***
Прибрав за собой после весёлого застолья с обменом новогодними подарками, вкусной едой и различного вида выпивкой, после которой кого-то даже потянуло пофлексить на столе, демонстрируя гибкость собственного тела и плавность движений, ребята разошлись по комнатам загородного особняка. Они сняли на время новогодних праздников, желая провести их всемером подальше от шумного мегаполиса, от которого всё чаще хотелось отдохнуть. Как в принципе и от навязчивых сасен-фанатов, преследовавших их, кажется, даже в туалетах собственных апартаментов, не говоря уже об общественных местах. Гук, сияя как начищенная монета, заходит в свою комнату, преисполненный желанием наконец открыть свой подарок, найденный под огромной пышной елью. Он еле дотерпел до конца застолья, ибо руки чесались как у маленького ребенка, которому наконец подарили пакет со множеством любимых сладостей, что родители не позволяли съесть сразу, уверяя, будто они перебьют аппетит, но сейчас-то их рядом нет и никто не запретит, да и мальчик он уже большой и самостоятельный. Бам, лежащий все это время на своем лежаке около огромной постели, заинтересованно приподнял мордочку, с любопытством наблюдая за весёлым хозяином. Чон же, в этот момент сидя боком на кровати и широко разведя бёдра в стороны, закинув одну ногу на постель, быстрыми движениями сдëргивал с небольшой коробки подарочную обёртку с изображением еловых веточек и красно-белых полосатых леденцов, сбрасывая ошмётки упаковки в рядом стоящую урну. Гук приглядывается к изображению на коробке и зависает, широко распахнув глаза и не веря тому, что видит. Ему всё кажется неудачной шуткой, ибо кто такое дарить-то станет взрослому мужчине в самом расцвете сил. Ну бред же полнейший или дебильный рофл кого-то из старшеньких. Всё ещё лелея мизерную надежду на то, что это просто коробка, а внутри его ждет совсем не то, что на ней изображено, парень открывает картонную крышку и громко вздыхает, падая на постель спиной и откладывая презент в сторону. — Очень, блять, смешно, обхохочешься просто. Коробка опрокидывается, и её содержимое вываливается на тёмное пушистое покрывало, ложась ярким пятном, совершенно не вписываясь в окружающую обстановку и открывая возможность увидеть небольшую открытку с изображением милого медвежонка в красной шапочке с пушистым белым помпончиком на конце, что лежала на самом дне. Чон лениво тянется к ней, открывая и читая весьма содержательное предложение, которое не делает ситуацию более ясной, а наоборот, только всё усложняет. «Зайка, размер как у меня.» Чонгук вновь переводит взгляд на подарок и всë-таки, немного помедлив и бегло облизнув вмиг пересохшие губы, берёт его в руки, разглядывая со всех сторон и ощупывая пальцами упругий яркий материал, пытаясь на глаз прикинуть размер игрушки. — И как я должен узнать? — хмурит брови, сравнивая предмет со своей ладонью и пальцами. Так как Чонгук следит за своим охуенным телом, поддержание формы которого требует немалого количества сил и времени, он всегда носит с собой измерительную ленту, чтобы иметь возможность в любую минуту снять размеры своих мышц и знать, где и что нужно проработать для более лучших результатов, что уже есть. Встав с постели и немного порывшись в своей дорожной сумке, в которой он привез несколько комплектов сменной одежды и белья, а так же уходовую косметику и вкусняшки для любимого питомца, Гук достает из её недр так сейчас необходимую ленту, сразу же принимаясь измерять габариты игрушки, что ему подарили на Рождество. Зафиксировав длину в своей памяти, Чонгук попытался так же с помощью ленты измерить и ширину силиконового друга, но ему результаты показались весьма неточными, поэтому он решил, что нужен прибор, более подходящий для данных замеров, которому он без сомнения сможет доверять. Решением стал штангенциркуль, который он заказал через онлайн-магазин, и теперь ему осталось только дождаться утра и курьера, что его доставит. Поэтому, вернув подарок обратно в коробку, Гук, скинув одежду на пол, завалился спать на огромную постель в одном нижнем белье, обнимая теплого Бама и прижимая его большую тушку ближе к себе, мгновенно погружаясь в царство Морфея.***
