***
Новосибирск встретил их не самой лучшей погодой. Буран, метель, снежинки, словно лезвия, рвущие лицо – всё это Мики успел увидеть через панорамное окно зала ожидания, пока Майло ходил за багажом. Как только два чемодана оказались у них, оба сразу же достали ещё по одной куртке и свитеру. Не сказать, что в Канаде такая погода была редкостью, но в этом году декабрь и правда был теплее обычного. В России же ничего не менялось. Утеплившись, пара взялась за руки и направилась к выходу. Майло машинально взял Микиту за руку, а тот и не заметил. По пути они поймали на себе пару странных взглядов, после которых вспомнили в какую страну прилетели и тут же разъединили руки. Предстояла перестройка не только часовых поясов, но и повседневного образа жизни, по-крайней мере в общественных местах. Когда Микита рассказывал Майло об этом, тот ему не поверил, однако оказавшись здесь, сразу убедился в его правоте. — Удивительная страна, — сказал Майло, из-за чего Микита заметно поёжился. Он и сам прекрасно знал обо всех недостатках страны, в которой родился и вырос. И всё-таки, несмотря на это, он хотел показать Майло то немногое хорошее, что в ней было, чтобы он тоже, хотя бы на чуть-чуть полюбил эту страну. По пути домой в такси Майло попытался взять его за руку снова, но Микита резко одёрнул её, а затем многозначительно кивнул в сторону водителя. "Нас могут увидеть", – фраза, которую с этого момента следовало записать на подкорку. Майло ничего не оставалось, кроме как послушать его и дотерпеть до дома, но что-то ему подсказывало, что и там Мики будет чувствовать себя некомфортно рядом с ним. Это не было его виной, просто они попали в среду, где виноваты всегда те, кто любят как-то не так и не тех. Дикость, но что поделать. Дорога заняла больше времени из-за пробок, но в конце концов они добрались до дома Льва и Славы. Дверь открыл Слава, который тут же бросился обнимать Микиту. Майло встал так, чтобы в случае падения поддержать обоих, но благо Миките хватило сил, чтобы устоять под напором счастливого отца. Они разделись и прошли в зал, где их встретил Лев. Он отложив ноутбук, чтобы обнять сына и пожать руку Майло. Родители изменились. Стали старше, у Льва уже виднелась седина, а Слава будто бы всё тот же, но начинали выступать характерные для возраста морщины. Они как будто бы другие, и в то же время всё те же. От них по-прежнему веет домашним теплом и уютом, и Мики рад видеть их вместе. Вани не было дома. Слава начал рассказывать, как младший сын нашёл себя в музыке и стал подолгу пропадать в музыкальной школе. — Он знает чего хочет, — сказал Слава, расставляя чашки и тарелки. Майло тут же подскочил и начал помогать ему сервировать стол. Слава мило ему улыбнулся, от чего тот даже слегка смутился. Лев поставил чайник. — Ну а у вас как? Как работа? — спрашивал Мики в большей степени у Льва. Тот негромко сглотнул, но тут же выпрямился и ответил: — Стараемся. Что-то явно было не так, но Мики не решился спрашивать, что именно. Не хотелось портить впечатления от первой встречи. Пока всё проходило отлично. За разговорами время пролетело незаметно. Даже Ваня успел вернуться с музыкалки и был удивлён, застав родителей и Мики с его парнем за одним столом. Удивлён и рад. Братья обнялись, и раскидав вещи в своей комнате, Ваня присоединился к ним. Наконец, вся семья была в сборе. Честно признаться, Мики переживал по большей части из-за того, что с приходом Вани всё может пойти по одному месту. Он очень любил младшего брата, но порой тот совсем не следит за языком. Но с другой стороны прошло уже целых шесть лет, не мог же он остаться таким же балаболом с языком без костей. — Ну так что, ребята, когда свадьба? Или мог. Микита поперхнулся. За столом воцарилась тишина. — Ваня! — рявкнул на него Слава. — О таком не спрашивают вот так в лоб. — Да ладно. Вполне