Imbibitor heliobae

Здравствуйте, путники. Вы забрели в Сад безмятежности на Лофу Сяньчжоу и остановились у башни подавления Лисьей усыпальницы, чтобы развлечь своё праздное любопытство и поболтать с заключёнными в ней духами, хелиоби? Ну, что ж. Я расскажу вам историю о том, как я очутился здесь. После того, как из Печи сотворения в Комиссии по ремёслам смогли вырваться наружу пленённые в ней осколки Игнамара и разлетелись по всему Лофу, я довольно скоро оказался пойманным человеческой девушкой и заключён в мерзкий сосуд. Но потом глупое существо взяло меня на свой небесный поезд, где я сумел разжалобить и её саму, и её подругу. Недалёкие, слепые, доверчивые детишки! Я отколол от себя крошечный кусочек, когда они открыли клетку и освободили его, выпустив в открытый космос. С частью себя, назвавшейся Свечечкой, пришлось распрощаться, но я не был настолько глуп, чтобы улетать вместе с ней. В космосе пусто, холодно и нет восхитительных человеческих эмоций, которые придают нашей жизни яркие краски, отчего она обретает смысл... Завладеть разумами пассажиров этого странного корабля было невозможно, эти девицы навесили на всех изгоняющие духов амулеты. Но, кажется, про одного члена экипажа они позабыли... Я притаился на небесном поезде и, ведомый отчётливым следом, улучил момент и скользнул в соседнее помещение. Я ощущал притягательный запах эмоций, настолько мощных, что они манили меня, словно магнитом. Я оказался в тесной комнате, полной разного непонятного мне человеческого хлама, но, самое главное, в ней находился тот, чьи чувства я ощутил на расстоянии. Им оказался невысокий темноволосый юноша в чёрной одежде и светлой куртке. Он лежал на брошенном на пол матрасе, скрутившись в позе эмбриона и закрыв ладонью лицо. Плечи его тихо вздрагивали. Второй рукой он сжимал древко диковинного орудия. Я напряг память и вспомнил, что, будучи единым целым с Игнамаром, видел подобные копья у Облачных рыцарей. Но этот молодой человек явно не принадлежал к ним. И вообще не являлся человеком. Я почуял в нём кровь видьядхары и поразился. Обычно эти хладнокровные создания не испытывают таких сильных чувств, и мы, хелиоби, не проявляем к ним особого интереса. Эмоции же этого юноши зашкаливали! Они сочились сытными флюидами, пронизывали его тело насквозь, вырывались наружу, заставляя воздух в комнате вибрировать от аппетитных эманаций, а меня — дрожать от восторга и предвкушения. Разумеется, я не раздумывал долго. Едва я приблизился к нему, как тут же воспользовался ослабленным состоянием видьядхары и немедленно проник в его разум. Как же давно я не имел такого роскошного пира! Мне было вкусно! Очень вкусно! Такая сладкая тоска! Такое неповторимое аппетитное сожаление! И всё это под ароматным чувством вины! Я не торопился, медленно вкушал эти восхитительные эмоции. Мой новый носитель лишь один раз вздохнул и повернулся на другой бок, так и не выпустив из рук копьё. «Что-то человеческое оружие тебе не сильно помогло», — ехидно подумал я. Наивный видьядхара пытался защититься от врагов, но не заметил, что уже одержим хелиоби. То есть, мной! Я бы расхохотался, пользуясь его телом, но всё ещё не спешил брать его под полный контроль. Сначала решил восстановить свои силы эмоциями, что лежали на поверхности. Я немного ковырнул верхний слой памяти юноши. М-м... А вот и образы, вызвавшие такие аппетитные чувства! Больше всего отклика в нём вызывал некий мужчина, по виду человеческой расы, высокий, длинноволосый, красноглазый и совершенно безумный на вид. Какой же запутанный клубок эмоций! Пальчики оближешь, пока будешь в них разбираться! Если бы у меня были пальцы, конечно, ха-ха! Ну, теперь-то есть, благодаря носителю. Я с наслаждением вдохнул аромат этого сложного букета. Приглушённая годами страсть, полузабытая, но внезапно вспыхнувшая вновь, так ярко полыхала, что я снова усомнился, а действительно ли мой носитель принадлежал к народу видьядхара? Слишком нехарактерная для них