НоТы

Январь: до

В Снежной всегда было очень и очень холодно. Если выйти без шапки и шарфа, не дай боже, возможно умереть, просто стоя на месте минут пять — не больше. Руки по карманам прячьте скорее, головы в шапках — в капюшоны, шарф по щеки натягивайте, а про слои одежды молчим вовсе. Только так снег по колено не затянет вас как в омуте, а ветер мерзлый не снесет с пути. Самое главное — следить за дорогой: метель заносит снежными барханами все следы от ботинок, потому есть вероятность потеряться в трех березах, если вы хорошо местность не знаете. Серый цвет окружает вас везде в Снежной: и небо тут серо, и снег, и одежда людей… В ледяной большой стране и люди промерзли. Не каждый здесь гостеприимен: это у жителей небольшого Морепесок в крови, нежели столичных господ. Не улыбайтесь слишком часто прохожим, не улыбайтесь на улице вообще, а то дураком воспримут; не задавайте глупых вопросов, не оглядывайтесь, в лес не ходите. Местные сразу понимают, кто приехал, а кто здесь родился, по выходкам и внешнему виду: снежане одеваются скромно, черно, в множество тонн тряпок. И главное, что отличает здешних от остального мира — в их глазах нет искр: у снежан искринки только бенгальских огней и снежинок, но не счастья. Семнадцатилетняя Джулия заворачивалась в кокон из пледа и простыней на деревянной кровати, всматривалась в окно, покрытое инеем, пыталась разглядеть что-то сквозь туман снежный, но ничего не видела кроме множества тонких сосен. Деревья, покрытые морозом, гнулись от ветра, и казалось, что сейчас возьмут и упадут прямо на дом девушки; в детстве это был ее самый большой страх, как с семьей приедут на дачу, так и с первого дня смотрела на деревья, выжидая завороженно. Мать отгоняла уже от окна: «слезь ты с этого подоконника уже, дочь, все отморозишь себе», при этом держа обязательно в руках поднос с тарелками или скалку. В нежном возрасте Джулии мама всегда выглядела как небольшое солнышко, сияющее не так ярко, конечно, но по-доброму; морщины на ее лице не так выделялись, как нынче, а улыбка тянулась все ниже и ниже. Она начала седеть и достаточно похудела. Сейчас Джулия очень хотела бы услышать хоть малейшее замечание от матери, но последняя настолько увлечена в последние годы работой, что совсем забыла о дочери: в ее окружении появилось больше деловых партнеров, чем разговоров с ребенком. Анна Шариак — женщина льда и мороза, и поговаривают коллеги на работе, что эти вечные зимы и мрачные ночи дело рук именно её, шутливо, конечно. Анна выглядела сама как воплощение снежной бури: длинные, обычно собранные в хвост, пепельные волосы; серые уставшие глаза с морщинками возле; бледная кожа; сквозь кожу видны вены. И взгляд ее, обращенный в данный момент на нас — через экран ноутбука — поникший. С каких-то пор несчастную госпожу Шариак накрыла туча проблем и обязательств. Нынче в дачном домике, стоящем возле леса неподалеку от Заполярного Дворца, нет уюта и тепла семьи. Джулия самая настоящая отличница класса, красавица, любимица педагогов и не совсем одноклассников. Ее шутливо называют «Ангел». Однако силуэты последних в ее глазах размытые и темные, как ночь Снежной, бесконечно непонятны и не так интересны. Из вежливости, скажем так, она со всеми мила и добра. И, если честно, разговаривать порой о чем-то, кроме домашнего задания или экзаменов будущих, с этими людьми смысла нет. Не поймите нас неправильно, но Джулия подметила еще в классе шестом, что у ее сверстников мало хороших и стоящих хобби (игра в снежки не считается, это классика), или это только в школе так? Уткнутся в свои телефоны на переменах — и всё. Считай пропали на минут пять как минимум. Джулия на перерывах садилась на подоконник над батареями, как в детстве на даче, и вглядывалась в прохожих, в невысокие дома старинной архитектуры, в школьный сад и