Тэхён понял, что весь его план-капкан пошёл по пизде лишь в тот момент, когда из душевой комнаты, что располагалась на первом этаже, выбежал крайне охуевающий от всего происходящего Сокджин. Он прижимал белое махровое полотенце к своему паху, оберегая своё несомненно важное достоинство от рук макнэ. Гук жн гонялся за ним с измерительной лентой и наконец полученным утром штангенциркулем в руках по пентхаусу, вопя что-то о том, что он просто обязан узнать размерчик детородного органа любимого хёна с точностью до каждого миллиметра, не иначе. Джин же на этот счёт был совершенно другого мнения. Сияя своей милой розовой после горячего душа попкой, наворотив несколько кругов вокруг дивана, на котором и восседал охуевающий от представшего перед его глазами шоу, виновником которого и являлся Тэхён, скрылся за дверью своей комнаты, громко хлопнув ею перед самым носом расстроенного мелкого, что сразу же поник плечами и громко шмыгнул носом, разочаровано топая к себе в комнату и уныло опуская голову, не зная, как еще подобраться к старшим, дабы иметь возможность произвести замеры. Он очень хотел знать, кто же тот засранец, что посмел подарить ему весьма оригинальный для взрослого мужчины подарочек в виде розового силиконового дилдо на Новый год. Так же не стоит забывать и о прилагающейся открытке с весьма занятной подписью, ставшей катализатором. — Судя по тому, что я успел увидеть, это не Джин-хëн, — бурчит Гук себе под нос, вертя в руках штангенциркуль, который в глазах Тэ сейчас выглядит как инструмент для адских пыток, не иначе. — Гуки, ты чего это? — стараясь придать голосу как можно больше непринуждённости, интересуется Ким у младшего, хотя в душе выть хочется от ревности, ибо какого дьявола его любимый рассматривал член другого мужика. — Да так... — переставая играть с измерительным инструментом и оборачиваясь к старшему, отвечает макнэ. — Что это за орудие для пыток у тебя в руках? — Тэхён кивает на предмет в руках младшего. – Ах, это штангенциркуль, — гордо демонстрирует инструмент старшему, мол, смотри, какой я умный, раз умею пользоваться этой херовиной, ведь не всем дано. — Боюсь спросить, зачем он тебе. — Ну, — неуверенно начинает младшенький, опуская взгляд на ширинку любимого хëна, громко при этом сглатывая неожиданно скопившуюся во рту слюну, — измерять? — неуверенно скорее спрашивает, чем отвечает Гук. — Что измерять? Макнэ думает, с какой бы стороны ему подступиться к хëну, чтобы не спугнуть как Джина минутами ранее, прокручивая в голове варианты ответов на поставленный вопрос, но неожиданно его внимание привлекает прошедший в душевую Юнги, напевающий себе под нос весёлый мотивчик вероятно пришедшей в его светлую талантливую головушку песни. Совершенно позабыв о Тэхёне, Чон, спрятав измерительный прибор за пояс своих широких штанов, а ленту сунув в глубокий карман, в который легко помещается целая банка пива, (поверьте, он проверял), прошмыгнул в душевую за хëном, тихо прикрыв за собой дверь. Тэхëна в этот момент словно накрыло, он вдруг осознал, как проебался с подарочком для младшего, почему то в своей голове представляя, как он по открытке с медведем поймет, от кого этот нескромный презент, но не учёл врождённую дотошность макнэ, что и стало его ошибкой, из-за которой сейчас так сильно сжирает чувство ревности. Гук не должен смотреть на чужие члены, а тем более их, сука, измерять, ведь предложение в открытке