***
Эта история началась задолго до того, как последний луч зимнего солнца скрылся за горизонтом, а на землю опустился мягкий сумрак, завершая собой очередной календарный год. Задолго до подвенечного платья, детского смеха и мелких морщинок, застывших в уголках глаз. Задолго до поминального венка, развода и переезда. Задолго до одиночества. Эта история началась так давно, что стала казаться чем-то призрачным, навсегда утерянным и невозвратным. История, которую не вспоминали два десятилетия. История, которая этой рождественской ночью наконец-то будет рассказана.***
— Проводили? — спросила Пэнси, водрузив на стол три бутылки эльфийского вина. — Да, — сдавленно ответила Джинни, стряхивая невидимые пылинки с идеально сидящего платья изумрудного цвета. Она поправила красную скатерть, покрывающую большой круглый стол, стоящий посреди гостиной дома на площади Гриммо и нервно улыбнулась подруге. Дух Рождества пропитывал каждый уголок некогда мрачной квартиры Ордена Феникса, которая теперь стала уютным гнездышком для семьи Поттеров. Зачарованный потолок нависал под крышей, имитируя звездное небо, огромная ель, украшенная разноцветными шарами, возвышалась около камина, а вокруг нее, как и каждый год, летали маленькие ангелы, заколдованные Лили. Тихая мелодия, доносящаяся из старого граммофона, редкий треск поленьев в камине, звон магических колокольчиков, закрепленных на рождественских венках, смешивались между собой, создавая сказочную атмосферу. Счастье. Воздух был наполнен счастьем. — Да не переживай ты, — легко сказала Пэнси, левитируя поднос с закусками и сырной нарезкой, которую так любил Теодор. — Они уже взрослые. — Все же я считаю, что Лили и Лекси рано отмечать Рождество отдельно от нас, — вздохнула Джинни. — Им всего по шестнадцать. — Им уже по шестнадцать, — усмехнулся Нотт, входя в гостиную. — Время совершать необдуманные поступки, вступать в беспорядочные половые связи и наслаждаться жизнью, — подмигнул он, перемахнув через спинку дивана. — В их возрасте… — Мы выживали, — перебил его Гарри, стоя в дверном проеме. Он широко улыбался, а его глаза воодушевленно блестели, глядя на красавицу-жену. Строгий костюм черного цвета идеально сидел на нем, подчеркивая крепкое телосложение, которое он не перестал поддерживать даже после перехода на должность главы Отдела Аврората. В последние несколько лет Гарри носил аккуратную щетину, подчеркивающую мужество, а на висках начала проглядываться еле заметная седина. Время беспощадно. — Дал Уильяму отцовский совет? — усмехнулась Пэнси, вспоминая, как еще пару часов назад ее муж мерил шагами комнату, надеясь, что их сын сегодня будет думать головой. Только той, что на плечах. — Он практически заставил парня поклясться на крови, что не тронет Розу до тех пор, пока ей не исполнится восемнадцать, — усмехнулся Рон, отпихивая друга, закрывающего проход. — Не очень мне хочется иметь с тобой дело, Уизли, — фыркнул Тео, спрятав улыбку в хайбол с огневиски, который он часом ранее оставил на журнальном столике. — Рыжие внуки — не предел моих мечтаний. — Это неизбежно, дорогой, — игриво сказала Пэнси, подходя к мужу. — Подписываюсь под каждым словом, — низким голосом сказал Малфой, входя в гостиную следом за Роном. — Я который год пытаюсь убедить Скорпа в том, что зацикливаться на одной девушке в таком возрасте — нерационально. Нужно попробовать несколько блюд, чтобы выбрать лучшее, — подмигнул он Поттеру, улыбаясь уголками губ. — Ты говоришь о моей дочери, придурок, — хмыкнул Гарри, усаживаясь рядом с Тео. — И это ничего не меняет, — протянул Драко, поправляя лацкан синего пиджака. Он вальяжно прошел к столу, бесцеремонно засунув руки в карманы. Очередное Рождество в этой безумной компании. С тех пор, как Малфоя определили в отдел Магического правопорядка для сотрудничества с аврорами, его жизнь пошла по наклонной. По крайней мере, именно так он считал. Иначе Драко не мог объяснить то, что последние двадцать лет жизни он по доброй воле провел в компании Поттера и его друзей. После слушаний парень был оправдан, но с одним нюансом — информация. Во время войны он много слышал и видел, тем самым представлял большую ценность для разрушенного Британского Магического Сообщества. И именно поэтому его прикрепили к молодому, перспективному и до боли знакомому аврору Гарри Поттеру. Через два года, когда его испытательный срок прошел, Малфой стал полноправным работником Министерства на должности консультанта Отдела Магического правопорядка, а позже, увлекшись защитой обвиняемых, стал обучаться в данном направлении. Так, спустя двадцать лет, Драко Малфой являлся одним из лучших адвокатов Магической Британии, который работает не только с волшебниками, но и с магглами. Ведь как говорил отец Малфои не прогибаются. Малфои подстраиваются. Ему пришлось похоронить свое мнение о немагических людях вместе с предрассудками о чистоте крови. Пришлось, потому что именно на это было направлено Министерство, которое лишило бы его всего, подай он вид, что имеет что-то против. Не сказать, что он проникся к