эмоциональность... А, впрочем, мне это только на руку. Как же были сладки его чувства к этому мужчине! Здесь была и густая, как патока, горячая любовь, пышущая жаром, оставляющая восхитительное послевкусие глубокой страсти пополам с необычной нежностью. И щемящая глухая тоска с горчащим привкусом раскаяния. И томительное сожаление, и острые перчинки страха, и даже яркие, резкие нотки ненависти. Я был бы в восторге, доведись моему носителю вновь встретить этого человека. Но память видьядхары подсказывала, что он покинул Лофу. Очень, очень жаль. Надо будет непременно заставить его разыскать этого мужчину и снова насладиться теперь уже свежим букетом таких неповторимых эмоций. Вторым человеком, о котором думал юноша, оказалась женщина со светлыми волосами и повязкой на глазах. Даже через воспоминания от неё мерзко тянуло застарелой марой, и я брезгливо зарыл память о ней поглубже. Терпеть не могу людей, настолько глубоко одержимых этим проклятьем долгоживущей расы! Бесполезные в качестве носителей, с отрывочными эмоциями, протухшими воспоминаниями, горькими, склизкими, фу, мерзость! Меня передёрнуло от отвращения, и я поспешил вернуться к мыслям юноши. А вот и третий человек, который занимал сейчас его разум! Ба! А это лицо мне знакомо! Оно часто мелькало на Лофу, пока я прятался от судей Комиссии десяти владык по всему кораблю. Неужели мой видьядхара лично знаком с самим генералом? Вот бы похвастаться перед Циррус, она бы вскипела от злости! Я смутно помнил прежнего генерала, Тэн Сяо, все воспоминания Игнамара о нём достались ей. Поэтому мне было плевать и на нового, его преемника. Но побесить Циррус было бы так приятно! Она так забавно приходит в бешенство и брызгает слюной... Фигурально выражаясь, конечно. Откуда у хелиоби слюна? Ох, поживёшь несколько веков с людьми, нахватаешься от них разных нелепых выражений! Так-так, и что же испытывает мой носитель при мыслях о генерале? Чем можно поживиться уже почти сытому хелиоби? Любопытно, фигура генерала в сознании моего носителя оказалась окрашена в необычайно яркие цвета. На поверхности цвела и благоухала глубокая благодарность. Вкусная, ароматная! Она мешалась с зарождающимся чувством привязанности, таким нежным и сладким, буквально тающим на языке. М-м, превосходный десерт! А чуть глубже воспоминания об этом человеке становились темнее, от них остро пахло потаённой болью, и я не рискнул туда соваться. Я уже ощущал себя сытым и довольным и не хотел перебивать сладкий вкус положительных эмоций. Мой носитель оказался щедрым на восхитительное угощение, я даже был ему немного благодарен. И, хотя есть мне больше не хотелось, я лениво копнул немного под свежими общими воспоминаниями видьядхары, исключительно из любопытства. Интересно, что ещё хранит в памяти мой новый носитель? Может, в дальнейшем мне это пригодится. Замелькали картинки: знакомые помещения небесного поезда, те же лица глупеньких человеческих девчонок, пара взрослых рядом с ними. Ещё глубже копились разрозненные воспоминания о каких-то прочих кораблях, путешествиях, щедро сдобренные солью страха и кислинкой одиночества. Видимо, моему носителю немало пришлось поскитаться, пока он не прибился к этому поезду. А ещё дальше я наткнулся на воспоминания о леденящем душу ужасе и узнал в нём проклятый Дом кандалов на Сяньчжоу. В панике я обошёл эти воспоминания по большой дуге и погрузился в более старые. Я нырнул глубже в память носителя... и чуть не утонул. Под тонкой, будто зеркальной плёнкой, отделяющей какие-то жалкие пару десятков лет, она оказалась бездонной, хранящей в глубинах сотни и сотни веков... Нет, для меня это было чересчур. Слишком тёмные эмоции тяжёлыми пластами залегали в этих глубинах. Я был бессилен не то чтобы поглотить хотя бы часть, моих способностей не хватило бы даже просто приподнять хотя бы один из этих массивов, а их там были десятки и сотни... А этот носитель непрост, совсем непрост, подумал я. Но с глубинными воспоминаниями пусть справляется сам. До