подразумевало совсем не это. Тэхён во всяком случае не корпел над своим членом с линейкой, а потом намеренно не искал размером один-в-один дилдак, это просто невозможно, всегда будет погрешность. И сейчас, от одной только мысли о том, что его любимый крольчонок сейчас там, в ванной, наедине с Юнги, возможно, трогает его член своими пальцами, чтобы с точностью до миллиметра узнать размер, становилось плохо, потому что фантазия у Кима очень даже хорошо развита и работает просто отлично. Пока Тэхён сидел на диване и сжирал себя унылыми мыслями, весьма ярко транслируя в голове фантазии о том, чем же так долго в душе могут заниматься Юнги и его Гуки, дверь с громким стуком о стену отворилась, и из неё мигом выбежал побледневший и полностью промокший макнэ, глаза его были широко распахнуты, в них читался явный ужас. Следом за Чоном показался и до крайности взбешенный Мин в одних надетых на мокрое тело трусах, что замахивался тем самым штангенциркулем, мечтая прибить им совсем охуевшего младшего, что посмел пробраться в душевую кабинку в тот самый момент, когда Юнги был занят мытьём головы, прикрыв глаза и медленными массирующими движениями пальцев смывая с головы ароматную пену, но всю идиллию прервало ощущение соприкосновения холодного металла с его горячей плотью. Каково же было удивление, когда, ополоснув лицо, а в частности глаза, от пены, он опустил голову и встретился глазами с опешившим Чонгуком, который в этот самый миг тянулся пальцами к его члену, что в свою очередь был зажат между металлическими губками измерительного инструмента. Подобного пиздеца Мин стерпеть, естественно, не мог, отчего сразу же ебанул мелкого по рукам, перехватывая штангенциркуль. — Уебу, сука, — кричал Юнги. Гоняя мелкого вокруг дивана, не обращая внимания на охуевающего Кима. — Прости, хëн, — жалобно выл Гук. — Совсем уже головой поехал? — негодовал старший. — Что тут происходит? — Намджун вошёл в гостиную и удивленно вскинул брови, не понимая, откуда у Юнги столько энергии на подобную активность ещё и после весёлой ночки. — Хëн, спаси. — Гук сразу же забегает за спину Джуна, испуганно и загнанно дыша. — Ах, ты, мелкий засранец, — не успокаивался Мин, пытаясь отодвинуть лидера и добраться наконец до наглого мальца, посмевшего покуситься на самое святое. — Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? — негодует Намджун, переводя взгляд на всё это время тихо сидящего Тэхëна. — Да пездюк этот ко мне в душ пробрался и этой херовиной зажал мой член! — машет Мин перед носом лидера штангенциркулем. — Чонгук, какого хрена? — возмущается теперь уже Джун. — Простите, — бормочет Гук и медленными шажочками пятится к выходу, сразу же сбегая в свою комнату. Юнги устало вздохнул, видимо истратив весь свой месячный запас энергии на младшего, после чего, молча вручив злосчастный инструмент Намджуну, вернулся в ванную, закрыв дверь на замок, боясь повторения ситуации, ибо ну нахер.***
— Куки? — слышится неуверенный голос Кима из-за двери, после чего та открывается. Гук, что в это время совсем уже увлекся, даже не заметил вошедшего хëна, продолжая тихо поскуливать, уткнувшись лицом в подушку, трахая себя розовой игрушкой, прогнувшись в спине и высоко задрав при этом задницу, схватившись за основание искусственного члена пальцами и вставляя его в свою хорошо растянутую дырку, из которой обильно стекала смазка, пачкая внутреннюю часть накачанных бёдер. Ким, защёлкнув дверь на замок и делая пометку в своей голове о том, чтобы не забыть научить этому и младшенького, тихо подходит к постели, любуясь открывшимся зрелищем, от которого его член уже каменно стоял, упираясь головкой в плотную ткань одежды и принося дискомфорт от каждого лишнего движения. — Знал, что тебе понравится мой подарок, зайка, — хриплым от возбуждения