магглам, но свобода была дороже. Его дружба с Поттером зародилась не сразу. Возможно даже не через несколько месяцев, а может и лет. В начале были разговоры сквозь зубы, издевательства и подколы, которые позже переросли в шутки и редкую помощь. Злость превратилась в сочувствие, а грубость в понимание. И вот, спустя два десятилетия, Драко смело может назвать Гарри человеком, вытащившим его с социального дна. — Каждый год задаюсь вопросом: какого драккла я тут делаю? — пробормотал Нотт, схватив с тарелки кусочек швейцарского грюйера. — Поверь, не ты один, — широко улыбнулся Забини, выходя из каминного зала, откуда минуту назад отправил свою дочь в недавно приобретенный загородный дом Ноттов. — Да ладно тебе, — выплыла оттуда же Луна, облаченная в золотое платье, усыпанное порхающими бабочками. Ее сережки звенели при ходьбе, а стразы в белоснежных волосах отражали свет, переливаясь как елочная игрушка. — Ты счастлив быть здесь. — Где Гермиона? — спросил Рон, отталкиваясь от колонны, которую он все это время подпирал. — Разговаривала с Розой, — ответила Луна. — Хьюго слишком ответственный, чтобы повторять ему несколько раз правила поведения. — Все потому, что Роза легкомысленна, — строгим голосом сказала Грейнджер, пересекая порог гостиной. Черное платье в пол облизывало каждый изгиб женственного тела, идеально скрывая все недостатки, обретенные временем, а непослушные локоны были закручены в незамысловатую прическу на затылке. Бриллианты сверкали в мочках ушей, а шею украшало массивное колье, которое было подарено ей много лет назад одним из ухажеров. — Что и свойственно подросткам, — добавил Рон, убедившись, что его бывшая супруга в полном порядке. — Да дайте же вы детям дышать спокойно, — тут же встряла Пэнси, левитируя последние закуски, приготовленные Джинни накануне. — Встретим Рождество хоть раз без ссор, воплей и визгов. Только вино, огневиски и грязные танцы. Все, как в молодости, — хохотнула она, проводя руками по тонкой талии, на которой сейчас красовались слишком короткие для пятого десятка шорты. — Да и к тому же с ними Джеймс. Ничего не случится. — Если он конечно будет смотреть не только в декольте Алексии, — прошептал Гарри Тео, и тот прыснул, тут же спрятав смешок в кулаке. — Я все слышал, — строго сказал Забини, хмурясь. Он до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что его прекрасная, восхитительная, необычная девочка была по уши влюблена в сына Поттера, да еще и в старшего. Бррр… — Я предлагаю перестать обсуждать личную жизнь наших детей и хорошенько надраться. Это был тяжелый год, — выдохнул Рон, пытаясь выкинуть из головы похороны родителей, которые скоропостижно ушли один за другим в начале года. — Поддерживаю, — тут же подхватил Теодор, наливая двойную порцию огневиски и, толкнув ее в сторону Рона, одобрительно кивнул.***
Изрядно захмелев и объевшись праздничных угощений, друзья устроились на диване, скинув обувь и неудобные пиджаки. Поленья в камине продолжали потрескивать, а яркие огоньки магической гирлянды заставляли светиться глаза каждого, кто окинул их взглядом. Им было по сорок с хвостиком. За плечами — не одно сражение, вагон боли и литры пролитых слез. Разочарование в родителях, жизнь без которых когда-то казалась невозможной, порицание общества, чувство безысходности и горечь потерь — вот то, что им уготовила молодость. Молодость, которая прошла мимо них. Они нашли друг друга тогда, когда жизнь перестала хоть что-то значить. Просто встать и идти, да? Легко говорить, когда ты не терялся в своих мыслях, забывая про реальность. Легко говорить, когда рядом нет никого, кто бы просто обнял, забрав на себя то зудящее чувство под кожей, которое не дает спать ночами. Легко говорить, когда ты выиграл, но все равно проиграл. Казалось бы, что общего между двумя враждующими сторонами? Да вот только именно это и объединило потерянных детей, погрязших в пучине самобичевания. Все началось с Гарри, который стал относится терпимее к Малфою. Каждую пятницу они собирались в баре — обсудить рабочие моменты, требующие особой секретности. Позже за Малфоем увязался Нотт. Ему так хотелось попасть в закрытый клуб «Драрри», что он проследил за другом, а после вторгся в их компанию, снося своей энергетикой все нормы приличия. Ему нужно было на чем-то сконцентрироваться, чтобы не сойти с ума после казни отца. Хоть он его и ненавидел, это ударило по неокрепшей психике сильнее, чем ожидалось. Гарри было слишком неуютно среди бывших Слизеринцев одному, поэтому через пару месяцев он почти насильно притащил туда Рона, заставив того наступить себе на горло. Он единственный, кто слишком долго привыкал к змеям, окружившим его маленький и очень хрупкий мирок. — И где же твои безумные танцы и реки алкоголя? — усмехнулся Блейз, лениво перебирая платиновые пряди своей жены. Луна лежала на коленях Забини, смотря на играющие языки пламени в камине. — Вот она старость, Паркинсон. Два бокала, и ты уже устала. — Сказал человек, играющий в гольф по четвергам, — фыркнула Пэнси, откусывая лимонное пирожное. — Я