ещё в силу плохой физической подготовки не попадал в одно и тоже место, оставляя на правой руке блондина кучу глубоких ран. Хруст костей был отчётливо слышен с каждым ударом, и наконец, правая рука ниже локтя отделилась. Из убогого обрубка торчали переломанные грязные кости, текла густая темно-бордовая кровь, что размазывалась повсюду, кривые обрубки кожи изменили цвет. Пахло просто отвратительно. Ли Хуна вырвало прямо на тело. Он конечно и до этого видел трупы в интернете, но сейчас все было совсем по-другому. Теперь труп был в крови в перемешку с рвотой, что состояла из непереваренной лапши, желчи и какой-то прозрачной жидкости. Он включив воду, пытаясь смыть эту мерзость, поскорее избавиться он нее. Вот только теперь кусочки еды и густой жидкости забили водопровод, не давая густой крови смываться, а лишь скапливаться, образуя под ногами того кровавую заводь. Ничего не оставалось как продолжить избавляться от трупа. Продолжая орудовать топором, тот разрубил позвоночник тому в поясничном отделе, с хрустом отделяя одну половину тела от другой и смотря на выпирающий бледной тонкой нитью спинной мозг. Особенно неприятный запах был когда дело дошло до вскрытия живота. Лишь через несколько часов тело было разделено на девять частей: голова, туловище, часть от плеча до локтя правой и левой руки, две части от локтя и ниже, две пары ног ниже колена и бедренные кости, не отделенные от копчика, ибо они оказались действительно слишком твёрдыми. Пакетов для мусора не нашлось, пришлось обойти лишь черной пленкой, завернув в нее части мертвого тела. Лопаты у Хуна тоже не было, да и выходит на улицу было опасно. Поэтому, ничего не осталось кроме того, как скинуть замотанные в пакеты остатки под шкаф, оставляя их гнить там. Правда, ненадежно спрятанный расчлененный труп не подарил чувство ожидаемого успокоения.       Через семь часов нашли повешенное тело Хуна. Через восемь с половиной был найден Сурим.