голосом рокочет Тэхён, опуская свою ладонь на упругую ягодицу Чонгука, отчего последний замирает, сразу же переставая трахать себя и поднимая покрасневшее лицо, глядя на хëна поплывшим от удовольствия взглядом. Гук, вновь уткнувшись в подушку лицом и сгорая от осознания того, в каком виде сейчас предстал перед старшим. Стыдясь того, каким открытым выглядит перед его глазами, что пожирают одним только взглядом, не знал, как поступить, поскольку ему это ощущение уязвимости сейчас безумно нравилось. Чертовски хотелось продолжить, ибо член требовал разрядки, а желание быть заполненным никуда не исчезло, а наоборот, требовало чего-то посущественнее бесчувственной игрушки в себе. — Хëн, — еле слышно шепчет младший, вынимая из себя игрушку и крепко сжимая собственные ягодицы, раздвигая их в стороны и демонстрируя старшему сжимающуюся вокруг пустоты дырку, жаждущую быть заполненной. Тэхëна долго упрашивать не надо, он слишком долго мечтал об этом, чтобы сейчас отказываться от такого подарка судьбы. Поэтому он сразу же забирается на постель к младшему, кладя свои ладони поверх чонгуковых и широким мазком языка проходясь от поджавшихся яиц практически до самого копчика, собирая смазку, всё ещё вытекающую из растянутого отверстия. Сколько же Гук её в себя залил? — Тэ, ещё, — просит Чон, пытаясь собственной задницей насадиться на проворный язык старшего, что без конца продолжает вылизывать его, иногда проникая самым кончиком внутрь, оглаживая эластичные стенки. Ким же, ненадолго отстранившись от такого манящего отверстия, слегка прикусывает одну из ягодиц, после чего по этому же месту прилетает смачный звонкий шлепок, от которого Гука выгибает до хруста в позвонках, он громко стонет, даже не пытаясь быть тихим, совсем не беспокоясь о том, что может быть услышан старшими. Ягодица моментально краснеет, ловя на себе ещё несколько шлепков, после чего Тэ снова присасывается к дырке, кружа вокруг неё языком, громко причмокивая, собирая слюну и смазку, чтобы в следующую секунду отстраниться и сплюнуть на неё, вновь проходясь широкими мазками языка по отверстию, наслаждаясь мелодичными стонами младшего. — Перевернись, — требует, отстраняясь и беря в руки отброшенную Чоном игрушку, открывая найденный тут же на постели тюбик смазки и выдавливая немного на собственную ладонь. Гук послушно переворачивается на спину, сразу же широко разводя ноги и смущенно краснея, хотя казалось бы, куда? Тэхён любуются открывшимся его взгляду телом, великолепным, хорошо сложенным и проработанным упорными тренировками, мускулистым и подтянутым, а узкая талия, на которой бы хорошо смотрелось какое нибудь дорогое украшение, как один из фетишей старшего не дает думать о чём-то другом. Смазав розовый член смазкой, Ким без труда вводит его в младшего, который от удовольствия откидывает голову назад, открывая широкую, влажную от пота шею, к которой моментально приникает старший, покрывая её влажными поцелуями, собирая солёные капельки на собственный язык, стараясь не оставлять меток, так как подобное для таких медийных личностей как они — роскошь. Продолжая трахать макнэ игрушкой, Тэхён поднимается к приоткрытым губам младшего, впиваясь в них голодным поцелуем, сразу же проникая языком в податливый рот младшего, проходясь но небу, кромке зубов и наконец встречаясь с чонгуковым, сразу же сплетаясь во влажном танце. Но долго наслаждаться податливостью младшего у старшего никак не получается, так как Гук, резко прекратив поцелуй, обняв старшего всеми конечностями и притянув как можно ближе к себе, резко переворачивается, меняя их местами, Разводя ноги старшего в стороны, устраиваясь между ними и потираясь о его пах собственным, оставляя на штанах Тэхëна разводы собственной смазки. — Гуки, ты чего удумал? — неуверенно интересуется Ким, заглядывая