обычный вопрос, к тому же, сколько вы уже вместе? Год, два? По-моему свадьба в вашем случае – не так уж и фантастична. — Ну не скажи, Вань. Нам с твоим отцом понадобилось без малого лет пятнадцать. — И дело было не в том, что в России запрещены однополые браки, — подметил Лев. Именно этого Мики и боялся. Разговоры об их с Майло личной жизни между теми, кто к ним никакого отношения не имеет. Даже несмотря на то, что это была его семья, в животе всё равно появлялось неприятное жжение, а в голове будто начинал свербить белый шум. Головой он понимал, что в этом нет ничего страшного, но он всё ещё не мог воспринимать на слух то, что кто-то ещё обсуждает их отношения, кроме него и Майло. Это казалось неправильным. — Простите. Я ненадолго отлучусь, — сказал Мики, вставая из-за стола. Словно почувствовав неладное, Майло тоже встал и извинившись, пошёл следом за ним. — Могли бы просто сказать нет, — сказал Ваня, после чего получил под шею от Славы. — Да что я такого сказал-то?! — Молчи уже, — осадил его Лев. Мики зашёл в свою бывшую комнату, которая теперь полностью принадлежала Ване, но он до сих пор чувствовал себя в ней, как в крепости. Максимально защищённое и принадлежавшее ему пространство в доме, куда никому, кроме него нельзя было попасть. Место, в которое он всегда мог сбежать от проблем, школы, родителей и всего остального, что ждало за её пределами. Не сказать, что она изменилась до неузнаваемости, но всё же чувствовалось, что в ней уже много лет жил не он. Ваня снял старые постеры и повесил новые. Мики никогда не слышал об этой группе, но судя по их внешнему виду, они тоже относили себя к жанру "рок". На стеллаже, заваленном кучей книг, Микита разглядел маленький торчащий радужный флажок. Было приятно, что такую маленькую деталь Ваня всё же сохранил, хоть флажок и не был какой-то важной вещью для Микиты. Он вообще не привязывался к вещам, в отличие от Вани, который давал имена всему, к чему прикасался. Важное место в комнате занимал небольшой музыкальный уголок с гитарой, синтезатором и укулеле. Мики включил настольную лампу и увидел, что на укулеле красовался яркий красочный принт, похожий на испанский флаг, но имеющий пару лишних цветов. Синтезатор был усеян наклейками и всевозможными стикерами, а на гитаре было аккуратно выцарапано имя "Анфиса". Кругом валялись исписанные тетрадки для нот и, собственно, сами ноты. Подобное Микита испытывал, видя место работы Славы. Чувствовалось, что там всегда кипит работа, даже когда за столом никого не было. Он так внимательно изучал листы на полу, пытаясь что-то в них разобрать, что совсем не заметил, как сзади к нему подошёл Ваня. Коснувшись плеча брата, тот не ожидал, что Микита так испугается, но с другой стороны, подкрадываться всё-таки не стоило. — Чего пугаешь?! — А ты чего в моих вещах роешься? — ответил тот возмущением на его возмущение. — Забыл собственные правила? — Какие ещё правила? Ваня устало закатил глаза и открыв верхний ящик рабочего стола, достал оттуда потрёпанную временем бумагу формата А4 с каким-то списком. — "Свод правил комнаты Микиты и Вани. Составитель: Микита Франко. Правило первое – не трогать мои вещи без спроса. Второе правило – не залезать на мою кровать без спроса. Третье правило…" — Всё, всё, не надо, я понял, — остановил его Микита. И тут он вспомнил, как когда-то в восьмом классе вернулся домой и застал Ваню, роящимся в его тетрадях, но не школьных. Он открыл его записи, дневники из любопытства и начал читать. В тот момент Мики думал, что убьёт его, но всё обошлось парой криков и громких ударов дверью. После этого было принято решение составить свод правил комнаты, которым должны подчиняться они оба. Ваня согласился. Даже не верится, что он сохранил этот лист. — Ты и своего парня достаёшь подобной хернёй? — Не твоё дело. — Ладно, ладно. А мне казалось, что