еще не дошла до нужной кондиции. — А когда дойдешь — уснешь, — хохотнул Уизли, потягивая огневиски. Он сидел в кресле напротив Драко, закинув ногу на ногу. Их позы были практически идентичны, но это никого не удивляло. — И правда, — вклинилась в разговор Джинни. — А когда мы последний раз праздновали Рождество так, что наутро было стыдно? Кто-нибудь помнит? — Я помню, что на прошлое Рождество Нотт сломал ногу и вместо огневиски пил костерост, — съязвил Гарри, закидывая руку на спинку дивана. Он легко коснулся шеи жены, обжигая кожу ледяными пальцами. Джинни с радостью поддерживала его маленькую игру, которая помогала сохранить страсть спустя столько лет отношений, и невозмутимо поглаживала внутреннюю сторону бедра мужа. — А я помню, как Уильям испортил тебе штаны, когда ты решил, что переодеть его в этот позорный костюм эльфа — смешно, — парировал Теодор, салютуя бокалом. — Позор имеет срок давности, — лениво вставил Малфой, крутя между пальцев палочку, которую он никогда не выпускал из рук. — Гермиона, а ты что притихла? — неожиданно спросила Луна, обращая внимание присутствующих на подругу, уютно устроившуюся в углу дивана. Она поджала под себя ноги, не боясь испортить платье, и прикрыла голые лодыжки красным пледом, который когда-то связала Молли. — Все еще отходишь после перемещения? — А? — вздрогнула она, вскинув голову. — Просто задумалась, — тихо ответила Грейнджер, слабо улыбаясь друзьям. — Я вас слушаю. — Слушаешь, но не слышишь, — надавила Джинни, взглядом показывая, что подруга ведет себя странно. — Как тебе Нью-Йорк? — начал светскую беседу Блейз, накалывая шпажкой кусочек сыра. — Ты мало рассказывала о должности главы департамента магического правопорядка МАКУСА. Пять лет — большой срок. — Не думаю, что эта тема для рождественского вечера, — резко ответила Гермиона, но тут же осеклась. — Наверное, я и правда устала. Мой порт-ключ сработал всего четыре часа назад. В голове все еще туман. — Я думал, что сплавить детей — отличная идея, — сменил тему Тео, доливая себе огневиски. — Но почему мне так неуютно? — Наконец-то кто-то это сказал, — взмахнула руками Луна, подскочив с колен мужа, — мои мысли постоянно возвращаются к Алексии. Может, мы позвоним им? Джеймс говорил, что возьмет с собой телефон, — поморщилась она, явно не признавая новые технологии, да еще и в магическом мире. В последние десятилетия все смешалось, а запреты с каждым днем становились все мягче и мягче. Это раздражало. — Дорогая, — тут же притянул ее обратно Блейз, — мы обещали ей доверять. Она взрослая девочка. — Ты тоже был взрослым, когда в первую же совместную ночь мы зачали ребенка, — съязвила Луна, стреляя глазами. — Это было безумное Рождество, — на выдохе сказал Теодор, явно намекая друзьям на то, что даже через шестнадцать лет он не забыл, как ворвался утром в поместье Забини, застав Лавгуд, спешно застегивающую на себе вечернее платье. — Об этом я и говорю, — пролепетала Луна, пытаясь взглядом сбить спесь с самодовольного засранца. — Вы хоть представляете, что сейчас может там твориться? — Конечно представляем, — хмыкнул Малфой, пытаясь сдержать улыбку. — Алкоголь рекой, пыльца дурмана, игры на раздевание, оргии, — перечислял он, смотря, как кровь отливает от утонченного бледного лица. Драко разразился громким смехом, со стуком ставя хайбол на стол. Его заразительный хохот тут же подхватили Блейз с Тео, а Гарри, как и Рон, пытался сдержать рвущееся веселье. Даже женщины дернули уголками губ, смотря на покатывающихся мужчин. Звон их голосов отскакивал от стен, сливаясь с мелодией, все еще струящейся из граммофона. Впервые за весь вечер они и правда расслабились. — Мерлин, — проревела Пэнси, запрокинув голову к потолку, — дай мне сил. — Родная, у нас самые умные дети. С ними все будет хорошо. — Забини поцеловал жену, все еще глухо посмеиваясь. — И я повторюсь, с ними Джеймс. Алексия будет в безопасности. — Ты же понимаешь, что только что отвесил комплимент моему сыну, — съязвил Гарри, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. — Он просто не знает, как мы с Джеймсом пару лет назад встретились на Рождественской вечеринке, — хмыкнул Малфой, смотря в сторону Джинни. — Кажется, тогда его мама решила провести экскурсию в мир взрослой жизни. — Эй! — воскликнула миссис Поттер. — Ты обещал не рассказывать! И новый залп безудержного смеха унес с собой остатки напряжения. — Не переживай, любимая, он никогда не держит свои слова, — прохрипел Гарри, вспоминая, как Малфой пришел следующим утром и поздравил Джеймса с первым похмельем, презентовав лучшее зелье из своих запасов. — Зато я никогда не забуду Рождество, когда ты спас мне жизнь. — Улыбки с лиц друзей тут же исчезли и, казалось, что даже морщинки стали глубже. — Вы никогда не рассказывали эту историю, — прервал молчание Рон, делая большой глоток из хрустального стакана. — Все знают, что вы после этого и стали дружить, но подробности нам так и не известны. Может, пора раскрыть эту тайну, раз уж Гарри сам об этом заговорил? Малфой смотрел на Поттера убийственным