тех пор, пока он предлагает вкусные и лёгкие чувства на поверхности, для поглощения которых не нужны никакие усилия, я и думать забуду о том, что таится в недрах его памяти. А пока стоит позаботиться о будущем пропитании. Пора бы расшевелить своего видьядхару и направить его стопы туда, где яркие переживания снова вспыхнут в нём, на мою радость. Пожалуй, было бы неплохо свести его с генералом Лофу, раз уж они знакомы, и этот человек вызывает в моём носителе положительные эмоции. Поменьше, конечно, и не такие вкусные, как от того безумца с красными глазами. Но зато генерала отыскать намного проще. Решено, пусть отправляется на Лофу. На приказ встать и покинуть зачарованный поезд мой носитель отреагировал неожиданно бурно. Я сам виноват, расслабился, решив было, что взял его сознание под полный контроль. Но этот видьядхара вдруг вскочил, размахивая бесполезным сейчас копьём, и начал сопротивляться моему воздействию, да так рьяно, что я запаниковал. Ещё пара мгновений, и он вышвырнул бы меня из своего разума, как котёнка за шкирку. Поэтому я, недолго раздумывая, зачерпнул из глубин его памяти и бросил ему в лицо первое попавшееся под руку воспоминание пострашнее. Им оказался прогорклый от ужаса кусок, полный удушливой темноты, унылого звона цепей и жуткого, медленно приближающегося стука каблуков тяжёлых сапог за запертой дверью. Мой носитель дёрнулся от этого воспоминания, задрожал, упал на колени и... потерял своё преимущество. Я мгновенно закрепился в его сознании и, не дав ему опомниться, направил из комнаты прямиком на Лофу Сяньчжоу. Пора было встречаться с генералом, скоро я снова почувствую голод. Видьядхара ускользнул с поезда незамеченным, чему я порадовался. Не хотелось сталкивать его с теми девчонками, чьи руки были полны защитных амулетов. На Лофу мелкие духи, рассеянные по кораблю, позор для гордого звания хелиоби, подсказали, где сейчас искать генерала, и я отправил своего носителя в Сад безмятежности. Генерал Цзин Юань, действительно, обнаружился там, недалеко от Башни подавления на Зелёной террасе. Он стоял рядом с невысоким человеческим существом, в котором я сразу признал носителя Циррус, и негромко беседовал с ней. Ха-ха, заносчивая задавака! Всегда так кичилась своими хитростью и ловкостью, а теперь попалась в ловушку! Я бы позлословил над ней в другой раз, но сейчас мне не терпелось столкнуть своего носителя с генералом. Цзин Юань совсем не изменился с тех пор, как я мельком видел его в последний раз. Всё тот же высокий статный мужчина, широкоплечий, светловолосый. Интересно, а взгляд его остался таким же ласковым и немного печальным, но по-прежнему притягательным?.. Проклятье, я, кажется, начал думать словами своего носителя! Эй, это кто тут одержимый, я не понял?! Я возмутился и потеснил сознание видьядхары, которое вот так незаметно, исподволь, начало возвращать себе контроль над разумом и телом моего носителя. Я понял, что видьядхара узнал генерала, стоящего к нам спиной, и воспоминания ожили в нём. Сердце юноши встрепенулось, пульс участился. Прекрасно, просто великолепно! Я заставил его сделать ещё несколько шагов по усыпанной мелкими камнями дорожке, и генерал обернулся на шорох. — Дань Хэн? — произнёс он с изумлением. Аура генерала, едва заметно мерцающая полупрозрачным ореолом, тотчас вспыхнула ярче тысячи солнц. Если бы моё зрение было подобно человеческому, я бы немедленно ослеп. На какое-то мгновение я пожалел, что не нахожусь сейчас в его теле. Если даже извне меня чуть не снесло шквалом эмоций генерала, представляю, какое восхитительное пиршество ждало бы, будь он одержим мной! Но, к сожалению, в защите генерала нельзя было отыскать ни бреши, ни уязвимости. Он был бодр, уверен в себе и полон сил, и у меня не оставалось ни единого шанса заполучить его себе в качестве носителя. Что ж, я в любом случае намеревался ещё раз попировать, используя тело и разум видьядхары. — Генерал, — произнёс юноша почти без моего участия и кивнул. Его