раньше ты был невыносимым. — Что, прости? Чья бы корова мычала. — Я к тому, что сейчас ты, как будто, стал ещё более нервным и зажатым, хотя, казалось бы, Майло делает всё ради тебя и твоего комфорта. Не этого ты разве хотел? — Дело не в Майло, а во мне. Он замечательный, а я… — А ты Микита. Более точного определения для себя он бы не смог подобрать. Всё верно. Микита – это просто Микита и ничего больше. Майло – идеальный партнёр, но вся проблема в том, что Микита всё ещё не привык к такому. Не привык к тому, что к нему прислушиваются, хотят, чтобы ему было хорошо рядом и ещё по-настоящему любят. Он боялся не оправдать ожиданий, боялся, что не заслуживает такого отношения к себе и всякий раз Майло доказывал ему обратное, а Микита продолжал не верить. — Но даже несмотря на то, что ты Микита, мы тебя все очень любим. И Майло тебя любит. — Знаю. И всё же… — Давай только без этого, прошу! Знаешь, мне Лев одну умную вещь недавно сказал. — Всего одну? — это был первый раз за весь вечер, когда Мики улыбнулся. Ваня подхватил и тоже посмеялся. — Он сказал: "Тебе никогда не нужно бороться за настоящую дружбу и настоящую любовь". — Это точно Лев сказал? — Да, я сам в шоке. И так было всегда. Они могли сесть рядом и без лишних слов сказать друг другу всё, что хотели. И даже когда было тяжело и поводов для радости так мало, они вдвоём всегда находили причину улыбаться. Ладно, по большей части её находил Ваня. Кажется, он был единственным в этой семье, кто умел улыбаться по-настоящему. — В общем, чтобы ты там себе не напридумывал, знай, мы всегда будем тебя любить. Таким какой ты есть. — Вау. Звучишь совсем как Слава. — Это, тип, комплимент такой или твоя очередная попытка плохо пошутить? — Заткнись. — Сам заткнись. Их очередную перебранку прервал, вошедший в комнату Майло. Увидев его, Ваня тут же ретировался и поспешил выйти из комнаты. — Ладно, я пойду. А вы тут… Он внимательно оглядел их обоих, подбирая нужные слова. — Не деритесь. Окей? — Хорошо, — усмехнулся Майло. Микита покраснел, но тоже выдавил из себя неловкую улыбку. Наконец-то, Ваня ушёл, оставив их наедине. Напоследок он что-то шепнул на ухо Майло, отчего тот заулыбался ещё шире. — Что он тебе сказал? — Да так. Тебе не понравится. — Я жил с этим паршивцем достаточно долго, чтобы выработать броню к его шуткам. Меня уже ничего не удивит. — Правда? А пару минут назад я бы так не сказал. Микита тут же осел и отвернулся. Ему стало так стыдно за то, что он просто встал и ушёл. Майло не придумал ничего лучше, чем подойти сзади и приобнять его. — Я поступил глупо. Прости. — Тебе не за что извиняться. — Я просто… Всё ещё не привык к такому. — Я знаю. — Просто для меня наша с тобой жизнь – только наша. И я не считаю нужным обсуждать её ещё с кем-либо, даже если это семья. — Я тоже так считаю. С каждой фразой Майло стискивал Микиту в объятиях всё сильнее, но не до такой степени, чтобы любимый человек начал вырываться. Парень прекрасно знал, когда следует остановиться, чтобы не причинить дискомфорт. За это, как и за многое другое, Мики его обожал. Они оба стояли лицами к окну. Метель, бушевавшая на улице, когда они только приехали, стихла. Но снег продолжал валить, словно его кто-то высыпал на город. В комнате было темно, лишь холодный свет луны освещал их двоих, стоявших напротив окна и обнимающихся так, словно если они сейчас отпрянут, то заледенеют оба. В комнате воцарилась тишина. От переполняющего тепла, исходящего от Майло, Микиту потянуло в сон. Они медленно опустились на пол. Мики прижался к его груди, чтобы получить больше тепла, а затем сквозь несколько слоёв одежды услышал тихое биение сердца. — Так спокойно на душе. — Знаю. Давай посидим ещё вот так, хорошо? — Хорошо. Немного помолчав, Микита вновь обратился к нему: — Майло. — М? — Поцелуй меня. — Ты редко об этом