спортивную площадку, на которой занимались только в те самые теплые дни поздней весны или начала осени. Снегопады Снежной завораживали даже тех, кто живет здесь много лет. Джулия проводила пальцем по запотевшим окнам, оставляла линии, вырисовывала снежинки, отсчитывала минуты до следующего урока. Перед самым угрожающим звоном выходили толпой ее одноклассницы — накрашенные по-модному, немного криво, оттого и нежно в своей невинности и неровности, веселые, с растрепанными волосами или неаккуратными прическами. На уроках они получают все замечание, а в пример ставят Джулию. — Вот посмотрите, девочки, на свою одноклассницу, и берите в пример: Джулия всегда ходит в чистой форме, опрятно, с косичками, с бантами! Наша гордость 11 «А» класса! — строго произносит учительница, стоя у доски. Джулия, залитая краской, входит в класс, смотрит в бездну на стульях сидящую, поджимает губы и кивает. — Здравствуйте. — робко произносит девушка и садится на свое место в кабинете, возле окна, а стул ее единственный не в бездне. Ее место бело и выделяется на фоне остальных. Учительница первые пару минут, как и всегда, копается в куче своих бумаг, выискивая план урока, и у девушки есть время подумать: в школе она чаще думает, чем говорит. Она остается в своих мыслях даже в таком шумном месте, перебирая планы на вечер, следующий день, и такая организованность досталась ей от матери, за что старшей Шариак спасибо. Складывает руки за партой, прикрывает глаза иль уткнется в учебник, думает и думает… думает о морях Фонтейна и жаре Натлана… думает об огромных полях Мондштадта и пустыне Сумеру… вернулась на родину. Увы, везде хорошо, где нас нет. По крайней мере так всегда говорили родители и её дедушка по линии матери — Пётр Всеволодович. Пётр хорошенький пожилой мужчина низкого роста, горбатенький, с седыми редкими волосами и бородкой, с вытянутыми ушами, но нельзя его назвать не ухоженным: от него не тянет, как обычно бывает от стариков, наоборот — от него чувствуется уют, а пахнет всегда кашемиром или выпечкой. Когда Джулия была совсем малышкой, дедушка усаживал ее к себе на колени и рассказывал что-то из сказок или своих историй, подкармливая её пирожками с яблоками. Бабушки не стало на её седьмой год. Пётр жил недалеко от семьи своей дочери, потому отошёл быстро от печали, полностью отдавал своё время и внимание внучке, пока родители Джулии — Анна и Пьер — занимались работой или могли отдохнуть от ухода за ребенком. Но дедушка не мог никогда заменить полноценно родителей, и внимания семьи ей было достаточно до лет десяти, когда начались первые проблемы. Девушка не очень любит вспоминать этот период в жизни, когда она — совсем маленькая — слушала ссоры между мамой и её отцом. В её детском разуме не укладывалось: отчего же так произошло? Мама, почему ты больше не любишь папу? Папа, почему ты обещаешь бросить меня и маму? Сама того не понимая, но чувствуя, Джулия держалась за мать. Анна всегда была ей ближе, чем Пьер. Мужчина остался в её памяти навечно мрачной тенью с глубоким низким голосом, поседевший рано и темными глазами, морщинистым лицом и смуглой кожей, с бесконечно хмурым выражением лица. — Встанем. — пронеслось по классу, мигом шум прекращая. — Здравствуйте! — Джулия вырвалась из мыслей своих и резко встала, прямо смотря на учительницу. Все поздоровались с ней. Женщина улыбнулась и жестом приказала сесть. — Тема сегодняшнего урока: детали в образах главных героев романа «Обломов» классика снежной литературы… …Джулия слушала внимательно каждое занятие, лишь иногда задумывалась, смотря в окно, или рисуя на полях снежинки. Многие темы она хорошо знала и без дополнительного повторения в силу того, что любила заниматься дома самостоятельно, или в свободное время матери обсуждая что-то с ней: Анна очень любила снежную классику и фольклор. В