в глаза напротив. — А на что похоже? — игриво спрашивает Гук, избавляя старшего от футболки и принимаясь стягивать с длинных стройных ног штаны сразу же вместе с промокшим от смазки старшего бельём, отбрасывая то на пол около постели. Ким лишь нервно усмехается, понимая, чего добивается его любимый зайка, но он совершенно не против. Поверженно улыбается, смотря на Чонгука, разводя свои ноги в стороны и давая любимому явное согласие на продолжение, отчего младший лишь шире улыбается, светя своими кроличьими зубками. Гук начинает выцеловывать шею старшего, медленно опускаясь ниже и приникая к одному из торчащих от возбуждения сосков губами, языком играя с горошиной, перекатывая её и слегка прикусывая, пока другой несильно сжимает меж своих пальцев, задевая вершинку коротким ноготком, отчего старший тихо стонет, облизывая в миг пересохшие губы. — Какой же ты охуенный, — хрипло шепчет Тэхён, вплетая свою ладонь в густые и мягкие волосы Гука, легко надавливая на неё, намекая спуститься ниже и уделить внимание его колом стоящему члену, чему младший совершенно не противится, послушно открывая рот и заглатывая насколько может, когда пунцовая головка оказывается прямо перед его лицом. Ким громко стонет, наслаждаясь влажностью податливого рта и стараясь не сорваться, чтобы не засадить крольчонку по самые, так сказать, гланды. Чон же, заведя руку назад, давит на основание розовой игрушки, что всё ещё находится в нём, наслаждаясь чувством заполненности в заднице и тяжестью члена старшего на собственном языке, который кружит вокруг сочащейся головки, собирая солоноватую выделяющуюся смазку. Пускает слюни, что скатываются к набухшим яйцам старшего, к которым минутой позже он опускается, чтобы пройтись влажным языком и по ним, выбивая из старшего глухие стоны, которые тот пытается заглушить, прикусив собственную ладонь. Продолжая посасывать то только набухшую головку, то беря глубже, пытаясь насадиться как можно больше, желая коснуться кончиком собственного носа гладкого тэхëнового лобка, Гук, вылив немного смазки на собственные пальцы, начинает растягивать старшего, готовя под себя, проникая сначала только фалангой одного пальца, стараясь не приносить ощутимого дискомфорта. Аккуратно, никуда не спеша и наблюдая за эмоциями старшего, что влюбленно смотрит сейчас на него, любуясь растянутыми вокруг собственного члена алыми припухшими губами младшего, что старательно вводит в него пальцы, не жалея смазки, от чего она крайне пошло хлюпает. И Киму вот очень хотелось бы сейчас, чтобы так хлюпала его сперма, когда он кончит в Гука, но продолжит натягивать на себя, продлевая собственное удовольствие и доводя этим младшего до исступления, а так будет, он уверен. Но только не сейчас. Ещё не время. — Гу, давай, я готов, — улыбается успокаивающе, протягивая руки к Чонгуку, притягивая к себе и приглашающе разводя собственные ноги в стороны, ощущая, как к его растянутому и очень влажному отверстию сейчас прижимается пунцовая головка изнывающего чонгукова члена. Ким давит на ягодицы Гука, наслаждаясь их упругостью, сжимая плоть своими широкими ладонями, а длинными пальцами задевая игрушку между ними, желая наконец ощутить чонгуков член в себе. Чон же одним слитным движением входит в Тэхëна, проникая до самого конца, и останавливается, давая старшему привыкнуть к чувству заполненности, от которой Ким глухо стонет, на этот раз прикусывая ключицу Чона, оставляя на ней яркий след от зубов. Но Гуку сейчас настолько замечательно, что он не против, лишь бы его хëну было хорошо. Вплетая свою ладонь в кимовы вьющиеся волосы, макнэ приподнимает лицо старшего, заставляя того отстраниться от ключицы, незамедлительно впиваясь в его губы мокрым поцелуем, глуша в нём не только стоны старшего, но и собственные, сразу же начиная