просишь. Практически никогда, если быть точным. Майло всегда казалось, что Микита боится любого тактильного контакта. Он каждый раз так сильно съеживается будто от страха, что кажется, будто Майло его принуждает. Но затем успокаивается, расслабляясь в его руках, прямо как сейчас. Микита пересел к Майло на колени, лицом к лицу и обхватил шею руками. Сперва рука Майло легла на щёку, затем убрала за ухо выбившиеся светлые пряди. Он всегда так делал перед поцелуем, как бы открывая лицо Микиты полностью. Сперва долго и проникновенно смотрел, а затем медленно наклонялся и целовал. Но кое-что в порядке действий изменилось. Он прикоснулся к губам, а затем рука плавно перешла на шею, отчего по телу Микиты прошлись мурашки. Он и опомнится не успел, как сперва ощутил горячее дыхание, а затем и поцелуй не на губах, а на своей шее. И всё бы ничего. Мурашки и непривычные ощущения можно было стерпеть, но затем он почувствовал, как на его шее пытаются оставить засос. Мурашки покрыли его, как гуся. Он попытался сперва оттолкнуть Майло, но тот опередил его и прижал к себе за талию посильнее. — М… Майло! Отпусти… Мики и сам не понимал, почему так сильно хочет поскорее вырваться. Ему не было ни больно, ни неприятно, а даже наоборот. Просто это было что-то новое. Странные, необычные ощущения захлестнули его с головой. Он не помнил, чтобы кто-то из его бывших партнёров делал тоже самое с такой же трепетностью и в то же время страстью. Майло был настойчив, но не груб. Суров, но мягок. Затем, когда он закончил его взору предстала картина, которую, честно, он никак не думал, что когда-либо увидит. Микита, сидя на нём и обхватив шею руками, прерывисто дышал, даже при тусклом свете Майло видел, как его лицо залил румянец. — Мики… — Т-ты дурак! Я же сказал, просто поцелуй! — Но ты не уточнил куда именно тебя поцеловать, так что всё по-честному, — сказал этот плут, подмигнув и улыбнувшись. — У тебя сердца нет… Я… Я же чуть… Я чуть не умер из-за тебя… — Отчего? Произносить такое вслух было ещё более смущающе, чем думать об этом. — Думал… Что сердце остановится. "До чего же он милый", — всё, о чём мог думать Майло, прежде чем его тело само непроизвольно двинулось слегка вперёд. Поцелуй вышел незаметным и очень коротким, таким каким его любил Микита, но в этот раз он дарил не чувство комфорта и спокойствия, а какой-то липкой неудовлетворённости. С другой стороны, Майло знает, что Микита терпеть не может, когда с ним что-то делают против его воли, или делают, но максимально неожиданно и резко. Микита сам ему ни раз говорил об этом, но сейчас будто бы сам пожалел о том, что выставил между ними такие рамки. Чмокнув Мики в щёку в последний раз, Майло выпустил его из объятий и поднялся с пола. — Пойдём уже. Нас уже, наверное, заждались. Микита и забыл, что они сейчас в квартире его родителей, где слышимость настолько хорошая, что кажется, будто бы ты вместе с соседями стоишь на их кухне и участвуешь в их бытовой ссоре. — Да, ты прав. Пойдём. И как они оба могли быть так опрометчивы? Неужто Майло и правда хотел прямо здесь и сейчас с Микитой… Чем больше сам Мики думал об этом, тем красне становилось его лицо и билось сердце. "О чём я только думаю, это неправильно! Нужно успокоиться! Спокойно, Франко, спокойно. Майло бы ни за что и никогда, в отличие от меня… Чего?! Я же сам был против! А теперь нет, получается?! Боже, что со мной не так?!" — погрузившись в свои мысли с головой, он и не заметил, как они с Майло вновь вернулись за семейный стол, где, кажется, ничего с их ухода не изменилось. Слава всё также продолжал всем заботливо накладывать еду и подливать шампанское, а Лев то и дело просил Ваню то убрать локти со стола, то перестать чавкать. Одним словом – идиллия. Идиллия, в которую Микита всё никак не мог влиться из-за странных мыслей в своей голове. Ещё и Майло подливал