классе в последние дни стало значительно холоднее, чем раньше. Джулия жалеет, что сегодня пришла лишь в рубашке, соответствуя дресс-коду школы, а не в свитере. По улице она шла укутанная в шубу, а надо бы целый тулуп напялить, чтобы не дрожать совсем, и не снимать даже на уроках. — Ольга, как мы знаем, пела… — главная героиня романа пела. Джулию привлекло это слово, она вновь прислушалась к высокому голосу учительницы и внимала всё, что та скажет, начиная медленно записывать, что та говорит. Сегодня, на удивление, слова лились рекой в тетради из-под ручки девушки, а может во всем причина правой стороны тетради, а не левой, на которой она писала вчера? А может во всем виновата тема урока? Джулию привлекала музыка, даже очень: порой, дома, и чаще на даче, родители ставили пластинки с разной музыкой. Они достаточно старой закалки, потому и мелодии скучные, тянущиеся, но некоторые из них были приятны слуху молодой Джулии, а многие песни подходили даже для танцев, а не только для в прошлом любимой маминой готовки или чтения книги отцом. Дедушка заносил пластинки, и под его рассказы было интересно слушать даже самые дурацкие, по словам Джулии, песни. Они сидели на скрипучей кровати в комнате Петра под какофонию звуков граммофона, а мужчина рассказывал о своей молодости, о бабушке, о пирожках и маме её — Аннушке — как ласково называл дочь Пётр Всеволодович. Не очень ему всегда нравился Пьер, но что уж, счастье дочери важнее, но как оказалось — зря. Музыка, как ни странно, оживила девушку, и та вернулась к заданию, продолжает писать, выводя букву за буквой на правой стороне тетради. Мы смотрим на неё из листа: взгляд Джулии сосредоточен, серьезен, но в ней нет искры. Она словно робот. В кабинете угрюмое и тоскливое настроение, звук скрипа стула, тихое тыканье по телефону и шуршание тетрадей. Все как в немом кино, в черно-белом фильме, и лишь голос учительницы монотонный разбавляет всё это, но тучи сгущались и сгущались… как и за окном. Вот и пойдет прямо в классе снег. Снегопад правда может начаться в кабинете, стоит хоть на секунду открыть окно. Душно… Джулия на миг задумалась о том, что на уроках и вправду не хватает музыки, ну так, на фон, повеселее было бы. Раскинуть мозгами в расслабленной остановке, а не напряженной, куда проще. Но не всем по душе музыка… учительница алгебры и геометрии такая злая, что на ее уроках даже голоса ее не слышно — лишь тиканье часов над доской. Кажется, что весь 11 «А» класс узники школы. И что, так только в Снежной, правда? А вот Джулия слышала, что в Фонтейне даже в самых простых школах используют на уроках технику. Это что, так сложно ввести хотя бы в её школу — столичную? В Морепесок, она уверена, всё куда хуже. Но там теплее, там снега почти что нет, там и море, и ракушки! Город Морепесок прямо возле границы с Сумеру, неудивительно, что там так хорошо… Джулия грезила хотя бы раз слетать в эту страну. Родителям абсолютно не по душе жаркий климат да им и не хотелось всегда куда-либо лететь — дача есть? Вот и отдых. Летом, когда снега поменьше, а солнце светит чуть ярче, чем обычно, беремся за инструменты и всей семьей, обязательно с Петром Всеволодовичем, на грядки. Джулия помогает семье на даче, но очень неохотно; минут пару спустя девушка уже бросает всё и убегает в дом, чтобы послушать что-то новенькое на радио. В то время связь у них на даче ловила не так хорошо, как сейчас, потому и довольствоваться приходилось лишь пластинками семейными иль радио. Право, по нему чаще всего шли новости… скукота. Ну какого она, юная и энергичная, должна слушать, кто там умер из министров в Ли Юэ или как обещают в скором времени затопить Фонтейн? Вот оно что, ей это неинтересно. «Мама, позвони на радио, скажи, чтобы навсегда убрали эти разговоры и оставили лишь песни» — как-то сказала маленькая