Натаниель

      Архитектура Арденграуса с большой натяжкой тянула на звание изысканной. По всему городу можно было насчитать ровно четыре фонтана, три из которых не работали уже много лет и радовали глаз проржавевшими трубами. Почему их до сих пор не снесли? Потому что на их месте банально нечего было построить, да и без них улицы казались совсем уж пустыми. Фасады домов когда-то были расписаны мозаиками, изображающими то ли какие-то виды спорта, то ли религиозные мотивы, но большая их часть выцвела и осыпалась, как и витражное стекло, некогда украшавшее большие прямоугольные окна на некоторых чердаках. Тут не было чёткого разделения улиц, так что если вы видите перед собой строение с табличкой: «Дульцитудо 1» будьте готовы прямо за ним увидеть: «Гратус 148». Впрочем, ориентироваться в городе было довольно просто: буквально все дороги вели к центральной площади, на которой расположился единственный работающий фонтан и массивное каменное здание — резиденция властей города.       Общежитие для мальчиков больше напоминало средневековый замок. Пострадавший от цунами, землетрясения и пожара одновременно. Трёхэтажная цитадель с плоской крышей, имеющая четыре круглые башни с заострёнными куполами, разместилась на холме, чуть в стороне от центральной дороги, и могла показаться заброшенной, если бы не тусклый свет, изредка мелькающий в окнах. Однако, если зайти за ворота, миновать выложенный брусчаткой двор, подняться по лестнице и отворить тяжёлые центральные двери, то вот вы уже не в замке, а во вполне современном жилище, с паркетным полом, выкрашенными бежевой краской коридорами, высокими потолками и даже кондиционерами.       Комнаты выдавали согласно чёткому распределению: старшеклассникам достался первый этаж, средней школе — второй, и самым младшим — третий. По какой логике — никто не знал, но Натаниель не помнил, чтобы поступали жалобы на слишком утомительные подъёмы по крутым витиеватым лестницам со стороны самых коротконогих постояльцев. Кухня и столовая занимали отдельную пристройку справа от цитадели, и их посещение так же не было свободным: каждый этаж завтракал и ужинал в строго отведённое время, а обед и два ежедневных перекуса ученики получали непосредственно в школе или на природе прямо во время занятий. Так и получалось, что если вы в разных возрастных категориях, то ваше общение сводилось к минимуму: если честно, с некоторыми людьми можно было так ни разу и не пересечься, прожив много лет под одной крышей.       Апартаменты сирот так же не отличались роскошью. Кровать, задвинутая к стене, рабочий стол, стул и шкаф. Ничего, что говорило бы про характер владельца: ни книг, ни картин, ни симпатичных безделушек. Даже окна были далеко не у всех. В таком месте хотелось моментально вырубиться, чтобы скорее его покинуть. Что собственно и сделал Натаниель, выскользнув из-под одеяла и направившись в коридор, где, не переставая оглядываться по сторонам, проследовал до самого конца, про себя повторив легенду, что идёт к однокласснику помочь тому с заданием по немецкому. Как говорится: великие люди стремятся избежать войны, но обязаны быть к ней готовы. За точность цитаты Натаниель не ручался, но примерный смысл и без того был предельно ясен.       Аякс уже ждал его, судя по тому, что дверь распахнулась почти мгновенно. Они старались не усердствовать с ночными посиделками, да и зачастую на них просто не было ни сил, ни желания, но события недавних дней подкинули требующих обсуждения тем. Однако, разместившись на кровати, они какое-то время молчали, наслаждаясь уютным полумраком, а потом решено было начать с рассказа вовсе не про монстра, каким-то чудом проникшего в город.       — Однажды Тьма полюбила Свет, — Аякс слегка поводил плечами, удобнее устраивая голову на чужих коленях и прикрывая веки. — И их любовь оказалась взаимной, но печальной.       — Почему? — тихо спросил Натаниель, зачем-то поправляя и без того идеально лежавшую чёлку друга.       — Потому, что воссоединение Тьмы и Света порождает пустоту.       — Тогда им просто надо было расстаться, — Нат не без труда оторвался от чужих волос и расслабленно прислонился спиной к каменной стене.       — Они пытались, но были не в силах покинуть друг друга. Хаос начал распространяться по Вселенной. Миры рушились один за другим. Боги хватались руками за головы и пытались вразумить двух безумно влюблённых, но те оставались непреклонны. И тогда из образовавшейся пустоты вышли Обаасы. Дети Тьмы и Света, порождения бездны, мудрейшие и старейшие из ныне живущих.       — У них были рога, копыта, а ростом они слегка уступали Луне? — улыбнувшись, предположил Натаниель. Воображение уже живо рисовало картину несуществующего мира, созданного рассказчиком.       — Если будешь перебивать, я не скажу, чем всё закончилось, — обиженно фыркнул Аякс.       — Я вообще молчал.       — Обаасы предложили решение, — после короткой заминки, повествование продолжилось. — Тьму заперли в высшем измерении, а Свет заточили в единственном из уцелевших миров — на Земле. И создали мудрецы стражей — людей Арденграуса, которые должны сохранять баланс и не допускать новой встречи возлюбленных.       — Какой-то быстрый финал…       — Это не финал. Убитая горем и предательством собственных детей, Тьма создала аномалии — бреши между измерениями, чтобы через них отправлять на Землю свои семена, из которых появляются монстры, призванные забрать Свет из плена людей. И если это произойдёт — наш мир рухнет, и останется только пустота.       — Ты обещал мне роман в духе Маргаретт Митчел, — напомнил слушатель. — А получилась какая-то драма, в которой мы сами выступаем антагонистами, не дающими встретиться двум влюблённым.       — Разве это не самое романтичное, что могло с ними случиться? Она всё ещё ждёт его. Спустя тысячи лет, Тьма всё ещё в плену и отдаёт последние силы на то, чтобы снова увидеть Свет.       — А почему только Тьма что-то делает? Разве Свет не должен стремиться навстречу своей любви?       — Свет не помнит о том, с чего всё начиналось. Его поработили люди и затуманили его разум. Теперь он верит, что Тьма — его злейший враг и всеми силами борется с её семенами. Человечество никогда его не отпустит.       — Почему Тьма не может просто сдаться? У неё целое измерение в единоличное пользование. Она может создать свой собственный мир и быть счастлива. Любовь только всё портит.       — А я бы тоже ждал тебя, — Аякс резко распахнул глаза и впечатался серьёзным взглядом в подбородок друга. — Тысячи, да хоть миллионы лет. И даже если бы ты забыл, я бы продолжал помнить.       — Почему? — Натаниель запрокинул голову, заставляя себя не смотреть на собеседника. Внезапная тоска ядовитым густым коктейлем потекла по венам.       — Потому что есть силы сильнее Тьмы и Света. Они даже могущественней Жизни и Смерти, которые в этой Вселенной так же были возлюбленными.       — И что же это за силы?       — Любовь, очевидно.       — Тот, кто это написал — настоящий романтик, — через силу улыбнулся Нат. — В его мире ни одной паре не суждено жить долго и счастливо. К слову, кто автор?       — Я только что придумал эту историю, — прошептал Аякс.       — Ну ты и гад, — теперь уже искренне рассмеялся Натаниель. — А я так внимательно слушал!       — У меня нет особых отношений ни с кем, кто бывает во внешнем мире, где бы я взял книгу?       — Скажи честно, — обманутый слушатель резко опустил взгляд к рассказчику, — тебе же это приснилось?       — Нет, — слишком поспешно ответил Аякс, уводя взгляд в сторону. — Я не сновидец, что бы ты там себе не придумал.       Натаниель сокрушённо покачал головой, поражаясь чужому упрямству. Его друг точно не сможет стать охотником и однажды пополнит ряды сновидцев, но продолжает это отрицать. И от причины такого поведения хотелось биться головой о стены. Сновидцы редко покидают город. Они остаются тут и призывают видения, чтобы помогать охотникам издалека.       — Мы всё равно будем видеться, — попробовал убедить друга Натаниель. — И ты только что заявлял, что готов ждать меня миллионы лет. Самое длинное задание длилось сколько? Три года? Я не силён в математике, но…       — Я не поэтому не хочу становиться сновидцем, — насупился Аякс, поднимаясь и усаживаясь напротив собеседника.       — А почему?       — Потому, что если тебе суждено умереть, то я хочу видеть это своими глазами, а не во сне. И стоять рядом с тобой в этот момент.       — Как оруженосец?       — Придурок, — человек, получивший заочное звание оруженосца, обиженно стукнул друга по плечу. — Вот увидишь, я ещё выйду в отставку с более высоким званием, нежели у тебя.       Натаниель намотал на палец прядь чужих волос, устремив задумчивый взгляд в никуда. Он честно пытался расслабиться и при помощи шуток избавить самого себя от неприятного чувства, сосущего в районе груди, но оно упрямо возвращалось, заставляя лицо кривиться от боли.       — Ты говоришь, что любовь сильнее жизни и смерти, — он сделал внезапный крюк, отмотав диалог на несколько реплик назад, и продолжил его с середины. — И в романах это почти всегда правда. Но в реальности… не только в нашей, а вообще во всём мире, чтобы люди остались вместе, одной любви недостаточно.       — Что ты сейчас читаешь? — едва слышно прошелестел Аякс.       — «Грозовой перевал» Эмили Бронте, — нехотя признался Натаниель. Книга ему не понравилась.       — Там счастливый финал?       — Можно и так сказать, — уклонился Нат. Кому как, конечно, но сам он к финалу остался почти равнодушен. Больше эмоций вызывал путь, который прошли главные герои, чтобы получить, наконец, умиротворение.       — Они умерли? — догадался Аякс.       — Все умирают. И они не стали исключением.       — Зачем ты вообще читаешь такие истории, если рассказываешь про них с таким раздражением?       А как это объяснить? Сказать, что хотел убедиться, что социальные условия влияют не только на жителей Арденграуса? Или что через призму чужих трагедий проще воспринимаются свои собственные? Главный герой обсуждаемого романа не смог отпустить возлюбленную даже после её смерти, призвав к себе призрака, и погиб полоумным, блуждающим по полям разбитым стариком. Если есть слова, способные объяснить, почему он обожает читать про разбитые сердца других людей, чтобы защитить своё собственное, то он готов послушать.       — Мне просто нравится, — снова избежал прямого ответа Натаниель. — Иногда надо чем-то разбавлять мифы и легенды о происхождении чудовищ, естественные науки и уроки по правилам поведения в большом мире.       — То есть сам ты в любовь не веришь?       — Я верю, что от неё много проблем. Это же не поддаётся никакой логике. Люди могут любить тех, кто любит их, и быть счастливыми. Но почему-то зачастую выбирают себе проблемных партнёров, наивно полагая, что будут вознаграждены за страдания и лишения. Но такие истории не могут закончиться хорошо. Графы не женятся на служанках. Примадонны театров не выходят замуж за бездомных. А красавицы не сгорают от страсти к горбунам. Складывается впечатление, что людям просто нравится страдать. И я не побоюсь повторить: чтобы быть вместе, мало одних только чувств. Тут требуется целая совокупность факторов: вы должны родиться плюс минус в одно и то же время, чтобы общество не стонало от возмущения из-за разницы в полвека; вы должны быть примерно одного и того же социального статуса, чтобы ни одного из вас не упрекали в меркантильности, а в некоторых странах вы ещё обязаны быть разного пола, чтобы вас не закидали камнями, если вдруг вы решите взяться за руки на улице.       — По твоей логике выходит, что мы должны чувствовать не для себя, а для окружающих.       — Вот именно.       — Но я же всё равно люблю тебя, несмотря на то, что это запрещено. И я не брошусь под поезд, если тебе найдут подходящую пару и у тебя родятся дети.       — Вот видишь. Ты тоже ищешь неприятностей. Влюбился в заведомо невозможного человека и готов страдать до конца жизни.       — Я влюбился в тебя не потому, что ты — недосягаем, — возразил Аякс. — А потому что ты красивый. Я люблю смотреть на красивых людей.       Натаниель растерянно провёл рукой по волосам. Красивый? Прилагательное словно из другого мира. В Арденграусе это слово используют довольно редко. Никогда, если конкретнее.       — К тридцати годам мы все будем выглядеть примерно одинаково, — выговорил он, смутившись от жара, поцеловавшего скулы. — Как Вэриус. Бородатые, с татуировками, все в шрамах. А кожа станет такой грубой, что об неё можно будет ножи точить.       — Кто говорил про внешность? — фыркнул Аякс. — Истинная красота внутри. И только попробуй заржать и назвать меня поэтом.       Смеяться ему не хотелось. Натаниель догадывался, что стоит сделать ответный комплимент, но слова застряли в горле, вопреки всей его эрудированности. Мысленно Нат восхитился и плавными изгибами тела, и густыми бровями, и чувственными губами — да всем Аяксом, раз уж на то пошло, но произнести вслух нечто настолько интимное не решился бы и под страхом смерти. И как только авторы любовных романов умудряются посвящать целые страницы цвету глаз или длине ног?       — Ты никогда не думал о том, чтобы сбежать? — Аякс положил руку на сердце и отполз чуть-чуть назад, словно опасаясь получить удар по лицу за такие слова.       — Нет, — отрезал Натаниель, для усиления эффекта помотав головой. — Во-первых, меня всё равно найдут, а во-вторых, если все будут настолько эгоистичны, то что станет с миром?       — Я не имею в виду прямо сейчас. Но когда-нибудь в будущем… После того, как будет достаточно.       — Аномалии появляются с поразительной регулярностью. Никогда не будет достаточно.       — Я не боюсь смерти, — тихо выдохнул Аякс, осторожно касаясь руки друга. — И я готов защищать мир, раз уж мне повезло родиться с призрачным зрением, но разве плохо желать хотя бы немного посмотреть на то, что мы пытаемся спасти?       Натаниель опустил голову и переплёл его пальцы со своими. Илистый свет луны мягко погладил кожу. В ушах засвистел шум прибоя. Такие разговоры давались тяжело, всё равно, что жевать гудрон. Безумные, отчаянные мечты пожить нормальной жизнью для таких, как они, не только несбыточны, но и опасны. Куда бы они ни отправились, где бы ни спрятались — тьма никуда не денется. Они будут продолжать видеть её, но сделать ничего не смогут.       — Прости, — выговорил Нат, криво улыбнувшись. — Но есть вещи важнее наших собственных желаний, — он немного помолчал, чувствуя, как сердце треснуло и разошлось пополам. Одна его часть кричала о том, что он готов идти за другом куда угодно, даже если им достанется лишь несколько счастливых минут, чтобы помолчать в темноте. А вторая упрямо твердила, что нет греха тяжелее, чем остаться в стороне, зная, какая опасность грозит миру. — У нас нет выбора.       — И ты меня прости, — сдавленно пробормотал Аякс, обессиленно рухнув спиной на матрас. — Мне страшно. Я скучаю по прежней жизни. По родителям, по дому, по нашей глупой собаке. Я не хочу взваливать на тебя свои сомнения и тревоги, но и держать всё в себе не могу — это убивает меня.       — Мне не было страшно до случая в лесу, — признался Натаниель. — И я чертовски зол. Раньше я не задумывался о том, что настолько беспомощен. Даже психованный Амор сумел призвать даркнесс, а я стоял там с одним ножом, как идиот, и ничего не мог. Вообще ничего.       — Амора родители дома тренируют. И я почти уверен, что индивидуальные занятия несколько опережают школьную программу.       — Меня это как должно утешить? Вэриус отметил, что, если бы этот придурок хотел меня убить, то я был бы мёртв. Не очень оптимистично. Я даже против одноклассника не способен выстоять, что уж говорить про разъярённых тёмных существ, без ограничения пользующихся энергией высших измерений?       — Амор просто обожает нарываться. Откуда в нём столько злости? — задумчиво спросил Аякс, вспоминая металлический взгляд чёрных глаз обсуждаемого человека.       — А ты встречал тут только жизнерадостных добрых людей? — иронично выгнул брови Натаниель. — Просто Амор хотя бы больше не притворяется участливым и преисполненным товарищеским духом. Он премерзкий и гордится этим.       — Есть ощущение, что к тебе у него особое отношение. Что между вами случилось?       — На самом деле причина не совсем во мне.       — А в ком?       — В Кристине, — поморщившись, ответил Нат, ныряя в не самое приятное воспоминание.       — В Крис?! — несколько громче, чем планировалось, переспросил Аякс. Перед внутренним взором всплыло узкое, усыпанное веснушками лицо с тонким носом, впалыми щеками и непропорционально большими зелёными глазами. — Она же… Слегка…       — Чокнутая, — вместо него закончил Натаниель.       — Расскажи, — слушатель перевернулся на живот и сложил руки под подбородком. — Что он ей сделал? Или она ему? Кристина не из тех, кто ищет неприятностей, так что скорее первый вариант.       — Я тогда только переехал в общежитие, — издалека начал Нат. — Несложно догадаться, какие события этому предшествовали, и почему я тогда не особо интересовался жизнями обитателей, — почему-то не получилось прямо сказать: «меня отправили сюда после смерти родителей», но рассказчик решил не углубляться в причины этого. — Мне было пять лет, я с трудом доставал до окна, но меня успокаивал вид на озеро, поэтому я от него почти не отрывался. Приют для девочек в другой стороне города, так что можно представить моё удивление, когда я начал замечать рыжую макушку Крис, снующую по округе. Она ещё пыталась втягивать голову в плечи и постоянно озиралась, подражая шпионам. Гениальная девочка: бродить по открытой местности и пытаться оставаться незамеченной.       — Не все в пять лет способны мыслить логически, — отметил Аякс. — Что она там делала?       — С кроликом играла. Понятия не имею, где она его взяла. Мне было не особо интересно, но и сдавать её я не собирался, хоть её мельтешения и мешали мне созерцать природу. И однажды я заметил тень на дереве, как и я, занимающуюся подглядыванием, только слежка эта была осознанной, а не вынужденной.       — Это был Амор? — догадался Аякс.       — Да. Небольшая предыстория. Кристина попала в Арденграус, потому что подверглась нападению сорталора — это такая огромная крылатая тварь с пятью головами, питающаяся человеческими внутренностями.       — Я знаю! — вспыхнул слушатель, от обиды даже хлопнув по бедру говорившего.       — Ладно, ладно, — примирительно замахал руками Натаниель. — Так вот. Существо прикончили охотники, девочку спасли, но то, что она смогла увидеть монстра, и стало причиной переезда Крис. Как и многим, первое время ей было не по себе. Ты же знаешь, как работает психотерапия Арденграуса: всё будет хорошо, милая, ты избранная и должна посвятить жизнь борьбе со злом, — рассказчик скривился, сомневаясь в утешительных свойствах фраз такого формата. — И внезапно поддержку ей начал оказывать Амор. Вился вокруг неё, объяснял, как тут всё устроено, даже приносил ей сладости какие-то из дома. Я уже решил, что он просто влюбился и стал вести себя, как нормальный человек…       — Но это было не совсем так?       — Совсем не так. В тот день было солнечно. Нам дали выходной в связи с чьими-то похоронами. Кажется, это был капитан какого-то отряда. Не помню точно. В общем, мне стало скучно, и я решил пробежаться вдоль берега. Кристину я заметил издалека и хотел было сменить курс, дабы не смущать её своим присутствием, как услышал дикий крик. Я бросился посмотреть, что случилось, и застал такую картину: Крис сидела на коленях, прижимая к груди какую-то тряпку, а рядом с ней валялась пустая коробка. Она сначала меня даже не заметила, продолжая орать и плакать. Впрочем, я тогда ещё не знал, что изначально в коробке был кролик, и вообще растерялся, совершенно не представляя, что делать. А потом Кристина внезапно резко успокоилась, повернула ко мне голову и пробормотала что-то абсолютно несвязное.       — Ты помнишь, что она сказала?       — Первая печать скоро будет сорвана. Пока ты тут — никто не может спать спокойно.       — Что это значит?       — Понятия не имею, — пожал плечами Натаниель. — Какой-то бред, после которого сама Крис вырубилась, а из леса вышел довольный Амор в компании троих преподавателей и сообщил, что девчонка прятала там кролика. Меня попросили подтвердить эти слова, но я не мог ни согласиться, ни опровергнуть, потому что самого кролика я не видел.       — Разве нам запрещено держать домашних животных? Она же не в общежитие его притащила, а играла с ним в лесу.       — Не знаю, в правилах ничего про это нет, но возможно только лишь потому, что никому не приходило такое в голову.       — Кристину за это наказали?       — Неделю после той истории она не появлялась на занятиях. Амор ходил и хвастался тем, что прикончил кролика, и называл Крис поехавшей зоозащитницей. Понимаешь? Она считала его своим другом, а он просто втёрся в доверие, дабы получить пару очков в рейтинге. Ещё и зверька несчастного задушил. Правда он утверждал, что просто не хотел, чтобы Кристина отвлекалась от тренировок.       — Сомнительное благородство.       — И на этом история не закончилась. В первый день после возвращения Крис в школу этот ублюдок притащил ей шкуру кролика и демонстративно бросил на парту. Кричала тогда не только Кристина, но и ещё несколько учеников. Амора за это отстранили от занятий, но он выглядел почти счастливым в тот момент.       — Теперь я даже рад, что Амор игнорирует моё существование, — кисло произнёс Аякс. — У него точно не все дома.       — Вот именно. А у меня осталось с тех пор стойкое ощущение, что он был недоволен мной за то, что я отказался комментировать ситуацию в лесу и не поддержал его.       Красная полоска рассвета прорезала темноту ночи. Натаниель неверяще уставился в окно. Неужели они проговорили так долго? Усталость предательски дала о себе знать в самый неподходящий момент — пора вставать и начинать новый день, а у него глаза слезятся от приступа зевоты.       — Мне пора, — Нат вскочил на ноги.       — Ты успеешь немного поспать? — забеспокоился Аякс, тоже поднимаясь.       — Нет, пойду приму душ и сразу на стадион. Как показала практика, мне ещё есть куда расти.       — Сомнительный получится рост, если свалишься без сил.       Немного поколебавшись, Натаниель быстро поцеловал друга в щеку и сразу отпрыгнул к двери. Спорить не хотелось, но в своей правоте он остался уверен: отдохнуть можно и позже, а пока надо приложить все усилия, чтобы не стать жертвой первого попавшегося чудовища.       Так ничего и не ответив, Нат скрылся за дверью.