масло в огонь, продолжая быть всё таким же милым и чутким по отношению ко всем. Было видно, как Славе и Льву непривычно наблюдать именно за таким Майло, но они явно были всем довольны. В их памяти Майло был ещё тем пацаном с самокруткой на пороге их дома в Канаде, но теперь его было не узнать. Мики и сам порой забывал о том, с каким Майло он познакомился изначально. Отстранённый, саркастичный, в чём-то даже грубый, но не подонок. Совокупность множества рас, собранных в изящный букет, раскрывшийся только тогда, когда этот человек нашёл в этой жизни что-то помимо наркотиков. Что дарило ему куда большее счастье и радость. Человек, бесконечно любящий свою семью и одного конкретного писателя-интроверта с явными психологическими проблемами, которые он пытается преодолеть, чтобы стать достойным того, кто полюбил его таким, какой он есть, со всеми недостатками. И сейчас этот островок тревожности крепко сжимал его руку и мечтал только об одном, чтобы Майло вновь подхватил его, обнял, поцеловал и снова сделал своим. Хотя, куда больше, Микита уже принадлежал ему с головы до ног и безумно желал, чтобы это было взаимно.***
Из-за Льва все легли спать пораньше. Годы шли, а он всё также оставался единственным поборником дисциплины, разгоняющим посиделки до поздней ночи. Из-за того, что всех согнали спать раньше, следовательно, и с вопросом о том, куда и как всех уложить встал намного раньше, чем рассчитывал Мики. — Положим вас вместе на диване в гостиной. — На диване? — удивился Майло. — Вместе?! — от удивления взвизгнул Микита. — Да, а что вас так удивляет? — недопонял Слава, протирая стол. — Да ничего, просто… "Просто мне неловко спать с ним вдвоём в вашей квартире", — мог бы честно признаться Мики, но ему о подобном порой даже думать было стыдно. — Не, если хочешь, можешь лечь в комнате Вани. — Э-э-э-э! — донёсся возмущённый гул из ванной. — Я не понял, а вы меня спросить не забыли?! — Ваня чуть ли голову из ванны не высунул, чтобы взглянуть в глаза своему отцу, который, видите ли, уже всё за него решил. — Ты же раньше делил комнату с Мики. — А теперь я живу один! — И что? Ты не можешь буквально пару дней потерпеть? — Мне насрать, пусть с парнем своим ложится! — Это что ещё за выражения в моём доме?! — к спору подключился Лев из спальни. Слава решил увести этот диалог подальше от стоявших в ступоре Майло и Мики (больше от Майло) и ушёл в ту часть квартиры, где Лев ждал, когда Ваня выйдет из ванной, чтобы помыть ему рот с мылом. Слава решил, что сейчас важнее предотвратить это, поэтому сказал, чтобы мальчики постелили себе сами. — У вас дома всегда так шумно? — спросил Майло, стоя с постельным в руках, которое ему всучил Слава перед уходом. — Только когда Ваня чем-то недоволен, — сказал Микита, которому явно было стыдно за брата. Он решил отвлечься, начав расстилать диван, который Слава разложил, но отголоски начавшегося спора всё ещё расходились по квартире. Мики старательно делал вид, будто бы ничего не слышит. Майло же словно и впрямь не слышал творящийся не так далеко от них хаос, смотря на Микиту тёплым взглядом. Наверняка, он делал так из вежливости, но тем не менее, Мики не мог перестать испытывать стыд за происходящее. И дня ещё не прошло, а уже такое разочарование. Явно не так они с Майло представляли свою поездку. Мики просто хотелось, чтобы всё прошло более-менее нормально, чтобы Майло не разочаровался ни в нём, ни в его семье, но они мастера портить всё, на что вообще стоило надеяться. Спустя время в квартире всё, наконец, затихло. Жильцы разбрелись по комнатам, везде погас свет и воцарилась тишина, но Мики знал, что все ещё не спали. Ваня наверняка будет сидеть в телефоне и смотреть Ютуб до поздней ночи. Слава и Лев заняты работой. Но и Микита с Майло всё ещё не спали, хотя, им уж точно завтра никуда не нужно. Сперва Мики попытался