взглядом, тем самым привлекая внимание всех, и даже отстраненная Гермиона подняла голову, изучая невербальную перепалку друзей. — Не думаю, что эта тема для рождественского вечера, — бесстрастно ответил Драко той же фразой, что и Грейнджер на вопрос о ее работе. — И правда, — стушевался Гарри, поглаживая бороду. — Слушайте, — начала Пэнси, пытаясь вывести разговор в комфортное русло, — раз уж мы начали вспоминать безумные случаи на Рождество, то давайте поиграем? — Оргия? — тут же перебил ее Тео, за что получил смачный шлепок по колену. — Игры на раздевание, — подхватил Рон даже не краснея. Его уверенность значительно укрепилась со школьных времен. Щеки больше не заливались румянцем, а похабные шутки вылетали порой чаще, чем у Теодора, с которым, кстати, он сдружился особенно сильно. Они много времени проводили вместе, вели бизнес по массовому производству волшебных товаров. Маленький магазин братьев Уизли разросся до размеров сети, став самой крупной торговой компанией мирового магического сообщества. Теодор являлся соучредителем, спонсором и партнером, но, как говорил Рон, Нотт занимается этим только для того, чтобы первым тестировать новинки. Ребенок запретов и рамок. — Сорок лет — ума нет. — Вздох Пэнси был съеден раскатом мужского смеха, и, как только он прекратился, миссис Нотт продолжила: — У нас есть деньги и много историй, связанных с Рождеством. Мы с вами кладем в общий банк по сотне галлеонов, и в конце тот, кто рассказал самую безумную историю, забирает все. — А как мы поймем какая история самая крутая? — спросила Луна, спуская ноги на пол. — Голосованием, — ответил Рон, разделяя инициативу подруги. — Только рассказать нужно историю, которую никто раньше не слышал. Что-то провокационное, — потирал он руки, встряхнув рыжей шевелюрой, которую отказывался стричь вот уже больше года. — Это будет сложно, — задумалась Джинни. — А что, если эту историю знает присутствующий? — Если один, то можно. Главное — не все, — энергично ответила Пэнси, вытряхивая из хрустальной пиалы печенье, которые с такой любовью пекла Джинни. Нотт со стуком поставила ее в центр стола, оповещая всех, что импровизированный банк готов. — А что, если нет такой истории? — спросила Гермиона, потирая шею. Все ее мышцы ныли после длительного перемещения, а желание сбежать обратно росло с каждой минутой. Нет, конечно она скучала по детям и друзьям, но пять лет одиночества оставили неизгладимый след на ней, как на вовлеченном друге, коим она являлась раньше. Сейчас же она только утвердительно кивала и ждала, когда же ее отпустят домой. — Ой, Грейнджер, одна в твоем жизненном багаже точно найдется, — ехидно ответил Малфой, не отрывая от нее взгляда. Впервые за весь вечер он посмотрел так, будто только заметил, что она сидит с ним в одном помещении. Его стальные глаза пробежались по ее фигуре, облизав каждый изгиб женского тела. Он провел языком по нижней губе, чуть наклонив голову. Дыхание Гермионы стало чаще, а желание испариться с этого вечера воспоминаний набатом било по голове, то и дело призывая поддаться. Прошло слишком много времени с тех пор, как он смотрел на нее таким взглядом. — Да, Малфой, — ухмыльнулась она. — Думаю, одна все-таки у меня найдется. — Вот и отлично, — хлопнула в ладоши Пэнси, не замечая переглядок друзей. — Деньги на стол, мои хорошие. Я планирую ободрать вас до нитки и спустить все на туфли, — хихикнула она, призывая свою сумочку.***
— Знаете, вот я прямо сейчас понял, что с нами происходили самые идиотские события именно в Рождество, — сказал Гарри сразу после услышанной истории Луны о том, как Блейз, познакомившись с культурой магглов, решил устроить Алексии настоящий праздник. Он нарядился Санта Клаусом, полез через дымоход камина и застрял там, зацепившись широким ремнем о каменный выступ. Пришлось отложить маггловские традиции, прибегнув к старой-доброй магии. — Дорогая, почему именно эта история? — спросил Забини, пытаясь не умереть со стыда. Теперь он обречен терпеть поднятые брови Нотта, так и говорящие о том, что Блейз —любитель чистки дымохода. — Ты могла бы рассказать о том, как мы действительно познакомились. — Нет! — воскликнула она, тут же закрывая мужу рот руками. — Не смей об этом вспоминать, мистер Забини. — Мистер Забини, — глухо спародировал он жену, смеясь в прижатые ладони Луны. — О, Мерлин, — резко выдохнула она. — Я так понимаю, тебя мне не удержать от этого рассказа, — фыркнула Луна, опуская руки. — Сразу хочу сказать, что я была молодая, горячая и совершенно без мозгов. — Думаешь, с годами стало лучше? — усмехнулась Пэнси, горя желанием узнать новую сплетню. Ведь все думали, что Блейз пригласил на танец Луну во время рождественского приема в Министерстве, а там уже возникла искра, которая их и привела в поместье Забини. — Она подошла ко мне с предложением связать ее, — хохотнул мужчина, смотря на отвисшие челюсти друзей. — Серьезно. Стою я такой посреди зала, никого не трогаю, а одна подходит и невозмутимо спрашивает о том, нравится ли мне шибари. Любимая, да ты даже не