двигаться, выходя практически до конца и вбиваясь по самые яйца, получая ни с чем не сравнимое удовольствие от осознания того, что этот хëн сейчас принадлежит лишь ему, отдаваясь полностью и позволяя трахать себя, хотя Гук на это даже не рассчитывал. — Как же охуенно, — чуть ли не скулит младший, с громким чмоком отстраняясь от губ Кима и набирая быстрый темп, от которого Тэхён только и успевает что глотать спертый воздух, стараясь подмахивать собственными бедрами в такт толчкам Чонгука, но угнаться за таким темпом практически нереально, действительно, блин, кролик. — Мне тоже очень хорошо, Гу, — хрипит старший, как только Чон сбавляет темп, переходя на медленный, наслаждаясь влажной узостью тэхëновой дырки, желая продлить удовольствие, так как находится практически на грани, даже не понимает, как до сих пор держится, ведь готов был спустить ещё в тот момент, когда старший с удовольствием вылизывал его растраханное отверстие, доставляя этим немыслимое удовольствие, никогда бы не подумал, что подобная ласка настолько приятна, Чонгук не против повторить. — Хëн, я больше не могу, — утыкается в шею старшего, понимая, что больше не может, ибо ему сейчас неебически хорошо, так Ким ещё и подливает масла в огонь, вновь надавливая пальцами на игрушку между ягодиц макнэ, от чего Гук лишь громче скулит, изливаясь в старшего, но продолжая медленно двигаться, желая довести до конца и хëна, пока тот вынимает из его расслабленного отверстия игрушку, откидывая ту в сторону. — Ложись, — Тэхен нависает над послушно лëгшим на постель Гуком, перекидывая ногу через его тело, и подставляет собственный изнывающий член к припухшим от поцелуев губам младшего, который сразу же начинает его обсасывать как самый вкусный леденец, прикрыв глаза, послушно принимая неглубокие толчки в свой рот и помогая себе одной рукой, обхватив плоть у основания, пока пальцами второй руки проникает в дырку старшего, собирая стекающую из неё собственную сперму, затем вгоняя их в Кима по самые костяшки. Тэ надолго не хватает, поскольку ощущения, настигшие его, не позволяют продержаться и на минуту дольше, и он, не давая младшему отстраниться, кончает ему в рот, пристально наблюдая, как тот послушно все сглатывает, после демонстративно высовывая язык, показывая результат. Но стоит только Киму отстраниться и улечься рядом, как Гук устраивается рядом, закидывая одну ногу на него и тесно прижимая к себе. — Я отыграюсь, хëн, — бурчит недовольно себе под нос. — Обязательно, зайка, — довольно ухмыляется и целует нежно, облизывая припухшие губы младшего и собирая с них собственный вкус, не испытывая при этом отвращения.***
— Хëн, ты не видел игрушку? — негромко интересуется Гук, подходя к Тэхëну, что вместе с остальными ребятами смотрел какую-то весёлую передачу, сидя в зале и поедая чипсы. — Нет, Гуки, — не отвлекаясь от просмотра, отвечает. — А где ты её в прошлый раз оставлял? — На тумбочке. Глубоко задумавшись, Чон не замечает весело бегающего по залу Бама, неистово махающего своим хвостом. В какой то момент запрыгнувшего на кресло и что то там оставившего в ворохе покрывал, а затем спрыгнувшего с него и наворачивающего несколько кругов вокруг диванов, на которых разместились мемберы, громко лая и не обращая на их недовольные лица ни капли внимания. Пёс нова возвращается на кресло, сгребая в рот свою новую игрушку яркого розового цвета, что сегодня хозяин оставил на самом видном месте в комнате, явно давая ему возможность поиграть с ней как следует, чем питомец и решил воспользоваться, довольно рыча, пока грызет её, не обращая на наконец-то заметившего это Гука никакого внимания. А что Чонгук? Ему нужна новая игрушка, о чем он обязательно сообщит любимому хёну ночью, когда они вновь останутся наедине, доверив нашкодившего питомца старшим.