уснуть первым, но его то и дело отвлекали какие-то мелочи, то холодильник слишком громкий, то ветер за окном, то стук пальцев по экрану телефона, в котором сидел Майло. Плохому танцору всё мешает танцевать, а Миките всё мешало сосредоточиться на том, чтобы уснуть, в особенности Майло, который, как ни в чём не бывало сидел в телефоне и с кем-то оживлённо переписывался. А ведь ещё пару часов назад в Ванной комнате он, казалось, больше всех хотел, наконец, остаться с Мики наедине. После того внезапного перформанса Майло в комнате у Вани пару часов назад, Микита так и не решился снова даже прикоснуться к парню, хоть и очень хотелось. Из-за желания увидеть лицо Майло, Микита перевернулся на другой бок, но вместо лица застал лишь его накрытое одеялом бедро. Сам Майло сидел, облокотившись на подушки у себя под головой и поясницей. Взгляд его был устремлён в экран телефона, из-за которого он, казалось, вообще ничего вокруг себя не видит и не замечает. Обычно они засыпали вместе, либо Мики ложился первым, но сейчас творилось что-то поистине необычное. "Значит, переписка ему важнее меня?" — подумал Микита, сжав одеяло от внезапно возникшей боли в груди. — Кому пишешь? — решился таки спросить он. — А, да так, Марии интересно узнать, как прошёл мой первый день в России. Майло чуть опустился, приобняв Микиту. Мики по инерции положил голову ему на руку и практически полностью лёг на грудь. У него даже не было времени на то, чтобы смутиться, как Майло тут же сунул ему под нос свой телефон, на котором высветился чат с Марией. В силу того, что Мики ещё не полностью владел испанским, ему было трудно понять суть их диалога, но судя по большому количеству смеющихся эмодзи и вопросительных знаков, Мария в самом деле спрашивала у него что-то связанное с сегодняшним вечером. — Не волнуйся, я рассказываю ей ровно столько, сколько ей нужно знать. — Да я и не переживал, что ты сболтнёшь лишнего, — скомкано произнёс Микита. — Правда? Просто твоё лицо выглядело так обеспокоенно. Я уж было подумал, что снова что-то сделал не так. — Нет! Что ты! — Мики, как будто бы испугался и аж подскочил с кровати. — Это я из нас двоих больше всех накосячил! Это я испортил вечер своими глупыми загонами! — Ничего не глупыми, Мик. — Это из-за меня родня теперь думает, что у нас с тобой проблемы, хотя… Думаю, так и есть. Единственная проблема в наших отношениях – это я. — Так! Микита уже чувствовал, как ком в горле превращается в слёзы, но Майло предотвратил их выход из глаз в момент, когда снова заключил Мики в объятия и силой притянув к себе, заставил лечь прямо на него. Микита по инерции слез и устроился у него под боком. Майло развернулся к нему лицом и теперь уже не отрываясь смотрел прямо на него. — Я хочу высказаться. Микита среагировал на его слова мгновенно, взял за руку и отбросил все страхи и сомнения, терзающие его. Теперь они снова остались одни в целом свете и ничего более не имело значения. Убедившись, что Мики всецело здесь с ним, Майло начал говорить: — Ты снова себя накручиваешь. Ты вновь выдумываешь то, чего нет на самом деле. Ты опять считаешь, что окружающие ненавидят тебя, но это не так. Ни я, ни твоя семья ни в чём тебя не виним, потому что ты ничего не сделал. То, что произошло за ужином – ничего не значит. Ты просто перенервничал, ещё и твой брат… Наконец-то, он видел улыбку на лице Микиты, отчего она расплылась и на лице Майло. — В общем, забей, Мик. Я счастлив, что приехал с тобой сюда, вновь увиделся с твоими родными. И я бесспорно рад тому, что я здесь с тобой. Микита почувствовал, как под одеялом до его холодных пальцев на ногах касаются чужие, и как тепло наполняет его с головы до ног. — Ты лучшее, что было в моей жизни, — прошептал Майло, прижимая Мики к сердцу. — Пипец у тебя жизнь, — тихо посмеялся ему в плечо Микита, готовый расплакаться.