Джулия, чем рассмешила всех. В доме давно не было смеха — начиная с тринадцати лет девушки, в год, когда Пьер и Анна развелись. Женщине остался ребенок, так как у нее был стабильный доход, да сама Джулия решила жить с мамой. Образ отца навсегда расплылся. Сейчас он только выплачивает им деньги и всё, они никак не контактируют. Даже на день рождения дочери — 6 марта — он не шлет семье никакой весточки. Анна всё усмехается за разговорами с Петром, мол: «уже умер поди без меня, бедняга, кто его там еще пожалеет? Он несчастный был в последнее время, несмотря на круг семьи и хорошую работу, что-то тяготило его. Вообще, он всегда сына хотел, да такого, чтобы был воином в будущем… а родилась Джулия. Имя ей дали из классического произведения — это сразу все поняли, и смеются теперь, не снежное совсем. Как вернула девичью фамилию, сразу поменяла ей с отцовской, теперь звучит как-то — Джулия Шариак. И не понять, что снежанка: звучит как настоящая фонтейнская леди…» и подслушав однажды этот разговор посреди ночи бессонной, внутри жар такой горел, что слезы не тушили никак; огонь расплавил все органы, заставил скрутиться под пледом, беззвучно рыдая в подушку, заливая ее своими каплями солеными и соплями мерзкими — как описывала у себя в мыслях сама девушка. На утро, когда Джулия ушла в школу, как и всегда не расправив за собой кровать, мать зашла в спальню и заметила сразу же темное пятно на подушке. Перед этим, когда девушка собиралась в школу, она, как и всегда, смотрелась в зеркало: ее образ для нее самой такой же мутный, как и других. Джулия не примечательна ничем, по ее мнению: черные густые длинные волосы, собранные в косу, темные глаза, бледная кожа. Она больше напоминала отца, нежели мать, отчего последняя злилась всё чаще и умоляла не смотреть на неё подолгу. От Анны Шариак нынче пахнет не сладким парфюмом или снежной кухней, а кофе или табаком, и это совмещение запахов совсем не было домашним. Язык поворачивался назвать ее матерью, но не мамой: у мамы остались книги по снежной классике и фольклору, рецепты на листьях блокнотов и ароматные фонтейнские духи, подаренные Пьером; у матери уставший взгляд сквозь линзы очков, вечно ноутбук или телефон в руках, разговоры по телефону по работе и вонь сигарет на кухне. Иногда Джулии кажется, что метель за окном с тринадцатой зимы ее существования становилась все сильнее. Звонок рычащий и громкий, почти оглушающий, слегка напугал Джулию, отчего та дернулась, вернулась в реальность вновь и взялась за карандаш, на полях записывая домашнее задание. Некоторые уже собрались и ушли в гардероб. Девушка медленно собирала свои вещи в портфель, задвинула стул за собой и направилась к двери, как учительница остановила её. — Джулия, подойди ко мне. — звучало бы грозно, будь голос учительницы не такой нежный. Девушка остановилась, повернулась к ней и подошла к массивному столу, — скоро экзамены. Ты уже решила, что будешь сдавать? — Да. Я планирую сдавать физику и высшую математику. — кивнула в ответ Джулия. — Какой интересный выбор… я ожидала, что такая нежная девочка, как ты, выберет биологию иль мой предмет… хотела предложить тебе готовиться у меня. Моры не надо… — Благодарю Вас… но я окончательно решила сдавать именно эти предметы. Я собираюсь поступать в университет Сумеру, на факультет Ртавахист. Учительница какое-то время молчала, а затем совсем тонко процедила, сощурившись, отчего ее морщинки стали видны. Похоже, она даже и не понимала, что этот ваш «Ртавахист» значит. — Я полагала, что ты поступишь в наш Заполярный университет. Не так будет много проблем и заморочек, к тому же не далеко от дома. Джулия поджала губы на ее ответ. — Всё возможно… но я пока остановилась на Сумерском. Я хорошо учусь, уже усиленно готовлюсь к экзаменам… я попробую подать туда документы. — Удачи тебе