Ты здесь, Санта? Это я, Павел

Как ты вообще умудрился так порезаться? — не переставал ворчать Боунс, колдуя над пострадавшей рукой сидящего на кушетке Чехова. — Много чего в жизни видел, но блёстки в ранах — это что-то новенькое. — Украшал каюту и игрушку ёлочную разбил, а потом на неё же и упал, — Паша стыдливо склонил голову. — Стекло вытащил, а вот эти дурацки блёстки даже смыть не получилось. Пришлось вас беспокоить. — В следующий раз не занимайся ерундой, а сразу иди в медпункт, он на корабле не зря существует. И не поздно ли уже для украшений? Рождество пару дней как уже прошло. — В России ещё не прошло, там оно только в январе будет, — оживился Чехов, переключаясь на любимую тему. — А готовился я к Новому году — один из главных праздников в нашей стране. Он мой самый любимый из всех. Жаль, попытаться настроить репликатор на оливье пока не было времени. И мандаринов хочется жуть как. Боунс стоял, слушал рассказ воодушевлённого Чехова про очередные русские традиции и через силу останавливал себя от того, чтобы протянуть руку и потрепать этого радостного щеночка по голове. Светлые кудри подпрыгивали каждый раз, как чересчур активный даже после рабочего дня Паша вертел головой. Желание потрогать эти волосы перерастало в потребность. — Это всё очень интересно, но уже ночь, а я устал, — не очень вежливо остановил парня Маккой. — Точно, простите, — поник Паша. — Я пойду, не буду мешать. Спокойной ночи, доктор. — Будь аккуратнее, — успел крикнуть Боунс вслед сбегающему Чехову. Возможно, зря он так с ним, парень ведь не виноват в чужих дурных мыслях и желаниях. Чувства Леонарда это его проблемы и срываться на Чехове не стоило. — Вот ведь растяпа. На кушетке остался лежать конверт. Старомодно-бумажный, подписанный кривоватым почерком. Вскрывать чужой конверт Маккой не стал, но поставил мысленную засечку спросить у Паши для кого тот написал настоящее письмо. Хотелось верить, что для него, и Паша вовсе не выронил конверт, а специально оставил его для доктора, но подпись на русском обрубала этот вариант на корню. — Прошу прощения, — послышалось позади, заставляя Маккоя резко обернуться. Голос принадлежал дедушке с густой седой бородой, совсем не подходяще одетому в тёплый расшитый вышивкой и бисером красный тулуп. Боунс тряхнул головой, отгоняя ассоциации с Сантой. — Кто вы и как вы тут оказались? — Я — Дед Мороз. Мне нужно забрать письмо мальчика Паши, — ответил дедушка, мягко забирая конверт из рук ничего непонимающего доктора. — Так-так-так, что тут у нас. Боунса тоже интересовал этот вопрос. Он совсем перестал осознавать происходящее и нетипично для себя молчал, слушая, что ещё скажет этот человек, непонятно как оказавшийся на корабле. — О как, целое новогоднее чудо. Что ж, Паша заслужил хороший подарок в этом году, — посмеялся дедушка, а после глянул на Боунса и задумчиво добавил: — Тем более, особо вмешиваться и не придётся. Дедушка вдохнул побольше воздуха, а после морозно выдохнул на письмо, после чего вновь сложил его в конверт и протянул Маккою. — Теперь вы всё поймёте. И не бойтесь открыть своё сердце, доктор. — Что за чертовщина? — возмутился Боунс, но ответить на его вопрос уже было некому. В каюте он стоял один. — С этого дня Джим будет пить без меня. «Дорогой Дед Мороз. Пишет тебе Павел Чехов с довольно необычной просьбой. В этом году я вёл себя хорошо и даже получил работу на Энтерпрайз. Я знаю, что у тебя много дел и столько детей в мире ждут от тебя подарка, но прошу выслушать мою просьбу. Мне очень нравится один человек, но я, кажется, совсем ему не интересен. Он воспринимает меня как ребёнка и мне страшно признаться ему в своей симпатии. Я знаю все причины, по которым доктор Маккой может отказаться от моих чувств, но ни одну из них не считаю проблемой. Меня не смущает ни разница в возрасте, ни особенности характера доктора, ни наша с ним опасная и загруженная работа. Это не подростковая влюблённость, не моя прихоть или фанатская любовь в кумира. Мне искренне нравится этот человек и я хотел бы попробовать построить с ним крепкие отношения. Пожалуйста, подари мне смелости, чтобы признаться доктору, и немного новогоднего чуда, чтобы окончательно всё не испортить».