поздоровалась, — откровенно смеялся Забини, обнимая смущенную жену. — Мне показалось, что ты бы счел странным, если бы я подошла и просто поздоровалась. — То есть ты попросила себя связать, а ты просто согласился? — поднял брови Рон, неверяще уставившись на парочку. Если бы такое выкинула Пэнси, он бы не удивился. Да мужчина даже такую правду о сестре был готов принять, но Луна… Она казалось слишком изнеженной для экспериментов в постели. — А почему я должен был отказаться? Малфой уже таскался с Поттером, мы часто пересекались, но я никогда не рассматривал ее в таком ключе. От рождественских подарков не отказываются, Уизли, — ответил Блейз, с любовью смотря в глаза жены. — И как теперь перестать об этом думать? — Всплеснул руками Нотт. — Нужно срочно перебить эту историю чем-нибудь менее компрометирующим. — Или еще более компрометирующим, — усмехнулся Рон, расстегивая пуговицы на запястье. Он небрежно закатал рукав рубашки по локоть, оголяя предплечье, на котором красовалась метка Пожирателей Смерти. — Нет, — на выдохе сказал Блейз, уставившись на потускневшие чернила. — Это просто невозможно! У присутствующих окончательно отвисли челюсти, когда Рон кивнул в знак подтверждения, наблюдая за их реакцией. Малфой замер, пытаясь совладать со сбившимся дыханием. Его метка давно потеряла магию, но никуда не исчезла, все еще напоминая мужчине об ошибках молодости. Казалось, будто все внутренности горели, когда поток воспоминаний обрушился на него, заставляя содрогнуться от ужаса, что он испытывал каждый раз, когда смотрел на извивающуюся змею. — Не может быть! — радостно воскликнул Нотт, подскакивая с места. — Я думал, что ты ее свел еще в две тысячи десятом! — Я пытался, — надулся Уизли, пряча метку под рукавом. — Но это было так больно, что я плюнул на эту на затею. Ты знал, что обезболивающие зелья не действуют на маггловские татуировки? — Я. Хочу. Подробностей, — восхищенно сказала Пэнси, смотря на Рона так, будто видела впервые. — После развода с Гермионой, — начал он, поглядывая на бывшую жену, — Тео решил меня поддержать. Был канун Рождества, и мы решили пройтись по барам, возможно, посетить несколько вечеринок, — загадочно говорил Рон, нервно потирая руки. — Итог: мы проснулись в одной кровати, все еще пьяные, а у меня на руке красовалось вот это, — поморщился он, смотря на свое предплечье. Теодор зашелся в неконтролируемом смехе, судорожно хватая ртом воздух. Он держался за живот, а его истерика переходила в хрипы и визги. Безумие. — А я повернулся, — задыхаясь, начал Нотт, — и сказал, что теперь он просто обязан поклониться мне, как своему хозяину. Потому что я отчетливо помню, как наложил Конфундус на какого-то маггла и забрал у него тату-машину, набивая эскиз на его руке. — Это была моя история, придурок, — притворно надул губы Рон. — Но если серьезно, то он набил, драккл его дери, праздничный бантик на черепе. Бантик! Заливистый смех заполнил комнату, когда Рон снова завернул рукав, указывая на небольшой крестик вверху черепа. — Это просто гениально! — веселилась Джинни, придумывая тысячу и одно издевательство над братом. — Как вы вообще могли хранить это в тайне тринадцать лет?! — Я думал, что он избавился от этого еще тогда, — хрипел Тео, пытаясь отдышаться. — Как ты объяснил это Сьюзен? — спросила Луна, давясь от смеха. — Она считала это сексуальным, — невнятно пробормотал Рон, вызывая новую волну смеха. — Наверное, поэтому у нас ничего и не получилось. — О, Ронни, — протянула Пэнси на манер второй бывшей жены Уизли, — не расстраивайся. Ты еще найдешь свою любовь. — Кстати, о бывших, — встряла Джинни, укладывая голову на плечо Гарри. — У меня тоже есть безумная рождественская история, которую вы точно не знаете, — заговорщически сказала она, поглядывая на Забини. Следующий час комната была наполнена смехом и воспоминаниями, которые стоило бы похоронить и никогда к ним не возвращаться. Так Гарри все-таки рассказал друзьям о том, как именно Драко спас его в канун Рождества; Пэнси поделилась постыдной историей, в которой фигурировало много текилы, ночной клуб, шест и развратный карнавальный костюм; Теодор же сквозь смех и слезы продолжил историю Рона и поведал друзьям о том, что в ту праздничную ночь, когда на руке Уизли появилась метка, они не только разорили бар шикарного отеля, поклялись в вечной дружбе и свадьбе детей, но и, проснувшись утром, решили, что совершили непоправимое, и примчались к Пэнси, наперебой крича о том, что они ничего не имеют общего с мужским полом и все это вышло случайно. Естественно, протрезвев, в своих воспоминаниях они не обнаружили ничего такого, что навсегда бы изменило жизни двух гетеросексульных мужчин. — Мы с тобой выиграем, брат, — воскликнул Рон, подставляя кулак Тео. — Титул самого безумного Рождества у нас в кармане. — Не спеши с выводами, любимый, — посмеиваясь, сказала Пэнси и сделала глоток эльфийского вина, которое потягивала весь вечер. — У нас есть еще две нерассказанные истории. — Им точно нас не переплюнуть, — начал было Нотт, когда услышал сухой голос друга, погрузивший