сознание само выбрало подходящее и самое привычное для него обращение. А вот улыбку на лице видьядхары вызвал я сам. Я решил, пусть будет поприветливее, эмоции намного вкуснее, когда они взаимны... Цзин Юань сделал шаг к моему носителю, широко улыбаясь в ответ. Он протянул руки в приветствии, и этот жест слишком напомнил мне принятые среди людей объятия. Я не нашёл в памяти видьядхары воспоминаний, позволяли ли себе ранее эти двое обниматься или нет. Было некогда. Поэтому я просто подтолкнул своего носителя, заставив его оказаться в кольце распахнутых рук генерала. Глаза Цзин Юаня округлились, как плошки. Я чуть не расхохотался, но насмешливое фырканье носителя Циррус вовремя меня остановило. Она, несомненно, узнала меня в теле видьядхары, но на мое счастье промолчала, лишь заставила своего коротышку ехидно заулыбаться. А я в этот момент упивался сладким смущением своего носителя, одновременно ловя отголоски растерянности и неожиданной радости генерала. Цзин Юань, похоже, ошеломлённый порывом своего приятеля, бездумно сомкнул объятия, на мгновение прижимая видьядхару к себе. Мой носитель аж вспыхнул, как фейерверк на празднике начала года. Я облизнулся от удовольствия. До чего были вкусны его замешательство и волнение! Как сладко таяло во рту робкое желание обнять генерала в ответ! Какими пикантными специями ощущались отголоски эмоций самого генерала: здесь и удивление, и сомнение, и восторг, и даже тайное влечение. Да! Ради этого праздника вкуса стоило снова сунуть нос в Сад безмятежности, полный приспешников Комиссии десяти владык. Жаль, но генерал быстро пришёл в себя и, смутившись, выпустил моего носителя из объятий, да ещё и убрал руки, скрестив их за спиной для надёжности, словно не доверял самому себе. Видьядхара казался разочарованным, но я мысленно потёр ладошки. Раз ему нравится в объятиях генерала, надо их обязательно повторить. Уж больно вкусные эмоции вызывали они у моего носителя. Генерал прочистил горло. — Не ожидал тебя увидеть на Лофу, Дань Хэн, — сказал он. — Да, — ответил видьядхара, задумчиво его разглядывая. — Я сам не ожидал, что появлюсь здесь. Вдруг потянуло в эти места... — Твоя подруга Стелла утверждала, что ты заперся в архиве и почти не выходишь... — негромко продолжил генерал Цзин Юань, и лицо его вдруг приняло обеспокоенное выражение. Я немедленно ощутил тонкий аромат волнения и осторожной заботы со стороны этого человека. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он. А мой видьядхара в ответ начал источать сладковатые, рассыпчатые волны признательности, которые я с удовольствием поглощал. Какая всё-таки была отличная идея — привести этого видьядхару на встречу с генералом! — Со мной всё в порядке, — вынудил я ответить носителя, хотя видел, что на язык у него просились совсем другие слова. Он силился поведать генералу о том, как грустил в одиночестве, и обо мне, захватившем его разум. Но я не позволил. Это бы расстроило Цзин Юаня, а я терпеть не могу печальные эмоции. Если бы я был человеком, сказал бы, что от них у меня несварение желудка! А потом я снова подтолкнул видьядхару ближе к генералу. Я жаждал продолжения пиршества. — Я скучал по вам, генерал, — проговорил мой носитель самым низким и трепетным тембром, на который был способен. Брови Цзин Юаня резко взлетели вверх от удивления. — Приятно слышать... пусть и очень неожиданно. Я тоже скучал по тебе, Дань Хэн, — с лёгкой улыбкой признался он, и вдруг умолк. Генерал вскинул руки, чему-то поразившись, но потом бессильно их опустил. Склонил голову к плечу, пристально рассматривая моего носителя. — Твои глаза сегодня не того оттенка зелёного, как обычно... — проговорил он, печально качая головой. — Дань Хэн. Мне жаль говорить это, но ты одержим хелиоби. Ого, подумал я. Тебе настолько знаком цвет его глаз, что ты даже различил подделку? Кто ещё здесь одержимый, генерал! Носитель мой коснулся его руки, но генерал не пожал её в ответ. Она так и осталась висеть плетью. Тогда я