***

      Несмотря на ранний час, стадион вовсе не был пуст. На трибуне, сгорбившись, сидела тень, не поддающаяся идентификации издалека, разве что можно было с уверенностью сказать, что человек примерно одного с ним возраста. Натаниель не стал подходить и здороваться, начав небольшую разминку. Душ немного привёл его в чувство, но какого-то масштабного прилива сил не образовалось, так что приходилось прикладывать неимоверные усилия, дабы заставлять налитые тяжестью мышцы двигаться.       Нат успел сделать с десяток приседаний, столько же выпадов в разные стороны и помахать руками, прежде чем второй ранний посетитель спортивной площадки оторвался от лицезрения чего-то очень интересного внутри собственной головы, спрыгнул с насиженного места и направился прямо к нему. Порыв ветра сорвал с головы тени капюшон, и на волю вырвалось настоящее пламя. Девушка попыталась поймать разлетающиеся волосы и повернулась спиной, чтобы идти против стихии. Натаниель поморщился. В голове ещё отчётливо стояли воспоминания о недавнем разговоре, и он никак не желал побыть наедине с одним из обсуждаемых людей. Недолго думая, Нат сорвался с места, решив, что Кристина не станет бежать за ним следом, да и вести беседы так гораздо сложнее.       — Я не могла уснуть, — сообщила Крис, вопреки всем ожиданиям всё же присоединившаяся к пробежке. Ей приходилось кричать и смахивать лезущие в глаза волосы, но она, казалось, не была смущена подобными трудностями. — Сегодня загорелся Юпитер.       «Что ты несёшь?» — мысленно простонал Натаниель.       — Тебе идёт чёрный, — проигнорировав отсутствие ответа, сообщила девушка. — Отлично сочетается с бледной кожей и светлыми волосами.        «Удивительно. За один день я получил больше комплиментов, чем за всю жизнь, — продолжал про себя бубнить Нат, сосредоточившись на дыхании. — Что ты привязалась? Костюм как костюм...» — он даже опустил голову, чтобы убедиться, что полусонный на самом деле надел обычный спортивный костюм.       — Ему не идёт синий, — продолжила монолог Кристина, правда, голос стал хриплым, а слова вылетали с большой задержкой. — Поэтому я рада не видеть его ещё много лет.       Так, ну всё, хватит!       Натаниель резко затормозил, после чего развернулся и побежал с максимально возможной скоростью. Складывалось ощущение, что с ним говорит программа, выплёвывающая рандомные фразы. Какой синий? Кому не идёт? Всё равно, что читать книгу с середины, не зная ни начала, ни концовки. Возможно, поэтому многие не любят сновидцев: у них в головах полнейшая каша, а у Кристины это ещё помножено на природное слабоумие и лёгкую степень прибитости.       — Месть — не лучшая мотивация для героя, согласись? — каким-то образом она умудрилась обогнать собеседника и побежать спиной вперёд.       — Что тебе от меня надо? — сдался Натаниель, снизив скорость, пока не перешёл на сбивчивый шаг. — Я просто хотел немного побегать. Один. В тишине.       — Не люблю бегать, — отозвалась Кристина, растянув тонкие губы в длинной улыбке. — Как по мне, стрельба гораздо эффективнее.       — Ну, конечно, — фыркнул Нат. — У тебя же интеллект — три, физическая сила — ноль, зато дальний бой — семьдесят семь.       — Это шутка? — Крис растерянно захлопала ресницами, после чего заливисто рассмеялась.       На самом деле никакой шутки не было. Кристина действительно не отличалась умом, с большим трудом сдавала нормативы, зато стреляла из любого вида оружия так, словно у неё прицел по умолчанию шёл в комплекте со зрачками. Не самое нужное качество для того, кто в будущем будет сидеть в большом мягком кресле, призывать видения и выпивать цистерну кофе за один сеанс.       — Ты напрасно с таким пренебрежением относишься к сновидцам, — ответила на мысленный выпад Крис. — Без нас вам пришлось бы туго.       — Не говори ерунды. Я с большим уважением отношусь к твоей будущей специальности, — покривил душой Натаниель. Никто не относился с уважением к этим саппортам, не способным даже нормально предсказания делать, не запутывая всё ещё больше. Толку от них было едва ли больше нуля, зато ходили сновидцы с такими преисполненными мудростью лицами, будто узнали все тайны Вселенной. Окей, те, что посильнее, могут ещё и воспоминания людей менять, если те стали случайными свидетелями происшествия, связанного с чудовищами, но таких единицы. В основном это кластер бесполезных созданий, проедающих бюджет города. Разумеется, вслух никто так не говорит, предпочитая презирать недовоинов исключительно в собственных мыслях.       — Сделаю вид, что верю тебе. Почему-то все думают, что сила — это только про размахивания кулаками и способность призвать потустороннее пламя. Вы такие смешные. Дух — такой же алхимический элемент, глупо им пренебрегать.       — И как твой дух поможет мне с убийством монстра? — раздражённо рявкнул Натаниель. — Ты увидишь существо за тысячи миль от его местоположения и сообщишь мне об этом? Очень эффективно, но я и так его замечу, если он начнёт вырывать мои внутренности!       — Ему тоже не подходят другие стихии, — нисколько не обидевшись, отозвалась Кристина, в очередной раз смахивая непослушную рыжую прядь с лица. — Но почему-то ты не смотришь на него, как на пустое место.       — О чём ты говоришь? — голос предательски дрогнул. Натаниель отвесил себе мысленную пощёчину за попытки разозлить сумасшедшую ясновидящую. Кто знает? Может она мысли читать научилась, пока исследовала границы собственного разума?       — Ни о чём, — беспечно пожала плечами девушка. — Но будь осторожнее. Привилегированное звание охотника несёт за собой некоторые обязательства.       — Ты спятила, — Нат украдкой посмотрел на часы. До завтрака оставалось всего ничего времени, а он должен был успеть вернуться в общежитие. — Рад был поболтать, но мне уже пора.       — А как иначе? — и не думала прощаться Кристина. — Моя молодость сходит с рук и утекает под землю. Безумие — единственное, что удерживает меня здесь.       В её зелёных глазах вспыхнуло пламя. Устав бороться с ветром, Крис позволила волосам хаотично барахтаться в воздухе и стала похожа на самую настоящую канонную ведьму. Натаниель торопливо сглотнул, внезапно испытав настоящий страх перед этой хрупкой на вид девушкой. Казалось бы, достаточно просто сильно выдохнуть, чтобы её унесло в океан, но что-то в ней было такое, что делало образ тяжёлым и непробиваемым. Сейчас в ней с трудом можно было признать ту девочку, которая обливалась слезами в лесу рядом с пустой коробкой.       — Хочешь открою один секрет? — заговорщически пропела Кристина, продолжая преследовать не жаждущего общения человека.       — Мой ответ что-то изменит?       — В Арденграусе не водятся кролики.       Натаниель словно налетел лицом на невидимую стену. Вот как её понимать? Что значит не водятся? Он как сейчас помнит грязно-серую шкуру, хоть и лишённую большей части опознавательных знаков, но определённо когда-то принадлежавшую кролику.       — Не бери в голову, — Кристина дружески хлопнула его по спине. — Савиан отправился в лучший из миров, а мы остались тут.       Почему-то в этот момент захотелось посочувствовать Амору. Тон девушки был абсолютно спокойным и расслабленным, но где-то между строк посвистывала такая лютая ненависть, что кожа покрылась мурашками. Кристина тоже всё помнит. И отлично умеет стрелять.