с этим. Можешь идти. Девушка попрощалась с учительницей, крепче сжала ручку портфеля и вышла мигом из кабинета душного. Она шла по уже тихому коридору и думала: «о, здешним людям мысль об обучении за рубежом абсолютно не нравится». Это раздражало порой, но мать ее немного, но понимала в этом плане, хоть и не совсем рада была, что дочь уедет учиться в другую страну, собственно, и жить там будет. «Только по пути отца не иди — как одна, так умрешь с голоду или еще отчего, если ты окончательно его дочь». Возвращаться домой порой не хотелось, ведь там все, как всегда. Когда Джулия ходила в школу, Шариак перебирались в свою квартиру в столице, очень скромную и неуютную, зато удобную по расположению. Мать, вероятно, опять работает за ноутбуком или уехала на совещание, а дедушка спит или смотрит телевизор, ругая каждого, кого увидит по каналам. Это заставило ее улыбнуться, вспоминая, как один раз Петра что-то так разозлило, что он долгое время еще после, даже за обедом, бранил чиновников… «Нет, вы гляньте! Безобразие! Этот министр финансов… ну как его… Панталонов! Что он несёт!» — Джулия поджала губы в улыбке, пытаясь не рассмеяться на всю улицу от выражения лица деда в её мыслях. Она шла домой, хрустя снегом под сапогами, укутанная в шубу, шапку, шарф и варежки. Школьница привыкла за одиннадцать лет к этому климату, потому быстренько пройтись в плотных колготках не было трудно, но достаточно опасно. После последнего урока литературы в ее школе куда интереснее будет послушать о Панталонове, нежели скучной, как теперь кажется, классике… её вкусы так быстро меняются. Но одно останется навсегда — музыка. Поднявшись на свой этаж, девушка зашла сразу же в свою квартиру, отперев дверь ключами. Как и ожидалось — бесконечная тишина, точно загробная. Обуви на полу нет, а значит мать уехала на работу. Послышалось издалека чавканье, не совсем громкое, но привлекающее внимание. Петр прочистил горло и вышел к Джулии в коридор. — Ты задержалась, внученька, я уже обедать начал без тебя… пойдем скорее, пока пирожки не остыли, чего как неродная в дверях стоишь… я варенье открыл. — мужчина подгонял ее рукой, шатаясь, шел обратно на кухню за стол. Девушка поставила портфель на пол и разулась. В доме, как она заметила, стало теплее однозначно… дело, может, в том, что дедушка недавно готовил? Вполне возможно. Но нет, это все не то… не на этом уровне теплее, все куда гораздо глубже. Когда Джулия переоделась минут пару спустя и села за стол, она заметила, что уже все стояло на скатерти: и тарелка с пирожками, и чайничек чая. Она тепло улыбнулась. — Спасибо, дедушка, заботишься… как и всегда. — Ну что ты, Джулия, мелочи… я здесь же живу… должен что-то делать для хозяюшек моих… — А мама где? На работу уехала? — Да… убежала сегодня быстро Аннушка… счастливая, улыбка до ушей… что-то заладилось… глядишь, мужа нового приведет… но ты на нее не обижайся, внученька, забудь, лучше думай о себе. А жених у тебя уже есть? Я как-то и не заметил… — Нет, дедушка, никого у меня нет… мне не до этого сейчас, дедушка, мне нужно экзаменами заниматься. Под шелест страниц книги и кашель Петра Всеволодовича проходила непринуждённой беседе о том, о сём. Джулия задумалась о том, что мать скорее всего скоро приведет нового мужчину, учитывая ее характер и как она скрывает свою боль за трудоголизмом. Школьница вряд ли сможет принять нового отца в семье, настолько она привыкла к матери и дедушке. С таким дедушкой и никакой отчим не нужен, за это она ему невероятно благодарна. Они вновь замолчали. Как еда кончилась на столе, девушка заговорила: — Дедушка, а что там с твоим Панталоновым? До сих пор злишься на него? — пытаясь не засмеяться, спросила Джулия. Петр фыркнул. — Ну ты спросила, внученька, а я только забыл его рожу… вот я такой бред не слышал за всю свою жизнь ни