комнату в звонкое молчание. — Я влюбился, — резко сказал Драко, смотря в пустоту. — В мое самое безумное Рождество я потерял голову, забрав то, что никогда не предназначалось мне. Его сердце отбивало чечетку, когда разум кричал о совершенной глупости. Нельзя. Неправильно. Поздно. Но теперь и правда было поздно. Он вскрыл пузырь, под которым прятал все свои чувства последние двадцать лет, и пути назад уже не было. Он уничтожит себя. Или ее. — Но ваша история с Асторией началась летом, — нахмурилась Пэнси, пытаясь соединить то, что говорил Драко, с тем, что она знала. — Да, точно. Летом две тысячи третьего года. — Потому что это была не Астория, — громыхнул его голос, ломая выстроенные стены. Маска безразличия пала, обнажая израненную душу. Его руки едва заметно подрагивали, когда он поднес к губам огневиски и залпом допил все, что оставалось в стакане. Канун Рождества. Праздничный прием в Оксфорде. 2003 год. — Мисс Грейнджер, вы очаровательны, — похабно улыбнулся преподаватель уголовного права, оставляя легкий поцелуй на тыльной стороне ее ладони. — Я слышал про ваши успехи и счастлив, что мне выпала честь учить такую талантливую, умную, обворожительную…— Но не успел он и продолжить, как услышал легкое покашливание за спиной. — Не хочу вас прерывать, но мисс Грейнджер искал мистер Ларосс. Что-то по поводу научной конференции в Праге, — холодно сказал Малфой, крепко сжав бокал шампанского. — Да-да, конечно, — улыбнулся мужчина, приглаживая редкую челку. — Я найду вас позже, моя дорогая. Гермиона вежливо улыбнулась и, проводив его удаляющуюся фигуру взглядом, прошептала: — Спасибо. — Не за что, Грейнджер. В его мыслях ты почти лишилась этого милого платьица. Кстати, — улыбнулся он, пристально рассматривая ее порозовевшие щеки. — Серебро? Я думал, ты золотая девочка. — Идиот, — процедила она, поправляя идеально сидящее платье, отражающее весь свет помещения. Встретить Гермиону Грейнджер во внутреннем дворике Университета в первый же учебный день было неожиданно, но большей неожиданностью стало ее полное безразличие. Она просто прошла мимо, едва ли взглянув на бывшего недруга. Девушку не удивило то, что чистокровный волшебник находится на территории маггловского Университета. Среди магглов. Без магии. Гермиона сделала вид, что не знала его. И это лучшее, что она могла сделать для него при этих обстоятельствах. Последние пару лет, отбывая испытательный срок в Министерстве Магии, Драко столкнулся с сотней неправомерных действий, никак не регулирующихся магическими законами. Он видел, как невиновных приговаривают к поцелую дементора, видел, как виновных оправдывают, как применяют незаконные методы допроса, нелегально используют сыворотку правды, а иногда и наносят физические увечья. Малфой был на месте тех, кто пытался бороться за свою жизнь и проиграл. С того момента, как условия его сделки были выполнены, Драко стал изучать законодательные документы Магического Британского Сообщества, но их оказалось недостаточно. Тогда он пошел дальше. Освоив опыт других стран, парень решил, что и этого ему мало. Жадный до знаний, он случайно забрел в секцию маггловской библиотеки, в которой были представлены основные документы, как обвинения, так и защиты, используемые во всем мире. Защита. Вот то, что ему было нужно. Спустя пару месяцев, Драко был зачислен на первый курс Юридического факультета Оксфордского университета, где вот уже третий год обучалась Грейнджер, чего он, конечно, не знал. Беспокоило ли его это? Нет. Хотел ли он обращать на нее внимание? Нет. Обращал ли он на нее внимание, когда изредка встречал в коридорах? Определенно — да. Девушка, сама того не зная, облегчала его жизнь просто существуя где-то рядом. Грязнокровка не давала забыть ему, что он волшебник. Парадокс. В первый же месяц Драко отличился. Его доклад был выставлен на ноябрьскую конференцию, где он должен был получить грант на исследования в области своей специализации. Конечно, он мог бы их и сам оплатить, но таковы были правила. Там-то Малфой и схлестнулся с Грейнджер. Спустя еще месяц, Драко понял, что пропал. — Он тебя почти раздел, — продолжил Драко, собственнически подхватывая ее под руку. — Готов поспорить, что в следующий раз, когда он подойдет, — тебе не улизнуть. — Кто такой мистер Ларосс? — нахмурилась она, крепче сжимая его предплечье. — Не помню у нас такого профессора. — Я его выдумал, — фыркнул Драко. — Ты же не думала, что кому-то и впрямь нужна. — Идиот. — Повторяешься. — Отпусти, — прошипела девушка, улыбаясь сквозь зубы. — Потанцуем? — Что? — Она приоткрыла рот, но тут же закрыла, пытаясь скрыть удивление. — С чего это тебе приглашать меня на танец? — С того, что мы на рождественском приеме, — он окинул взглядом шикарно украшенный зал, в центре которого возвышалась гигантская ель, горящая всеми цветами радуги, — и здесь все танцуют. Она стушевалась. — С чего бы тебе танцевать со мной? — изменила она формулировку вопроса, прищуриваясь. — Мы едва ли переносим друг друга. — Говори за себя, принцесса, — ехидно поморщился