подстегнул разум носителя, разом выплёскивая на поверхность все чувства, которые он питал к генералу, выкручивая и его зарождающуюся симпатию, и робкую привязанность к генералу на полную. Я даже раскопал более глубокие, почти подавленные воспоминания, чтобы они сейчас сработали в мою пользу. И результат превзошёл все мои ожидания! Я тут же ощутил, как всё тело моего носителя вздрогнуло: так яростно его обожгло мгновенно вспыхнувшим желанием. И что самое удивительное, оно было по большей части искренним. Молодой видьядхара, по-видимому, сам не отдавал себе отчёта в том, что Цзин Юань мог привлекать его как мужчина, но в подсознании своём таил весьма горячие желания... Но мне это подходило как нельзя лучше! Что может быть аппетитнее, чем жаркие, чувственные эмоции, тайное вожделение, становящееся явным, терпкая, выдержанная страсть! Праздник вкуса! Пусть носитель распалится сильнее, я от этого только выиграю. Видьядхара, послушный усиленным мной желаниям, ведомый ими, положил обе ладони на грудь генерала. Цзин Юань отшатнулся было, но тоже не выдержал, покорно остался стоять на месте, лишь глубоко вздохнул. Люди так слабы перед плотскими соблазнами! Человеческие тела, состоящие из мяса, крови и костей, так низменны, ими легко манипулировать, ведь они действуют практически на уровне инстинктов! Вот и генерал попался в ловушку своего тела. Даже будучи в другом разуме, я чувствовал отголоски его эмоций. Представляю, какая буря сейчас бушевала в нём! Я снова пожалел, что защита генерала не поддавалась хелиоби. Ах, если бы проникнуть в его разум, попробовать его эмоции хотя бы на один зуб! Генерал напрягся всем телом, положил свои ладони поверх рук видьядхары и на мгновение прикрыл глаза, видимо, собираясь с силами. Да, противостоять чарам этого видьядхары ему, похоже, давалось с большим трудом. — Дань Хэн... — проговорил он бесцветным голосом. — Прошу, опомнись и возьми себя в руки. Твой разум сейчас одержим хелиоби, но ты можешь с ним справиться. Тебе нужно лишь захотеть... — Но я не хочу, — перебил его мой носитель, и я не сразу сообразил, что он произнёс эти слова по своей воле, а не под мою диктовку. Вот это номер! Силён, силён этот видьядхара! Я не собирался смиряться с мыслью, что недолго мне осталось пользоваться телом носителя. Я только распробовал его божественные эмоции на вкус! И теперь стремился получить от него как можно больше, чтобы наесться впрок. Мысленно я чуть подтолкнул его, заставив быть смелее со словами. — Меня всё устраивает, генерал, — сказал видьядхара с тенью улыбки на своих тонких губах. — А вас? С этими словами ладонь моего носителя начала двигаться по груди генерала, грубовато лаская его сквозь одежду и лёгкий доспех. Цзин Юань уронил руку, выпуская ладонь видьядхары, позволяя ей кружить по своей груди, подниматься выше, к неприкрытой одеждой шее... Генерал лишь слегка покачнулся и подставился под неожиданную ласку, явно получая удовольствие от прикосновения руки видьядхары к своей коже. Тихий вздох вылетел из его рта, а мой носитель отреагировал на него насыщенным всполохом сочного желания. — Это не твои слова... Дань Хэн. И не твои поступки... — выдохнул Цзин Юань, всё ещё упрямо сопротивляясь побуждениям своего тела. Я отчётливо чувствовал, какими мучительными сомнениями отдавала его фраза. Чуть ковырнёшь, а под ними — тягучий медовый поток тщательно подавляемой страсти. М-м, до чего волнующий вкус! — Какая вам разница, генерал? — продолжал мой носитель проникновенным шёпотом. Он говорил то, что я хотел от него слышать, но... Я не отдавал ему приказания произносить эти слова! Он делал это по своей воле! — Вы ведь знаете, что хелиоби чувствуют затаённые желания и лишь усиливают их. Я хочу вас, и вы хотите меня. Это очевидно и без одержимости. — Дань Хэн... Я всё же заволновался. Мой носитель явно выскальзывал из-под моего контроля, и мне это не нравилось! Пришлось усилить нажим на его разум, собрав все свои силы. Хорошо, что весь этот день