разу! Что за люди нынче пошли, боже мой… — ругался под нос себе Петр, пока школьница, тихо смеясь, мыла посуду. — внучка, дай я. иди отдыхай, уроками занимайся… — Да я домыла уже, дедушка, тебе надо отдыхать куда больше, право, уже ходишь… горбатишься вовсю… аккуратнее надо тебе. — Джулия искренне волновалась. Закрыв дверь за собой в своей спальне, девушка сразу же плюхнулась на кровать и достала телефон, листая сети. Сегодня за уроки как-то не шибко хотелось садиться, к тому же матери дома нет, почему бы немного и не отдохнуть? Забыть о том, что скоро экзамены? Такой шанс выпадает крайне редко. Ляг поудобнее на кровати, укутавшись в одеяла, она продолжала листать всякое в телефоне, не задумываясь. Ее аккаунты в социальных сетях были пустые, даже аватаров не было, за что ее многие не понимали. А что выкладывать? Горы сугробов за окном или школьные будни? Делать ей, что ли, нечего? Куда интереснее наблюдать за людьми, которым есть что показывать: Известная богачка по имени Сангема-бай из Сумеру вновь выложила фото из дорогого ресторана… Популярная дизайнерша Тиори из Фонтейна хвастается новыми нарядами… Певица Барбара проводит тур по всему Тейвату… Как бы Джулии хотелось оказаться на её месте. Со школой не было времени на вокал, хотя все говорили, что у Джулии есть талант и надо по-хорошему его раскрыть, на что девушка отмахивалась и нервно хихикала. Музыка, несомненно, притягивала, но нет той музы пока что… вдохновения тоже, увы, нет… Школьница вздохнула и отложила телефон, свернулась калачиком на простыни и задумалась о том, как прекрасно было бы стать всеми любимой, известной солисткой: деньги за то, что ты просто поешь и любовь за твое существование… как же это сладко и так далеко. Что-то за гранью существования, в другой вселенной. Мать никогда не одобрит ее выбор в этом, потому и Джулия упорно учила физику и математику, изначально идти по стопам матери — в бизнес. Однако девушка выбрала для себя факультет Ртавахист в Сумерском университете, а направление Астрономия. Ее всегда привлекал мир звезд и небесных тел: космос напоминал бесконечные фантазии и мысли, в которых находилась девушка постоянно. Помимо этого, у девушки не было совсем подруг. С ее семьей и их порядками Джулии было очень сложно найти какое-то общение, казалось, что все девушки абсолютно другие, а она — белая ворона, черное пятно на светлом фоне. Джулия — другая вселенная, которая оказалось не в то время, не в том месте. Иногда ночами школьница мочила подушку от тревожных мыслей об одиночестве, холоде матери, других людях, любви, которую она недополучила. Часто в интернете ей попадаются статьи психологов, в которых она узнает себя. Проблемы с отцом очень сильно сказываются на ней. Джулия хотела всегда получать больше защиты, в особенности от противоположного пола, но пока единственного мужчину в окружении она должна сама защищать. Школьнице надоело быть защитницей. От злости она сжала в руках подушку, забила ногами и беззвучно кричала в неё. Черные длинные локоны растрепались и стекали по всей кровати, обрамляли девушку в кокон. Одна на всей планете. Сейчас ее комната самая холодная из всех остальных. Как минимум, потому что в ее спальне был минималистичный дизайн, от и до созданный ее матерью, и белые оттенки во всем не внушали ни капли уюта. Комната казалась огромной, с высокими потолками, а Джулия такая маленькая в ней. Массивный шкаф, кровать, стол и стул… Здесь было некомфортно. Другие комнаты были точно такими же ледяными по своему дизайну, благо отопление есть, иначе есть шанс обжечься об такой холод. Спустя часа два лунный свет проливался сквозь шторы в комнату девушки. В Снежной темнеет очень рано. «Ну и что…» — задумалась Джулия. — «завтра все равно выходной, можно вздремнуть». Матери она не дождалась. Прикрыв веки, погрузилась в сон.