он, вспоминая прозвище, негласно данное ей парнями Университета. Недоступная. Самодовольная. Важная. В общем и целом, особа королевских кровей, которую втайне ненавидел весь курс. — Придурок. — Что-то новенькое, — усмехнулся он, протягивая ей руку. — Пойдем, Грейнджер, покажу тебе, как развлекаются настоящие аристократы. Драко положил руки ей на талию, притягивая к себе непозволительно близко. Точно ближе, чем предписывал этикет. Он легко обхватил ее ладонь, а девушка поглаживала лацкан черного пиджака, пытаясь унять тревожность. Знакомая мелодия вальса заполнила зал, заставляя пары кружиться по паркету с бешеной скоростью, вдыхая жизнь в многовековое здание. Свобода. Так ощущалась свобода. Драко Малфой — волшебник, отказавшийся от своих убеждений, наконец-то освободился от предрассудков и стал полноправным членом общества. Пусть даже не магического. Он держал за руку бывшего недруга, найдя в ней спасение, и впервые за долгое время был счастлив. Свободен и счастлив. — Ты глупо улыбаешься, — сказала она, нарушая миг единения. — Это странно. — Странно, Грейнджер, что ты до сих пор не сбежала от меня. — Драко крепче сжал серебристую ткань на ее талии, чувствуя под ней жар девичьей кожи. Осознание того, что ему не хотелось отпускать Гермиону, неожиданно ударило по голове, заставив неслабо напугаться. Что-то необычное ощущалось в воздухе, опьяняюще действуя на нервы. Спокойствие. С ней было спокойно. Правильно. Нужно. — На удивление, — вскинула она бровь, — ты хорошо танцуешь. Гермиона замерла, вглядываясь в стальные глаза, опасно горящие в полумраке праздничного зала. Отблески гирлянды отскакивали от его радужек, исчезая где-то внутри. Там, где ей было не место. Музыка стихла, дамы опустились в вежливом реверансе, а парни статно поклонились, освобождая паркет, но только не они. Малфой и Грейнджер стояли посреди зала, прямо около величественной ели и, не отрывая взглядов друг от друга, растворились в моменте. Его алебастровые щеки горели под ее взглядом, а она плавилась от уверенных прикосновений. Миг — и все изменилось. — Когда-то мама говорила, что в жизни будет момент, который я никогда не забуду. Она назвала это мгновением с привкусом вечности. Думаю, это было то, что она имела ввиду, потому что я так и не смог забыть тот рождественский вечер. — Что случилось потом? — хрипло спросила Джинни, в глазах которой пеленой стояли слезы. — Я был обручен, — пожал плечами Драко, отрывая взгляд от языков пламени в камине, — а мы были обречены. — Вы были вместе? — спросил Блейз, шокированно всматриваясь в глаза друга. Он и представить не мог, что Малфой был влюблен. Драко всегда говорил, что с Асторией было уважение — не любовь, но Забини и представить не мог, что дело не только в его атрофированных чувствах. Все дело в том, что Астория не была той самой. — Да, — кивнул он, переводя взгляд на Гермиону. Она сидела с непроницаемым видом, который за годы работы в Министерстве натренировала до совершенства. — Недолго. Около полугода. Рон громко втянул воздух, с силой сжав под столом кулаки. — Почему ты не разорвал контракт с Асторией? — спросила Пэнси, пытаясь не обрушить на друга гнев, концентрирующийся в солнечном сплетении. Он поломал свою жизнь ради той, которую никогда и не любил. Болван! — Был молод и глуп, — пожал плечами он. — Струсил. — А она? Что стало с ней? — вклинился Тео, и от его голоса Гермиона незаметно вздрогнула. — Она вышла замуж, родила детей, работала на любимой работе и была счастлива. Без меня. Траурное молчание прерывалось только треском поленьев в камине и слабым звоном рождественских колокольчиков, звучащих теперь особенно тоскливо. — Мне нужно воздухом подышать, — резко встала Гермиона, задевая пледом свой бокал. Громкий звук разбитого стекла разрезал тишину, когда она спешно надевала снятые ранее туфли. — Простите, — тараторила женщина, пытаясь протиснуться к выходу. — Я вернусь и все уберу. Она бежала из гостиной, не обращая внимание на вопросительные взгляды и немые вопросы. Ей нужно было убраться оттуда. И только перед самым выходом она различила тихое «Похоже, ты выиграл, брат», сказанное Теодором. — Нет, мужик, я проиграл. Женщина открыла входную дверь, пересекая порог дома. Ее туфли утопали в снегу, а холод обжигал оголенные плечи, но Гермионе было все равно. Всего одно воспоминание, и вот ей снова двадцать три, она безумно влюблена в самого самодовольного засранца Магической Британии, а жизнь снова кажется разрушенной. И правда, безумие. — Мгновение с привкусом вечности, — вслух сказала Гермиона, пытаясь голосом перебить бешеный стук своего сердца. — Скорее, это было начало конца, — горько усмехнулась она, обернув руки вокруг себя. — Идиот. — Я тоже скучал, Грейнджер, — громыхнул его голос за спиной. Гермиона замерла, боясь пошевелиться. Родной аромат, из-за которого она весь вечер старалась поменьше дышать, заполонил легкие, обволакивая давно забытым уютом. Он накрыл плечи женщины своим пиджаком, а ее ноги окутало тепло заклинания, невербально брошенного им же. Точно так же, как он сделал