я ел досыта и был на пике своих способностей. Я чувствовал его сопротивление. Но оно оказалось на удивление слабым, вполсилы от того раза, когда он противостоял мне впервые, на небесном поезде. Будто он намеренно не хотел освобождаться от одержимости. Будто, в самом деле, без угрызений совести наслаждался своими действиями, которые я подстегнул его же собственными, но усиленными мной желаниями. Будто, не скованный больше условностями, ощутил неслыханную для себя свободу... А потом я отчётливо почувствовал, как он поддался! Сам! Добровольно отдал свой разум в мои руки! Я даже опешил. Не припомню, чтобы одержимые мною люди поступали так раньше. Они с радостью вырывались на волю, едва почуяв мою слабину. Эти видьядхара всё-таки ненормальные какие-то... Ну, раз он так желает! Я послал импульс в мозг носителя, побуждая его действовать активнее. Он сначала будто проигнорировал мой приказ, но потом опомнился и подчинился. Вот же строптивый носитель! Чую, намучаюсь я с ним. Но его восхитительные эмоции того стоили! Видьядхара потянулся всем телом вверх, одновременно обхватывая не сопротивляющегося генерала за шею. Цзин Юань обречённо прикрыл глаза, и губы обоих встретились в поцелуе. Я не помнил, чтобы когда-либо поглощал настолько чистые, кристально прозрачные эмоции! Меня едва не затопило сразу двумя потоками огромной силы: от моего носителя и со стороны генерала. Эти волны омыли их обоих, обнажили их скрытые чувства, выставили мне напоказ. Сладчайшие восхищение и благоговение, пряное вожделение, томительная тоска и сочная радость от встречи, жгучий пучок сомнений и неуверенности и кипящая жажда обладания. Эмоции и чувства перемешивались, сплетались друг с другом, захлёстывали меня с головой. Я перестал различать, кому из них обоих они принадлежат, я не успевал поглощать их, я не справлялся! И тогда генерал усилием воли разорвал поцелуй и ухватился руками за плечи моего носителя. Встряхнул его хорошенько. — Дань Хэн! — воскликнул он. — Очнись! И видьядхара, внутренне вздохнув с сожалением, легко, почти не напрягаясь, вытеснил меня из своего разума... Но я, цепляясь краешком ногтя (метафорически, ну, вы же сами понимаете!), в последний момент воспользовался уже проверенным способом. Швырнул ему в лицо воспоминанием о Доме кандалов, которое уже один раз напугало этого видьядхару и выиграло мне время, чтобы собраться с силами. Но что это? Страшный комок тёмных воспоминаний вдруг раскрылся, подобно распустившемуся цветку, и его лепестки внутри оказались белоснежными... Я видел перед мысленным взором видьядхары, как мрачную мглу его темницы озарило мерцание тёплого огонька свечи. Гулкие, пугающие шаги в коридоре смолкли. Тяжёлая дверь со скрипом отворилась. И перед закованным в цепи видьядхарой показалось приветливое лицо генерала Цзин Юаня... Жуткое воспоминание неожиданно оказалось одним из самых светлых для видьядхары из того времени. Я просчитался. На мгновение мир померк перед глазами и... меня окончательно выбросило из тела и разума носителя. Последнее, что я слышал, был язвительный смех Циррус, которая расхохоталась в теле своего короткорослого носителя аж до слёз. . . . Вот так я и оказался в башне подавления, путники. Вы спрашиваете, а что стало с моим бывшим носителем и генералом? Да кто же знает! Но я видел их однажды вечером в Саду безмятежности, и, похоже, они поладили. Оба стояли у фонтана, совсем рядом друг с другом, не держась за руки, но их мизинцы совершенно точно переплетались... Эти люди выглядели такими счастливыми! А я злился и бессильно скрежетал зубами, ведь я не мог даже понюхать их вкусные эмоции, будучи запертым в башне! Фу, меня это до сих пор бесит! Я мог лишь представлять, какой потрясающий накал эмоций они тогда испытывали, но был не в состоянии ни почувствовать их, ни тем более попробовать... Ну, всё, я опять расстроился. Ступайте, ступайте мимо. А то сейчас ка-ак выскочу, ка-ак вселюсь в кого-то из вас! Ха-ха-ха, глупые людишки. Поверили...