это в Рождество 2003 года. — Зачем, Драко? — тихо спросила она, всматриваясь в летящие с неба снежинки. — Мы не вспоминали об этом двадцать лет. — Ты не вспоминала, — поправил ее Малфой, вставая рядом. — Я же никогда не забывал. — У тебя прекрасный сын, — перевела она тему, вслушиваясь в тихий хруст снега под его ногами. — Ты воспитал достойного человека. Он легко кивнул. Это не то, о чем им надо поговорить. Дети — позже. — Ты не возвращалась пять лет, Гермиона. Ты спросила, зачем я вспомнил. А я спрошу: зачем ты сбежала? — Не хотела давать себе надежду, — просто ответила она, смотря на эту ситуацию со стороны опыта пережитых лет. Между ними повисла тишина, и через мгновение Гермиона ее нарушила: — Хочешь знать, какое у меня было самое безумное Рождество? — едва слышно спросила она, вжимаясь в пиджак так, как тогда-то вжималась в его крепкое тело. — Да, — шепотом ответил Драко, боясь прервать момент единения. — Это было Рождество после того, как мы разошлись, — сглотнула Гермиона, вдыхая его парфюм, как успокоительное. — Ты уже был женат, и я приняла это, не подумай. Мы говорили о том, что наше расставание логично, так что я не таю обид, тем более спустя столько лет. — Надо уточнить, что ты почти сразу вышла замуж за рыжего и родила красавицу-дочку, — ухмыльнулся он, пытаясь разделить с ней вину. — Ты никогда не умел слушать, — шумно выдохнула она и продолжила. — Мы с Роном никогда не были парой, — выплюнула Гермиона, шокировав этим заявлением мужчину. — Мы были партнерами, друзьями, родными людьми, но точно не были возлюбленными. В то Рождество мы заключили негласный договор, — усмехнулась она, утопая в воспоминаниях. — Договор о том, что мы поженимся ради благополучия друг друга. Рону нужна была жена для репутации, которая помогла ему построить свою империю, мне же нужен был чистокровный муж для продвижения по карьерной лестнице. Драко уставился на Гермиону так, будто у нее выросла вторая голова. — Он знал, что я влюбилась в университете и это не закончилось счастливо. Думаю, что после твоей истории он уже догадался, что это был ты, — широко улыбнулась она, сверкнув глазами. — Я рассказала ему обо всем кроме имени, и мы приняли взвешенное решение вступить в брак по дружбе. — Брак по дружбе, — прошептал Драко, сдерживая накатывающую тошноту. — Мы развелись сразу, как только Рон по-настоящему полюбил. Неудачно правда, — пожала плечами женщина, смотря вдаль. — Но это уже его ошибка. Такова была договоренность. — Поправь меня, если я что-то не понял, — прохрипел Драко, стиснув кулаки. Гермиона легко кивнула. — Я женился из-за договора, заключенного отцом, а ты вышла замуж за Рона, чтобы тебе твой статус холостячки не испортил карьеру? Гермиона снова кивнула. — Ты не любила его, — неверяще прошептал он, впиваясь взглядом в профиль женщины. — Я всегда буду любить его, — тепло улыбнулась Гермиона. — Как друга. Драко молчал. — Зачем ты уехала после смерти Астории? — спросил он, взяв себя в руки. — Вы тогда уже были в разводе. — Как ты там сказал? — щелкнула она пальцами. — Струсила? — Струсила, — эхом повторил он. — Мне не хотелось ворошить прошлое, давать нам надежду. Мы всегда были обречены, Драко. Даже спустя двадцать лет. — Ты решила, что не хочешь давать нам надежду, а я прожил с ней двадцать лет, Гермиона, — тихо сказал он, поворачиваясь к женщине, которую казалось видел впервые. — И даже сейчас я готов ждать и надеяться на то, что у нас есть будущее. Гермиона медленно развернулась к нему, всматриваясь в родные радужки глаз. Она дрожала. — Как думаешь, вечность и правда существует? — беззвучно спросила она, делая шаг вперед. — Думаю, нам надо проверить, — вкрадчиво ответил он, резко сокращая оставшееся между ними расстояние. Миг — и все изменилось! Его губы обрушились на нее со всей силой, а крепкие руки обхватили тонкую талию, забирая на себя тяжесть момента. Синий пиджак упал на белоснежный снег, оголяя плечи женщины, но Гермиона даже не обратила внимание на резко изменившуюся температуру. Она горела. Грейнджер легко прикусила губу Малфоя, робко проскальзывая языком внутрь. Ее руки блуждали в платиновых волосах, когда он резко оторвался от нее, всматриваясь в золотинки ее глаз. — С Рождеством, Гермиона, — прошептал он, обжигая дыханием ее заледеневшие щеки. Бой часов оглушающе рассеивался в тишине, а за ним последовали радостные крики и вспышки салюта, рассыпающиеся искрами на ночном небе. — С Рождеством, Драко, — ответила она, крепче обнимая мужчину. — И даже если ничего не получится, теперь это мое мгновение с привкусом вечности. Он улыбнулся и опустил взгляд на скинутый Гермионой пиджак, из которого выпала дорогая его сердцу фотография. На нее медленно опускались снежинки, а счастливые лица молодых людей теперь казались еще счастливее. Двадцать лет он берег единственное, что у него осталось, — маггловскую фотографию с рождественского приема, навсегда изменившего его жизнь. Малфой перевел взгляд на Грейнджер, прижимающуюся к его боку и, шумно вздохнув, сказал: — Все получится, принцесса. Я тебе обещаю.